"Сироты" - читать интересную книгу автора (Бюттнер Роберт)12Я разложил парадную форму на голой железной койке, переоделся и пошел навстречу судьбе. Погода была мрачная и холодная, под стать моему невеселому будущему. В капитанской приемной ординарец оглядел меня тусклым взглядом из-за серого металлического стола, наговаривая что-то в диктофон. В приемной стояло несколько свободных стульев, но я, боясь помять форму, остался стоять и лишь прислонился к стене. Приподнял края штанин и осмотрел отполированные до блеска ботинки; смахнул незримые пылинки с плеч. Нет, дело не в том, что я хотел предстать бравым воякой перед капитаном. Просто сейчас он распоряжался моей жизнью, и никакое подлизывание не казалось излишним. Окна затянуло инеем, а я все равно потел. Я раньше читал про дисциплинарные наказания и помнил из книжек примерно то же, что говорил Орд. Провинившийся солдат отдает себя на растерзание командиру вместо того, чтобы предстать перед судом под так называемой защитой военно-судебного кодекса. Считалось, будто одного знакомого офицера убедить проще, чем дюжину закостенелых служак. С другой стороны, если командир начнет зверствовать, спасать тебя будет некому. Якович мог с позором вышвырнуть меня из армии, засадить в кутузку, засадить и потом вышвырнуть, а мог просто влепить нарядов или даже ограничиться выговором. Только последние два варианта отчего-то казались маловероятными. — Эй, солдат! Если бы я уже не стоял, то скаканул бы, как хлеб из тостера. Как скаканул ординарец. В приемную вошел Орд и, словно не видя меня, обратился к ординарцу. — Не могу найти расписания занятий. Распечатай-ка мне копию, капрал. Пока капрал печатал, Орд прикинулся, что только меня заметил. Он кивнул. — Курсант Уондер. — Господин инструктор. Орд всегда знал расписание так, будто его выжгли у него на яйцах. Было лестно, что он нашел липовый предлог, лишь чтобы меня увидеть. Капрал протянул распечатку и вернулся к работе. Орд посмотрел в мою сторону и едва-едва приподнял голову. Выше нос, значит. Я вытянулся в ответ. Орд кивнул, сжал руку в кулак и расслабил, сжал, расслабил, словно бьющееся сердце, потом развернулся и вышел. Я тоже кивнул и чуть не улыбнулся вслед сержанту. Грудь распирало от гордости. Зная Орда, можно сказать, что он расцеловал меня в обе щеки. На столе щелкнул селектор. — Пригласите курсанта Уондера. — Голос Яковича не выражал никаких эмоций. Я не мог дышать, не мог двинуть ногой. Ведь если я вот так здесь простою, ничего страшного-то не произойдет? Капрал махнул рукой на дверь. — Эй, ты там! Уондер! Слыхал, что сказали? Я доплелся до двери, постучал и услышал капитанское «Войдите!». — Ну, ни пуха, парень, — шепнул капрал. Якович тоже был в парадной форме: сейчас поддаст мне коленом под зад — и на выпуск. Он ответил на мое приветствие и зашелестел бумагами. Потом оторвался от них, скомандовал «вольно», чтобы я мог говорить, но сесть не предложил. — Мне нужно напоминать факты? — Никак нет, сэр, я все помню! — выпалил я, решив, что нападение — лучшая защита. — Во время службы я принял запрещенный препарат. В результате на учениях произошел несчастный случай. Кур… Перед глазами появился распластанный Вальтер. Я зажмурился и сглотнул слюну. — Я знаю, вы с Лоренсеном дружили. Это не смягчает твой проступок. — Так точно, сэр! — Факты оспаривать не собираешься? — Никак нет, сэр! — Что можешь сказать в свое оправдание? Я набрал в грудь побольше воздуха. — Сэр, я много извлек из происшедшего. Я уверен, что смогу исправиться. Я готов к любому наказанию и приложу все усилия, чтобы остаться на службе. Якович потер подбородок. — Это почти слово в слово повторяет рекомендательное письмо инструктора Орда. Я ни на миг не допускаю, что это он тебя надрессировал, напротив, думаю, ты пришел к этому выводу самостоятельно. Что свидетельствует как в пользу сержанта Орда, так и в твою. Я насторожился. Неужели не все еще потеряно? Якович перелистнул страницу. — Знаешь, на что я сейчас смотрю? На копию письма для матери курсанта Лоренсена. Первого подобного письма на моей практике. В глазах защипало, и я заморгал. — Курсант Уондер, мой отец служил в пехоте. — Так точно, сэр. Сержант Орд высоко отзывался о генерале Яковиче. — Он не раз говорил, что такими вот письмами измеряют отвагу солдат и добросовестность командиров. Я кивнул, не зная, к чему он клонит. — Это же письмо — мера моей вины. — Сэр! Вина здесь кругом моя! — Если я оставлю тебя на службе, тобой будут командовать другие офицеры. — Сочту за честь, сэр. — И если ты опять поддашься соблазну, кому-то придется писать новые письма. Ой! — Я такой грех на душу брать не хочу. — Но, сэр… Он поморщился. — Послушай, Уондер, я хорошенько все взвесил, прежде чем с тобой говорить. Я не пытаюсь сломать тебе жизнь. На гражданке никому вообще дела бы не было до этих твоих таблеток. Я не собираюсь накладывать на тебя никаких взысканий — ни лишать жалованья, ни писать выговоры, я тебя просто уволю. Без всякого позора. Тебе же легче потом будет работу най… — Сэр, единственное, что я хочу, — это остаться! Якович молча смотрел на меня, потом развернулся на кресле. Секунды сменяли друг друга на его электронных часах. Он повернулся обратно. Взгляд его ожесточился. — Жаль, Уондер, что я не смогу удовлетворить твоего единственного желания. Будто со стороны я услышал собственные всхлипы. И ведь знал, что так будет, а все же надеялся, что как-нибудь, да обойдется. Как-нибудь… Ординарец сунул голову в дверь раньше, чем постучал. — Сэр, вас тут хотят видеть. — Скажи им, чтобы подождали! — И мне: — Я уже говорил, что… — Не им, сэр. Ему. И он настаивает. Капитан встал, сжал руки в кулаки и оперся ими о стол. — Капрал, это моя рота. Кто бы там ни был за дверью, дождется, пока не окончится слушание. |
||
|