"Двое из ларца" - читать интересную книгу автора (Болучевский Владимир)Глава 14На следующий день, в четверг, после полудня Петр Волков, созвонившись заранее, заехал домой к Адашеву-Гурскому, чтобы отвезти его в аэропорт. Войдя в квартиру, он остановился в передней и воззрился на друга, который был готов к броску на Дальний Восток. – Так. И в кого мы на этот раз играем? Ты, как я погляжу, уже в роли. А я что-то не пойму… Гурский оглядел себя в зеркало: армейский офицерский камуфляж, из-под куртки которого виднелся черный свитер; высокие шнурованные кожаные ботинки; на голове – черная, закатанная чуть выше ушей шерстяная шапочка спецподразделений, а поверх всего – пронзительно-оранжевый охотничий пуховик с большим, откинутым за спину капюшоном. – А может, так лучше? – Александр раскатал шапочку, закрыв ею лицо и оставив только щель для глаз. – Как считаешь? – Да тебя же свинтят уже в Пулково. На раз. Мы же договаривались – выпьем перед посадкой. Что ж ты раньше времени-то?.. – Ошибаис-ся. Меня лично никто даже и не заметит. Все будут пялиться на камуфляж и куртку. Вот ты, например, способен запомнить мое лицо? Ты его видишь? – Сними шапку, я не вижу твоего лица. – Вот! Куртка обладает удивительным цветом: олени его вообще не видят, людей он гипнотизирует настолько, что они только его и запоминают. А меня не замечают. И у нее шестнадцать карманов, из которых четыре потайные. – А ты мосты взрывать собираешься? Тайком от северных оленей? Сними шапку немедленно, не валяй дурака. Тебя в самолет не пустят. – И вот опять ты ошибаис-ся. На меня никто даже внимания не обратит. Забьемся? – Кальсоны взял? – Все здесь, – Гурский кивнул на большую дорожную сумку, которая на три четверти была пуста. – Поменьше у тебя нет, что ли? – Все продумано. – Ладно, тебе жить. – А я тебе докажу, вот увидишь, – Адашев, выйдя из квартиры, запер дверь и спускался по лестнице, стараясь переступать через одну ступеньку. – Саша, иди как люди ходят, ебанешься. – Не могу. Я должен настроиться на экстраординарное поведение. Это сделает меня невычисляемым, а следовательно, и неуловимым. И собьет со следа погоню. Проверено. – Какая, на хрен, погоня? Кому ты нужен? Топай давай, экстраординарный ты наш. – Так я и топаю, чего пристал? Сам же раззвонил всем – и Ирине этой, и братцу ее. И про трубку, и про выставку, и про Комсомольск. Умный ты сильно, как я погляжу. Да сейчас об этом уже кто угодно знать может. А на Хабаровск еще вчера через Москву махнуть можно было с пересадкой, я узнавал, между прочим. Так что не один я, возможно, эту трубку там искать буду. Наверняка еще люди есть, которые свой отдельный интерес к ней имеют. А они, между прочим, могут быть вооружены и опасны. Понятна моя мысль? – Да иди ты… Сколько сегодня выпил-то? – Достаточное количество промиллей в организме имеем. Еще вопросы есть? – Есть: «Зачем?» – Акрофобия. Я же говорил. – Ты что, на самом деле летать боишься? – Боюсь я только выстрела в упор и микробов. От первого не увернуться, а вторых, гадов, не видно. Но они тоже убивают. А летать самолетами – опасаюсь. В аэроплане я беспомощен ситуационно. Что бы ни приключилось, от меня лично ничего не зависит. При кораблекрушении хоть за обломок доски ухватиться можно и выплыть, а тут… А от ощущения высоты еще и в заднице щекотно. Мне не нравится. Выход один: залудить и задрыхнуть. Наркоз-анабиоз. – И ты всю жизнь вот так и летаешь? – Так и летаю, – вздохнул Гурский. – Поэтому, в частности, и не долетел кое-куда однажды. Ссадили на дозаправке. А было обидно. Весьма. – Я думал, ты шутишь. – А я не шучу. Я в детстве на балкон второго этажа выйти не мог. Это врожденное. – А с собой-то есть? – Нет. Я думал, ты захватишь. У меня и рублей-то не осталось. – Так ты что, – Петр сел за руль и вставил ключ в замок зажигания, – без копейки? – Почему, – Гурский забрался в машину, – у меня баксы с собой. Только мне поменять было некогда. – Ладно, поехали. Волков выехал из двора на Малый проспект Васильевского острова, потом, проехав по Девятой линии, сделал левый поворот и вырулил на набережную. По Дворцовому мосту переехал Неву, постоял на светофоре у въезда на Дворцовую площадь и повернул направо. – Слушай, – Гурский смотрел через стекло на воду, гранитные набережные, фасады дворцов, – а ведь непогано все-таки, а? Вот так посмотришь… и как-то легче. А это что такое? – он указал на большой парусник, который стоял у спускающихся к самой воде гранитных ступеней прямо напротив Адмиралтейства. – Чей он? Почему не наш? Представляешь – жить на нем, а? Ришар же живет в Париже на барже. А это… Ты только посмотри, какие обводы! А корма!.. – Для того, чтобы на нем жить, Саша, нужно свою собственную корму столько раз подставить и так, и эдак, что вообще жить не захочется. – Волков повернул налево, пересек Исаакиевскую площадь и выехал на Вознесенский проспект. – Здесь тебе не Париж. – Жалко. А иначе нельзя? – Можно, – кивнул Петр. – Пострелять, правда, немножко придется. Только потом его все равно взорвут. Сучье время. – Эпоха перемен. |
||
|