"Двое из ларца" - читать интересную книгу автора (Болучевский Владимир)Глава 15В аэропорту Волков и Адашев-Гурский поднялись к буфетам и, встав у одного из высоких круглых столиков, открыли поллитровку «Абсолюта», которую купили по дороге. – Ты как? – спросил Петр. – Не поплывешь? – Спокуха, Хрящ, бубен не напрягай. – Пойду закуски возьму. – Ну вот, начинается, – обреченно вздохнул Гурский. – Только гамбургеры всякие не бери, пожалуйста. Неизвестно, что они туда кладут. – Стаканы-то у них взять можно? – Стаканы взять нужно. Петр вернулся, неся в руках тарелку с нарезанным холодным мясом, рядом с которым лежали несколько кусков пшеничного хлеба, и два пластиковых стакана. – Наливай пока, – Гурский стал делать бутерброды. Один кусок мяса был явно великоват. Александр сделал было движение рукой куда-то за спину, но, взглянув на Петра, осекся. – Петя, у тебя ножика нету?– Давай-давай, рейнджер хренов, доставай. – Донт андерстенд. – Ага, конечно… – Волков скользнул рукой под куртку Адашева и вынул у того из-за спины большой военно-морской боевой нож. – Ну? Совсем с головой не дружишь? Ты с этим в аэроплан собрался? Ну-ка давай сюда ножны. – С ремнем возиться придется. – Снимай давай, быстро. Адашев смиренно задрал под оранжевым пуховиком камуфляжную куртку, расстегнул пряжку брючного ремня, выдернул его до половины из шлевок и, сняв, положил на стол черные деревянные ножны. – Больше ничего нет? – Больше ничего нет, – Александр заправлял и застегивал ремень. – Саша, ну ты о чем думаешь, честное слово… Как дитя малое. – Я думаю о превратностях. – Кстати, на-ка вот, – Волков достал из кармана и протянул ему железнодорожные ключи. – Это к вопросу о превратностях. Гурский взял в руки три ключа: один – с треугольной выемкой внутри круглой головки; другой – обыкновенный, похожий на ключ от врезного замка; и короткий, как широкая отвертка. Все они были склепаны на одном стержне и свободно на нем вращались. – Возьми на всякий случай. Мало ли в поезде приспичит, а сортир закрыт. Или из вагона в вагон перейти. Всякое бывает. – Спасибо. Мы выпивать будем? У меня уже, между прочим, регистрация вовсю. А я трезвею неуклонно. – Ну давай, поехали. – За победу. – За нашу… Они выпили и закусили бутербродами с холодной вареной телятиной. – Гурский, – Волков отодвинул от себя пластиковый стакан, – я тебя давно спросить хочу: вот ты барин по жизни, страшно ленивый, акрофобия у тебя, этого ты не ешь, того не пьешь, бабу тебе подавай непременно с тонкими пальцами, иначе у тебя на нее не встанет, ничего тебе не хочется. Так? – Все не так. Каждый пункт обсуждается. – Это – детали, неважно. А в принципе? – Ничего себе «детали»… Да вся жизнь из деталей, они-то как раз и важны. Впрочем, вопроса не слышу. – А вопрос таков: «Какого хрена ты каждый раз соглашаешься вписываться в мои заморочки?» Это ж головная боль сплошная. Ну, то, что я тебя прошу, мне это надо, это понятно. Но ведь ты несильно и отказываешься. И еще чему-то радуешься при этом, цирк устраиваешь. – Такой вот вопрос? – Да. – Не понимаешь? – Н-ну… любопытно, как ты сформулируешь. – Наливай. Волков налил в стаканчики водку. – Но пасаран? – Син дуда… – пожал плечами Гурский. Они выпили и закусили. – Ты спрашиваешь, – Александр смел рукой со стола хлебные крошки на ладонь и ссыпал их в тарелку, – в чем мой интерес? – Да. – Петр вставил морской нож в ножны и убрал его в карман куртки. – Отвечу тебе притчей. – Давай. – Ты комара видел? – Ну, допустим, скажу «да». – А хер, извиняюсь, у него видел? – Скажу «нет». – Но ведь он же у него есть… Как считаешь? – Изящно, – кивнул Волков. – Пошли, там регистрация заканчивается. – Момент, – Гурский достал из кармана пуховика прозрачную пластиковую флягу, перелил в нее оставшуюся в бутылке водку и протянул Петру. – Долей, пожалуйста, соком. – Каким? – Лучше бы лимонным, но если нет – грейпфрутовым. У стойки регистрации Волков раскрыл бумажник и протянул Гурскому русские деньги. – На, возьми. Где ты менять-то в дороге будешь? Грабанут еще. – Да не надо, потом разберемся. – Бери, Бюро оплачивает, я с Дедом согласовал. Считай, что ты на работе. Билеты и счет из гостиницы не выбрасывай. – Не буду так считать. – Гурский взял деньги. – Я ни на кого не работаю. Я следую «срединному пути». – Барышня, вот смотрите, – раскатав черную шерстяную шапочку, закрывшую все его лицо, кроме глаз, обратился он к девушке, одетой в форму Аэрофлота, которая стояла за регистрационной стойкой. – Похоже, что я на работе? – Похоже, что сегодня у вас выходной, – уловив запах спиртного, улыбнулась она. – И проходите скорей, самолет без вас улетит. Бомба у вас с собой? – Да, – кивнул Александр. – В ручной клади. – Хорошо. А то в багаж нельзя. Прощайтесь… – посмотрела она на Петра. – Ну что? – Гурский повернулся к Волкову лицом, закрытым раскатанной ниже подбородка черной шапочкой спецназа. – Полетел я потихонечку… – Пока. – Давай. – Да, Саша! – окликнул Петр. – Что? – обернулся Адашев. – Постарайся не подохнуть, как собака. – Так для того, чтобы попасть в рай, Петя, – глухо, сквозь ткань шлема, произнес Гурский,– как раз сдохнуть-то сначала и необходимо. Прости за назидание. А во-вторых, от пенделока и слышу. – Спасибо за внимание, – кивнул он девушке у стойки и прошел на посадку. |
||
|