"Шерше ля фам" - читать интересную книгу автора (Болучевский Владимир)

Глава 13

Дверь Петр Волков отпер уже без пароля. Он был одет в спортивный костюм, небрит и подавлен.

– Давай, проходи, – мотнул он головой, не глядя на Гурского, пропустил его в прихожую и запер за ним дверь.

– Привет, Андрей Иваныч, – кивнул Александр московскому гостю, который стоял в передней у зеркала и, оттянув пальцем веко, разглядывал красную склеру правого глаза.

– Сосудик лопнул… – Андрей несколько отстранился от зеркала, взлохматил пятерней бороду и, все так же созерцая собственное отражение, констатировал: – Да… красота – это стр-рашная сила.

– Жив, и хорошо. – Александр снял с себя куртку и повесил на вешалку.

– Тоже верно, – пожал плечами Андрей Иваныч, – чего Бога-то гневить.

– Доброе утро, – войдя на кухню, поздоровался Адашев-Гурский с Вероникой, которая была одета в черные брючки и яркую блузку. Она сидела за столом и отхлебывала из большой чашки кофе с молоком.

– Здрасте, – кивнула Вероника.

– Познакомься вот с Лешей. – Волков сел за стол, откупорил бутылку «Туборга» и, вылив ее содержимое в высокий стакан тонкого стекла, стал пить крупными глотками.

– Александр, – Гурский протянул руку мужчине невысокого роста, но очень широкому в плечах, который, надев на себя кухонный фартук, готовил что-то у плиты.

– Алексей, – обернулся тот, протянул широкую крепкую ладонь и бросил на Гурского цепкий взгляд.

– Ты на него, Леш, так не зыркай, – глядя в стакан, негромко сказал Волков. – Саня – друг детства мой и человек хороший.

– Слезать тебе с кочерги нужно, Сергеич, – вернулся Алексей к стряпне. – Дед со дня на день вернется, говорить с ним надо. Без перегара.

– О! – со значением взглянув на Гурского, указал на Лешу пальцем Волков. – Обрати внимание – Леха Прапор. Три войны за спиной. Очень ответственный командир. У него не забалуешь.

– Завтракать будете? – обернулся Леха к Гурскому.

– Нет, спасибо. Я уже.– Александр присел к столу.

– Я тоже сейчас не в состоянии. – Петр допил пиво и достал из-под стола еще бутылку. – Спасибо, Леш, ты оставь как есть, я потом сам.

– Короче, Сергеич, – Алексей выключил плиту, повернулся и развязал за спиной тесемки фартука, – я тут кой-чего сделал, остальная жратва в холодильнике. Который день не ешь-то?

– Да ну… – отмахнулся Волков.

– Я прослежу, Леша, не волнуйтесь, – Адашев достал сигареты.

– И это… я, в общем, полетел, – продолжил Леша, снимая фартук, – чуть погодя еще заскочу, а ты… давай, завязывай с пьянкой-то. Не дело ведь это.

– Да… – обернулся он в дверях кухни. – Ребята там тебе приветы передают.

– Ага, – кивнул Волков. – Аналогично и им.

– А на тачке твоей я пока езжу. Осип хотел взять, я не дал. Засрет он ее всю, пока ты вернешься, неделю потом отмывать. И пепельницы он никогда не вытряхивает.

– А что у тебя с рукой? – указал бутылкой Волков.

– Это? – Алексей взглянул на свою опухшую левую кисть каким-то задумчивым и несколько удивленным взглядом. – Это меня беложопик тяпнул.

– Кто? – не понял Петр.

– Шмель такой, с белым хвостиком. Мы их в детстве голыми руками ловили, и они не кусались. А теперь кусаются. Все с ума посходили. Ладно… пошел я, короче.

– Давай. Сань, проводи его, а? Гурский поднялся, вышел в переднюю, проводил Алексея и запер за. Ним дверь.

– Андрей Иваныч! – крикнул из кухни Волков. – Ты там где?

– Да здесь я, – приглаживая бороду, вошел на кухню Андрей, – где мне, собственно, быть-то?

– Давай-ка по пивку, там коробка под столом.

– Ага… это с удовольствием. Саша, ты про телегонию выяснил?

– Херня это все. Человек не кенгуру.

– Сла-ава Тебе, Господи… – облегченно вздохнул Андрей Иваныч и наклонился за бутылкой пива.

– Сейчас, Сань, мозги немножко на место встанут, – Петр посмотрел на Гурского, – и поговорим. Был ты вчера у сестренки-то?

– И у одной, и у другой, – Александр закурил сигарету.

– Иди ты? И они обе тебя приняли?

– И беседовали весьма охотно. И коньяком угощали. Что одна, что другая. Только у старшей бодяга какая-то «левая», а у младшей ничего.

– И тебя, значит, тоже коньяком потчевала? А эксцессов потом не было?

– Я все ждал, надеялся, но… не выгорело.

– Нет, выходит дело, желания на тебя «компру» лепить.

– А куда эту «компру» потом девать? Ее же даже менты засмеют, если она к ним сунется, а мы им еще и твою кассету присовокупим, до кучи. Кто ж поверит, что ее чуть не по два раза на неделе изнасиловать пытаются, а она все это дело на пленку пишет. Она не дура.

– Кто?

– Ну, в смысле обе они. – Гурский потер ладонью лоб. – Какое-то странное ощущение меня преследует, но… ухватить никак не могу.

– А в чем дело?

– Сам не пойму. – Александр сделал затяжку и задумчиво стряхнул с сигареты пепел. – Ускользает.

– А ты изложи вслух, помогает. Новое узнал что-нибудь?

– Как сказать… в общем, нет. Все, что ты мне рассказывал, я от них и услышал. Сидели они в тот вечер в «Фортеции», вчетвером. Ты говоришь, старшая набулдыкалась?

– Ну… мне Игорек этот, Дугин так сказал. А потом они с младшей разругались.

– Ну да. Младшая-то не пьет.

– Да?

– Говорит, что не пьет. И не курит. Похоже, правду говорит, чего ей врать-то? Могли и поэтому разругаться. Двойняшки очень ревностно друг к другу относятся. Одна напилась, а другой за нее как за саму себя стыдно. Как будто это она сама ведет себя по-свински.

– Кстати! – подал голос Андрей Ива-ныч. – Если кому интересно, то я мог бы сообщить любопытный факт касаемый… как бы это сказать… короче, типа близняшек.

– Докладывай, – кивнул Волков.

– Вот вы же не знаете, и вообще мало кто знает, но тем не менее существует исторический факт, который описан в специальной литературе. Дело в том, что один из Сиамских близнецов, ну, тех самых, которые собственно сиамские, они из Сиама родом, это потом всех подобных так называть стали, так он…

– Короче можешь? – взглянул на него Волков.

– Я многое могу. Практически все. Так вот, если угодно «короче», буквально в двух словах, то история такая: один из этих близнецов был убежденный трезвенник, а другой, как это ни смешно – горький пьяница.

– Да? – взглянул на него Петр.

– Да. А система кровообращения-то у них общая. Типа – один поел, оба покакали.

– Да-а? – удивилась Вероника.

– Натюрлих, мамзель. Представляете? Пьяница хлебал каждый день, а другой ему морали читал, неуклонно, тем не менее, при этом пьянея. И это еще ладно, это полбеды, но ведь у него же на следующий день еще и похмелье чудовищное, а? Каково? И это не брамши ни капли в рот! А?! О!!! Вот это история так история, а вы тут говорите… – Андрей налил в стакан пиво.

– И тем более ей обидно, – продолжал Гурский, – что вот, мол, сидит она такая же, как и сестра, даже еще и лучше, поскольку трезвая, а колечеко-то тем не менее ей как бы за компанию подарили. И в жены нормальный такой упакованный мужик не ее взял, а сестру. Вот она и психанула. Взяла тачку и уехала домой.

– Это ты к тому, что она скорее бы сестрицу грохнула, чем Заславского?

– Ну… в общем, наверное. Она мне вообще гораздо больше понравилась. Какая-то… более настоящая. Не убивала она Заславского. Отвечаю.

– А старшая?

– Нет. Категорически. Вообще, считается, что старшие у двойняшек, пусть они даже старше на каких-то несколько минут, все равно лидеры по жизни. Ну… в их тандеме. А младшие – ведомые, во всем старшим подчиняются. А тут, мне так показалось, дело наоборот обстоит. Старшая, она какая-то… нет, не может она человека убить.

– Ну? И что у нас остается? Дугин?

– Да тут тоже… видишь ли, сестры эти, они и сами-то по себе не Бог весть какие акулы по жизни. Так, нормальные девки, ни больше ни меньше.

– Если не считать, что они меня подставили.

– Ну да, конечно. Но… даже и они-то Игорешу Дугина этого, по-моему, глубоко всерьез не воспринимают. Я его не видел, а ты общался. Как он тебе?

– Н-да… – покрутил в руках свой стакан Волков, – не очень-то он на злодея тянет. Энергетика не та. Схитрить, сподличать… это еще может быть, но человека жизни лишить… нет, вряд ли. Кишка тонка.

– Тем более, что мало что он от смерти Заславского выгадал. Да, управляет пока делами фирмы. Но, как мне Яна сказала – «если мы с Аней решим» – турнут они его завтра же и наймут другого управляющего. Вот и все. Так что…

– Да, – нахмурился Волков, – мало чего нам твоя разведка дала.

– Но ведь почему-то они тебя подставили? Ведь чего-то же они перепугались? А?

– Определенно, – кивнул Петр.

– Чего? – Гурский закурил новую сигарету. – Может, во всей этой истории еще что-то есть, а, Петя? Может, ты чего-то не заметил?

– А что там замечать-то? – Волков нервно поставил стакан на стол, потянулся к своей сигаретной пачке, открыл ее и, увидев, что она пустая, смял в кулаке. – Верн… ро… Господи! Ве-ро-ни-ка. О! Слушай, – повернулся он к сидящей за столом девушке, – извини, пожалуйста, а нельзя тебя как-нибудь покороче называть? Ведь язык же сломаешь.

– А ты бы пил больше, – изрек Андрей Иваныч и откупорил еще одну бутылку пива.

– Как покороче? – спросила Вероника.

– Ну, я не знаю… Вера, там, или Ника, – пожал плечами Петр. – Тебя дома родители как зовут?

– Дома меня зовут по-разному. Папа – Тусей, а мама Кукуней. Тебе что больше нравится?

– Нет уж… уж лучше я тебя Вероникой буду звать, – рассудил Волков. – Слушай, у меня там, в тумбочке возле кровати, сигареты. Принеси, а? Будь другом.

– Легко, – Вероника поднялась из-за стола и пошла за сигаретами.

– А Вера и Ника, – обернулась она в дверях, – это, между прочим, две совершенно разные девушки. Разве нет? – взглянула она на Адашева-Гурского.

– Пожалуй, – кивнул он.

– Ну вот. А я-то одна. Вот я и Вероника. Логично? – бросила через плечо подхваченное у Петра Волкова словечко и вышла, шаркая по полу мужскими пляжными тапочками большого размера.

– Логично, – машинально кивнул Гурский и вдруг замер, уставившись в пространство невидящим взглядом.

– Чего там еще замечать? – не глядя на Александра, повторил Волков. – Ну, решил бизнесмен от бандитов нами загородиться, ну и нормально. Для этого, в частности, наша структура и существует. Неожиданно крякнул, не успев этот вопрос до конца довести. А жене его, которая вместо него хозяйкой осталась, бандиты милее, чем мы. Ну и флаг ей в руки! Так она, сука, вместо того, чтобы все по-людски сделать, ни с того ни с сего какой-то номер цирковой вместе со своей сестрой двойняшкой провернула. Чем и ткнула меня фейсом об тейбл.

– Чем ткнула? – переспросил Андрей Иваныч.

– Фейсом, – буркнул Петр.

– Ага-а… –понимающе протянул Андрей и отхлебнул пива.

– Ага! – вскинул вдруг взгляд на Петра Гурский, выйдя из ступора.

– Ты чего, охренел? – дернулся Волков. – Чего ты вскрикиваешь? Тут и так, понимаешь, от телефонного звонка в пот кидает, а ты… так и родимчик случиться может.– Он протянул руку под стол за очередной бутылкой пива.

– Слушай-ка,– Александр встал из-за стола, отошел к окну, постоял возле подоконника, глядя на улицу, а затем обернулся, – а где у тебя та фотография, которую ты мне вчера показывал?

– Да вон, там и лежит, на холодильнике, вместе с блокнотом.

– А ну-ка. – Гурский взял фотографию и, держа ее в руках, вышел из кухни.

В гостиной он подошел к телефону, снял трубку и набрал номер. На другом конце электрического провода долго не отвечали. Наконец бодрый голос произнес:

– Ал-ло!

– Серега? Привет, это Гурский. Хорошо, что я тебя застал.

– Конечно, хорошо, что ж плохого. Вот если б я у-умер, ты бы меня тогда уже не застал. И э-это вот было бы плохо. Слушай, говорят Андрей Иваныч в городе?

– Уже говорят?

– Ну ка-а-ак же! Я тут вчера в Доме кино встретил этого… так он говорит…

– Сереж, извини, я тороплюсь, у меня к тебе вопрос: у тебя телефон Мавсесяна есть? Ну, помнишь, он в свое время ювелиркой занимался?

– Так он же умер. Давно.

– Как это?

– Мавсесян? Ювелир? Умер.

– Идиот, я тебя про сына спрашиваю. Я не из дома звоню, у меня тут моего блокнота телефонного нет под руками. Поройся, наверняка у тебя есть. Ты же у нас светский человек, у тебя все телефоны должны быть.

– Ну-у не зна-аю… это ж мне… подожди.

На том конце провода трубку положили на стол, затем послышались удаляющиеся шаги, потом звук шагов послышался вновь и раздался шелест перелистываемых страниц.

– Саша?

– Да, – ответил Гурский.

– А ты знаешь, нет, что-то я не нахожу. А он не уехал?

– Не знаю, я его очень давно не видел. Слушай, Сереж, не в службу, а в дружбу – не смог бы ты мне его разыскать, а?

– Ну вот… а как?

– Город-то маленький. Все всех знают. Наверняка Ванькин телефон у кого-нибудь есть. Мне очень нужно.

– А что, что-нибудь серьезное?

– Да. Очень нужно, и срочно.

– Ну я не знаю, я тут в баньку собрался…

– Сережа, я тебя очень прошу, а?

– Ну… а куда тебе перезвонить-то?

– Записывай, – Гурский продиктовал номер телефона Волкова. – Записал? Я очень жду.

– Но я ничего не обещаю.

– Постарайся, ладно? Я отстираю.

– Ладно, давай.

– Пока.

Адашев-Гурский вернулся на кухню.

– А когда это ты успел засветиться? – взглянул он на Андрея.

– В каком смысле? – не понял тот.

– В том самом. Повсеместно уже говорят, что Андрей Иваныч в городе.

– Кто говорит?

– Берзин, в частности.

– Ну-у… так я же прогуливался. Да и вчера, видимо, сделал пару звонков. Кому-нибудь. А ты привет ему от меня передал?

– Вот еще. Хочешь – сам позвони. Только не сейчас.

– Это непременно, – кивнул Андрей Иваныч.

– А чего это ты вдруг подхватился? – подозрительно посмотрел на Гурского Петр, закуривая сигарету. – Удумал чего?

– Ну-у… не хочу пока говорить. Боюсь сглазить.

– Может, какую противозаконную пакость? – с надеждой спросил Андрей Иваныч.

– Вы сегодня как? Планируете продолжить? – взглянул на приятелей Ада-шев-Гурский.

– А что? – все так же подозрительно спросил Петр. – Ты вот чего, ты у меня смотри… ты если без моего ведома поганку какую замутишь, а тебя потом грохнут… я…

– Мы тебе потом ни глотка не нальем, – очень строго отрезал Андрей Иваныч.– Ни-ни. Так и знай. Живи потом как хочешь.

В гостиной зазвонил телефон.

– Саша! – крикнула из спальни Вероника. – Это вас!

Гурский вышел из кухни, прошел в гостиную и снял трубку параллельного аппарата.

– Здоров, председатель! – услышал он голос Берзина. – Ну что… счастлив твои Бог, записывай.

– Спасибо, Серега… сейчас, – Гурский положил трубку на журнальный столик, вышел в прихожую, взял из кармана куртки блокнот и ручку и вернулся к телефону. – Давай.

– А ты знаешь, кто мне его дал? Никогда не сможешь отгадать… ну попробуй, отгадай!

– Серега, я очень тороплюсь, извини, а?

– Давай, пиши… – Берзин продиктовал номер телефона. – Записал?

– Да, спасибо. Вся моя жизнь у твоих ног.

– Пошел на хер.

– Пока.

Гурский нажал пальцем на рычаг, отпустил и, услышав гудок, быстро набрал номер.

«Только бы был дома, – думал он, слушая длинные гудки, – только бы дома был».

– Алло… – ответил заспанный голос.

– Ивана будьте добры, это Гурский беспокоит.

– Сашка, привет. Надо же… а как ты меня нашел?

– Чего ж не найти-то? В одном городе живем.

– Ну да.

– Слушай, у меня к тебе огромная просьба. Мы могли бы увидеться?

– Когда?

– Немедленно.

– Да я еще толком и не проснулся…

– Ну и что? Я могу к тебе подъехать, если это, конечно, удобно.

– Ну… подъезжай. Только я переехал, записывай адрес.

– Диктуй.

Положив трубку на рычаг, Адашев-Гурский снял в передней с вешалки куртку и, надевая ее на себя, вошел на кухню:

– Андрей Иваныч, вот держи-ка.

– Это что? – Андрей протянул руку и взял у Гурского ключ.

– Это от моего дома. У меня другой есть. Мало ли Петьке уехать куда-нибудь понадобится.

– Ну и что? – Волков поставил стакан на стол. – Пусть здесь живет.

– А если мне вдруг фантазия в голову придет с барышней шумно уединиться? – убирая ключ в карман, взглянул на Петра Андрей Иваныч. – Я же тебя стесню. А у Гурского я поселюсь, заведу семью, детишек нарожаю. Все ж таки своя жилплощадь, отдельная.

– Ты куда? – спросил Гурского Петр.

– Пока это не важно. – Александр вложил фотографию в свой блокнот и убрал вместе с ручкой в карман.

– Почему «пока»?

– Петя, – если я ошибаюсь, то нет смысла и обсуждать, а если ситуация у меня стрельнет, то…

– Как это «стрельнет»? А? Я тебе стрельну, я тебе так стрельну! А ну давай выкладывай!

– Ладно, – Гурский отпер входную дверь, – приводите тут себя в порядок. Я с вами свяжусь.

– Ждем от тебя каблограммы! – крикнул ему вслед Андрей Иваныч, затем встал со стула, вышел в прихожую, запер за Александром дверь и вернулся на кухню.

– О как! – взглянул он на Волкова. – Каково? Видал? С нами уже и советоваться-то не хочут. Мы, выходит, уже просто два пьяных придурка.

– Вроде того… – тяжело вздохнул Петр.