"Смерть, какую ты заслужил" - читать интересную книгу автора (Боукер Дэвид)

7

Злыдень под дулом пистолета эскортировал Ньюи в минивэн и увез неведомо куда, оставив Билли в доме одного. Налив себе полстакана скотча, Билли проглотил его неразбавленным. Он почти ожидал, что соседи явятся жаловаться на шум. Но все его соседи были наркоманами. Бесполезными сволочами, неспособными отличить выстрел от стука в дверь.

Одежда Билли, волосы да и сам он пропитались потом, поэтому он принял холодный душ. В обычных обстоятельствах он побрился бы, но сейчас его так трясло, что от подобного мероприятия было бы мало толку. Вытираясь, он рассмотрел свое лицо в зеркале. Злыдень отлично поработал, выправляя ему сломанный нос. Когда воспаление спадет, профиль у него будет как у Марлона Брандо.

Но вот глаза были совсем не как у киногероя. В данный момент глаза у него были как у Джанет Ли в «Психозе» Альфреда Хичкока, сразу после того как ее зарезал Тони Перкинс. Перед отъездом Злыдень вручил Билли пушку Ньюи и велел стрелять во всякого, кто войдет в дом без приглашения. На рукояти виднелся штамп «хеклер-и-кох». Принимая душ, Билли положил пушку на край ванной – на случай, если его застанут врасплох, как Джанет Ли.

Он был потрясен и напуган. А еще растерян. Если бы его план сбежать от Злыдня удался, он был бы мертв. Без вопросов. Фанатизм, с каким Ньюи пытался его пришить, подтверждал вчерашние слова Злыдня. Малькольм Пономарь не прощает и не забывает. Вот почему, вместо того чтобы сбежать или вызвать полицию, Билли заварил себе чаю и приготовил тост. Потом сел и стал ждать человека, который спас ему жизнь.

Вернулся Злыдень в начале десятого. Один. Билли смотрел, как он паркуется, потом вынес свои сумки к машине. Злыдень послал его назад в дом за пушкой Ньюи, которую Билли забыл на подлокотнике дивана. Выглядел он спокойным и сдержанным.

– Что ты с ним сделал? – спросил билли.

– Отвез в «Макдоналдс» и купил «Хэппи мил», – раздраженно бросил Злыдень. – А как по-твоему?

– О Господи! – только и сказал Билли.

– Ну, в чем теперь дело?

– Ты же казнил его, черт побери! Если бы ты выстрелил в него, когда он стрелял в меня, все было бы иначе. Но увезти под дулом пистолета и сделать...

– Что?

– Что значит «что»? Разве ты не понимаешь, что это бессовестно?

– Этот парень собирался убить тебя, Билли. На что ты жалуешься?

– А ты ничего дурного в своем поступке не видишь? Ты же отвез его куда-то в глухое место и всадил в него пулю!

– Нет. – Сознавая, что Билли теперь весь внимание, Злыдень улыбнулся: – Пуля прошила его насквозь.

– По-твоему, это смешно?

– А по-твоему, нет?

– По-моему, это зло.

– Ну, на случай, если ты, Билл, не заметил, мир у нас злой. Знаешь, зачем этот тип сюда явился? Стереть жесткий диск твоего компьютера и забрать твои дискеты, а еще вот за этим. – Злыдень бросил на колени своему спутнику узкий, переплетенный в кожу предмет. Записную книжку Билли. – Полный перечень имен и адресов всех, кто может задавать о тебе неловкие вопросы.

Направляясь к Стокпорту, они ползли в пробке в лучах яркого солнца. Стокпорт-роуд никогда не выглядела отвратительнее. Достав из кармана солнцезащитные очки «рей-бэн», Злыдень их надел.

– А теперь ты его убил, – сказал Билли. – И что ты испытываешь? Тебе лучше? Хуже? Что ты чувствуешь?

– Честно?

– Ну да.

– Раздражение.

– Раздражение?!

– Ага. Я забыл, какой ты бываешь лицемерной сволочью. Может, ты забыл, но я вообще не хотел ездить в твой дрянной домишко. Но ведь ты настоял, верно? Если бы не ты, тот тип остался бы жив. А теперь позволь задать тебе вопрос. Содержимое твоих сумок стоит человеческой жизни?

Поездка затянулась на три с половиной часа без перерыва. Сперва они свернули по M1 на юг, потом по А14 на Кимболтон. Потом ехали через мили и мили плоских полей, пока не попали в деревушку под названием Дадлоэ. Деревушка была такой же убогой, как ее название. Тут имелись школа, паб «Пахарь», церковь и часовня, но ни одного магазина. По словам Злыдня, почту закрыли после небольшого скандала: местную почтальоншу отправили в тюрьму за то, что она вскрывала чужие письма.

Церковь Архангела Михаила была построена в конце семнадцатого века, и ее внушительная колокольня прямо-таки протыкала небо, возвышаясь над полями на мили вокруг. К изумлению Билли, Злыдень жил в старом доме священника, по соседству с церковью и плотно населенным кладбищем.

Дом священника под названием «Липы» оказался чудовищем викторианской готики со шпилями, башенками и крутыми фронтонами. Серые кирпичные стены заплели плющ и дикий виноград. Забранные каменными перекрестьями окна пялились на мир со вполне приземленной злобой. На взгляд Билли, от дома исходили явственные миазмы проклятия. В дневном свете жилище Злыдня выглядело скверно, а с наступлением темноты вообще, наверное, наводило ужас.

Дом окружал целый акр неухоженного сада, где привольно разрослись липы и полевые цветы.

– Господи, – вздохнул, стоя на подъездной дорожке, Билли. – Когда ты сказал, что у тебя отложены деньги, я и не думал, что это будут такие деньги. А где живет сам священник?

Злыдень усмехнулся.

– В новом приходском доме по соседству. Вон в том, который похож на муниципальный.

– И он на тебя не злится?

– А какой у него выбор? Я же церковный староста.

– Кто?!

– Церковный староста. У Билли отвисла челюсть.

– Ты веришь в Бога?

– Нет. Просто мне нравится иметь ключ от церкви. Они поднялись по ступеням нелепо вычурного

крыльца, которое будто выкрали с проекта огромного памятника принцу Альберту в центре Лондона. По колонкам вились золоченые змеи. Из-под крыши выглядывали крохотные черепа и гротескные злобные бестии. Злыдень отпер двойную входную дверь. В каждой створке было по окошку в свинцовом окладе, на которых темная фигура с распахнутыми черными крыльями терроризировала человечка в квакерской шляпе.

– Сцены из «Путешествия пилигрима»* [Речь идет о религиозно-назидательном трактате Джона Буньяна «Путешествие пилигрима в небесную страну» (1678)], – объяснил Злыдень. – Вот уж что лично я бы не стал читать на ночь.

От установленной в холле – очевидно, в дань благочестию – беломраморной Мадонны с младенцем становилось не по себе. Дом был практически заброшенным. Его уже много лет не ремонтировали и толком не убирали. Отопление отсутствовало. Полы по большей части без ковров. Пристойная мебель имелась лишь в четырех помещениях: в библиотеке, на кухне, в столовой и гостиной, которую Злыдень упорно называл салоном.

Наверху располагались пять спален, три из которых были на замке. В спальне Злыдня стояли кровать и платяной шкаф. В так называемой гостевой комнате на северной стороне дома, где предстояло спать Билли, была только кровать. Зеленые бархатные портьеры на французских окнах потемнели от грязи. Оконные стекла пошли трещинами. В щели сгнивших рам залетал ветер.

Окно выходило на отвратительный северный балкон, жалко съежившийся в тени колокольни. Единственный вид открывался на кладбище. Отбрасываемая колокольней тень позаботилась, чтобы ни в комнату, ни на балкон никогда не попадало солнце. Билли даже представить себе не мог, как провести тут хотя бы одну ночь, не говоря уже про целый год.

– Господи милосердный, да здесь же «Молот ужаса»* [Марка, под которой с начала 50-х по 70-е гг. в Англии выходили фильмы ужасов, доминировавшие на рынке благодаря массовости и дешевым постановкам] снимать можно! – сказал Билли.

Злыдню он этим явно угодил.

– Конечно. А почему бы еще я купил этот дом?

– Ты же не думаешь, что я буду тут спать?

– Почему нет?

– Да я обделаюсь со страха!

– Но ты же пишешь романы ужасов. Только не говори, что боишься темноты.

– Меня не темнота пугает. А то, что ходит в темноте.

– Билли, мертвецы ничего тебе не сделают. Это из-за живых нужно волноваться. А мертвецы просто хотят, чтобы ты был счастлив.

– Ты веришь в духов?

– Конечно. Мы постоянно окружены духами.

– Как ты можешь убивать людей и думать такое?

– Потому что только живые боятся смерти. У мертвецов нет проблем со смертью. Помнишь, как в «Невесте Франкенштейна»? «Ненавидь живых, люби мертвых». Мертвые не упрекают меня за убийства, пока я хорошо делаю свое дело. Смерть они считают избавлением и благословением. Билли поежился.

– И ты серьезно в это веришь?

– Доподлинно знаю, Билли.

Тем вечером они пошли ужинать в «Пахаря». В пабе было почти пусто. К облегчению Билли, никто не высказался по поводу его разбитой физиономии. Местные как будто знали и любили Злыдня, которого назвали Роджером. «Как жизнь, Родж?» – «Рад видеть, Родж». И Билли увидел Злыдня с другой стороны: умелого, обаятельного актера, ставящего пинты пива старикам у стойки и без усилий флиртующего с толстой хозяйкой, глаза у которой были как кремень.

– Знакомьтесь, это Монти, – сказал Злыдень, хлопая Билли по плечу. – Он будет присматривать за домом, пока я в отъезде.

– Монти? – переспросил Деннис, старик, побывавший при Эль-Аламейне* [Сражение при Эль-Аламейне (1942 г. ) в Северной Африке; закончилось победой английских войск над итало-немецкими войсками]. – Таким именем любой может гордиться.

Когда они со Злыднем сели есть разогретую в микроволновке лазанью, Билли возмутился вслух:

– Хренов Монти?!

– Настоящим-то именем ты воспользоваться не можешь.

– Знаю. Но Монти? Звучит как имя порнозвезды семидесятых, мать их. И даже не звезды с большим хреном.

– Вообще-то я имел в виду Монтегю Родеса Джеймса, – сказал Злыдень, – пузатенького ученого восемнадцатого века. На что тут обижаться?

Пуля прошила летную сумку Билли насквозь, а потому в его куртке появились лишние вентиляционные отверстия. Две обожженные дырки в правом рукаве, где пуля прошла навылет. За едой Злыдень указал на них вилкой.

– Похоже, твой друг оставил тебе сувенир на память.

– Он был мне недруг, Роджер, – возразил Билли. – Кстати, Родж, можешь мне кое-что объяснить?

– Что?

– Почему они могут звать тебя Роджер, а я не могу звать тебя Стив?

– Потому что мое имя Злыдень.

– Роджер Злыдень? Никогда глупее имени не слышал.

Шутка была не смешная, да и не шутка вовсе, но старый друг Билли запрокинул голову и расхохотался.. В это мгновение Билли вспомнил, что Ньюи лежит где-то мертвый в канаве. И от этой мысли ему стало чертовски грустно.

Дорога назад в дом священника заняла минут двадцать. Каждый десяток шагов Билли приходилось передыхать из-за поврежденного колена. Шли они молча, так как Злыдень снова вернулся к привычной величественной мрачности. Фонари в Дадлоэ отсутствовали. Дорожка была погружена в глубокую загородную тьму. За изгородью, мимо которой они проходили, что-то фукало и возилось. Небо было черным, звезды – яркими, точно оцифрованными. Когда они уже подходили к церкви, колено Билли запульсировало болью.

– Как я буду передвигаться в этой дыре?

– То есть?

– Как тут автобусы ходят?

– Довольно регулярно.

– Насколько регулярно?

– Раз в неделю.

Злыдень дал ему вволю посквернословить и выбраниться, а после заметил, что у него есть мотоцикл, которым Билли волен пользоваться.

– Готов поспорить, какой-нибудь драный мопед, – посетовал Билли.

Как он и предполагал, в темноте «Липы» выглядели еще менее привлекательно. По полям гулял холодный ветер и заставлял танцевать деревья. Пока Злыдень отпирал входную дверь, Билли глянул на убогий домик по соседству и мельком увидел в темном окне мансарды белое лицо. Он помахал, и лицо растворилось во тьме.

– За нами кто-то наблюдает, – сказал Билли.

– Священник, – даже не трудясь посмотреть, отозвался Злыдень. – Самый скверный, самый безбожный гад на всей сатанинской земле.

– Он за тобой шпионит?

– Он, наверное, даже за Богом шпионит.

– Но ты же церковный староста.

– Это еще не значит, что я ему нравлюсь.

Через столовую они прошли в кухню. Злыдень зажег свет. Каменный пол был цвета старых костей. В дальнем конце кухни узкая лесенка вела к еще одной запертой двери.

– Ты там держишь трупы? – пошутил Билли.

– Работу я держу там, где ей место, – улыбнулся Злыдень. Достав из холодильника две бутылки пива «Бекс», он протянул одну Билли. Потом вышел и вернулся с обрезом «Ремингтон» и большой коробкой патронов. – Умеешь из такого стрелять?

Билли со смехом покачал головой. Оставаясь серьезным, Злыдень показал, как нагнетать воздух в камеру и заряжать обрез, а после предложил Билли попробовать. Он показал, как упирать приклад в плечо, чтобы уменьшить отдачу. Билли сделал вид, что пристрелил электрический тостер, потом шутки ради взял на мушку Злыдня. В мгновение ока Злыдень схватил приклад и вырвал оружие из рук Билли.

– Никогда так не делай. Никогда ни в кого не целься, если не собираешься стрелять.

– Как я и говорил, истинный гуманист, – сказал Билли.

На пустую стену рядом с ними села жирная муха. Злыдень раздавил ее кулаком. Потом поднялся подмести комнату Билли и постелить чистые простыни.

В гостиной Злыдень держал внушительную коллекцию старых фильмов ужасов на видеокассетах. Билли знал, что она внушительная, так как практически такая же коллекция имелась у него дома. Классика на все времена вроде «Полночи невинных», «Невесты Франкенштейна» и «Носферату» Мурнау с Максом Шреком в главной роли – вампира с черепом, как у безволосой крысы. Тут был «Дьявол вышел на охоту», лучшая попытка студии «Молот ужаса» в жанре мистики, и любимый фильм самого Билли «Ночь демона» Жака Турне (известный в США как «Проклятие демона»). Оказалось, это любимый фильм и Злыдня тоже. Это была пылкая, хотя и не без огрехов, экранизация рассказа М. Р. Джеймса «Гадание по рунам».

За второй бутылкой «Бекс» Билли со Злыднем сели смотреть фильм, насмехаясь над Дейной Эндрюс, актрисой на заглавную роль, которая двигалась так, будто была вырезана из дерева. Но кульминационными сценами они могли только восхищаться, например, детским праздником, на котором Карсвелл, которого играл чудесно жестокий Ньял Макгиннис, вызывает бурю, или эпизод, где невидимый демон гонится за деревянной звездой среди деревьев.

– Им бы повнимательнее читать Джеймса, – с энтузиазмом рычал Злыдень. – Может, тогда не показали бы демона в самом начале.

– Особенно такого, который выглядит как тасманийский дьявол, – согласился Билли.

– Подразумеваемый ужас действует лучше всего, – сказал Злыдень. – Презираю все эти фильмы-комиксы вроде «Зловещих мертвецов». Лучшее место в «Изгоняющем дьявола» – эпизод со сном, где священник видит, как его мать спускается в подземку. И мы ощущаем и его боль, и чувство вины, потому что она слишком далеко и он не может до нее дотянуться. Зеленая блевотина и вращающаяся голова – это все дешевка. Но когда человек чувствует, что покинул милую старую маму... это истинная тьма.

Билли с излишним пылом закивал и пролил пиво себе на джинсы.

– Эпизод со сном самый лучший, спору нет. Но знаешь, какой я бы поставил вторым? Ведь он почти не уступает первому. Сцену, в которой девочка поднимается над кроватью, глаза у нее закатываются. Там есть отличные кадры, когда ее снимают с потолка, а она подплывает к камере. Безмолвная, с остановившимся взглядом.

– Отличный момент, – признал Злыдень.

– Да, черт побери! Разве ты не понимаешь, что только что случилось? У нас практически разговор состоялся?

Злыдень согласился осторожным кивком.

– Я хочу домой, Стив.

– Знаю, – кивнул Злыдень. – Потерпи немного, Билл. Мы что-нибудь придумаем.

Потом он застал Билли врасплох, спросив вдруг, почему его книги плохо продаются.

– Ну, возможно, они ни на что не годятся, но мне почему-то в это не верится. Думаю, отчасти виноват Блейк Терри.

– Кто?

– Мой издатель.

– А что с ним такое?

– Он ни хрена не делает, чтобы продвигать мои книги, а потом винит меня в том, что никто их, черт побери, не покупает.

– Думаю, ты преувеличиваешь, Билли.

– Нисколечко, мать его раз так! Когда я на днях пожаловался, этот гад велел мне «придержать язык». Словно мне десять лет.

– Тебе нужен новый издатель.

– Без литагента я никого не найду. А она тоже считает, что я дерьмо.

– У тебя есть с собой что-нибудь?

В приступе пьяной щедрости Билли бросился наверх в свою новую спальню и схватил экземпляр последнего романа «Некрополис». По возвращении в гостиную он подарил книгу Злыдню, который принял ее молча.

– Тебе не обязательно ее читать, – сказал Билли.

– Непременно прочту. – Взгляд у Злыдня был напряженным и яростным. – Возьму ее с собой.

Внимание Билли снова привлек экран телевизора. Фильм приближался к кульминации. Демон вот-вот потащит Ньяла Макгинниса по железнодорожным рельсам.

– Знаешь, как раз такие фильмы вдохновили меня стать писателем, – объявил Билли.

– А меня монстром, – сказал Злыдень.

– Да? Ты про это дерьмо даже не знал бы, если бы я тебе его не подсунул.

Злыдень кивнул.

– Верно. Ты показал мне путь, Билли. Я, возможно, монстр. Но создал меня ты.

Среди ночи Билли проснулся и обнаружил, что над ним стоит Злыдень. Он был полностью одет, безмолвен и тих и в темноте пристально смотрел на Билли.

– В чем дело? – заплетающимся со сна языком пробормотал Билли.

– Спи, – мягко ответил Злыдень.

После самой мирной за многие десятилетия ночи Билли проснулся отдохнувшим в доме из кошмаров. Хотя светило солнце, «Липы» были полны теней и гнетущей тишины. И ни следа Злыдня, минивэн «мерседес» на подъездной дорожке тоже отсутствовал. На кухонном столе лежала карта окрестностей и коробка из-под обуви с таблетками, для удобства снабженными наклейками. Еще тут были ключи от дома, церкви и мотоцикла, о котором упомянул Злыдень.

Байк Билли нашел в ветхом сарайчике, служившем гаражом. Оказалось, это «Харли Дэвидсон» девяносто девятого года, спортивной модели «XL 1200», и на сиденье лежал черный шлем ему под стать. Билли решил опробовать байк на извилистых деревенских проселках: сперва вел консервативно, но прибавлял скорость, когда деревенщины в развалюхах пытались его обогнать. Каждая пятая тачка оказывалась дряхлым грузовичком, тащащимся со скоростью девяноста миль в час, за рулем сидел какой-нибудь тринадцатилетний деревенский мальчишка с остановившимся взглядом маньяка.

Заглянув в супермаркет и проехав мост через реку в Бедфорде, Билли счел, что местных красот с него хватит, и, пав духом, вернулся в «Пахаря». У стойки все те же старики сидели спиной к залу, заполненному стульями и пустыми столами. Билли заказал сандвич-гриль с сыром и пинту холодного «Гиннесса».

Хозяйка, вероятно решив, что он станет завсегдатаем, сегодня была чуточку сердечнее.

– Промочите-ка горло, – улыбнулась она, передавая Билли кружку.

Ветеран войны Деннис спросил:

– Один сегодня, Монти?

Билли сперва не ответил, не узнав дурацкого имени, которым наградил его Злыдень. Но когда увидел, как Деннис ему кивает, не придумал, что сказать в ответ, а потому просто пожал плечами.

– Роджер снова в отлучке? Билли и это подтвердил.

– Симпатичный малый этот Роджер, – сказал Деннис, и его морщинистые закадычные друзья забормотали в знак согласия. – Когда он тут – а надо признать, это бывает не часто, – но когда он тут, то много делает для здешних стариков.

– Правда? – переспросил, не в силах скрыть скептицизм, Билли.

– Правда, правда, – подтвердил Деннис. – Знаю, выглядит он малость диковато, но сердце у малого в нужном месте.

– Чистое золото, – вставила хозяйка, у которой как будто имелся запас клише на все случаи жизни.

– Он за мной присматривает, – продолжал Деннис. – Меня, знаешь ли, обокрали. Поэтому Роджер пообещал держать ухо востро. И пристрелите меня, если совру, выглядываю я как-то спозаранку в окно и вижу, стоит в садике старина Родж и за домом наблюдает. Он на страже стоял, понимаете? Признаю, признаю: с тех пор мне спится спокойнее.

Билли вернулся к гнетущей тишине в «Липах». Эта тишина была такой глубокой, что, казалось, кричала. В груди Билли шевельнулось беспокойство, которое, если дать ему волю, превратится в панику. Да, он тут в безопасности. Но тут так одиноко. Даже будь тут телефон, он все равно не может никому позвонить: ведь считается, что он мертв.

Вспомнив про коробку с таблетками, Билли поразмыслил, не принять ли для поднятия настроения экстази. Но побоялся отходняка, понимая, что он совпадет с наступлением сумерек, и бог знает какие еще тревоги принесет ночь. Билли предчувствовал, как легко будет соскользнуть в жизнь, полную инертной апатии: моешься лишь изредка, а все время проводишь за сном или перед телевизором с фильмами ужасов. Учитывая, что наркотики лишь ускорят деградацию, Билли без труда представил себе, как совершает опрометчивые и глупые поступки, например, звонит домой Малькольму Пономарю, чтобы сообщить: «Я жив, сволочь ты жирная».

Он пошел прогуляться вокруг запертой церкви, глядя, как за шпиль колокольни цепляются облака, и едва не оступился, вспомнив, что топает по шарику, который, вращаясь, несется в космической пустоте. С зубчатых стен на него плотоядно уставились четыре горгульи, чьи морды были повернуты по сторонам света. Над арочным входом в западной стене находилась каменная плита с глубоко выбитой надписью:

В окрестных деревнях увековеченное на плите событие было известно как «Чудо в Дадлоэ». На взгляд Билли, самым чудесным в спасении Уильяма было то, сколько всего он успел сказать, пока падал.

Билли поднялся на паперть. На доске объявлений возле главного входа висел список церковных старост. Билли его изучил, пока не нашел «Роджер Гоуди, «Липы», Черч-лейн». И улыбнулся, угадав происхождение поддельной фамилии: имя Гоуди носил призрак-убийца в «Меццо-тинто» М. Р. Джеймса.

Огромным и ржавым, определенно средневековым с виду ключом он отпер двери церкви и вошел в прохладный, слегка плесневелый неф. Как и в «Липах», в церкви было что-то темное и нездоровое. Витражные окна словно бы только затянуло патиной и возрастом. На каменном полу собиралась влага.

Возле алтаря стояла жутковатая бронзовая скульптура архангела Михаила, борющегося с дьяволом. Дьявол был странно истощенным, больше походил на жертву голода, чем на врага рода человеческого. Справа от кафедры находился причудливый престол, по каким-то причинам назначенный для седалища исключительно епископа Сен-Олбанского. В надежде, что совершает святотатство, Билли сел на епископский трон и съел полпакетика карамелек «Ролос», который достал из кармана.

Заперев церковь, он лениво побродил среди могил. Многие надгробия треснули или раскололись так, что уже не починить. Напротив паперти высился каменный саркофаг за железной оградкой. Крышка чуть покосилась, позволяя заглянуть в черноту внутри. Если захочешь, можно пожать руку обитателю.

Свежая могила тут была только одна – укрытая холмиком гниющих цветов. Земля под цветами была темной и влажной. Надпись на табличке гласила: «Джозеф Хартоп, 87 лет, капитан команды «Белл» последние 39 лет». Билли присмотрелся к ярлычку на большом букете. Ярлычок был влажным, чернила расплылись. «Деду с благодарностью за столько веселых дней. С любовью Джеймс».

На соседнюю могилу опустился черный дрозд, его хохолок ярким контрастом выделялся на аккуратном белом камне. Часы на колокольне ударили три. Встревоженный звуком дрозд взвизгнул и вспорхнул на сучья тиса.

Со стаканом и бутылкой виски Билли удалился в библиотеку Злыдня, где и провел вечер. Его так изумили ее сокровища, что на несколько часов он забыл, насколько ужасна его жизнь. Тут были представлены все классики литературы ужасов от Мэри Шелли до Стивена Кинга.

Здесь было первоиздание «Дракулы», датированное 1893 годом, от его страниц несло лавандой и возрастом. Билли нашел изумительное первоиздание гравюр к «Потерянному раю»* [Роман Джона Милтона] работы Густава Доре. В книге приводилось изображение ангела, которого он до того видел в цыганской кибитке Злыдня: Сатана низвергается в ад после изгнания с небес.

Как и ожидал Билли, тут имелось первоиздание «Дьявол вышел на охоту» Денниса Уитли. Мальчишками они со Стивом любили этот роман, в благословенном неведении не замечая ни снобизма, ни поразительного невежества автора во всем, что касалось мистики и оккультизма.

На полке М. Р. Джеймса нашлись все авторские сборники рассказов про привидения, а также «Новый Завет в апокрифах» – напоминание об академической карьере писателя. Пролистывая его, Билли заметил, что один отрывок в «Деяниях Фомы» подчеркнут карандашом. Удивившись, что его друг-библиофил мог так обезобразить книгу, Билли внимательно изучил строчки. «И вновь он взял меня и показал мне пещеру исключительно темную и испускающую великий смрад, и многие души выглядывали оттуда... »

Ночью Билли никак не мог заснуть. Свет на площадке он оставил включенным, а дверь приоткрытой, чтобы комната не погрузилась в полную темноту. Двуспальная кровать была удобной и мягкой. Но несколько раз, уже начиная задремывать, Билли слышал, как где-то в коридоре скрипит половица, и разом просыпался.

Наконец он не выдержал и спустился в кухню, избегая смотреть в черноту за окном без занавески. Схватив со стола обрез и коробку с патронами, он унес их наверх. Спать он устроился, положив рядом заряженное оружие – точь-в-точь холодную и неприветливую невесту. Он снова погрузился в дрему, а в темноте вокруг слышались иногда потрескивания и вздохи. Билли закрыл глаза, уговаривая себя, что в старом доме такие звуки в порядке вещей.

И вдруг услышал крик.

Крик как будто исходил снизу. Билли сел, прислушиваясь. До него донеслись рыдания и поток невнятных слов, будто кто-то молил о пощаде. Затем послышался резкий удар будто бы опустившегося топора. Со страхом и отвращением Билли схватил обрез и, выбравшись из кровати, открыл дверь спальни.

Постоял немного на площадке, заглядывая вниз через перила. Внизу было темно. Тень его головы и плеч ложилась на противоположную стену, крича о его присутствии кому угодно внизу. Теперь он услышал шаги и такой звук, будто медленно что-то тащат. С чрезмерной осторожностью Билли сполз вниз и застыл в холле возле статуи Девы Марии.

Так он стоял долго, не видя и не слыша ничего необычного. Наконец он переступил порог гостиной и включил свет. Никого. Ничто не тронуто. Он пошел на кухню. В свете из столовой было видно, что и там пусто. Для собственного успокоения Билли и тут щелкнул выключателем. Никакого топора, никакого трупа.

159Но что же это за запах? Острая, как будто амиачная вонь. И пока он пытался установить ее источник, его внимание привлекло едва заметное движение на потолке. Он поднял глаза. Сперва он решил, что плитки у него над головой усеяны изюминами. Но у него на глазах изюмины вдруг заползали. Потолок был покрыт мухами.