Бутанаев АнтонМиллиард

Антон Бутанаев

МИЛЛИАРД

1.

- Да, старая дружба не ржавеет, - негромко сказал Сидоров, доставая из ящика для почты изрядно заклееное марками письмо. Фамилия отправителя читалась внизу четко. Это была фамилия его старинного, еще с детского сада друга, путешественника и доморощенного философа, длинноволосого и с вечным рюкзачком за спиной, как говорят, немного "с приветом" парня. Петров. Пока Сидоров поднимался в свою квартиру, он еще подизучил конверт и определил, что в момент отправки письма Петров находился в городе Самарканде. "Во куда занесло," - то-ли с завистью, то-ли с противоположным чувством подумал Сидоров. Он лично уже никуда не выезжал из города года этак с два.

Попав в свое холостяцкое обиталище, Сидоров распечатал и стал читать письмо. Читал чуть-ли не через силу. То-ли зависть ему мешала, то-ли противоположное чувство. Петров писал, что уже месяц они без копейки, что живут теперь бесплатно, и что это им с успехом удается. На этом месте Сидоров поморщился. Далее в письме шли какие-то философские рассуждения, предложений примерно на десяток, которые Сидоров пропустил. А потом Петров писал, что в их тусовке произошел раскол, и теперь он остался вдвоем с некоей Таней, которую Сидоров даже должен знать по прошлому Новому Году.

Да, Сидоров припоминал. Таня там была. Сидоров вспомнил все окончательно и тут же расстроился. У них в компании всегда происходило так: то женщина никому не нужна, но стоит только Сидорову обратить на нее внимание, как сразу все набрасываются на нее с приветами, комплиментами и прочими ухаживаниями. Сидоров вспомнил, что он тогда по морозу бегал для этой Тани за цветами, а Петров напился и загружал компанию смутными рассуждениями. И вот теперь она в Самарканде с Петровым, без денег, грязная, наверно, и счастливая.

Сидоров стал читать дальше. О сексе с Таней в письме ничего не было, из чего Сидоров сделал вывод, что либо такового у Петрова с Таней не происходит, либо у них случилась любовь и Петров по своему обыкновению скрывает это вместе с сексом. Так или иначе, про секс в письме не было ни слова. Оно быстро заканчивалось. Сидоров узнал, что через месяц они будут в городе, прочитал пожелание ему, Сидорову, счастья и здоровья, и письмо завершилось. Исследовав штемпель, Сидоров понял, что письмо не слишком обогнало Петрова и Таню, и, по-видимому, они будут здесь уже через пару недель.

Сидоров отложил письмо, переоделся в домашнее, и, размышляя о своей судьбе в сравнении с Петровым и другими людьми, стал готовить себе ужин.

2.

Утром Сидоров отправился на работу. Несмотря на девять часов утра, на улице уже сейчас ярко светило солнце и было жарко. Сидоров уже здесь, на проспекте, начал потеть. А на работе у него не было не только кондиционера, не было даже вентилятора. Начальник Сидорова человеком был южным, жара для него была как манна небесная, и поэтому Сидорову ничего не оставалось, как злиться, потеть и киснуть. Но все же работа для него началасть приятным в некотором роде событием. К нему подбежала девочка, состоявшая по случаю жары почти сплошь из стройных голых ног, и прощебетала, что его дискету, на которой он, Сидоров, передавал им в филиал данные, они благополучно утратили, а вместо нее отдают другую, почти новую, по крайней мере уж точно новее той, Сидоровской, дискету. Приятное было, конечно, не в девочке, от наличия которых Сидоров давно уже впал в глубокую фрустрацию. Сидоров никак не мог понять, как можно было работать, когда вокруг носятся и снуют молодые женщины, весьма озабоченные в данный момент дебетами и кредитами, и при этом мелькая то ногами, то голой спиной, а то и отсутсвием лифчика под не слишком плотной блузкой. И на любой вопрос не по теме к таким существам можно было услышать от них лишь подобное:

- А? Что вы сказали? Какой счет?

Так что находясь, как уже говорилось, в глубокой фрустрации, усугубленной еще и тем, что начальник категорически запретил мужчинам приходить на работу не только, боже упаси, в шортах, а и вообще в чем бы то ни было, кроме делового костюма, Сидоров, конечно, радовался лишь возвращению блудной дискеты в родную коробку. Тем более она и вправду оказалась лучше потерянной.

Заодно Сидоров решил устроить чистку в своем архиве дискет и удалить разные накопившиеся и ставшие теперь не нужными файлы. Закончив это благородное дело, он пошел в буфет выпить чашечку кофе.

Примерно на середине чашки он понял, что в полном соответствии с теорией Фрейда, он удалил один нужный для работы файл. Выругавшись про себя и помянув недобрым словом засилье женщин в его родном банке, Сидоров побежал пытаться восстанавливать злополучный файл. Нашел дискету и запустил восстанавливающюю программу. После ее работы Сидоров увидел на экране такое, что чуть не свалился со стула. Сидоров был человеком неглупым и сразу догадался, что за файл он восстановил. Это была электронная подпись их филиала. Сидоров по ошибке вставил в компьютер принесенную девочкой из филиала пустую дискету. Случившееся казалось тем более поразительным, что такие дискеты надлежало хранить в сейфе, опечатывать и вообще соблюдать все меры предосторожности.

Сначала Сидоров поразмышлял немного, что же ему сейчас следует делать. Дискету он от греха подальше положил в карман. Можно, конечно, пойти и показать ее шефу, выслушать ругань его по поводу женской безалаберности, похвалу в свой адрес, и стать косвенной причиной увольнения длинных голых ног. Тут же ему пришла в голову еще мысль, подленькая, о том, что фрустрацию можно немного подлечить, объяснив девочке из филиала, ЧТО за дискету она ему принесла. Но мысль действительно оказалась подленькой, тем более что девочка может и знать ничего не знает о каких-то там электронных подписях.

Ну а главной мыслью была, конечно, та, что теперь он, Сидоров, обладая этой дискетой, может подготовить и провести какой-нибудь финансовый документ. Это было очень заманчиво. Тем более для Сидорова, которого любила одна очень красивая женщина, но из-за отсутствия у Сидорова достаточного для ее содержания дохода, жила с каким-то маменькиным ( а, вернее, папенькиным ) сыночком, ругая его на чем свет стоит, когда Сидоров звонил к ней домой поболтать.

Сидоров призадумался. И через пять минут он уже искал на улице телефон-автомат, чтобы позвонить другому старинному другу еще с детского сада, который сейчас в какой-то подозрительной фирме занимался финансами, ездил на огромном джипе и вообще выглядел на все сто.

- Ну и сколько тебе надо обналичить? - недоверчиво вопросила трубка.

- Миллионов двадцать, - Сидоров говорил вполголоса, оглядываясь по сторонам.

- А откуда они у тебя? Хотя постой, это не по телефону, - трубка замолчала ненадолго, - ты знаешь, где я сейчас?

Сидоров знал.

- Подъезжай сегодня к семи, у меня все обсудим. Лады?

- Хорошо.

Итак, Сидоров решил встать на шаткий и опасный, но такой завлекательный преступный путь.

3.

В семь часов Сидоров был у своего друга, Иванова. Иванов сказал, что лучше поговорить на улице, по дороге. Они зашли на проспекте в бар, выпили водки, и Иванов спросил:

- Ну так откуда?

Сидоров уже понял, что ему ничего не остается, как рассказать правду. Он все объяснил.

- А почему именно двадцать? - поинтересовался Иванов.

Сидоров пожал плечами.

- Ну не знаю... Можно, наверно, больше... - неуверенно ответил он.

- Никаких двадцати! - отрубил тогда Иванов. - Берем все и пополам. Идет? - спросил он, и, не дожидаясь ответа Сидорова, добавил:

- Сколько там у них на счету?

- Можно посмотреть, - промямлил Сидоров.

- Ну так идет? - Иванов посмотрел Сидорову прямо в глаза.

- Идет... - вяло согласился Сидоров.

Вечером следующего дня Сидоров, основательно проштудировав документацию по соответствующей программе и воспользовавшись дискетой, провел крупную ( аж руки задрожали ) сумму денег в указанный Ивановым банк. А на следующе утро началось. Такой беготни и таких выражений лиц Сидоров до этого никогда не видел. Он сидел злой и потный, и только одному Богу известно, как он боялся. Он только сейчас понял, что скажи девочка с голыми ногами из филиала, что она накануне передала Сидорову КАКУЮ-ТО дискету, ему бы тут же настал конец. Но видимо там, в филиале, мало чего понимали и сильно перепугались. Сидорова не трогали. Получилось примерно как в преферансе: заказываешь мизер, смотришь карты соперников, пока они совещаются, и видишь, что восемь взяток твои. И вдруг кто-то советует: "А давайте зайдем в черви, проверим!" Соперники, как под гипнозом, ходят. И все! Взяток нет. Довольно нервная ситуация.

Через неделю страсти поутихли и все свалили на технику. Подали на какую-то фирму иск в суд, понабежала куча экспертов. А той девочки с голыми ногами Сидоров больше не встречал. Радовались, что денег в филиале оказалось сравнительно мало.

А еще через неделю Иванов вручил Сидорову его долю - чемоданчик с пачками аккуратно упакованных купюр. Что-то около миллиарда рублей. "Двести штук баков", - усмехнулся про себя Сидоров, забирая чемодан. И прямо с ним понесся к Аллочке, к той очень красивой женщине, которая его любила.

4.

Он так набоялся за эти последние две недели, что просто не представлял себе, что он будет делать один в квартире с такими деньгами. Правда, закралась было в голову подлая мысль о всяких капиталистических излишествах, о заказе женщин по телефону и прочее подобное, но все равно, впревой, да еще и с такими деньжищами было как-то боязно.

Уже стемнело и вокруг фонарей тучами летала мошкара. Сидоров стремился в дом номер пять, к Аллочке. Ног он под собой не чувствовал.

Окрыл ему ее мужчина. Такое улыбастое создание, с ровной кожей, румяной лысиной и очками, дать которому какое-то определенное количество лет делом было абсолютно немыслимым. Оно изобразило вопросительное выражение на лице, типа: "Чем могу?" Но тут на заднем плане показалась соблазнительная Аллочка в пеньюаре и бесцеремонно пригласила Сидорова:

- О! Сидоров! Дорогой! Заходи, заходи...

Она чуть-ли не оттолкнула у входа своего сожителя, и, взяв Сидорова за указательный палец свободной руки ( фирменный жест! ) повлекла гостя вглубь квартиры. Сожитель сразу где-то растворился.

Если женщина оглядывает мужчину с головы до ног, и потом - с ног до головы - значит, она к нему неравнодушна. То и случилось с Сидоровым. Его задерганное тело примостилось на табурете, чемодан же он из руки не выпускал, как в фильмах про шпионов.

- Сколько мы с тобой не виделись? - вопросила Аллочка, - Ну, рассказывай!

Сидоров оглянулся на дверь ( сожитель не подглядывает? ) и раскрыл чемодан. Там зажелтели пачки стоысячных купюр. Аллочка заглянула туда с таким выражением лица, как будто там были нечистоты.

- Откуда это? - спросила она.

- Заработал, - с оттенком гордости и тревоги одновременно поведал Сидоров.

- То есть? Ты что? - Аллочка перешла на истеричный шопот, - Ты где это взял ? Ты что?!

Она прямо терялась, что и сказать.

- Все чисто, - самоуверенно, но тоже шоптом уверил ее Сидоров. Выдохнул и продолжил:

- Алла! Пойдем ко мне! Прямо сейчас.

Аллочка посмотрела на Сидорова, как на сумашедшего.

- Ты с ума сошел? - она все продолжала говорить громким шопотом, - а как же Андрей?

( Сожителя звали, оказывается, Андреем ).

- Да и потом как я так сразу? - она неуверенно бросила взгляд на чемодан, - А это куда девать?

Видно было, что все, находившееся при Сидорове, она в какой-то мере считала так же и своим.

- Куда, куда... Да это же деньги! - вполголоса воскликнул Сидоров. Он чувствовал, что Аллочка не врубается.

- Ты что? Не врубаешься? - спросил он.

- Да что тут врубаться? - ответила она все тем же громким шопотом, как будто врубаясь, - Закрой. Да где ты столько взял?

- Потом расскажу. Пошли!

- Да не могу я сейчас, - залепетала, ломаясь, Аллочка,

У Сидорова вдруг кончилось и так уже изрядно поистраченное за последнее время терпенье.

- Ну ладно. Не можешь, так не можешь. Я тогда пошел. - И Сидоров, поднявшись с табурета, направился в прихожую.

- Подожди! Не уходи! - Аллочка выкрикнула это уже в полный голос.

- Ладно, я пойду. Я позвоню тебе, - как бы не слыша ее последних слов сказал Сидоров. "Чертовы быбы," - подумалось ему.

Сидоров чуть-ли не выскочил из квартиры, заметив на кухне сожителя, кушавшего столовой ложкой варенье из трехлитровой банки. Аллочка в пеньюаре выбежала за Сидоровым на лестничную площадку, крикнула ему вдогонку нежное "Пока!", подождала пару секунд и хлопнула дверью.

Сидоров, злой и неудовлетворенный шагал по вечернему городу. Почему-то он решил позвонить себе домой, чтобы убедиться, что там никого нет. Бросая жетон в телефон-автомат, он подумал, до чего же он издергался и оглупел, делая сейчас такое. Но все же набрал номер. Каково же было его удивление, когда трубку подняли и нагловатый голос спросил:

- Алло?

Сидоров прямо сел. Что же делать? Может, он ошибся номером? Но проверять еще раз сил не хватало. Вычислили? И кто? Руки Сидорова мелко задрожали. Он стал перебирать возможные варианты своих действий в случившейся ситуации. Думалось неважно. Девяносто процентов вариантов он отбросил как бред, девять - как глупость. Все остальные заканчивались весьма скверно. И что самое ужасное, Сидорова, как магнитом, тянуло домой. Так он и пошел туда, прямо как был, с чемоданом и дрожащими членами.

Он решил посмотреть издалека на окна. В них было темно. Потом во двор. Вроде тихо, спокойно. Сознавая, что он делает что-то абсолютно безумное, Сидоров направился к подъезду. И вдруг...

- Сидоров! Сидоров!

Он застыл на месте. И тут же отлегло. Говорил его сосед по плошадке из окна дома:

- У тебя квартиру только-что обчистили. Пиши срочно заявление в ментовку. Вот поганцы! - сказал он в седцах, неизвестно к кому обращаясь, совсем оборзели!

5.

В квартире все было затоптано грязной обувью, стало несколько меньше вещей ( ушел телевизор, вся электрника и кассеты ), по полу валялись окурки и слабо пахло перегаром. Сидоров заглянул в туалет. Так и есть нагадили. Это Сидорова расстроило больше всего. Замок на дверях был аккуратно сломан, поэтому Сидоров закрыл дверь на цепочку и стал наводить порядок. Примерно в середине этого занятия он достал свой старенький рюкзачок, пересыпал туда деньги из чемодана, кинул рюкзак на вешалку. "Чем проще, тем сложнее", - подумалось ему.

Выяснилось, что ушли так же и документы, кроме пропуска на работу, который был у Сидорова с собой. И его серебрянная медаль за школу, и значок об окончании университета. Это расстроило Сидорова еще больше, чем загаженный унитаз, который Сидоров уже вычистил. Настроение совсем испортилось и Сидоров решил выпить водки.

Из холодильника водку тоже увели, что Сидорова теперь почти не расстроило. Он бросил через плечо рюкзачок с миллиардом ( не оставлять же его в открытой квартире ) и пошел в ларек за водкой. На лестничной клетке он встретил Петрова и Таню.

- О! - только и смог сказать он.

- О! - только и смог ему ответить Петров.

А Таня вообще только улыбнулась.

Сидоров все же сгонял за водкой и теперь вполуха слушал разглагольствования Петрова о путешествиях и пустынях, Азии и философии. Разгром в квартире он объяснил, лишь махнув рукой:

- А-а-а-а...

Петров говорил, а Сидоров смотрел на Таню. Красотой ( красотой тела ) она, безусловно, уступала Аллочке, тут никто спорить бы не стал. Но ведь Сидоров по морозу за цветами бегал для Тани, а не для Аллочки, которая тоже была на том Новом Году. Как-то не мог себе Сидоров представить Таню на месте Аллочки, живущей с "папенькиным сыночком", и постоянно болтающей по телефону с Сидоровым. Правда, она "папенькиному сыночку" не изменяла - такие у Аллочки были принципы. Не мог так же Сидоров представить Таню рассуждающей о финансовых проблемах в семье, о бюджете, о покупке сегодня того, завтра этого, а после завтра - еще чего-нибудь. О кредитах, о процентах и зарплатах, и далее в том же духе. Как-то с Таней это не вязалось. Не вязалась с ней и роль первой дамы на празднествах. Сидоров вспомнил, что в бытность свою Аллочкиным неофициальным мужем имел тогда место случиться некоторый скандал по поводу "мне нечего надеть на день рождения". "Ты и так будешь самая красивая", - сказал ей тогда Сидоров без капли лести, но Аллочку такой ответ не устроил. Она заняла денег и Сидорову потом пришлось долго отдавать, неполноценно питаясь.

Вот под такие сравнительные мысли Сидоров и отрубился. Утром, в полусне, он попрощался с уезжающими Петровым и Таней, и благополучно проспал до обеда.

А ближе к вечеру позвонила Аллочка. Она говорила, что Андрей сволочь, что он ее не любит, что денег на нее жалеет, не заботится о ней, что ей все приходится делать самой, что он только живет у нее, что каждую копейку у него надо выбивать...

Все это Сидоров слышал уже не раз. Но тон сегодня был Сидорову вновинку. Аллочка говорила, что устала, что ей одиноко, и Сидоров пригласил ее в гости.

Она приехала, как всегда, красивая, накрашенная, ухоженная. Узнав, что Сидорова обокрали, тревожно спросила: "А деньги?", и, узнав дополнительно, что деньги тут, махнула рукой:

- А-а-а-а...

Сидоров направился за рюкзаком, чтобы сделать красивый жест: высыпать пачки денег к ногам Аллочки. Каково же было его удивление, когда из рюкзака выпали: мыло с зубной щеткой, банка тушенки, банка кильки, второй том Карлоса Кастанеды, и пара упаковок презервативов. Потом, как бы нехотя, вывалилось грязное заношенное женское белье.

Сидоров так и сел. А с Аллочкой, естественно, тут же произошла истерика. Ей стало дурно, и она пока пошла домой, отдохнуть. Сидоров, проводив ее, вяло размышлял, что же делать. Самое ужасное было то, что маршрут и конечный путь назначения путешественников, прихвативших с собой в старом рюкзачке один миллиард рублей, не были вполне ясны даже им самим. Оставалось только ждать.

А через полторы недели Сидоров получил большую телеграмму из Якутска, длинную и со всеми предлогами, которая гласила:

"Сидоров, так забавно вышло, что мы перепутали рюкзаки. Где ты достал столько бабок? Мы будем на востоке еще долго, посему деньги тебе высылаем почтой. Немного потратили на палатку и резиновую лодку. Приеду, отдам. Петров."

И телеграфный перевод на один миллиард рублей. За вычетом десяти процентов за пересылку. Сидоров умножил в уме - получилось сто миллионов.

- Он что? Шизанутый? - поинтересовалась по телефону Аллочка.

Сидоров не нашел, что ответить. К тому же денег на почте не было.

6.

- Какой-то странный перевод пришел сегодня в сто второе отделение, сказал однофамилец Сидорова лейтенант милиции Сидоров капитану милиции Долгопрудному. - Смешно даже. На миллиард.

- На сколько?! - удивленно переспросил, прищурившись, капитан Долгопрудный.

- На один миллиард рублей. - уточнил лейтенант. - Вот копия квитанции.

- Однако... - почесал затылок капитан, - И от кого?

- От некоего Петрова, - ответил лейтенант, - его уже взяли в Якутске.

- Он что, сумашедший?

- Да есть немного, наверное... Наркоман. С ним там девчонка была, у нее нашли какую-то химию.... Э-э-э... Забыл название.

- И кому?

Лейтенант улыбнулся.

- Сидорову.

- Сидорову? Тебе, что ли? - капитан тоже чуть заметно улыбнулся.

- Как же, мне... Парню одному, из того банка, в котором недавно два миллиарда увели. Надо брать, товарищ капитан.

- Надо, - согласился капитан Долгопрудный.

Он откусил бутерброд с колбасой, запил чаем, разжевал. Задумался.

- Идиотизм какой-то, - весомо добавил он.

29 июля 1996