"Во имя прогресса" - читать интересную книгу автора (Абердин Александр)

Глава четвёртая Суд хотя и скорый, да не правый

Детективу Джеку Бишопу понадобилось всего шесть дней на то, чтобы полностью восстановить всю картину преступления совершенного в Малой Степи неподалёку от озера Гюйгенс. При этом он всего лишь трижды побеседовал с Илем для того, чтобы уточнить некоторые факты. Он был специалистом своего дела и прекрасно знал, где именно нужно искать такие улики и вещественные доказательства, которые никто не смог бы оспорить или хотя бы подвергнуть сомнению. Тем не менее он передал все материалы дела в суд только поздним вечером десятого дня пребывания Иля в полицейском участке. Так было нужно и потому никто, ни Иль, ни атаман Горепёкин, не стали этого оспаривать. Таким образом Джек просто не давал судейским времени на то, чтобы придумать какую-то каверзу, тем более, что с иском о возбуждении уголовного дела против Всадника Иля Шорникова выступили даже не родители потерпевших, а командование марсианского отряда военно-космического флота Земли и тут действительно нужно было действовать очень аккуратно.

Иль был просто поражен, когда детектив Бишоп пришел однажды утром в его номер, пригласил его и атамана позавтракать, а после завтрака вручил каждому по инфокристаллу с реконструкцией всех событий того дня. Когда же они сели напротив трёхмерного экрана телевизора и Джек Бишоп включил его, Иль и вовсе не поверил своим глазам и даже подумал сначала, что это видеофильм, заснятый кем-то в тот день, настолько реалистичным был этот компьютерный ролик. Когда же он просмотрел его до самого конца, то потрясённым голосом сказал:

— Джек, всё именно так и было. Неужели это не настоящая видеосъёмка? Как такое вообще можно было сделать?

Детектив развёл руками и ответил:

— Ну, знаешь ли, парень, когда я посмотрел несколько видеофильмов с твоими выкрутасами на арене ипподрома, то я тоже был поражен не менее твоего. Ты мастер в своём деле, а я в своём. В общем ты подтверждаешь, что всё именно так и было? Знаешь, я ведь даже не уговаривал себя, когда занимался расследованием этого дела. — Увидев, что Иль не понял его, Джек Бишоп улыбнулся и пояснил — В том смысле, что мне не пришлось искать хоть какое-то оправдание твоим действиям. Всё и так было налицо. Ты выехал на вершину холма, увидел этих ублюдков и замедлил ход, потом ты смекнул, что вам обоим пора делать оттуда ноги и повернул коня назад. Спускаясь с холма ты его ещё придерживал, чтобы он не полетел чего доброго кубарем, а потом пустил в галоп, но они догнали вас уже через семьсот тридцать два метра и курсант Ивлев сразу же убил твоего коня. Хотя я и не всадник, моя реакция была бы даже порезче, чем твоя. Я бы тотчас выхватил бластер и мне плевать на то, что на них были боекостюмы. Уж я-то знаю куда нужно стрелять, чтобы хорошенько поджарить какого-нибудь ублюдка. Иль, всё это ясно мне, но тебе придётся хорошенько приложить судью мордой к столу и ты должен будешь сам выбрать момент, когда это сделать. Желательно не в самом начале заседания, а только после того, как выступит кто-нибудь из так называемых пострадавших. Думаю, что для большей убедительности тебе нужно будет заявить отвод адвокату и уже потом, когда тебе будет разрешено судьёй защищать себя самому, ты сможешь попросить судью разрешить тебе совещание с ним. Вот тогда ты ему и заявишь свои требования.

Утром одиннадцатого дня Иль, одетый в свой казачий наряд, ехал в полицейском бимобиле в здание Дворца Правосудия. Как раз в тот момент, когда он в сопровождении целого отряда полицейского спецназа поднимался под прицелами телекамер по ступеням, на проспект Маринера вылетела конная лава и десятки тысяч Всадников, скакавших на боевых биомехах, разразились воинственными криками. Проспект Маринера был очень широк, более двухсот метров, а Дворец Правосудия представлял из себя весьма величественной, отдельно стоящее зданий и Всадники стали быстро брать его в кольцо, причём прибыли они сюда не только на лошадях, но на верблюдах и даже слонах. Ничего удивительного, индийские махараджи тоже были всадниками и прекрасными стрелками из лука, вот только сюда они добрались на огромных биомеханических слонах, настоящих живых танках.

Иль поднялся на самую верхнюю ступеньку, повернулся лицом к своим собратьям и чётко отдал им честь, благодаря Всадников за эту моральную поддержку. Он уже заявил о том, чтобы процесс был гласным и его требование было внесено в материалы дела. Теперь ему только и оставалось что войти в секретариат суда, где ему должны были объявить о том, кто из судей будет его судить и на какой день он назначит первое заседание. Из сорок девятого полицейского участка, в котором Иль уже успел подружиться с многими полицейскими, ему предстояло теперь переехать в камеру КПЗ Дворца Правосудия и вот это точно будет самая настоящая камера, которую ему придётся делить с ещё несколькими подсудимыми и он очень надеялся на то, что все они сейчас смотрят телевизоры, имевшиеся во всех камерах, а потому ему не придётся объяснять им, что он никакой не мальчик для битья. Всадники в ответ на его приветствие разразились громкими криками и один из полицейских, шагавших рядом с Илем, завистливым тоном сказал:

— Эх, хотел бы я, чтобы меня хоть раз так поприветствовали Иль, как твои друзья приветствуют тебя.

Не отрывая руки от папахи-кубанки, Иль ответил:

— Так ведь Всадники приветствуют не только меня, но и всех вас, парни. Они же знают, что вы мои друзья и находитесь здесь только потому, чтобы никто не снёс мне голову при входе в здание суда. Так что твоя мечта уже сбылась, Фредди.

Лейтенант Фредди Бун тотчас воскликнул:

— Так что же мы тут стоим, как истуканы? Взвод, равнение на Всадников! Равняйсь, смирно! Приветственный артикль делай, раз! Всадникам Малой Степи, салют!

Взвод спецназа, одетый в лёгкие боескафандры, который окружил Иля плотным каре, по команде своего командира повернулся лицом к Всадникам, встал по стойке смирно и чётко проделал приветственный артикль ружейными бластерами, после чего спецназовцы дружно, с грохотом переступили с ноги на ногу и замерли. Всадники тотчас отсалютовали им своим оружием каждый отряд на свой манер, а добрых две сотни слонов дружно затрубили и стали кивать им головами. Выглядело это всё так красиво, торжественно, а кое для кого и устрашающе, что репортёры, стоящие на ступеньках, весело закричали и даже принялись свистеть. Кроме них зрителей было очень мало, если не считать тех, кто сейчас невольно прилип к телевизорам, ведь не каждый день в эфир выходит экстренный выпуск новостей.

Иль опустил руку, круто развернулся и подождав, когда сопровождающие его полицейские будут готовы, направился к парадным дверям Дворца Правосудия, в котором уже начали тихо паниковать судейские. Они прекрасно догадывались, что таким образом Всадники оказывают давление на суд, но ничего с этим поделать не могли. Свобода шествий и хоть ты тут тресни, а никуда не денешься. Начальник сорок девятого полицейского участка и детектив Бишоп уже были внутри. Оба они улыбались и чуть ли не покатывались от хохота. Вместе с ними Иль прошел через огромный холл к лифтам. Служители Фемиды при виде их быстро разбегались во все стороны. Для того, чтобы подняться на седьмой этаж, где находился секретариат суда, им и репортёрам пришлось вызвать все лифты, но и после этого наверх смогли подняться не больше трети народа. Дежурный секретарь, увидев такую огромную толпу, уже и так бледный, побледнел ещё сильнее и скорбным голосом поинтересовался:

— Джек, неужели тебе обязательно было брать с собой столько спецназовцев? Это же всё-таки не серийный убийца.

— Да? — С притворным удивлением воскликнул детектив Бишоп — А ты читал иск штаба космофлота? Из его текста следует, что Всадник Иль Шорников как минимум враг Земли под номером один и у него в каждом кармане по термоядерной бомбе, а потому, давай, поторапливайся и открывай большой зал, Дейв.

Дежурный секретарь всё же сначала поинтересовался:

— Джек, ты обычно знаешь всё. Скажи мне, те ребята, которые взяли здание в кольцо, они что, собираются ждать решения суда или они скоро уберутся из города?

— А вот тут ты не угадал, Дейв. — Ухмыльнувшись ответил дежурному секретарю Джек Бишоп — Насколько мне это известно, они собираются разбить здесь лагерь и будут ждать решения суда столько, сколько это потребуется и мне очень жаль, что все эти Всадники прибыли сюда на биомехах. Если бы это были живые лошади, слоны и верблюды, то уже через три часа здесь стояла бы такая вонь, что вы оправдали бы этого парня уже к полудню. Но я так думаю, что Всадникам тоже нужно будет оправляться, а вокруг вашей конторы разбиты такие милые газончики. В общем пошевеливайся, Дейв, и передай судьям, чтобы они не очень-то телились, а то уже завтра утром здесь дышать нечем будет. Что мы, копы, что Всадники, народ ко всему привычный, а вот вы все тут чистоплюи и когда наступите на ступенька на чьё-нибудь дерьмо, то визжать будете так, что рёв слонов заглушите.

Дежурный секретарь тут же приказал открыть большой зал предварительных слушаний, бросился в свой кабинет и через неплотно закрытую дверь Иль услышал:

— Господа судьи, если вы не поторопитесь, то вы первые об этом пожалеете. Всадники намерены пригнать ко Дворцу Правосудия из своей степи живых слонов, но и без них эти ребята грозятся, что если суд не будет скорым, то они станут использовать подземную стоянку бимобилей, как общественный туалет. Мне от этого хуже не станет, я прилетаю на работу на такси, а вот вы там все точно задохнётесь. Так что мы ждём, когда кто-нибудь из вас оторвёт свою сиятельную задницу от кресла и поскорее спустится вниз. — Через минуту секретарь вышел и сказал — Джек, я сделал всё, что только было в моих силах. Мы тут уже многое повидали, факельные шествия, клоунов на ходулях, но слонов на проспект Маринера ещё никто не выводил. Теперь посмотрим, у кого нервы крепче, у Всадников или федеральных судей.

Иль усмехнулся и воскликнул:

— Ну, это ещё никто не начал ногами топать. Сорок пять тысяч одних только скакунов-биомехов это вам не коза по ступенькам прыгает. Если они начнут все бить копытом, то такой грохот поднимется, что никакие окна не спасут.

И биомехи, словно по команде, а точнее как раз именно по команде, начали дружно бить копытами. Иля ввели в большой зал без окон, но и в нём было хорошо слышен грохот сорока пяти тысяч копыт с подковами из сверхпрочного наносплава по мостовой. Поэтому он нисколько не удивился, что уже минут через пятнадцать в зал через специальную дверь вошел высокий, седовласый судья в чёрной мантии и страдальчески морщась направился к своей кафедре. Иль незаметно подал через коммуникатор команду и грохот конских копыт быстро стих. Судья с облегчением вздохнул, сел в своё кресло, обвёл зал глазами, он был битком забит репортёрами, кивнул головой и дежурный секретарь вместе детективом повели Иля к кафедре. Откуда-то сбоку тут же материализовался адвокат Иля, невысокий, полненький живчик с чёрными волосами и жгуче-карими глазами — Боб Солинас. Все вместе они подошли к кафедре и судья, достав откуда-то узкую деревянную табличку, поставил её перед собой. На табличке было написано накладными золотыми буквами — «Федеральный судья Соломон Вайсман». Улыбнувшись судья сказал:

— Юноша хочет, чтобы его судил настоящий профессионал своего дела, а не какая-то толпа баранов. Что же, это похвальное стремление, но мне не нравится, что друзья юноши пытаются оказывать давление на федерального судью.

Иль, полагая что эти слова можно рассматривать и как вопрос, улыбнулся с разъяснил судье диспозицию сил:

— Ваша честь, как только начнётся судебное разбирательство, мои друзья так же быстро уберутся из Кассини, как добрались до этого города и вы их больше никогда не увидите.

Судья нахмурился и спросил:

— Как это понимать, юноша? Я больше никогда их не увижу. Неужели Всадники куда-нибудь уберутся с Марса. Признаться честно, вы все мне давно уже осточертели.

— Мы уберёмся с Марса навсегда тотчас, как только вы вернёте нам ту планету, которую у нас отобрали или хотя бы дадите равноценную взамен. — Дерзко ответил судье Иль — Ну, а пока этого не произошло, больше ни один Всадник не покинет пределов Малой Степи, чтобы не надоедать вам, ваша честь.

Судья всплеснул руками и воскликнул:

— Прекрасно! Оказывается от меня теперь зависит то, когда вы уберётесь в свою Малую Степь и скроетесь там. Молодой человек, скажите, а у Всадников надолго хватит терпения? Как скоро вы обратитесь к нам за помощью?

Иль улыбнулся и ответил:

— Ваша честь, вы видите Всадников в последний раз. Нам прекрасно живётся в Малой Степи и без вас, а что касается помощи, так земляне нам вообще никогда и ничем не помогали. Это как раз по большей части мы превратили Марс из безжизненной пустыни в цветущую планету, а вы отблагодарили нас тем, что почти вдвое сократили даже свою жалкую подачку.

На скулах у судьи тут же заходили желваки и он прорычал:

— Судебное разбирательство по делу «Командование военного космофлота против Ильи Шорникова» назначается на завтра. Судебное разбирательство начнётся в восемь тридцать утра. — С язвительной улыбкой посмотрев на Иля, судья добавил — Надеюсь, что вы успеете насладиться гостеприимством тюрьмы Дворца Правосудия, юноша, ведь у вас впереди почти сутки. Завтра ещё до обеда вы смените своё вычурное одеяние на тюремную робу. — После чего проворчал — А вы, Боб, постарайтесь не опаздывать и прийти вовремя. С вами или без вас, но суд начнётся вовремя. Так что сделайте над собой усилие, не проспите. Предварительное слушание окончено, господа. Судебный пристав, препроводите подсудимого в его камеру.

Судья встал и немедленно вышел из зала, а адвокат, сокрушенно качая головой, сказал:

— Да, Иль, тебе не повезло. Сол Вайсман по прозвищу Инквизитор самый большой поборник нравственности и порядка во всей Солнечной системе и даже не скрывает, что он ненавидит не только Всадников, но и всех тех кто ходит на ипподромы, считая их сосредоточием разврата.

Иль усмехнулся и ответил:

— Думаю, что он прав, Боб. По сути дела так оно и есть и если честно, то лично я рад, что наши старейшины приняли такое решение. Хватит Всадникам выпендриваться перед землянами.

Детектив Бишоп улыбнулся и хлопая Иля по плечу, сказал:

— Я тоже рад, этому, Всадник Иль. Это значит, что сорок девятый участок будет теперь работать точно так же, как в старые, добрые времена. Копы будут прилетать в Малую Степь, по двое, трое на каждую вашу станицу или посёлок, сидеть целыми днями на веранде и играть в карты с Всадниками, или заниматься чем-нибудь ещё. Например ловить браконьеров или бить морды хулиганам, прилетающим к вам в степь почесать кулаки.

Пока Иль шел от кафедры к выходу из зала, он успел ответить на пару десятков вопросов, но на один, — действительно ли Всадники больше никогда не появятся в городах, ему пришлось отвечать минут пятнадцать, объясняя всем, что так будет только лучше и тут, похоже, он был полностью солидарен с федеральным судьёй Соломоном Вайсманом. Под занавес он сказал:

— Ну, а если кому-то захочется посмотреть на наши скачки, то в каждой станице или городке их устраивают минимум восемь раз в год и желающие всегда смогут прилететь к нам в гости и не только посмотреть на скачки, но и поучаствовать в них.

Попрощавшись с копами, Иль под конвоем троих служителей Фемиды был спущен в подвал Дворца Правосудия, где находилась подземная тюрьма. Неприятности у него начались сразу же, как только он переступил её порог. Пятеро здоровенных надзирателей внимательно оглядели его, глумливо заулыбались и один из них, принюхавшись, высказал вслух предположение:

— По-моему от этого парнишки несёт помойкой и его нужно хорошенько помыть? Как вы считаете, господа?

Остальные мордовороты, одетые в боекостюмы и вооруженные электрошоковыми дубинками, дружно закивали головами, а один, похоже старший, сказал:

— Ты прав, Сэнди. От парнишки несёт тухлятиной.

Иль ухмыльнулся и зловещим голосом сказал:

— Господа, у меня вот здесь, — Он постучал себя пальцем по виску — Имплантировано под кость устройство связи с крохотной телекамерой. То что вижу я, видит ещё несколько Всадников снаружи. Думаю, что они уже срисовали ваши рожи. Вы знаете, сколько времени умирает человек посаженный в муравейник? К тому же у вас всех наверное есть жены. Так что советую поменьше принюхиваться друг к другу, это от вас несёт тухлятиной.

— Это что, угроза? — Спросил старший надзиратель.

Иль улыбнулся и ответил:

— Нет, предупреждение, болван. Вы все нам уже так надоели, что пора и вам преподать хороший урок. Так что давай, попробуй меня искупать и ты узнаешь, что такое настоящие индейские и самурайские пытки. Да, и наши, казачьи, тоже достаточно хороши для того, чтобы такой боров, как ты визжал от боли.

Надзиратели замолчали и напряженно засопели. Впустить подсудимого в камеру сухим для них означало потерять своё лицо перед всеми обитателями подземной тюрьмы, но и попасть в Малую Степь никому из них тоже не хотелось. В конце концов возобладало благоразумие и старший надзиратель сказал:

— Чёрт с ним, ребята, пусть идёт в камеру так.

Иля провели в досмотровую и там тоже возникли осложнения. Браслет-коммуникатор ему пришлось снять. У него хотели отобрать и газыри, но они были крепко приделаны к черкеске и их не стали отпарывать вместе с накладными карманами. Пояс, отделанный серебром с чернью, ему тоже пришлось снять, а вот когда тюремщики увидели, что у Иля имелись боевые биоимплантанты, то озадаченно крякнули. По закону они не имели права изымать у человека то, что находится в его теле и не может выйти из оного естественным путём, но четыре клинка с режущей кромкой из наноалмазов это было уже слишком. К тому же они не знали, как их можно извлечь из его рук, но тем не менее стали совещаться и даже связались с каким-то экспертом. Тот внимательно их выслушал и тут же воскликнул:

— О, это очень просто, господа! Отрубите ему руки по локоть и вырастите новые в наноробохирурге. Правда, для этого вам потребуется согласие подсудимого. — Немного помолчав, он прибавил — Если парни из спецслужб попадают за решетку, а они любят такие имплантанты, то мы с ними тоже не можем ничего поделать. Поэтому лучше предупредите обитателей той камеры, в которую вы собираетесь посадить этого парня, что с ними будет сидеть острый малый и молитесь Богу, чтобы ничего плохого не случилось. А у кого это вы обнаружили такие имплантанты? Как вы говорите они из него могут выходить? Сразу в обе стороны из сжатого кулака ножевым и кинжальным хватом сантиметров на сорок? Парни, как бы мне взглянуть на такое чудо? Вы не могли бы отрубить этому парню если не обе, то хотя бы одну руку?

Тюремщики тут же наорали на эксперта и одарив Иля недобрыми взглядами, принялись проверять содержимое его пластикового контейнера, но оно не вызвало у них никаких подозрений и вскоре Всадник вышел из досмотровой. С этого момента надзиратели сразу же сделались очень вежливыми и предупредительными, а когда дверь камеры, в которую его завели захлопнулась за Илем, он услышал, как один надзиратель поддел другого:

— Ну, и где твой коронный пинок под зад, Слай?

Тот возмущённо воскликнул:

— Я что, дурак по твоему! Он же запросто может пропороть алмазником любой боекостюм. Будь это ещё какой-нибудь валух из космодесанта, я бы ещё рискнул, но пинать Всадника, нет уж, увольте. Так и без ног остаться можно.

Это слышала вся камера и потому узники, а их было человек пятнадцать, тотчас принялись аплодировать Илю. Его сразу же пригласили к большому столу, стоящему посреди камеры, предложили кружку горячего чая и стали с ним знакомиться. Старожилом камеры был широкоплечий чернокожий парень, который дожидался суда уже больше года. Он же был в камере за старшего и сразу сказал Илю, что у них в камере нет беспредела, хотя почти все узники и были уголовниками. Всадник Иль поставил на стол контейнер с продуктами и предложил сокамерникам позавтракать, пока пирожки горячие. Те вели общее хозяйство и двое дежурных по камере тут же забрали контейнер и принялись накрывать на стол. Застолье было совсем таким, к которому Иль давно уже привык, выступая на ипподромах в разных городах. У Всадников никогда не было лишних денег, чтобы ходить по дорогим ресторанам и потому они всегда обедали так.

После завтрака, который в этой камере был вторым, сокамерники принялись расспрашивать Иля не о том, как он угодил в тюремную камеру, а о жизни в степи. Их интересовало буквально всё, но больше всего, чем ещё помимо выступлений на ипподромах зарабатывали себе на жизнь Всадники. Иль рассказал им о том, как они выращивают пшеницу и скот, как заготавливают корма, как ловят рыбу в озёрах и что изготавливают в своих мастерских. Баз Лемон, которого арестовали за кражу со склада, но у судей всё никак не находилось времени на то, чтобы отправить его в тюрьму, покивал головой и сказал:

— Да, парень, хорошо вы живёте. Вам там и воровать не нужно. У вас и так всё есть.

Иль сочувственно вздохнул, открыл один из газырей и вытащил из него пять тонких самокруток. Одну он закурил сам, а остальные разобрали его сокамерники. Пуская дым кольцами, он поинтересовался у старшего по камере:

— Баз, а какого это лешего ты здесь сидишь? Раз эти идиоты не смогли припаять тебе срок за год, то тебя должны были уже выпустить, да, ещё и выплатить тебе компенсацию. Что ты вообще украл такого, что федеральный судья всё никак не влепит тебе твои заслуженный пять лет?

— Как это, они должны меня выпустить? — Удивлённо воскликнул Баз — Адвокат мне ничего подобного не говорил.

Пока Иль находился в сорок девятом участке, он основательно проштудировал уголовно-процессуальный кодекс, а так же ещё с полдюжины электронных книг по судопроизводству и потому уже имел о нём кое-какое представление. Он усмехнулся, развёл руками и сказал:

— Ну, не знаю что там у тебя не так с твоим адвокатом, может быть ты ему мало денег платишь или он у тебя вообще бесплатный, но по закону тебя нельзя держать в тюряге без объявления тебе приговора суда больше месяца. Тебя, конечно, могут держать и дольше, но по специальному решению суда в том случае, если следствие докажет, что оно сможет предоставить суду какие-то улики или вещественные доказательства по истечение какого-то времени. Ну, а уж если следствию на это и года не хватило, то что бы ты не сделал, с тебя должны снять все обвинения, извиниться перед тобой, выпустить на свободу, да, ещё и заплатить тебе за моральный и материальный ущерб.

— Так я же безработный! — Воскликнул Баз — Сидел на пособии и склад этот бомбанул просто так, от безделья. Вообще-то я муниципальный рабочий, оператор мусоровоза. Только у нас в Кассини мусора и безработных много, а мусоровозов мало.

Иль махнул рукой и успокоил:

— А это тебя не должно волновать, компенсация всё равно начисляется не из расчёта твоей зарплаты. Слушай, я смотрю у вас тут даже компьютер есть. Давай-ка я накатаю тебе ходатайство и ты прямо сейчас вызовешь тюремное начальство и заявишь ему протест по всей форме. Если верить тем комментариям, которые я прочитал, то особо строго с судейских взыскивают за те страдания, которые ты испытывал после того, как стал мотать в тюряге лишка. Ну, рубаху на груди тебе рвать не надо, а вот сказать, что ты не знаешь, как теперь жить дальше, когда в твоей душе убили веру в правосудие, стоит.

При этих словах сокамерники Иля разразились просто каким-то истерическим хохотом, а Баз, вытирая слёзы воскликнул:

— Ну, ты сказанул, Иль, — убили веру в правосудие! Да, я и слова такого не знаю! Если бы оно было, это правосудие, то в эту камеру не тебя ввели бы, а тех козлов, от которых ты отбивался.

Иль подсел к компьютеру, который не включали наверное годами, так как он не имел выхода в Гелионет, и быстро составил ходатайство, в котором сослался на федеральные законы Земли, присовокупив к этому, что действия федерального суда Кассини в корне противоречат всем нормам галактического законодательства. Помимо ходатайства он ещё и накатал жалобу в офис омбудсмена Марса и министерство юстиции. Базу осталось только приложить свою ладонь к сканеру и отправить все три телеги по электронным адресам. Тут же выяснилось, что почти никто из сокамерников Иля не был извещён о том, что их срок содержания в тюрьме Дворца Правосудия был продлён по специальному решению суда. Иль написал тексты ходатайств и жалоб для них и к компьютеру выстроилась очередь. Пока его сокамерники громко хохоча отправляли телеги, он включил звук телевизора, — началась программа новостей и самой главной новостью на Марсе было то, что в городе Кассини Всадники взяли в кольце здание Дворца Правосудия. Смех в камере быстро стих, когда по трёхмернику показали застывших лошадей и Всадников.

Картинка была немного жутковатая — тысячи огромных, могучих жеребцов-биомехов стояли, как вкопанные, а на них молча сидели хмурые, сосредоточенные Всадники, одетые в самые разнообразные наряды. Пожалуй никто из землян ещё ни разу не видел их такими. Все при оружии, они сидели на биомехах безмолвно и недвижимо, но при этом выглядели очень угрожающе, а тон репортёра, который говорил о том, что после Всадников останутся одни только руины, если они бросятся в атаку, был и вовсе зловещим. Правда, репортёр не порицал Всадников, а лишь задавался вопросом, — это сколько же людям нужно было капать на мозги, чтобы заставить их прискакать в Кассини из Малой Степи и встать вокруг Дворца Правосудия, в котором, как сказал репортёр, — завтра утром должно начаться позорное судилище над Всадником Илем, чуть не ставшим жертвой разнузданных, обнаглевших молодчиков из военной академии Кассини. Кто-то из сокамерников Иля вздохнул и сказал:

— Да, ребята, Всадники точно высечены из камня, а не слеплены из того поросячьего дерьма пополам с грязью из-под ногтей, из чего сделаны курсанты этой грёбанной академии. Иль, неужели твои друзья вот так и будут стоять здесь всю ночь?

Всадник Иль улыбнулся и ответил:

— Хотя мне этого и не хотелось бы, ребята, но думаю, что да. Если бы на моём месте оказался любой другой Всадник, даже такой парень, с которым я не раз и не два дрался из-за чего-нибудь, то я тоже прискакал бы в Кассини и стоял в этом строю.

Баз Лемон кивнул головой и сказал:

— Ту мог бы даже и не говорить этого, Иль.

Они посмотрели этот сюжет в новостях и ещё несколько, которые так или иначе касались Всадников, и снова выключили звук телевизора, когда стали передавать какие-то биржевые сводки, которые никого из сидельцев не интересовали. Так прошло около часа, пока в коридоре не послышались голоса надзирателей. Через несколько минут дверь камеры открылась и они стали выкрикивать имена и фамилии сокамерников Иля, которых срочно вызывали в секретариат федерального суда и они посмеиваясь выходили из камеры. Последним был Баз, которому сказали:

— Бастер Лемон, с вещами на выход. Срок вашего заключения окончен. — Баз стал трясти руку Иля и надзиратель понимающе сказал — Ага, теперь ясно, кто у вас тут такой умник, что за каких-то полчаса сумел поставить на уши весь секретариат суда.

Оставшись в камере вместе с всего тремя сокамерниками, Иль снял с себя черкеску, повесил её в шкафчик и завалился на металлическую кровать, крепко приделанную к полу. Лёжа на ней он улыбнулся, вспомнив о том, какой грохот по просьбе Дика Бронсона учинили в сорок девятом участке Всадники, якобы ломая никогда не запирающиеся двери своих камер. Теперь та тюрьма опустеет надолго, если не навсегда. Через несколько часов вернулись его сокамерники, но не все. Ещё троих отпустили в этот же день за недостаточностью улик. Если не считать того, что у Иля душа была не на месте, он считал совершенно излишним пикет Всадников у тюрьмы, вечер и ночь прошли спокойно, а утром, встав ещё в шесть часов, он умылся, побрился, позавтракал и стал дожидаться, когда за ним придут надзиратели. Те явились в половине восьмого и были очень предупредительны по отношению к нему. На них, похоже, очень сильно подействовало то, что Всадники провели всю ночь в седле и что самое главное, вокруг Дворца Правосудия царила зловещая тишина.

Как только Иля ввели в зал судебного заседания, за окнами послышался громовый цокот копыт, который стих через несколько минут. Всадники снялись с места и галопом поскакали по проспекту Маринера к выезду из города. Судья как раз вошел в зал и подошел к своей кафедре. Как только грохот стих, он сел на своё место, а вслед за ним сели все остальные. В зале присутствовало всего пара десятков Всадников из станицы Наурской и это были в основном родственники Иля. После того, как были соблюдены все формальности, судебное заседание началось с того, что федеральный судья Вайсман заслушал по очереди всех шестерых потерпевших, которые врали напропалую. Особенно Вадим, который заявил, что хотел просто поговорить с Илем, нанесшим оскорбление его сестре, призвать его к порядку и заставить извиниться перед ней. Если верить его словам, то Иль сам набросился на них. Когда он умолк, судья дал слово обвиняемому, но вместо него встал его адвокат и сказал:

— У стороны защиты нет никаких комментариев, ваша честь.

Как только Боб Солинас сел, Иль тут же воскликнул:

— Я протестую, ваша честь! Меня не удовлетворяет линия поведения моего адвоката и я отказываюсь от его услуг. Мистер Солинас, прощайте, вы больше не мой адвокат. — При этом Иль пожал адвокату руку и тихо шепнул — Спасибо, Боб. Вы получите свой гонорар до последнего цента.

Адвокат пожал Илю руку и шепнул в ответ:

— Удачи тебе, парень.

Судья Вайсман посмотрел на это хотя и с удивлением, всё же не стал делать никаких замечаний им обоим и сказал:

— Это ваше право, обвиняемый. Вы хотите сделать какое-то заявление? Вам предоставляется такая возможность.

Иль встал, улыбнулся и огорошил судью такими словами:

— Ваша честь, я хочу переговорить с вами с глазу на глаз.

Адвокат стороны обвинения и государственный обвинитель немедленно вскочили и завопили один громче другого:

— Протестую!

Ага, как же. Они по всей видимости просто не знали того, как на такие вещи реагирует Инквизитор. Судья Вайсман подался вперёд и злым голосом одёрнул обоих:

— Ваш протест отклоняется, господа, а если вы и дальше будете вопить в моём суде, то я велю вас вышвырнуть из зала. — После чего кивнул головой и сказал Илю — Обвиняемый, вы можете встать и подойти ко мне.

Иль встал из-за стола, подошел к кафедре и тихо сказал:

— Ваша честь, я хотел бы переговорить с вами в вашем кабинете и кое о чём договориться. То что я вам скажу, лучше не подвергать широкой огласке и когда вы услышите, о чём идёт речь, то согласитесь со мной. Всё обстоит очень серьёзно.

Судья нахмурился и тихо спросил:

— Сколько времени это может занять, обвиняемый?

— Я думаю, что часа два, не больше. — Ответил Иль — Всё зависит от того, как много вы захотите узнать.

Судья Вайсман немедленно сказал:

— Объявляется перерыв на три часа. Обвиняемый, проследуйте за мной в мой офис.

В сопровождении двух судебных приставов Иль пошел вслед за судьёй Вайсманом. Они вошли в лифт, поднялись вверх на несколько этажей и через несколько минут он уже сидел за большим столом напротив Соломона Вайсмана. Тот снял с себя парик, повесил его на бронзовый бюст какого-то усатого типа и побарабанив пальцами по столу, сказал:

— Я вас слушаю, Всадник Иль.

— Ваша честь, всё дело в том, что я всё же не совсем обычный человек, я киарец. — С лёгкой улыбкой сказал Иль.

Судья наклонился вперёд и чуть ли не взвыл:

— Что вы сказали? Я не ослышался, Иль, вы киарец? Но этого же не может быть, вы совершенно не похожи на ящера.

Иль принялся втолковывать судье:

— Ваша честь, я родился на Киаре, да, к тому же в Вечном городе, а потому по месту своего рождения я не просто являюсь гражданином Киарского Звёздного Союза, но ещё и отношусь к числу киарской знати. В общем если бы я восемнадцать лет назад согласился остаться на Киаре, то входил бы в разряд владык Киара, но я предпочёл остаться Всадником и выбрал Малую Степь, но это ровным счётом ничего не меняет, — я гражданин Киара и вместе с тем гражданин Галактического Союза, но не собираюсь заявлять об этом даже сейчас, хотя как вы сами понимаете, заяви я об этом, то был бы просто неподсуден.

Судья Вайсман обмяк и тихо сказал:

— Я вам не верю, Всадник Иль.

— Вам придётся поверить мне на слово. — Строгим голосом сказал Иль — Максимум, чем я могу вам помочь, так позвать сюда своих родителей. Мой отец прожил на Киаре три года и вернулся вместе со всеми Всадниками, а мать почти восемь лет. Моё киарское имя Ильхем и киарцы сами прибалдели от того, что не смотря на все меры предосторожности я всё же умудрился появиться на свет. Если вы потребуете от меня более веских доказательств, то я им вам тут же предоставлю. Потребуйте принести сюда сканер-идентификатор из числа тех, которые стоят в космопортах и уже через секунду вам всё ясно, кто я такой. Правда, через десять минут, если не раньше, здесь будет стоять киарский консул и я не думаю, что ему понравится то, как вы тут обошлись с рехвели Ильхемом Шорниковым. Хуже было бы только то, что произошло бы с землянами в том случае, если бы эти болваны меня убили. Вот тогда бы дело точно закончилось бы оккупацией всей Солнечной системой. Киарцев очень высоко держат планку справедливости и если они прощают вам весь тот бардак, который у вас царит, то только по причине молодости вашей цивилизации.

Судья Вайсман чуть ли не дрожащим голосом спросил:

— Всадник Иль, почему вы так говорите? Разве вы не точно такой же человек и землянин, как и я?

— Человек, да, но только не землянин, ваша честь. — Жестко сказал Иль — Я Всадник и никогда не был землянином. Дайте мне ваш коммуникатор, я соединю вас со своей матерью. Её нет в здании Дворца Правосудия. Здесь со мной находятся только мои самые близкие родственники. — Судья суетливо протянул Илю коммуникатор и он, соединившись с матерью, попросил — Мам, привет, у меня всё в порядке. Расскажи судье Вайсману, где ты меня родила и покажи ему свою Дневную Звезду.

Над столом появилось голографическое изображение красивой, смуглой женщины с ярким румянцем, которая сказала, показывая судье кулон каплевидной формы:

— Судья Вайсман, вы наверняка видели такие кулоны на киарийках. Это отличительный знак матери. Хотя мы с моим мужем и не имеем полноценного киарского гражданства, как наш сын Иль, я могу отправиться на эту планету в любой момент и мне даже не придётся добираться до неё на звездолёте. Моих слов вам будет достаточно, господин судья, чтобы поверить в то, что мой сын никакой не самозванец?

Судья молча закивал головой и голографическое изображение погасло. Соломон Вайсман несколько минут смотрел на Иля с плохо скрываемым ужасом, потом достал из тумбы своего громадного, двухтумбового письменного стола бутылку виски, выпил несколько глотков и хриплым голосом спросил:

— Так вы, правда, киарец?

Иль огорчённо вздохнул и буркнул:

— Ваша честь, что же теперь, если воробей родился на конюшне, так он уже жеребец? Нет, я человек.

Натянуто улыбнувшись, судья выпрямился и спросил:

— Что вам от меня нужно, рехвели Ильхем?

Похоже, что Соломон Вайсман имел счастье общаться с киарцами, раз он знал смысл слова рехвели — младший владыка. Иль грустно улыбнулся и сказал:

— Давайте назовём это сделкой, ваша честь. Вы своей властью предадите суду военного трибунала Вадима Ивлева и его дружков, которые покушались на мою жизнь и снимите с меня обвинение в предумышленном убийстве, поскольку я на них не нападал и только защищался. Согласно нормам и правилам законодательства Земли вы, как федеральный судья, имеете на это полное право Ну, а я в свою очередь не стану прибегать к тем моим правам, которые достались мне только потому, что меня угораздило родиться на Киаре, к чему я, сами понимаете, не имел никакого отношения. Это целиком и полностью заслуга моих родителей и того, что киарцы сами допустили оплошность. Они и сами не понимают, как такое могло случиться.

Судья торопливо кивнул головой и сказал:

— Хорошо, рехвели Ильхем, я так и сделаю. — И тут же спросил — Почему вы не живёте на Киаре, рехвели?

— Потому, что это мой выбор, ваша честь. — Строгим тоном ответил Иль — Я прожил в Вечном городе семь лет, получил, как и все киарцы, базовое образование, а когда мне исполнилось семь лет, для киарцев это возраст выбора пути, то предстал перед Советом владык и они спросили меня, кем я хотел бы быть. Ну, я и ответил им, что я родился Всадником и буду им до самой смерти. Хотя я и учился в киарской школе, ваша честь, воспитывали меня всё-таки дома мои родители, так что по другому я ответить не мог и нисколько об этом не жалею.

Соломон Вайсман тут же принялся задавать Илю множество вопросов и с каждым новым его охватывал какой-то азарт. Иль всё никак не мог взять в толк, чего ему нужно от него, тем более, что судья отложил слушанье его дела на час дня и всё задавал, задавал и задавал ему вопросы, некоторые из которых были вообще не по теме и касались в том числе и математики. Иль и сам удивлялся тому, что у него находились на них ответы. В конце концов судья как-то хищно осклабился и сказал:

— Ну, что же, Всадник Иль, мне всё понятно. Вы готовы к тому, чтобы выслушать мой приговор?

Иль пожал плечами и ответил:

— Конечно готов.

Они спустились вниз, Иль занял своё место, но уже через минуту ему пришлось встать и федеральный судья Вайсман огласил свой приговор, услышав который он едва сумел сдержаться, так как с одной стороны судья вынес определение в отношении семерых курсантов, обвинив их заговоре с целью убийства, а с другой стороны тут же обвинил Всадника Иля в непредумышленном убийстве одного курсанта в порядке самозащиты, неосторожном обращении с боевым оружием, повлекшим смерть Вадима Ивлева, и в завершении своей речи сказал:

— Будь вы обычным человеком, Всадник Иль, я бы оправдал вас вчистую, но в том то и дело, что вы Всадник. Вы не могли в сложившихся обстоятельствах спасти жизнь вашего коня, хотя и это ещё не факт, но самое главное, вы могли вообще не обнажать своего оружия и отделать этих негодяев одним только бичом. Я не старейшина вашего рода, чтобы осуждать вас за это, а всего лишь федеральный судья и потому приговариваю вас за это к двадцати пяти годам общественно полезных работ далеко за пределами Марса, на одной из недавно открытых планет. Несколько лет назад на Земле было создано Управление ускорения исторического прогресса, которое занимается тем, что изучает молодые цивилизации и если у себя на Земле и в наших колониях мы, земляне, ещё не смогли искоренить многие пережитки прошлого и потому у нас ещё случаются эксцессы подобные тому, по поводу которого я был вынужден принять сегодня решения, то там, Всадник Иль, вам будет категорически запрещено убивать хоть кого-либо даже тогда, когда ваш противник будет кричать в лицо, что он убьёт вас и будет размахивать мечом. Вы сегодня же будете доставлены под конвоем сначала в вашу станицу, а затем, после того, как вы соберётесь в дорогу и попрощаетесь с родными, на специальную базу подготовки. Двадцать пять лет, Всадник Иль, вы проведёте вдали от Малой Степи только потому, что посмели обнажить боевой меч против каких-то сосунков, возомнивших себя мстителями. Этот приговор так же является предупреждением всем Всадникам, скачущим по степи за Великой Кобылицей, — господа, вы благородные Всадники, а не какая-то там шпана, стащившая на кухне нож. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Всадник Иль, вам предоставляется последнее слово перед тем, как вы покинете зал суда.

Иль вздохнул, оправил на себе черкеску и сказал:

— Ваша честь, если бы вы судили меня в Малой Степи, то я бы не сказал вам ни слова. Вы правы, так оно всё и было, если хорошенько подумать, то и Воронка я мог спасти. Но поскольку суд всё же проходил здесь, в Кассини, вы были несправедливы ко мне. Это же всё-таки не каторга, да, и я не бандит, так что хотя бы в отпуск приезжать раз год вы могли бы мне разрешить. За что такие строгости? — Махнув рукой, Иль всё же не выдержал и добавил — Ну, ничего, эти ваши прогрессоры ещё не раз и не два пожалеют, что вы меня к ним вот так запросто отрядили. Я им покажу, где раки зимуют, они со мной ещё наплачутся.

Судья фыркнул и с надменным видом ответил:

— А это меня уже не волнует, Всадник Иль, кто и кого будет перевоспитывать в этом Управлении. Там тоже не ангелы собрались, так что не думайте, что вы там будете самый крутой. Но я не откажу себе в удовольствии лично доставить вас в Школу прогрессоров, чтобы посмотреть на вашу физиономию, когда вы увидите, что она из себя представляет.