Морио Кита Желтый корабль

– Тиэ! – позвал он дочь.

Мужчина лежал на циновке в маленькой комнате – всего в шесть татами – многоквартирного жилого дома. Позади него девочка лет четырех тихо играла в куклы.

– Да, папа?

Она была послушной, воспитанной девочкой. Придя домой из детского сада, Тиэ обычно играла одна. Еще нравилось ей помогать маме по хозяйству. Девочка была чересчур пуглива, боялась незнакомых людей, робела и терялась перед ними, и это немного беспокоило мать.

– Сейчас Тиэ покормит тебя рисом, – сказала она, обращаясь к кукле, и в ее голосе прозвучали решительные нотки.

– Тиэ!

– Да, папа? Ну, открой рот, Каштанчик.

– Ты опять за свое?

– Да взгляни – это Каштанчик!

Девочка была неравнодушна к каштанам. Это началось с того самого дня, когда она увидела в книжке с картинками каштан в колючей зеленой кожуре. А в прошлом году во время загородной прогулки ей показали дерево с настоящими каштанами. Радости девочки не было предела. Иногда мать покупала для нее сладкие каштаны, и девочка без конца возилась с ними, выстраивала в ряд, гладила, но никогда не ела. А перед сном клала их у изголовья. Свою простенькую куклу она тоже назвала Каштанчик, хотя та совсем не была похожа на каштан, разве что у куклы было круглое личико.

– Тиэ, – снова позвал он, – расскажи папе про Каштанчика.

– Хорошо, – сразу согласилась девочка. – Волшебник и Каштанчик держали совет…

Отец рассеянно прислушивался к монотонному детскому голоску.

– К ним подошла мышка.

Он взглянул на низкий потолок, потом перевел взгляд на большой календарь, висевший на грязноватой стене.

– И решили они пойти к невесте, – серьезно продолжала девочка. – «Эй, невеста, выходи!..» – «Сейчас, сейчас», – ответила невеста. – Это последнее она произнесла, подражая голосу взрослой женщины.

Он искоса глядел на календарь. Яркая цветная фотография на листе календаря никак не гармонировала ни с обстановкой комнаты, ни с его душевным состоянием.

– И тогда появился волшебный тюльпан…

– Волшебный тюльпан? – рассеянно повторил он. – Что это такое, Тиэ?

– Это очень красивый тюльпан… Потом все они вошли в замок. А в замке…

Ну вот, опять замок, подумал он. Все дети хотят, чтобы обязательно был замок. Мне тоже когда-то нравился замок.

– В замке жила красавица невеста. И вот тогда волшебник, Каштанчик и мышка…

Невеста… Тоже красивое слово, подумал он. Дети всегда употребляют красивые слова.

– …Потом всех угостили вкусным обедом… Ну вот и все.

– Все? – машинально переспросил отец.

– Все. Правда, Каштанчик? – подтвердила девочка, обращаясь к кукле.

– Значит, сказке конец, – пробормотал мужчина. Он снизу вверх поглядел на игравшую дочь. Девочка была еще очень маленькая. Склонившись над куклой, она что-то оживленно ей объясняла. И хотя перед ним была его дочь, он не мог не признаться самому себе, что она некрасива. Девочка казалась ему такой же нелепой и жалкой, как кукла, с которой она играла. Нет ничего удивительного в том, что ее друзьями были только волшебный тюльпан, Каштанчик да замок.

Послышался звук открываемой двери. Вошла жена и поставила в узком проходе корзинку, наполненную овощами и бумажными пакетами с едой. Девочка подскочила к корзинке и принялась вынимать покупки.

– Осторожно, Тиэ, измажешься. Лук такой грязный.

– Ой, как много всего!

– Тихонечко, Тиэ, не разбей яйца.

Он наконец встал с циновки, обвел глазами гору продуктов.

– Снова накупила, – сказал он, с упреком глядя на жену.

Лицо у жены было обыкновенное, слегка продолговатое, напоминавшее яйцо. Оно ему очень нравилось. Но этому лицу уже не хватало былой свежести.

– Сегодня на ужин приготовлю скияки, – сказала жена, кладя яйца в холодильник. – Взгляни, какое хорошее мясо купила.

Она развернула пакет и показала мужу кусок мяса – такой свежий, будто его только что принесли с бойни, прожилки жира разбегались по нему замысловатым узором. Мяса было много, и оно едва умещалось в бумажном пакете, на котором были изображены зеленые побеги бамбука.

– Э, да это же вырезка, – нахмурившись, произнес мужчина, – такое мясо теперь стоит очень дорого.

– Недешево, конечно.

– Не слишком ли расточительно для нас?

– Самое время вкусно поесть, – засмеялась она и положила большую связку лука на кухонный столик.

– Три… четыре… – считала девочка яйца в нише на внутренней стороне дверцы холодильника, – пять, ше-есть. Еще двух не хватает.

В нише было восемь гнезд для яиц, только два из них оставались пустые. Но от этих маленьких незаполненных гнезд на него повеяло жутким холодом безысходности. Где уж тут покупать дорогое мясо!

– Тиэ, закрой дверцу. А то лед растает, понимаешь?

– Да, – послушно сказала девочка и захлопнула дверцу. – Знаешь, мама, а яйца похожи на каштаны.

Вечером мужчина облачился в пижаму и, лежа на циновке, смотрел телевизор. В нагревшейся за день комнате все еще стояла духота.

Телевизор был старенький, на экране то и дело появлялись полосы, бесконечной чередой уплывавшие вверх. Регуляторы и антенна тоже были не в порядке, поэтому оставалось только терпеливо ждать, пока само собой появится сносное изображение.

После обильного ужина хозяин дома ощущал неприятную тяжесть в желудке, и это настраивало его на мрачный, меланхолический лад.

– Муть, – пробормотал он и выключил телевизор. – Хоть бы какую-нибудь интересную программу показали.

– Ложись-ка спать, – предложила жена. Она сидела на полу и все время, пока он смотрел телевизор, занималась шитьем.

– Только ем да сплю… – как бы оправдываясь, проворчал он. – Так не годится.

– Когда-нибудь начнешь работать, – сказала жена, кладя шитье у изголовья. – Ты ведь не привык сидеть без дела.

– Мне все опротивело.

Внезапно он пришел в возбуждение и, все более ожесточаясь, быстро заговорил:

– Меня предали. А ведь я проработал двенадцать лет. Незачем было меня выгонять. На работе полно бездельников, а они именно меня…

– Ну перестань, пожалуйста, – пыталась успокоить его жена. У нее был удивительно мягкий характер. Казалось, что она родилась для того, чтобы успокаивать людей. – Такая уж судьба. Может, и тебе скоро повезет.

– У меня начисто отбили всякое желание работать, – продолжал он.

– Тогда отдохни пока, побездельничай.

Жена безмятежно улыбалась, на лице не было и тени досады.

– Но что будет, если я не устроюсь на работу? – с беспокойством произнес мужчина.

– Пойду работать я.

– А ребенок?

– Ты будешь присматривать за ним.

Он помолчал, закурил сигарету.

– Поживи пока беззаботно, в свое удовольствие, – не утешая его, а как-то очень естественно продолжала жена. – Ты' просто устал.

Мужчина снова поглядел на жену. На ее лице играла улыбка.

– Тиэ будет страшно рада, если сможет играть с папой, с ним вместе гулять, – добавила жена.

«А ведь я почти не занимаюсь девочкой, – подумал он. – Разве что попрошу рассказать сказку про Каштанчика».

– Верно. Буду почаще гулять с Тиэ, – согласился он, гася окурок в пепельнице. – Буду провожать ее в детский сад и приводить домой.

– Вот и хорошо, – кивнула жена.

– А искать работу, пока не истечет срок пособия, не пойду.

– Правильно. Да и когда срок кончится, совсем не обязательно сразу же идти на работу.

Он взглянул на жену и со вздохом произнес:

– Покладистая ты у меня жена.

– Уж какая есть.

– При такой хорошей жене, как ты… – неторопливо продолжал он, отворачиваясь к стене, – мое положение еще сильнее меня злит.

– Извини, пожалуйста.

– Вот глупая. Почему ты должна извиняться?

Из угла, где спала девочка, послышалось сонное бормотание.

Когда на ночь на полу стелили матрасы, ступить было уже некуда. Матрас девочки с трудом втискивался с краю и даже загибался на стену.

Мужчина обернулся. Девочка лежала с открытыми глазами и глядела в его сторону.

– Папа, – ласково произнесла она.

– Что, доченька? Хочешь по-маленькому?

Девочка отрицательно качнула головой, радостно улыбнулась, нежно погладила лежавшего рядом Каштанчика, положила голову на подушку и, довольная, закрыла глаза. Вскоре из угла донеслось легкое, равномерное дыхание.

– Она всегда так, когда отец дома, – сказала жена, поправляя покрывало, которым была накрыта девочка.

Он помолчал, потом снова улегся на постель.

– Каштаны, наверно, уже поспели.

– Что?

– Каштаны. Настоящие каштаны. В зеленой кожуре с колючками.

– Ничего удивительного. Ведь уже осень, – сказала зевая жена.

– Сяду как-нибудь с Тиэ в электричку и повезу ее туда, где растут каштаны, – рассеянно произнес он, глядя на низкий потолок.

– Вот было бы хорошо! А найдете ли вы каштаны?

– Не знаю. Наверно, где-нибудь они есть, но, где точно, не знаю, – ответил он. – Теперь, куда ни глянь, сплошные дома да праздно шатающиеся люди.

Наступил день, когда он снова отправился на биржу труда.

Сколько раз приходил он в это уродливое, кичливо выставляющее напоказ свои бетонные стены здание. Глубокое уныние охватывало его при виде толпы усталых, ожидавших своей очереди людей.

Он подошел к стене, где были наклеены рекламные плакаты и объявления. Рядом с плакатом об очередном наборе учеников на предприятия висело предупреждение: «Не рекомендуется вступать в переговоры по найму на работу с неофициальными лицами». Он обратил внимание на свежий плакат: «Нужны высококвалифицированные специалисты для работы за границей». На плакате была изображена Южная Америка, а в ее центральной части бросалось в глаза выписанное белым слово «Бразилия».

«Южная Америка, – произнес про себя мужчина. – Как я мечтал когда-то о ней».

Требовались люди от двадцати пяти до тридцати пяти лет. По возрасту он пока еще подходил, но по специальности… В технике он разбирался очень слабо, так что о такой поездке оставалось только мечтать. Кроме того, и это главное, у него хорошие жена и дочь, которых он, честно говоря, был недостоин. «Вот если бы я не любил жену и дочку… Впрочем, для такой работы я все равно не гожусь».

Он сел в кресло рядом с пожилым мужчиной в сильно поношенном костюме. Тот упорно глядел в цементный пол, время от времени поднимая голову и зевая. Перед ними бодро расхаживала взад и вперед молоденькая девушка в модном костюме, который казался неуместным в этом мрачном бетонном здании.

Подошла его очередь. Он вошел в контору, разделенную на ряд клетушек. Миновав несколько столов, сел на стул перед знакомым чиновником.

Он считал этого старого служаку человеком отзывчивым. Чиновник всегда давал подробные советы и до тошноты настойчиво старался помочь в поисках работы. Однако на этот раз его словно подменили. Сначала чиновник учинил форменный допрос.

– Вы действительно ходили туда, куда я вас посылал? – Он говорил, все более раздражаясь. – Запомните, дорогой, что на новой работе вам сразу никогда не положат жалованье, которое вы получали прежде.

Мужчина, запинаясь, пытался объяснить, что у него и в мыслях такого не было, что он только сомневался, сможет ли проявить на этой работе свои способности.

– Способности? Странно, человек со способностями и вдруг сидит без работы! Вы слишком требовательны к людям, дорогой мой.

«С какой это стати я должен выслушивать подобные проповеди этого чинуши?» – думал он.

В конце концов ему выдали двухнедельное пособие. Чиновник не удержался и крикнул ему вдогонку:

– Постарайтесь устроиться на какую-нибудь работу! Человек должен работать!

Он замешкался у выхода и несколько раз потянул входную дверь на себя, вместо того чтобы толкнуть ее.

Перед зданием биржи тянулся невысокий забор из ребристого светло-голубого пластика, когда-то очень модного. Но теперь он местами пообломался, потускнел от грязи и производил убогое впечатление.

– Человек должен работать! – со злостью повторил он последние слова чиновника. – С какой стати я обязан работать?

По улице с односторонним движением мчался нескончаемый поток автомашин. Казалось, ему не будет конца. и мужчина, вместо того чтобы направиться к станции обычным путем, свернул в узкий переулок. Он прошел мимо дешевой харчевни с рекламой: «У нас всегда есть свиные котлеты», миновал сомнительную гостиницу – хоть и недавно построенную, но уже имевшую жалкий вид. На углу находилась контора по продаже недвижимого имущества. Он мельком взглянул на наклеенные на заборе объявления: «Продается ресторан – 80 миллионов иен», «Продается игорный дом пачинко – 75 миллионов иен».

«Эти владельцы пачинко здорово наживаются», – лениво подумал мужчина. Возвращаясь с биржи труда, он не раз заходил туда попытать счастья. В последнее время он перестал увлекаться этим занятием, и ему были незнакомы установленные теперь новые автоматы, называющиеся почему-то «тюльпанами». И выигрыши были не такие, как прежде, – более дорогие, и, что странно, среди них было много предметов домашнего обихода. В прошлый раз он выиграл банку бекона в форме подковы, но денег ухлопал столько, что на них можно было купить целых три.

«Сегодня, пожалуй, обойдусь без пачинко», – подумал он. Он собрался было идти дальше, но увидел парикмахерскую и решил зайти.

В парикмахерской, по-видимому, не хватало мастеров и его попросили подождать, несмотря на несколько свободных кресел, перед которыми сияли девственной чистотой зеркала.

Он сел у журнального столика и принялся листать первый попавшийся под руку еженедельник, затем взял другой номер, за прошлый месяц, и заинтересовался статьей со странным заголовком: «Господин X. предлагает арендовать чудесный дирижабль».

В детстве ему нравились аэропланы, но теперь почему-то казалось, что дирижабль в большей степени ассоциируется со словом «чудесный».

Статья была посвящена энтузиасту, призывавшему начать сбор денег для аренды дирижабля, принадлежавшего крупному универмагу в Германии, с тем чтобы отправить его в воздушное путешествие над Японией.

Подзаголовки в статье гласили: «200 миллионов иен для аренды одного дирижабля», «Вызов современным механизмам» и т. п. Прочитав статью до конца, он понял, что герой репортажа никаких особых средств не имеет, что в одном из помещений, принадлежащих некой торговой фирме, он устроил контору и добивается своей цели в одиночку.

– Хорошая мечта, – вздохнул мужчина, глядя на помещенную в журнале фотографию дирижабля, на котором была изображена марка иностранного универмага. – За такое дело и я бы взялся…

Когда-то, еще до его появления на свет, в Японию прилетал цеппелин. Покойный отец впоследствии не раз рассказывал ему, подростку, об этом событии.

Но видимо, еще и до этого в небе над Японией появлялись воздушные корабли.

Эти танка он помнил наизусть. Их написал известный поэт в первые годы Тайсё. О каком же воздушном корабле он сложил стихи? Может быть, о маленьком дирижабле старого образца, который использовался в японской армии?

– Желтый корабль… – прошептал мужчина. – Он представил себе горделиво покачивающийся сигарообразный корпус дирижабля, свободно парящего в грязном, унылом небе над городом. – И нет ему никаких преград! Желтый корабль! – вновь прошептал он.

– Прошу, – послышался голос парикмахера.

– …Да-да, сейчас, – растерянно произнес мужчина, положил журнал на столик и поднялся с кресла, заскрипевшего всеми пружинами…

– Папа, я видела каштаны! – подбегая к нему и задыхаясь от возбуждения, выкрикнула дочь.

– Какие каштаны? – переспросил отец. Он лежал на циновке, погруженный в свои мысли.

До сих пор он не выполнил своего обещания: свезти девочку куда-нибудь за город, где растут каштаны. Более того – он перестал отводить ее в детский сад и приводить оттуда домой.

– Да каштаны же, настоящие! – рассердилась девочка.

– На дереве видела?

– Да, и на дереве, и на земле тоже лежали.

Вошла жена. Глядя снизу вверх на ее знакомое до мелочей лицо и испытывая угрызения совести, он спросил:

– Это правда, что Тиэ нашла каштан?

– Да, Тиэ повезло, – весело засмеялась жена.

«Этот смех, эта добродушная улыбка. Прекрасная все-таки у меня жена», – снова подумал он.

– Тиэ очень обрадовалась, но Тиэ не интересно, – обиженно сказала девочка, садясь на циновку.

– Это почему?

– Все они были пустые.

– После дома Симидзу надо повернуть за угол и перейти на противоположную сторону. Там за забором растет большой каштан. И как это мы до сих пор его не замечали! Ведь это совсем рядом, – сокрушалась жена.

– Ну и что же, там есть каштаны?

– Есть, есть. Перед гаражом я заметила на земле штук десять. Но это оказалась кожура. Наверное, каштаны забрали соседские ребятишки.

– Хоть бы кожуру принесла.

– Тиэ не хочет кожуру, – вмешалась девочка. – Тиэ уколола о кожуру палец.

– Не надо было так быстро хватать, – улыбнулась жена. – Ведь тебе, Тиэ, всегда нравились каштаны в кожуре?

– А теперь не нравятся. Хочу только каштанчик, который внутри, – капризно сказала девочка, глядя на кончик пальца.

– Тиэ, – вставая с циновки, сказал отец, – когда новые каштаны упадут с дерева, мы вместе с тобой отправимся их собирать.

– Пойдем прямо сейчас, папа, – обрадовалась девочка и потянула отца за руку.

– Но там еще ничего нет. Ведь ты только что оттуда?

– Сейчас ветер, и, может быть, они уже падают, – серьезно сказала девочка, глядя куда-то вдаль.

– Вряд ли, каштаны еще зеленые. Немного погодя они поспеют и начнут падать, тогда будет много-много каштанов. Не беспокойся, папа соберет их для тебя.

– Хорошо. – Девочка энергично кивнула головой. – Тогда Тиэ будет укладывать спать настоящие каштаны вместе с Каштанчиком.

– Вот и прекрасно, – сказал отец, обнял девочку и привлек к себе, вдыхая запах ее волос.

В левом углу витрины красовалась настольная лампа в форме цилиндра, наполненного прозрачной жидкостью. Было видно, как внутри него то поднимались, то опускались ярко-красные шарики. Вязкие, тягучие, они медленно погружались, пока не достигали нижнего слоя жидкости, окрашенного в такой же, как они, ярко-красный цвет. Словно некие космические существа, проникали они в эту жидкость, смешивались с ней и исчезали. Затем из алых глубин вновь появлялись эти ярко-красные существа и, постепенно меняя форму, поднимались вверх по цилиндру.

Он уже довольно долго наблюдал за движением шариков, когда к витрине подошла молодая парочка.

– Что это такое? Почему они поднимаются? – спросила девушка своего спутника.

– Тут вся хитрость в удельном весе. Эти штуки наверняка изготовлены из специального материала, который при подогревании становится легче.

– А что за материал?

– Ну, такие подробности мне неизвестны.

– Странные штуки.

Парочка ушла. К витрине подошла другая. Обменялась примерно такими же репликами и отправилась дальше.

Магазин, у которого он стоял, был известен тем, что превращал в товар различные идеи изобретателей-самоучек. Оригинальная лампа – исключение. Ее изготовили в Англии и назвали «Волшебный светильник».

Он еще некоторое время наблюдал за движением красных шариков, затем покачал головой.

– Нет, мне такую штуку не сделать.

Отойдя от витрины, он смешался с толпой, направлявшейся к станции, и некоторое время двигался по инерции вместе с ней.

«Как похожи люди на эти красные шары», – мелькнуло у него в голове.

Он вышел на платформу, поглядел на переполненную электричку и сел на скамейку, решив дождаться следующей. Рассеянно наблюдал за снующими по платформе людьми, которые пытались втиснуться в уже набитые до отказа вагоны.

– Счастливый я человек по сравнению с ними, мне некуда торопиться, – прошептал он. И в то же время в глубине души ощутил неприятный холодок, какую-то неясную тревогу. «Нет, счастлив, должно быть, тот, кто изобрел эту удивительную лампу».

За козырьком платформы искрилось голубое небо. Для города оно казалось недопустимо прекрасным.

Ему вдруг представился дирижабль, горделиво плывущий но этому небу. Сказочный желтый – корабль мечты… Какое было бы счастье уйти, раствориться в этой мечте без остатка! Он вспомнил о человеке, который увлекся сбором средств на аренду дирижабля.

– Как бы мне хотелось заняться чем-нибудь стоящим. Не желаю больше быть у других на побегушках, – пробормотал он. – Но где найти такую работу?

Он кинул себе под ноги окурок, придавил его каблуком. Обернувшись, заметил рядом с собой урну, наклонился, подобрал сплющенный окурок и бросил его в урну.

– Уж лучше бы подбирать с земли для Тиэ каштаны…

С тех пор как дочь нашла поблизости от их дома каштан, он много раз приходил с ней туда. Большое дерево росло во дворе дома с железным гаражом. Ветви его, отягощенные плодами, свешивались через забор на улицу. Несколько зеленых плодов лежали на земле перед гаражом, но все они были разбиты. Сквозь трещины виднелась их внутренняя сторона. Она была коричнево-лиловой. Вместе с девочкой он обследовал каждый плод – но все они были пустые.

– Гляди, каштаны-то все кто-то забрал, – рассудительно и в то же время с упреком сказала девочка, обращаясь к отцу. – Надо прийти сюда раненько утром, иначе ничего не найдем. Как только ветер подует, так сразу и побежим к дереву.

– Пожалуй что так, – согласился отец, глядя на старый могучий каштан. На нем еще было много зеленых плодов, но все они росли высоко, и даже палкой до них было не дотянуться.

С тех пор его не оставляла мысль о каштанах. Но лень не позволяла ему встать рано, и он ходил к каштану лишь после того, как девочка возвращалась из детского сада. Глядел на валявшуюся на земле кожуру и возвращался домой ни с чем.

«Отчего Тиэ так интересуется каштанами?» – задумался он, по-прежнему сидя на платформе.

Внезапно в памяти всплыли воспоминания о давно минувших днях. И будто это было вчера, перед глазами возникла картина: он – мальчик, спиной к нему сидит старый отец. Он массирует отцу плечи – худые, костлявые. Склоненный затылок весь в глубоких морщинах.

– Помню в детстве, – говорит отец, прислушиваясь к шуму деревьев, раскачиваемых сильным осенним ветром, – когда дул такой ветер, с деревьев, что на северном склоне, с глухим стуком падали каштаны. Я собирал их, складывал в ящик и очень радовался, когда набиралось много…

Ему показалось, что отец где-то рядом и он слышит полузабытый старческий голос.

Отец был родом из далекой горной деревушки, которую он, его сын, и в глаза не видел. И хотя он всю жизнь прожил в городе, этот глухой стук падающих каштанов был ему почему-то до боли знаком и близок.

«Может быть, во мне говорит голос ушедших поколений, – серьезно подумал он. Но тут же сердито качнул головой: – Чушь. И почему моя глупая башка не устроена так, чтобы сделать хоть какое-нибудь открытие, а не задумываться над подобной чепухой».

Когда он вернулся к действительности, электричка стояла у платформы, осаждаемая толпами пассажиров, и свободных мест, судя по всему, уже не было.

Мужчина решил подождать, пока не придет следующая.

Вечером, скользнув под ватное одеяло, девочка погладила лежавшего у изголовья Каштанчика и сказала:

– Бедненький Каштанчик, скучно тебе одному.

– Хочешь, Тиэ, купим для тебя сладких каштанов? – спросил отец.

– Да-а, я хочу не те каштаны, которые едят, а настоящие, – серьезно ответила девочка.

Когда она уснула, жена, как всегда улыбаясь, сказала:

– Раз девочке так хочется каштанов, встал бы пораньше и собрал под деревом. Ведь если с утра не пойти, ничего там не найдешь. – Это была первая просьба жены, которая обычно ничего не требовала от бездельничавшего по целым дням мужа.

На следующее утро он встал рано и, взяв дочь за руку, отправился к дому, где рос каштан. До того, как вести дочь в детский сад, оставалось еще более получаса.

Они вышли на улицу. Тиэ чуть не бегом потянула отца за собой. Но едва они завернули за угол, девочка остановилась как вкопанная.

Перед гаражом трое мальчишек, видимо ученики начальной школы, склонившись к земле, усердно колотили по каштанам камнями.

Тиэ замерла, не в силах сделать ни одного шага.

– Подойдем к ним, доченька, может быть, и нам достанется несколько штук, – предложил отец.

Но девочка отрицательно качнула головой и, крепко ухватившись за руку отца, уставилась на мальчишек. Ребята рассовали каштаны по карманам и, что-то крича, убежали.

Девочка подошла к гаражу, с надеждой поглядела на разбросанную кожуру.

– Папа, погляди. Может быть, хоть один целый остался?

– И ты тоже поищи, Тиэ.

– Нет, я не буду. Они колючие.

Отец внимательно осмотрел каждую кожуру и сокрушенно вздохнул:

– Ни одного не осталось.

Против ожидания девочка не расстроилась и рассудительно заявила:

– В следующий раз придем сюда сразу после того, как подует ветер.

Дома он рассказал обо всем жене.

– Выходит, не так просто достать каштаны, – засмеялась она. – А сейчас, может быть, ты отведешь Тиэ в детский сад?

– Я устал. Извини, не могу. Отведи сама.

– Ну что ты за человек, – снова засмеялась жена. И все-таки он уловил в ее голосе слабый упрек.

Оставшись один, мужчина снова ощутил угрызения совести. Он лежал на циновке и беспрестанно повторял:

– Каштаны… Дирижабль…

Эти два, казалось бы совсем различные, понятия странно переплелись в его сознании. Стоило ему подумать о гладких, словно лакированных каштанах, выпирающих из зеленой колючей кожуры, как перед ним тотчас возникал парящий в голубом небе дирижабль.

– Нет, каштаны пусть будут для дочери, а для меня остается дирижабль. Я ведь не ребенок.

Когда вернулась жена, он думал об энтузиасте, поставившем своей целью отправить в путешествие над Японией дирижабль. Чем завершился этот прожект стоимостью двести миллионов иен, участником которого он так хотел стать?

Около полудня он не спеша вышел из дому и стал спускаться по идущему под уклон шоссе. Не так давно здесь установили одностороннее движение, и вначале это казалось удобным, поскольку не надо было опасаться машин, неожиданно выскакивающих из-за спины. Но за последние дни движение стало настолько интенсивным, что то и дело приходилось ступать на обочину, пропуская очередную вереницу грузовиков.

Он подошел к строящемуся двухэтажному дому, возле которого судачили две женщины с продуктовыми корзинами в руках.

– Вроде бы жилой дом строят. А ведь здесь строительство запрещено. Шоссе-то будет расширяться.

– Потому и строят, чтобы потом получить денежки за снос. И немалые. Хитрецы!

Невольно прислушиваясь к чужому разговору, он продолжал спускаться вниз по улице, миновал недавно построенную бензозаправочную станцию и зашел в будку телефона-автомата. Он мог бы позвонить и из дому – в комнате управляющего был телефон, – но предпочел пройти порядочный путь до автомата, не желая, чтобы кто-то услышал его разговор.

Полистав телефонную книгу, он нашел номер телефона еженедельника, опубликовавшего статью о проекте аренды дирижабля, позвонил в редакцию еженедельника и сказал, что хочет поговорить с автором. В редакции, видимо, была спешная работа, да и статья прошла уже давно, поэтому ответа пришлось ждать довольно долго. В конце концов ему сообщили, что автор статьи сейчас в командировке и вернется не ранее чем через три дня.

– В таком случае позвоню еще раз. Спасибо, – поблагодарил он.

– Простите, а нельзя ли узнать, кто вы такой? – поинтересовались на другом конце провода.

– Я?… Просто увлекаюсь всякими самолетами, дирижаблями… Поэтому меня и заинтересовала опубликованная вами статья. Только и всего, – поспешно ответил он.

– Ах вот как? – долетел до него раздраженный голос человека, которого по пустякам оторвали от работы, и сразу же послышался звук резко брошенной на аппарат трубки.

Он повесил трубку, постоял в телефонной будке, потом распахнул дверь и вышел наружу. Пропустив вереницу автомашин, перешел на противоположную сторону.

– Эх ты, бездельник! – с горечью сказал он самому себе.

Жена купила для девочки у зеленщика каштаны. Крупные, блестящие – словно лакированные.

Со времени первого неудачного похода отец нередко с дочерью приходил к дому, где рос каштан, но напрасно – они не находили даже пустой кожуры. Наверно, ее убирали владельцы дома.

– Погляди, Тиэ, какие чудесные каштаны я тебе принесла, – сказала мать, выкладывая их на циновку.

– Ага, – ответила девочка, опустилась на колени и стала их переворачивать кончиками пальцев. Однако особой радости не проявила. Повертела каштаны в руках, потом, видимо, это занятие ей надоело.

– Тиэ, расскажи сказку про Каштанчика, – предложил отец.

– Волшебный Каштанчик… Эй, невеста, выходи… Вот и все… Тиэ позабыла сказку, – уныло протянула девочка.

Он некоторое время глядел на экран телевизора, потом неожиданно поднялся.

– Мне надо выйти.

– Ты куда? – спросила жена.

– А Тиэ можно с тобой? – попросила девочка.

– Я иду по делам. Скоро вернусь. С Тиэ погуляем в другой раз, – обронил хозяин дома и сунул ноги в сандалии.

Он пошел по шоссе туда, вниз, мимо строящегося жилого дома, к телефону-автомату…

Последние дни ему не давала покоя мысль о том, чем закончилась затея с арендой дирижабля. Он понимал нелепость своих намерений, но чувствовал, что не успокоится; пока не выяснит все до конца. Ему удалось наконец связаться с журналистом, написавшим статью. От него он узнал номер телефона конторы, занимавшейся арендой Дирижабля. Журналист сообщил ему, что, после того как статья была опубликована, он этим предприятием не интересовался, поэтому подробности можно выяснить непосредственно в конторе.

Он набрал номер телефона. Женский голос деловито ответил: «Торговая фирма „Ёкодзава сёдзи“. Ему сообщили, что здесь действительно помещается контора по аренде дирижабля, но интересующего его человека очень трудно застать на месте. Сейчас его тоже нет, и не известно, когда он появится…

В другой раз ему повезло. Когда женский голос попросил его подождать минутку, он ощутил странное волнение. К чему бы это, подумал он, ведь ко мне это не имеет никакого отношения.

– Алло, – зазвучало в трубке.

– Простите великодушно, я хотел бы узнать, – запинаясь, начал он, потом торопливо спросил: – Вы заведуете конторой по аренде дирижабля?

– Да.

– Я прочитал в журнале статью о вашем проекте. Очень интересуюсь дирижаблями. Не можете ли вы мне сказать, когда дирижабль прибудет в Японию?

– Дело в том, что информацию по этому вопросу дает другое учреждение. В свое время оно подробно сообщит и о прибытии дирижабля. Я лично ничего сказать вам не могу, – голос звучал настороженно.

– И все же, – настаивал он. – Дирижабль прилетит в этом году или в будущем?

– Ничего не могу сказать.

Ответ прозвучал по-казенному сухо, и ему вдруг показалось, что его предали. Он ощутил внезапную слабость, словно все силы оставили его.

– Извините за беспокойство, – растерянно сказал он и повесил трубку.

Он вышел из телефонной будки, и на него обрушился грохот улицы. Тяжело передвигая ноги, он направился домой, размышляя о том, почему так настороженно говорил с ним этот человек. Может быть, он опасался конкуренции? Действительно ли существует еще какое-то учреждение, о котором он упоминал? Нет, нет. Не может этого быть! Видимо, дела его не так уж хороши, если вся контора помещается в углу единственной комнаты, принадлежащей мелкой торговой фирме. Наверно, нет денег, нет поручителя и весь проект оказался на мели.

Он взглянул на небо. Оно было безоблачным и в то же время каким-то дымным, неприветливым. Прежде он знал другое небо – лучезарное и полное волшебства. Да, именно таким виделось ему небо в детстве!

Он попытался представить себе желтый корабль, плывущий по этому дымному небу, и не мог.

«Нет, это совсем другое небо. Не появится в нем желтый корабль. Нет уже ему места ни там… ни в моем сердце».

Вечером после ужина жена поставила на стол вареные каштаны. Они были крупные, мягкие, сладкие на вкус. Девочка с удовольствием ела их, но потом вдруг состроила недовольную гримасу:

– Тиэ хочет настоящих каштанов.

– А это и есть самые настоящие.

– Нет, хочу не те, которые едят, а в зеленой кожуре.

– Но ведь все каштаны сначала бывают в кожуре. И эти тоже были.

Выслушав объяснение, девочка начала играть с отложенными отдельно пятью каштанами, но чувствовалось, что ей все равно чего-то не хватает.

Укладываясь в постель, она положила рядом Каштанчика и купленные матерью каштаны, приговаривая:

– Ничего, Каштанчик, Тиэ найдет для тебя красивую-красивую невесту.

После этого глава семьи еще долго смотрел телевизионную передачу – изображение, как всегда, было нечетким, – потом выключил телевизор.

– Послезавтра тебе идти на биржу труда, – напомнила жена.

– Знаю, – кивнул он и необычно спокойным голосом тихо добавил: – На этот раз я обязательно поступлю на работу.

– Ой, я ведь не потому тебе напоминаю. Просто в последнее время ты все на свете забываешь.

– Мне нечего помнить, нечего забывать. Ведь я ничего не делаю.

– Что ж тут плохого? Такое с каждым может случиться.

– Хорошая ты жена, – смягчаясь, сказал он. – И Тиэ хорошая девочка. Только вот я бездельник.

– Глупости, – привычно засмеялась жена. – Ложись-ка лучше спать.

– Да, пожалуй, так и сделаю, – устало произнес он. Засыпая, он подумал о том, что надо сменить календарь на стене – слишком уж он большой и яркий.

Среди ночи он проснулся. Снаружи бушевал ветер, хлопало плохо закрытое окно. Он прислушался и отчетливо представил себе дома, сотрясаемые сильными порывами ветра, и клонящиеся к земле деревья.

В ту ночь он спал беспокойно и, просыпаясь, всякий раз слышал беспрерывный вой ветра.

«Падают каштаны. Их на земле уже много», – думал он, снова погружаясь в тревожный сон.

Он проснулся перед рассветом. Ветер стих. Над бушевавшим совсем недавно миром воцарилась тишина. Слышалось лишь дыхание спящей жены и тихое посапывание дочери.

Он включил настольную лампу, взглянул на будильник – было около пяти часов утра.

Он быстро оделся, погасил свет и, стараясь не разбудить крепко спавших жену и дочь, осторожно вышел на улицу.

Все вокруг окутывал молочный туман. Было свежо и тихо. Прохлада прояснила тяжелую от беспокойного сна голову. Почувствовав бодрость, он быстро пошел по тихой в этот час улице, словно после долгого перерыва опять спешил на работу.

Дорога была усыпана листьями, сорванными с деревьев ночным ветром, – пурпурными, желтыми и еще совсем зелеными.

«Наверно, с дерева попадало много каштанов», – думал он и, широко шагая, направился к знакомому дому.

Дорога перед гаражом тоже была усыпана листьями, но он не видел ни одного каштана.

Его охватило беспокойство. Он подошел ближе – на земле не было даже пустой кожуры! Он посмотрел через забор на развесистый каштан. И похолодел: на дереве не было ни одного каштана. Он внимательно вгляделся в верхушку, но и там ничего не обнаружил.

Должно быть, накануне хозяева сами сняли все каштаны. Не исключено, что они кого-то специально наняли, поскольку каштанов не было даже у самой макушки, откуда снять их не так просто.

Старый, могучий каштан вдруг показался ему унылым и ничтожным. Небо над каштаном заголубело, предвещая ясный, безоблачный день, но он подумал, что и это для него уже не имеет значения.

Из-за угла выбежала грязновато-белая собачонка, обнюхала телеграфный столб и исчезла в соседнем переулке.

– Нет ни каштанов, ни дирижабля…

Он снова поглядел на светлеющее, равнодушное ко всему небо.

– Что ж, пора искать работу, – рассеянно подумал он вслух и вдруг почувствовал, как ему хочется спать.