"Убийства павлиньим пером" - читать интересную книгу автора (Карр Джон Диксон)

Глава 6 В КОТОРОЙ РЯДОМ С РЕВОЛЬВЕРОМ ОКАЗЫВАЮТСЯ ШЕСТЬ ЧЕЛОВЕК

Поллард почему-то ожидал увидеть крупную и мускулистую женщину. И был удивлен, когда в комнату вошла девушка не старше двадцати лет, среднего роста, хотя и пышущая здоровьем, но без каких-либо признаков атлетических способностей. Он сразу же узнал в ней ту незнакомку, которую видел днем в автомобиле в конце Бервик-Террас. У мисс Гейл были коротко подстриженные, пушистые каштановые волосы, более темные карие глаза с черными ресницами и очень решительный подбородок. Ее нельзя было назвать хорошенькой с точки зрения общепринятых стандартов красоты, но здоровье и энергия делали девушку привлекательной. На ней была плотно облегающая шляпка из белой соломки и белое шелковое платье с ярко-алой пряжкой на поясе. В руках она держала белую сумочку, которую все время мяла. Ее лицо выражало не столько горе или страх, сколько жалкую растерянность.

— Я… я… — пролепетала она и остановилась.

Мастерс был в своей стихии. Он галантно поднялся, а лицо его приняло учтивое выражение, словно он обращался к мудрецу, чьи советы заранее находил очень полезными.

— Пожалуйста, не расстраивайтесь, мисс, — мягко проговорил он. — Мы должны извиниться за то, что пригласили вас сюда наверх, но в доме больше негде присесть. Итак, если вы попытаетесь нам помочь, это будет… Э? Вот так. Не присядете ли сюда на диван? Ах, так-то лучше.

— Но, ради всего святого, скажите, что это такое? — Мисс Гейл кивком показала на мебель, и ее охватило какое-то новое чувство, настолько сильное, что казалось, на мгновение оно прогнало все другие ее переживания. На ее глаза даже навернулись слезы. — И кто вы? И что стряслось? И вообще, что все это такое? Я знаю, что видела вас раньше. — Не моргая, она смотрела на Г. М. — Я видела вас. И мой отец мне о вас говорил. Сказал, что вы носите забавные шляпы или что-то вроде того. Но я не понимаю, что вы здесь делаете…

— Минутку, минутку! — неожиданно прогремел Г. М. — Разумеется, вы меня знаете, а я знаю вашего старика. Вы — дочь Броки Гейла, великого капитана команды регби в шестом году. Так что, как видите, вы среди друзей. Но если вы дочь Броки Гейла, то нет смысла осыпать вас лепестками роз: вы сможете это выдержать, моя девочка.

— Постараюсь, — помолчав, ответила она. — Но все равно все это ужасно. Что он сделал и почему? Я видела, как его выносили, но не знаю, от чего он умер. Я стала спрашивать, а мне все твердили, что произошел несчастный случай. — Стиснув руки, она перевела взгляд с Г. М. на старшего инспектора.

Мастерс покачал головой:

— Боюсь, это не был несчастный случай, мисс. Это — преднамеренное убийство.

— Да. Я тоже так думаю.

— Вот как? И почему вы так думаете, мисс?

— О, а что я еще могла подумать при том, как обстоит дело? И как его убили?

— Выстрелом в спину. — Поллард заметил, как при этих словах лицо мисс Гейл еще больше омрачилось. А Мастерс поспешно спросил: — У вас были причины полагать, что кто-то мог его убить?

— Нет. В самом деле нет. Это…

— В самом деле нет. Гм! — повторил Мастерс, отечески улыбаясь. — Вас немножко трудно понять, мисс Гейл. Вы хотите сказать, что кто-то ему угрожал?

— Не совсем. Я сказала это не подумав. Вообще-то Рон в раздражении угрожал ему, говорил, что его застрелит, но я не знаю точно, как это было, потому что меня при этом не было. — Она подняла честные карие глаза. — Я рассказываю вам просто потому, что, вероятно, вы все равно об их ссоре узнаете. И лучше вам услышать об этом от меня, потому что я знаю, что там не было ничего серьезного. Во-первых, Рон на самом деле никогда никого не убьет. А во-вторых, мне отлично известно, что он никогда не выстрелил бы кому бы то ни было в спину.

— Кто такой Рон?

Франсис Гейл удивилась:

— Ну, Рональд Гарднер. Он большой друг Вэнса. Я понимаю, по моему рассказу этого не скажешь. Но это так. Я думала, вы уже слышали это имя. Он делает массу таких же вещей, как и Вэнс, только без… без такого шума вокруг. — Неожиданно она вспыхнула и затем быстро продолжила, словно торопилась обогнать время: — Я хочу сказать, я думала, вы читали книгу, которую написал Рон. Это великая книга, об их путешествии по Ориноко. У Рона ранчо в одном из западных штатов в Америке, кажется в Аризоне — никак не могу правильно запомнить штаты, потому что их так много. Рон…

Мастерс показал жестом сидящему за столом Полларду, чтобы тот не вмешивался в разговор, и опять повернулся к девушке:

— Одну минутку, мисс. Вы сказали, что мистер Китинг и мистер Гарднер поссорились? Итак, когда это было?

Она задумалась.

— Позавчера вечером, наверное. Давайте посмотрим: сегодня среда, так? Да, это, должно быть, было в понедельник вечером. Во всяком случае, так говорит Филипп. Филипп — кузен Вэнса, это он рассказал мне об их ссоре.

— А из-за чего они поссорились, мисс?

— У меня нет ни малейшего представления. Правда.

— Разве вы не пытались выяснить? В конце концов, если кто-то угрожает застрелить вашего жениха… Э?

И снова всем показалось, что она вот-вот расплачется.

— Если бы вы только позволили мне объяснить! Все было совсем не так. До вчерашнего дня я даже не знала, что между ними что-то произошло. А вчера вечером был большой прием, на который мы с Вэнсом собирались пойти. Мы договорились об этом еще неделю назад. Ну, и вчера же после полудня я позвонила ему на квартиру, чтобы узнать, когда он за мной зайдет. Он неожиданно заявил, что сожалеет, но у него случились какие-то непредвиденные дела, из-за которых он не может пойти, и что будет заниматься этими делами пару дней, а когда они закончатся, даст мне знать.

Мастерс, косо посмотрев на нее, почесал подбородок.

— Вэнс объяснил вам, что это за дела, мисс? Хм! Значит, в таком случае он тогда упомянул о ссоре?

— Нет. Полагаю, он о ней и не вспомнил. Но говорил таким холодным, жестким тоном… Вообще-то он иногда так разговаривал. Сначала я даже подумала, не обидела ли его чем-нибудь, но потом пришла в ярость. Не знаю, задевает ли вас открытое пренебрежение — меня задевает. Так что я подумала: ну ладно, очень хорошо, я пойду на вечер одна. Конечно, там все спрашивали меня, где он. Рон Гарднер тоже расспрашивал меня о Вэнсе, интересовался, почему его нет. Наконец, я отвела в сторонку Филиппа Китинга и спросила его прямо, знает ли он, что за «дела» не позволили Вэнсу прийти. Филипп долго мялся и уклонялся… он, видите ли, гордится своим тактом… но в конце концов сообщил, что Вэнс и Рон поссорились, и это, по-видимому, и есть та причина, по которой Вэнс не пришел. Филипп не мог или не хотел сказать ничего больше.

— Значит, так. Вы говорили об этом с мистером Гарднером?

Ее глаза помрачнели.

— О да, натурально. И это так глупо! Рон притворился удивленным. Даже поклялся мне, что между ним и Вэнсом не было никакой размолвки. Делал вид, что не понимает, откуда я могла такое взять? Но я предполагаю, он просто чувствовал себя обязанным лгать как джентльмен, в особенности после того…

Г. М., который сидел в углу дивана сгорбившись, словно Будда, при этих словах открыл один глаз. Затем вытащил свою черную трубку.

— Итак… теперь… — пробормотал он несколько неопределенным тоном. — Это может расширить дело, понимаете ли. В особенности после чего?

— Я… я не знаю.

— Мастерс вам скажет, — заявил Г. М., — что у меня чрезвычайно подозрительный ум. Но поскольку вы дочка старины Броки Гейла, я не хотел бы, чтобы вы были замешаны в какое-нибудь сомнительное дело, которое мне пришлось бы ему объяснять. Значит, у вас были какие-то причины полагать, что эта ссора могла произойти из-за вас?

Франсис Гейл медленно повернула к нему круглое лицо и положила руки на диван.

— Разумеется, нет! — вскричала она. И, помолчав, спросила: — Что заставило вас так подумать?

— Ну, понимаете ли, существует только одна причина, по которой мужчина должен лгать, чтобы остаться джентльменом, — довольно торжественно проговорил Г. М. — В любом другом случае он просто лжет как обыкновенный человек, как обычно лжет всякий парень. А тут, похоже, что-то хотели скрыть именно от вас. Мне пришло в голову, после того как я послушал, что вы тут нам говорили, что вас, похоже, гораздо больше поражают качества и возможности Гарднера, нежели Китинга. Вы влюблены в Гарднера или он влюблен в вас?

— Да, мне нравится Рон. Но случилось так, что я обручена с Вэнсом. И ничего не могу с этим поделать. Вы привели меня в ту самую комнату, где Вэнс был убит, и я не знаю, как или кем, и вы не хотите мне ничего сказать, и тогда вы начинаете намекать и шантажировать…

Мастерс перевел подозрительный взгляд с Г. М. на девушку. Потом Мастерс прочистил горло и атаковал с эффектом вылетевшей пули:

— Вы не должны обижаться на старика, мисс. Просто у него такая манера рассуждать. Ну почему же, мисс, мы готовы рассказать вам все. Что вы желаете знать? Вот так-то… Кстати, вы сообщили нам, что у мистера Гарднера есть ранчо в Америке?

— Да, есть.

— Тогда вам может показаться интересным, из какого оружия был застрелен мистер Китинг. Я не могу вам его показать, потому что револьвер отослали в Ярд. Но это старое оружие, «ремингтон» 45-го калибра, с ручкой, украшенной жемчугом, с табличкой с выгравированным на ней именем Том Шэннон. А мне тут объяснили, что Том Шэннон был плохим парнем в старые дни в Америке. Э?

— О боже! — неожиданно воскликнула девушка. Но потом посмотрела на старшего инспектора и спокойно, доверительным тоном спросила: — Вы ведь не лжете мне, нет? Я хочу сказать, что ведь это не одна из тех уловок, о которых читаешь, когда человека хотят заставить в чем-то признаться, а потом ему говорят: «Ха-ха, мы этого не знали раньше, но теперь знаем».

— Нет, мисс, это совсем не то.

— Не сердитесь, я только спросила. И надеюсь, что это не так, потому что я прекрасно знаю эту пушку. Если тут, конечно, не замешана какая-нибудь другая старая пушка Тома Шэннона, но не думаю, чтобы это было так. Она принадлежит Рону. У него коллекция пистолетов, которой он очень гордится. Я видела этот сорок пятый сотни раз! И это еще не все. Помните, я говорила вам о приеме, вчера вечером? Я и там видела этот револьвер. Мы играли с ним в убийство.

— Убийство? — взорвался Мастерс и помолчал, потирая подбородок. — Играли в убийство?! О! Я понял. Имеется в виду, что вы играли в карты, и пиковый туз был убийцей, а потом выключили свет… Вы ведь не использовали в игре настоящую пушку, мисс, не правда ли?

— Использовали. Заряженную холостыми, разумеется. Все было ужасно детально продумано. Еще использовали тонкую веревку, завязанную петлей. И маленький кинжал с лезвием, которое убирается в ручку, и маленькую бутылочку для яда, на которой были нарисованы череп и кости. И пушку. Понимаете, все эти предметы были выставлены в ряд на каминной доске в гостиной, и убийца должен был выбрать один из них так, чтобы его не увидели… На самом деле это был вечер убийств, со множеством усовершенствований обыкновенной игры. Все это придумал мистер Дервент. Это он устраивал прием. Мистер Дервент сказал, что всегда хотел поиграть в вечер убийств.

Очень осторожно, слегка склонив голову, Мастерс уточнил:

— Это, должно быть, мистер Джереми Дервент, адвокат?

— Да. Вы его знаете? Он адвокат Вэнса.

— Я слышал о нем, мисс. Значит, мистер Китинг дружил с ним, не так ли? А вы?

По какой-то причине Франсис Гейл перевела выразительные карие глаза на Г. М. и бесцветным голосом объяснила:

— Я знаю его недостаточно хорошо. Мы знакомы только полгода или около того. Другое дело Вэнс. Мистер Дервент всегда вел дела его семьи. Мне он нравится — очаровательный старый мальчишка. Между прочим, он живет недалеко отсюда — на Вернон-стрит. Я пошла на этот прием потому что… ну, вы знаете. Кстати, это не была обыкновенная пирушка, это был прощальный вечер. В следующем месяце Дервенты съезжают с Вернон-стрит и переезжают в деревню.

Сержант Поллард поднял голову от своих стенографических записей. Старший инспектор Мастерс подошел к окну, скрестил руки на груди и некоторое время стоял так, глядя на темнеющую улицу. Зной в мансарде был таким сильным, что сейчас, когда он начал потихоньку ослабевать, в комнате, казалось, стало почти холодно.

— Мисс, — произнес Мастерс, резко оборачиваясь и глядя скорее на ее каштановые волосы, чем на ее лицо. — Я должен поблагодарить вас за то, как вы хорошо держали себя, и за то, как честно и прямо отвечали на наши вопросы. Но я не хотел бы, чтобы вы что-то утаили об этой вечеринке. Дело в том, что кто-то, видимо, украл пушку, из которой убили мистера Китинга. Если, конечно, мистер Гарднер не унес ее с собой, что тоже могло быть. Скажите, а что за люди собрались на этой вечеринке? И сколько их было?

— Ну, вместе с Вэнсом нас было бы семь человек, — твердо сообщила мисс Гейл. — Конечно, мы использовали для игры весь дом; но когда народу слишком много, все то и дело натыкаются друг на друга. Там был мистер Дервент. Там была я, чтобы не возвращаться к этому. Там был Филипп Китинг, Рон Гарднер и мистер Соар…

— Соар? Необычное имя. Вы имеете в виду Бенджамина Соара, торговца актиквариатом?

— Д-да, полагаю, это он. — Она нахмурилась. — Но я не уверена. Я впервые встретилась с ним вчера вечером. Он милый, он мне понравился.

— Мисс Гейл, можете ли вы сказать мне, что даже сейчас слова «чаепитие на десять персон» ничего для вас не значат?

На этот раз она внимательно посмотрела на стол, на чайные чашки, на стул. Затем снова перевела взгляд на диван, словно ее он интересовал больше всего.

— Уж не хотите ли вы напомнить, — медленно произнесла мисс Гейл, и Поллард был готов поклясться, что эта мысль впервые пришла в ее голову, — о том мужчине — я не знаю его имени, — которого убили, когда на столе вот так же стояло десять чашек? Я имею в виду тот случай, о котором столько писали и говорили…

— Давайте же! Честно, мисс Гейл, вы же не думаете, что комнаты в пустых домах обычно бывают вот так обставлены, не правда ли? Вы же не ожидаете, что я поверю, будто вы не заметили и не связали это убийство с делом Дартли?

Ее белые руки упали с коленей. Она попыталась вернуть их на место; и когда она снова посмотрела на старшего инспектора, ее лицо порозовело и выглядело более озадаченным.

— Я не знаю, во что вы верите, а я убеждена. Я вижу это, да. Но это делает все только еще хуже, потому что я не понимаю… нет, инспектор. Ничего важного. Вы отклонились в сторону. Я только что перечисляла вам людей на вечере убийств, и вы так неожиданно на меня набросились: «Давайте же, сейчас же!»

Мастерс колебался.

— Это так, — согласился он. — Однако я не думаю, что получил полный список. Вы назвали мистера Дервента, мистера Филиппа Китинга, мистера Гарднера, мистера Соара и себя. Это шесть человек. А как насчет молодой миссис Дервент?

— Я не знаю, кого вы имеете в виду под словами «молодая миссис Дервент», потому что миссис Дервент сорок пять лет. И по-моему, у них есть сын в возрасте восемнадцати лет или около того. Он где-то в школе.

— Но как я понял…

— О, вы почти правы, инспектор, — согласилась мисс Гейл с неожиданной сердечностью. — Большинство людей полагают, что миссис Дервент гораздо моложе — так она выглядит. Да, она тоже участвовала в вечере убийств, но не очень долго. Примерно в половине десятого миссис Дервент заявила, что у нее разболелась голова, и удалилась, попросив ее простить. А после того как она ушла, вечер убийств превратился в самый ужасный провал. Во-первых, нас осталось мало для хорошей игры. Во-вторых, так уж получилось. Совершенно неожиданно показалось очень глупым шататься по дому в темноте.

— Значит, в конечном итоге вы прекратили игру?

— Да, мы только немного поиграли, пока миссис Дервент не ушла наверх. Она была центром этой затеи, приходится так думать. Ее убили, использовав петлю для висельника, — мне кажется, я говорила вам, что в гостиной на каменной полке лежали все виды оружия. Миссис Дервент была удушена на софе. Мистер Дервент был детективом. И превосходно справился со своей ролью, Филипп был убийцей. Его схватили уже через пятнадцать минут. Для члена фондовой биржи бедняжка Филипп оказался отвратительно плохим лгуном.

— Для полиции это всегда удача, — любезно заметил Мастерс. — Итак, мне нет дела до убийств, в которые вы там играли, я хочу знать о пушке. Все об этом оружии. Когда вы в последний раз его видели? Кто мог его взять? Расскажите все, что вы видели.

Она пристально посмотрела на него:

— Я ничего не могу сказать об этом. Это абсолютная правда. Я напрягаю мозги, но я просто не знаю. Единственное, что я могу сказать точно, так это то, что в начале игры револьвер лежал на каминной полке, и положил его туда Рон. Он показывал его всем с гордостью. Но кто к нему потом подходил, не помню. И не видела, кто его взял. Но не могу поклясться, что не брали револьвера, потому что я вообще за этим не следила.

Мастерс смотрел не нее почти гипнотическим взглядом.

— Подумайте хорошенько, мисс. Вы должны знать! В конце концов, может быть, вы заметили его в конце игры? Это так? В конце концов, уходя домой, мистер Гарднер должен был забрать свое имущество, разве не так? Или, может быть, он сказал что-то, обнаружив пропажу оружия?

— Я ничего такого не знаю. — Она сдвинула брови, припоминая изо всех сил. — Я пошла к своей машине немного впереди всех, потому что к этому времени была немного не в настроении и у меня разболелась голова. Мне хотелось сбежать. Но в одном я совершенно уверена: Рон Гарднер не уносил револьвера с собой домой.

— Как вы можете быть в этом уверены?

— Он ехал домой в моей машине. Рон теперь сам не водит. Он потерял кучу денег или большую их часть. Так что я подвозила его домой.

— Итак, мисс?

— Вам нет нужды подгонять меня, знаете ли. Ну, на Роне был легкий летний пиджак, ну, вы знаете, такой без подкладки, и никакого плаща. В машине он снял пиджак. А если вы видели эту пушку, то знаете, что ее невозможно незаметно спрятать.

Мастерс посмотрел на нее с тяжелым сомнением.

— Значит, так, — произнес он сурово, видимо приняв неприятное решение. — Может быть, вы думаете, что все закончено, мисс? Но мне хотелось бы прояснить кое-что еще, о чем вы проинформированы лучше всех. Скажите, почему, когда сегодня днем вы проезжали мимо этого места на своем автомобиле, вы так интересовались этим домом?

— Я не проезжала здесь сегодня.

Мастерс посмотрел на Полларда, который, хотя ему это и не нравилось, определенно кивнул.

— Ну же, мисс, мы так никогда ничего не выясним, если вы будете вести себя подобным образом, — проговорил Мастерс с величайшим терпением. — Представьте, вас видел офицер полиции. Так что давайте начистоту. Я повторяю: когда вы проезжали…

— Я этого не делала! — закричала Франсис Гейл и, словно школьница, внезапно так разгневалась, что Мастерс заморгал. — Я вообще сегодня днем не была поблизости отсюда. Не была, не была, не была! И вы не можете утверждать, что была.

— Значит, так тому и быть, если вы так говорите. И вы никогда не проявляли интереса к этому дому? И никогда не видели его раньше?

— Никогда.

— Понимаете ли, мы не можем с этим согласиться. Поскольку менее трех месяцев назад, а точнее 10 мая, вы брали ключи от этого дома в агентстве недвижимости Хьюстона и Кляйна, находящемся на Сент-Джеймс-сквер. Это — неоспоримый факт.

И хотя это утверждение не вызвало у мисс Гейл такой же ярости, как первое, все же оно произвело на нее должный эффект. Она проворно вскочила на ноги, словно готовясь к драке. Но ее глаза были несчастными.

— Я этого не делала, — отрезала она. — Я не делала ни того ни другого, и вы не можете утверждать обратное. А сейчас я ухожу домой, и вы не можете меня остановить. Все, что вы сделали, — это задавали мне бессмысленные вопросы. Вы ничего не рассказали мне о бедняге Вэнсе и о том, кто его убил, разве только заподозрили Рона, а я знаю, что это не так. Хотела бы я, чтобы мой отец был здесь. Хотелось бы мне, чтобы у меня был кусок кирпича или что-нибудь вроде него, и я бы… я бы… — Она подняла руку и направилась к выходу, но в дверях неожиданно задержалась и добавила: — Что же до вашей миссис Дервент, то можете ей от меня передать, что она ужасно старая…

Плотно охватывающая голову белая шляпка слегка сбилась набок. Франсис посильнее натянула ее, давая выход эмоциям, и исчезла, но они еще какое-то время слышали, как она быстро стучала каблучками, спускаясь по лестнице.

Мастерс с легким свистом вздохнул и заключил:

— Высший класс. — Потом, подумав, спросил: — И что это на нее нашло так внезапно? Впрочем, я признаю, она — ребенок. Еще хуже, чем мои собственные дети, хотя до последней минуты казалась мне достаточно разумной. И тем не менее все это время, пока она тут возмущалась, я почему-то чувствовал, что ошибаюсь. Гм… И должен сказать, сэр Генри, вы нам тоже не очень-то помогли. Только и делали, что сидели здесь словно мумия и пыхтели вашей трубкой.

— Я просто думал, — пробормотал Г. М. — И мне казалось, что тебе не нужна никакая помощь. А тебе следовало бы сделать перерыв. Ты же не хочешь, сынок, чтобы твои мозги с самого начала были забиты лишней информацией. — Приподнявшись на месте, он позволил руке упасть на тусклую коричневую обивку дивана. С дивана поднялось облачко пыли, и Г. М. сдул ее. — Что же до девушки… гм… Почему-то мне кажется, что завтра же утром она появится у меня в кабинете и расскажет нам все. О боже, однако как же она ненавидит миссис Дервент! И все потому, что мисс Гейл семнадцать, а ей сорок девять. Я думаю, мы обнаружим в миссис Д. энергию, томность и тайну. Должно быть, бедняге Китингу она нравилась.

— Вы думаете, между Китингом и миссис Дервент что-то было? И девчонка Гейл об этом знала? Да, у меня тоже мелькнула такая мысль.

— О, все это возможно, хотя миссис Дервент кажется мне очень осторожной. В любом случае, если мы хотим раздобыть какую-то информацию, нам стоит нанести визит зловещему адвокату на Вернон-стрит, адвокату, который снова переезжает в следующем месяце.

Пока Г. М., потея, спускался по темной лестнице, Мастерс, задержавшись на минутку в мансарде, посмотрел на потолок, потом осмотрел то место, где лежало тело, и, наклонившись, поскреб ковер. Когда он последовал за Г. М., ворчавшим уже внизу, на его лице играла улыбка человека, который что-то для себя понял.