"Квота, или «Сторонники изобилия»" - читать интересную книгу автора (Веркор, Коронель)

12

Флоранс стоило огромного труда отделаться от генерала.

– Холодильник должен быть у меня до воскресенья, – властно настаивал он. – Я жду к обеду министра с супругой. Он любит музыку, и моя жена наверняка захочет показать им…

Когда наконец Флоранс удалось сплавить Переса Эстебану, она от восторга чуть было не бросилась без всякой задней мысли на шею Квоте, но вспыхнула и ограничилась тем, что в обе щеки расцеловала дядю.

Возбужденный Бретт радостно воскликнул:

– Грандиозно! Даже о своих акциях забыл!

Квота же ограничился кратким замечанием.

– Для начала – неплохо. Вы засекли время? – спросил он своих помощников.

– Три минуты, десять и одна пятая секунды.

– Многовато, многовато, – сказал Квота.

Он улыбнулся Флоранс:

– Но для вас это прекрасно. Ведь вы же не типичный продавец-крот. А вот и еще один покупатель.

Им оказалась низенькая женщина с острым личиком, одетая в черное. Она так бойко порхала от одного предмета к другому, что за ней трудно было уследить. Она нажала одной рукой на рычажок автомата, а другой, глядя в зеркало, поправила волосы, а потом, делая вид, что поглощена изучением таинственного агрегата, украдкой схватила горсть конфет. И все в том же духе. Ее сразу отнесли к категории «угрей» и послали продавца-цаплю.

Вначале все шло как по писаному. Она собиралась подарить мужу педальный холодильник. «Прекрасное упражнение для ног, к тому же и брюшко сгонит», – пошутила она, но, узнав, что это грозит сердечным приступом, тут же отказалась от своей идеи. И всякий раз, когда она пыталась скрыться в траве, продавец-цапля, словно подталкивая ее клювом, вызывал на новый разговор, то вынуждая ее отвечать на щекотливые вопросы («Меня еще вполне устраивает мой холодильник». – «А какого года выпуска ваше старье?»), то пробуждал в ней протест («Хорошо, я подумаю». – «Ах вот как, значит, у вас все решает муж!»), не давая в ней остыть желанию приобрести новейшую модель холодильника. Но в тот момент, когда желание достигло кульминации и она нетерпеливо выхватила из рук продавца ручку, произошла осечка: ручка оказалась баз чернил.

Покупательница протянула ручку продавцу, чтобы тот наполнил ее чернилами, но пыл уже остыл, желание осело, как безе, которое передержали в духовке. Она обвела взглядом комнату и, словно очнувшись, пробормотала: «Скажите… а сколько он стоит?» После этого ее уже невозможно было удержать никакими силами. «Нет, нет, это вовсе не так дешево, как вы пытаетесь убедить меня». И поспешно вскочила. «Зайду потом. Я еще подумаю. Извините за беспокойство».

– Вы сделали это нарочно? – спросила Квоту Флоранс.

– С ручкой-то? Конечно… Просто я хотел вам доказать, что я ничего не преувеличивал, когда говорил: надо успеть подсунуть ручку в момент наивысшего накала, ибо здесь решают секунды. Погасите огонь под кастрюлей с молоком, которое уже закипает, и оно не только не убежит, но сразу же опустится.

– И конечно, нет никакой надежды, что эта женщина снова вернется?

– Никакой, – подтвердил Квота. – Что сорвалось, то сорвалось бесповоротно. Но сейчас, выйдя на улицу, она уже раскаивается. И в таком состоянии она, пожалуй, кинется к нашему конкуренту милейшему Спитеросу, благо его магазин напротив и выиграет на этом деле только он.

– Так какого же черта вы выпустили ее из своих рук? – сердито буркнул Бретт.

Но тут раздался звонок. Явился новый покупатель.

– Ну что, будем продолжать? – спросил Бретт, и в голосе его прозвучали разочарованные, даже подозрительные нотки.

– Дорогой Бретт, – сказал Квота, – вы принадлежите к той категории пессимистов, которые, увидев, что с бойни сумела улизнуть одна-единственная свинья, сразу теряют веру в преуспеяние Чикаго. Но хватит болтовни. Тушите свет, и будем наблюдать.

Почти сразу же в «ловушку» вошел маленький человечек в черном костюме.

– Да это же отец Эспосито, честное слово! – прошептала Флоранс.

Антонио Эспосито был основателем одной из многочисленных ведущих между собой беспощадную борьбу сект, которые возникли в Тагуальпе после Конвенции о религиозной терпимости. Каждый из руководителей сект имел свой собственный приход, и фирма «Фрижибокс» находилась в приходе пастора Эспосито, который ежемесячно являлся получать дань для своей благотворительной столовой. Его боялись как чумы.

Однажды, было это месяц назад, когда Квота разъяснял Флоранс и Каписте (тот еще продолжал держаться настороженно) некоторые детали своего метода, на пороге неожиданно появился швейцар Эстебан и, как-то странно жестикулируя, словно говоря, что он, мол, бессилен, впустил пухлого человечка в сюртуке с детским личиком, обрамленным седыми волосами, и с таким уничиженным видом, который уж никак не вязался с тем упорством, с каким он рвался в кабинет.

Никто не мог устоять против мягкой настойчивости отца Эспосито. Через пять минут все имеющиеся у Каписты деньги перешли в руки посетителя. И Каписте было вдвойне обидно, тем более что Квота издали наблюдал за ним с оскорбительной усмешкой.

– Посмотрел бы я на вас… – сказал ему Каписта, когда пастор удалился.

– Сколько угодно, – ответил Квота. – А что вы скажете, если я не только не пожертвую ни гроша на его паству, но и продам ему холодильник?

– Держу пари, ничего не выйдет, – возразил Каписта.

Но в глубине души он уже не сомневался, что Квота сумеет добиться и этого. Именно с тех пор он и принялся всерьез вместе с прочими изучать метод Квоты.

Сейчас взгляды всех были устремлены на святого отца, который смиренно стоял в освещенной «ловушке».

– Ну и денек выдался! – воскликнула Флоранс.

– Сегодня же первое число, – улыбнулся Квота.

– Так вы знали, что он придет? – удивилась она.

– Догадывался. Не забывайте, что я должен выиграть пари. Какой категории? – спросил Квота у своих помощников.

Бретт с изумлением посмотрел на него:

– Неужели вы надеетесь продать ему холодильник? Да он же гол как сокол.

– Он уже пошел по пути, указанному стрелками. Значит, мечтает о холодильнике, пускай это и безумие с его стороны, – возразил Квота. – А раз так, то он у нас купит холодильник, если даже ему придется залезть в долги по самое горло. Какой категории? – повторил он свой вопрос.

А Эспосито тем временем суетился в «ловушке», он, видимо, горел желанием все потрогать, но, ни к чему не решаясь прикоснуться, делал какие-то движения и тут же спохватывался. Сначала он хотел поправить висевшую криво фотографию, но при виде пышной декольтированной красавицы отдернул руку. Потом наблюдатели увидели, что он потянулся было к сигаретам, однако взять ни одной не осмелился, достал собственную пачку, вынул сигарету, но, не в силах побороть робости, так и не закурив, засунул ее обратно в пачку, а пачку положил в карман.

– Категория «лань», – сказал один из помощников Квоты.

– Правильно, – согласился тот. – Весьма распространенное животное – робкое, застенчивое, скромное, охотиться на него не трудно, более того, упоительно прекрасно, однако при одном условии – надо иметь хорошие легкие, иначе его не загонишь. Беззащитное, но может вымотать окончательно. Тут требуется продавец-леопард, напористый, любезный, разговорчивый, и цель у него одна: не дать лани скрыться. Никогда покупатель-лань не осмелится уйти из магазина с пустыми руками, особенно если несчастный продавец лезет из кожи вон, обливается потом и теряет на него столько времени. По-видимому, дражайший Бретт, придется прибегнуть к вашим услугам, будьте готовы по первому зову прийти мне на помощь. Пошли.

Квота попросил всех остаться в нише, зажег свет и раскрыл дверь в «ловушку».

– Заходите, милости прошу, – пригласил он отца Эспосито. – Простите, что я заставил вас ждать, но столько дел…

Он взял шляпу пастора, повесил ее на вешалку и, пыхтя, стал выдвигать из угла тяжелое кресло.

Отец Эспосито, поняв, что произошло недоразумение, попытался его рассеять.

– Не надо, не надо, не утруждайте себя, сын мой. Вы меня не знаете, я пастор Эспосито, основатель секты «Святые когорты прогресса». Ваш щедрый директор, – пастор порылся в карманах, вынул несколько брошюрок, полистал их, – первого числа каждого месяца жертвует нам небольшую сумму…

Он отыскал среди своих брошюрок альбомчик с фотографиями и сунул Квоте. Тот сделал вид, что рассматривает его.

– Современная социальная секта, – пояснял отец Эспосито. – Ее цель – объединить веру с самыми передовыми идеями общества. Отнюдь не чуждаясь науки и промышленности…

– Понятно, понятно, – прервал его Квота. – Ну и как, они в порядке?

– Кто они? – спросил сбитый с толку Эспосито.

– Да ваши когорты?

– Как я уже вам изложил, сын мой, ваш щедрый директор…

– Ясно. Прошу вас, сядьте. Нет, нет, зачем же на жесткий стул…

Квота придвинул пастору глубокое мягкое кресло и усадил его, ласково придавив плечи служителя культа. Бедняга утонул в мягком сиденье, попытался было встать, но тщетно – его удерживала дружеская, но твердая рука Квоты.

– Не надо, сын мой, не надо, вы так заняты, а я пришел, чтобы… – запротестовал было отец Эспосито.

– Весь к вашим услугам, – прервал его Квота. – Вы, кажется, курите? Да, да, курите. Сигару? Вы ведь тонкий ценитель…

Он взял толстую «гавану» и заткнул ею, словно пробкой, полуоткрытый рот пастора, который собирался отказаться от угощения. Потом щелкнул зажигалкой, протянул ее пастору и, когда тот закурил, сунул зажигалку ему в карман.

– Сувенир. На память. Не отказывайтесь, прошу вас, вы доставите мне огромное удовольствие. Но поговорим о вас. Если я правильно понял, наш директор интересуется вашими благотворительными делами?

– Совершенно верно, – горячо подтвердил пастор. – И всегда по первым числам, как я вам уже говорил, он…

– На благотворительные обеды, по-видимому? – спросил Квота. – Вы устраиваете благотворительные обеды для бедняков?

– Совершенно верно, совершенно верно, – подтвердил святой отец.

– А в такую жару у вас не портятся продукты? Ваш ледник вас удовлетворяет?

– Простите?

– Я спрашиваю, не подводит ли вас ваш ледник?

– Ах, ледник… – пролепетал отец Эспосито. – Видите ли, мы набиваем его льдом только по пятницам… из-за рыбы… А в остальное время… мы ведь не богаты, а лед стоит денег…

– Неужели вы хотите сказать, – воскликнул Квота, – что ваша кухня оборудована только старым ледником, каким пользовались еще наши прабабки? Я тоже не богат, но я на личном опыте убедился, что иногда экономия обходится чересчур дорого: тухнет мясо, скисает молоко…

– Как-то приноравливаемся, – смущенно ответил святой отец. – В общем-то, мы мало что выбрасываем…

– Ясно, ясно, – прервал его Квота. – Мясо промалывается, делаются тефтельки, кости идут в суп. Но случись хоть раз небольшое отравление, и санитарная инспекция от вас не отстанет. Наша фирма обязана вам помочь… Дайте мне подумать… Вы видели педальный холодильник?

– Нет… То есть… видел ваши витрины… – И бедняга пастор, покраснев, торопливо добавил: – Но пока что я и думать не могу…

– Понятно. Хотя, если крутить педали будут ваши нищие, холодильник очень скоро окупится, так как вы сэкономите на покупке льда.

– Вот как? – спросил пастор.

– Конечно, при условии, если ваши подопечные – люди спортивные, хорошо натренированные. Есть, правда, одна опасность – в один прекрасный день они заявят, что это, мол, их утомляет, и покинут вас или еще хуже – вдруг у кого-нибудь случится сердечный припадок. Что тогда делать? Нет, поразмыслив, я пришел к выводу, что вам нужен холодильник вот такого типа, – сказал Квота, подходя к модели «В-12», – но только большего размера. В нем можно законсервировать египетскую мумию, и рыба даже не первой свежести будет благоухать как роза. Не говоря уже о хлорофилле, уничтожающем дурные запахи, и газе против гнилостных бактерий. Полностью демонтируется. Сейчас я вам покажу. Во-первых, дверца. – Не переставая говорить, Квота снял дверцу с петель и, шатаясь от тяжести, пронес ее через зал и положил на стол.

– Не надо, сын мой, я не хочу… – пробормотал пастор, приподнимаясь, но Квота все тем же приемом усадил его обратно.

– Ничего, ничего, святой отец, это мне даже приятно. Прежде чем решиться, нужно изучить все в подробностях… а вот блок агрегата. Я сниму пиджак, не возражаете? Сперва вы вытягиваете вот этот стержень, потом штифт. Затем, стоит только чуть засунуть руку и… немного… голову… вот и все. Мотор тяжеловат, на материал не поскупились, но можно без особого труда… вынуть все… а теперь… рассмотрите его как следует, – сказал Квота, поднося мотор к столу. – Ой! – вскрикнул неожиданно он, потряс пальцем и сунул его себе в рот. – Не беспокойтесь, пустяки, просто я придавил себе ноготь. Нет, нет, пустяки, для меня это одно удовольствие… Вот смотрите: поршни, – и он принялся их разбирать, – распределительный вал… клапаны. Ой, черт побери! Пружины! – Пружины покатились по столу, он стал их подбирать, поскользнулся, упал, увлекая за собой дверцу, сильно стукнулся коленом об пол, стал шарить руками, ища рассыпавшиеся пружины, и, поднимаясь, ударился головой об угол стола. – Бог с ними, будем надеяться, найдутся при уборке… Но вы только взгляните – какая работа, какое качество отделки! Это переживет нас с вами… А теперь подойдите сюда… – Квота отряхнул брюки, взял за руку несчастного пастора, поднял его из кресла и, подтолкнув вперед, продолжал: – Сейчас я вам покажу, как обращаться с полочками… Остроумнее ничего не придумаешь… Нагнитесь… видите? Шесть разных положений в зависимости от продуктов: мясо, колбасные изделия – пожалуйста! – масло, яйца – пожалуйста! – напитки – пожалуйста! – Главное, проще простого! Ну вот, попробуйте сами, прошу вас… Да вы нажмите посильнее…

Квота помог отцу Эспосито, но тут раздался звон разбитого стекла (для этого эффекта внутри была специально поставлена склянка), по стенкам холодильника и на ковер ручьем хлынула вода, растекаясь по полу.

– Боже мой, что я натворил, – простонал отец Эспосито.

Лицо Квоты выразило досаду.

– Я сам во всем виноват, – твердил он, вытирая пол своим носовым платком, – спрятал в холодильник бутылку виски ко дню рождения жены и совсем забыл…

– Я в отчаянии, просто в отчаянии…

– Пустяки, всему виной моя рассеянность…

– А ваши брюки! – воскликнул Эспосито.

Квота стоял на коленях в самой луже.

– Не беда! Отдам в чистку. А вот с ковром дело похуже, директор у нас грозный. Да вы же его сами знаете. Сейчас я его позову…

Отец Эспосито даже побледнел.

– Да не из-за этой лужи, конечно, – успокоил пастора Квота. – Нам ведь нужно договориться о рассрочке, иначе вы не сможете оплатить холодильник. При покупке в кредит трудность не в кредите, а во взносах, не так ли? – добавил Квота, добродушно рассмеявшись. – Но мы пойдем вам навстречу. – Он снял трубку. – Алло, сеньор директор? К нам пришел пастор Эспосито, вы не могли бы зайти сюда на минутку?

– Но пока Квота продолжал разглагольствовать, не давая бедняге открыть рот, между Бреттом и Флоранс разгорелся жаркий спор, хотя оба говорили шепотом.

– Не ходите туда! – умоляла Флоранс. – Мне это все не по душе. Это… это…

– Да что ты, пусти меня. Настоящий цирк!

И Бретт вышел в зал.

– А вот и наш директор, – проговорил Квота. – Знакомить вас не надо…

– О, это вы, отец мой! Как поживаете? – Бретт протянул пастору руку.

Квота сразу перешел к делу.

– Сеньор директор, вы не помните, сколько наша фирма обычно отчисляет пастору на неимущих?

– Сто пятьдесят песо, сын мой, – живо вставил отец Эспосито.

– Великолепно, ровно столько, сколько нужно, – сказал Квота. – Это как раз сумма первого взноса. Что же касается остального, то, как мне кажется, наша фирма сможет облегчить условия ради ваших добрых дел.

Бретт и Квота, как два жандарма, стояли по обе стороны своей жертвы…

– И дать вместо годовой рассрочки полуторагодовую. Как вы полагаете, сеньор директор?

– Да, но все равно необходимо поручительство, – сказал Бретт.

– Ну, что ж, поручителем буду я. Надо иногда делать добро, когда это в твоих силах, черт побери, не все же время заниматься торговлей. Где бланк заказа? Надеюсь, вы довольны? – спросил Квота пастора.

– Да, но если случится… – дрожащим голосом начал пастор, делая последнюю попытку освободиться от своих мучителей, – если я не смогу внести очередной взнос… если не из чего будет заплатить…

– Да полноте, полноте, к вам же поступают пожертвования. Итак, сеньор директор, договорились? Значит, мы доставим сеньору пастору холодильник? И сейчас ему не придется ничего вносить? Чудесно, отец мой, будьте мне благодарны, я хоть и попотел, но не зря. Распишитесь вот здесь.

Пастор сам не заметил, как в руке у него оказалась ручка. Квота и Бретт отечески обняли его, и он наклонился к столу.

– Все же боязно, – проговорил он, – ну, да ладно…

Он расписался. И сразу же его охватило радостное нетерпение.

– А когда я получу холодильник? – Теперь голос его прозвучал настойчиво. – Как раз в воскресенье у меня к обеду будет каноник…

Ему, как и генералу, даже в голову не пришла мысль поинтересоваться ценой.