"Соблазн" - читать интересную книгу автора (Марч Джессика)

4

Забрать Стиви домой приехал Сэнди Грейстоун. Сэнди и навестил ее единственный раз за те десять дней, в течение которых она была заточена в госпитале.

Когда он пришел, она сидела на единственном стуле в своей палате, одетая в большую тишотку и брюки из бумажной ткани. Косметики на лице не было, а светлые волосы, вымытые в то утро сиделкой, ниспадали прямой линией до подбородка. Если не считать ее опустошенного, загнанного взгляда, она выглядела словно маленькая девочка.

– Привет, дитя, – неловко сказал Сэнди, и на его лице появилось озабоченное выражение. – Ты как, ничего? Что-то ты очень стала тонкой…

Стиви не требовалось зеркало, чтобы узнать, что она была уже не той, что раньше, до того, как адмирал искалечил ее тело так, что погиб ребенок.

– Часть меня ушла, – сказала она спокойно.

Сэнди кивнул, наклонив голову, почти как виноватый мужчина, принимающий наказание. Интересно, знал ли он, что наделал адмирал? – подумала Стиви. Ругал ли он себя за то, что ничего не предпринял, чтобы помещать ему?

Морской офицер спокойно собрал вещи Стиви – маленький чемоданчик и увядшие цветы, которые он же и принес ей в прошлый раз. Он стоял и ждал, пока сиделка помогала Стиви сесть в кресло на колесах, которое доставит ее до выхода из госпиталя базы.

Выйдя наружу, он взял Стиви под локоть и помог ей влезть в его автомобиль. Когда реальность возвращения в дом на Тенистой аллее стала для нее очевидной, она помедлила у дверцы, которую распахнул перед ней Сэнди. Ледяные пальцы ужаса сжали ей живот и горло.

Сердце бешено заколотилось; в какой-то ужасный момент она подумала, что может потерять сознание.

Сэнди глядел на нее.

– Ты что, снова плохо себя чувствуешь, Стиви? Я могу вызвать сиделку…

Держа Сэнди за руку, она выпрямилась.

– Сейчас все будет в порядке, – сказала она наконец, хотя голос ее дрожал. – Но я не хочу возвращаться… сюда. – Она не могла заставить себя произнести слово «домой». Дома у нее никогда не было. Только убежище – казарма.

– Слушай, Стиви, – запротестовал Сэнди. – Адмирал велел мне поехать и привезти тебя. Он ждет тебя там. Это приказ, понимаешь…

Дрожь пробежала по телу Стиви, и ее беспокойство переросло в панику.

– Помоги мне убраться отсюда, – диким голосом взмолилась она, вцепившись в руку Сэнди так крепко, что он невольно вскрикнул. – Дай мне взаймы немного денег. Я верну тебе, честное слово. Адмирал не узнает. Пожалуйста, Сэнди, прошу тебя. Скажи… что я сбежала от тебя. – Отчаянный смешок смешался с ее мольбами. – Я будто военнопленная…

Он уставился вниз, пока отцеплял ее пальцы со своей руки.

– Он мой командир, – спокойно сказал Сэнди. – Я обязан выполнить его приказание.

Плечи Стиви поникли, когда она поняла, что все ее мольбы бесполезны. Она потерпела поражение. Сэнди не мог нарушить предписания устава. К кому же еще ей обратиться?

– Что ж, ладно, – сказала она устало. – Выполняй то, что приказал адмирал, хорошо это или нет, прав твой командир или нет. Ты хоть представляешь, что он со мной сделал, Сэнди? Ты даже…

– Стиви, прости. Я знаю, что он дерьмо. Но что бы он ни сделал, что он ни сделает… – Сэнди умолк.

Стиви мысленно договорила его слова – военная присяга на верность. Нечего было и говорить о ее бегстве. И они в полном молчании доехали до Тенистой аллеи.

Когда они остановились перед домом, Ирэн вышла из парадной двери, словно статист в пьесе. Стиви догадалась, что ее мать тоже получила приказ насчет этого «возвращения домой». Она рванулась вперед, когда Сэнди помогал Стиви вылезти из машины.

– Стефания, дорогая, – воскликнула она, делая попытку изобразить материнские объятья. Однако Стиви оттолкнула ее и направилась, гордо выпрямившись, по дорожке. Как только она шагнула через порог, воздух прямо-таки сгустился вокруг нее. Знакомая мебель, казалось, приобрела зловещий вид. Если адмиральский дом всегда казался удушливым и давящим на психику, то теперь все в нем казалось угрожающим и отравленным ядом.

Следуя за довольно нетвердыми шагами Ирэн, Сэнди помог Стиви подняться вверх по лестнице в ее спальню. Он подождал, когда она залезет под одеяло, а затем удалился, сказав на прощание ничего не значащее: «Скоро поправишься».

Ирэн немного посуетилась вокруг Стиви, по-дурацки сметая пыль отовсюду своим кружевным платочком. И наконец, присела на постель.

– Может, ты хочешь?..

Стиви ждала, что последует неизменное предложение чая или пирожных, но слова замерли на материнских губах. Потом грудь Ирэн начала вздыматься, а из глаз полился поток слез.

– Я так виновата, что не помогла тебе, Стефания. – Она наклонилась вперед, коснувшись щеки дочери. – Но отец… Если бы я это сделала, он никогда не простил бы меня…

Мокрые глаза Ирэн молили о понимании, однако Стиви уставилась в потолок, не в состоянии ответить.

Ее мать только что призналась ей, чье прощение было для нее действительно важно. И теперь Ирэн, казалось, кричала ей из-за стеклянной стены. Стиви показалось, что она уже находится за пределами того мира, в котором некогда жила.

Наконец Стиви повернулась лицом к стене, отгородившись незримым экраном от присутствия матери. Она старательно разглядывала рисунок на обоях и удивлялась: неужели родители действительно выбрали их для нее – эти розовые бутончики на белом фоне – или так уже было, когда они въехали в дом? Она стала считать мелкие цветочки, старательно следя за тем, чтобы не пропустить ни одного, и вскоре заснула.

У нее не было ощущения, что она проснулась, она только внезапно почувствовала его присутствие. Комната была освещена сумрачным вечерним светом. Все еще лежа лицом к стене, она услышала его приближающиеся шаги. Волосы у нее на загривке встали дыбом, и появилось предчувствие, что если бы она повернулась, если бы взглянула на него, то случилось бы что-нибудь ужасное. Поэтому она и лежала, как прежде, очень, очень тихо, едва осмеливаясь дышать, когда почувствовала, что он смотрит на нее сверху вниз.

Но затем он включил лампу, стоявшую на тумбочке, явно намереваясь поговорить с ней – произнести свою речь. Она повернулась, и они уставились друг на друга, словно два противника, встретившиеся на нейтральной земле. Он был одет в свой форменный белый китель, вероятно направляясь на какое-то официальное мероприятие.

– Я надеюсь, что ты кое-чему научилась, Стиви, – сказал он наконец. – Если ты собираешься вести со мной войну, ты никогда ее не выиграешь. Война – моя профессия. Я привык воевать. Поэтому тебе лучше заключить перемирие. Сейчас.

Глядя на него, она покачала головой из стороны в сторону.

– Не собираюсь сдаваться, – заявила она.

– Тогда убирайся. Я не потерплю тебя в своем доме.

Она встрепенулась. Что он предлагал ей, свободу, или же грозил полным поражением? Сможет ли она выжить, если окажется одна?

– Тогда дай мне достаточно денег, чтобы я могла куда-нибудь поехать, – попыталась торговаться она.

Он потряс головой:

– Если ты хочешь стать проституткой, то ты и сама достаточно быстро заработаешь себе денег.

Искра гнева вспыхнула в ней и погасла, потому что она решила держать себя под контролем. Она встала с постели, закутавшись в одеяло.

– Ладно, будь по-твоему. Но если я и уйду, не думай, что я перестану сражаться с тобой. – Она стояла посреди комнаты, вглядываясь в тень, которую отбрасывала маленькая лампа.

Казалось, эти слова угодили в цель, потому что он слегка дернулся.

– Ну, и как ты думаешь это делать?

– Еще не знаю. Возможно, стану всем рассказывать, что ты со мной сделал.

– Об этом я уже позаботился, – ответил он, пожимая плечами.

Уж в этом-то она не сомневалась.

– Тогда, возможно, я пойду по базе… и снова забеременею.

Его рука взлетела вверх, пальцы сжались в кулак, но потом он расслабился и опустил руку. Он понял стратегию ее игры: доводить его до белого каления.

– Боже мой, – сказал он спокойно. – По-моему, ты слишком легко отделалась…

– Ты хочешь сказать, что зря не убил меня?

– Нужно было бы тебя стерилизовать – приказать докторам, чтобы они там все вырезали. Чтобы не только не шла речь о беременности, но и вообще чтобы ты забыла, что это такое.

– Приказать им?.. – пробормотала Стиви, не веря своим ушам.

Понимание случившегося сошло на нее, и ее переполнил ужас и отвращение, вытеснив остатки тех чувств, которые она когда-либо испытывала к адмиралу. Потеря ребенка не была просто несчастным последствием избиения. Он сказал им уничтожить его – «приказал» им, как она только что от него услышала. И раз он это приказал, то не оставалось никаких сомнений, что ребенка можно было бы спасти, если бы не его власть и положение.

На какой-то миг она почувствовала импульсивное желание броситься на него с кулаками. Но ей вспомнились его угрозы. В подобном поединке он всегда выйдет победителем.

Когда она глядела на него ненавидящим взглядом, у нее возникло желание задать ему один простой вопрос: зачем? Зачем он вообще позволил ей родиться? Если он мог убить ее ребенка так бессердечно, если он был настолько не способен любить, зачем ему понадобилось заводить собственного ребенка? Но она и сама могла дать ответ на этот вопрос. Она просто была не тем ребенком, которого он ожидал – какого требовал его план жизненного сражения.

– Я уйду, – выдавила она наконец.

– Чтобы утром тебя здесь не было, – сказал он спокойно. После этого он вышел из комнаты. Его единственная человеческая черта, подумала Стиви, проявилась в том, что он не сказал «через шестьсот минут». Через несколько мгновений она услышала, как захлопнулась дверь, когда он вышел из дома.

Уже заливаясь слезами, она принялась за дело. Из обувной коробки, лежавшей в шкафу, она достала свою маленькую тайную копилку. Начиная с тринадцати лет она получала от родителей весьма скудные деньги. А достаточно часто адмирал вообще ничего не давал ей неделями, в наказание за какие-то незначительные проступки. Большинство денег уходило на косметику, на случайные лакомства или на обязательные подарки Ирэн и адмиралу к их дню рождения. Тем не менее, отчаянно стремясь обрести какой-то символ независимости для себя, она ухитрилась скопить пятьдесят пять долларов. Далеко ли она с ними уедет? – размышляла она, одеваясь и собирая чемодан с кое-какими пожитками. Ведь не было никакого резона дожидаться до утра. Как и не было никакого резона жить здесь уже давным-давно, как она внезапно с горечью осознала.

Направляясь к лестнице, она остановилась и заглянула в спальню матери. Как Стиви и думала, Ирэн лежала в постели, вздремнув, как обычно, к вечеру. Глядя на мать, Стиви сказала себе, что нет никакой необходимости будить ее и даже оставлять записку.

Она вообще не испытывала никакой привязанности к ней. Будто она и на самом деле была приемным ребенком все время, сколько могла себя помнить; что ее поместили в дом к людям, неспособным быть родителями. И если она окажется подальше от них, то все у нее в жизни наладится.

Вырвавшись из дома, она побежала, не останавливаясь даже для того, чтобы бросить прощальный взгляд назад – словно убежавший из плена солдат.

Но ее война на этом не закончена, подумала она, когда остановилась и перевела дыхание уже за воротами базы. Куда бы она ни направилась, это будет для нее лишь новым полем битвы.