"Повелитель демонов из Каранды" - читать интересную книгу автора (Eddings David)

Глава 2

Каль Закет, император безбрежной Маллореи, сидел, развалясь на красных подушках, в дальнем углу большой, но скромно обставленной комнаты. Он был одет в белую полотняную мантию, простую и без украшений. Хотя Гарион знал, что императору по меньшей мере под пятьдесят, волосы того еще не тронула седина и кожа была гладкой. Лишь глаза выдавали смертельную усталость – в них не было ни радости, ни интереса к жизни. Беспородная кошка дремала, свернувшись клубочком, у него на коленях, время от времени поглаживая бедра императора передними лапками. Хотя сам император был одет предельно просто, на каждом из выстроившихся вдоль стен охранников поблескивали стальные латы, богато инкрустированные золотом.

– Мой император, – произнес генерал Атеска с глубоким поклоном, – имею честь представить вам его королевское величество, короля Ривы Бельгариона.

Гарион сдержанно кивнул, Закет в ответ наклонил голову.

– Нам уже давно следовало встретиться, Бельгарион. – Голос его был так же мертв, как и его глаза. – Ваши подвиги потрясли мир.

– Ваши, Закет, несомненно, тоже произвели впечатление. – Еще до выхода из Рэк-Верката, Гарион решил, что не будет произносить этого нелепого «Каль», которым маллореец сам себя наградил.

Губы Закета тронула слабая улыбка.

Попытка Гариона казаться почтительным явно не ввела в заблуждение императора. Легким кивком он приветствовал остальных, внимание его привлек дед Гариона, выглядевший довольно неряшливо и неопрятно.

– А вы, насколько я понимаю, Бельгарат, – заметил он. – Я несколько удивлен тем, что у вас такая заурядная внешность. Все маллорейские гролимы считают, что в вас сто или даже двести футов росту, а за спиной хвост с кисточкой.

– Я замаскировался, – в тон императору ответил Бельгарат.

Закет хихикнул, хотя его смешок был почти механическим. Затем, слегка нахмурившись, огляделся.

– Мне кажется, здесь кого-то не хватает, – сказал он.

– Королева Сенедра заболела во время путешествия, ваше величество, – пришел на помощь Атеска. – Госпожа Польгара присматривает за ней.

– Заболела? Серьезно?

– Сейчас трудно сказать, ваше императорское величество, – елейным голосом пропел Сади, – но мы дали ей все необходимые медикаменты, а в опытности госпожи Польгары у меня нет ни малейшего сомнения.

Закет посмотрел на Гариона.

– Вам надо было послать вперед гонца, Бельгарион. У меня есть своя личная знахарка – далазийка с потрясающими снадобьями. Я сейчас же пришлю ее в покои королевы. Нам нужно прежде всего позаботиться о здоровье вашей жены.

– Спасибо, – искренне поблагодарил Гарион.

Закет дернул за шнурок звонка и отдал распоряжения немедленно явившемуся на его зов слуге.

– Прошу вас, – произнес он, – присаживайтесь! Я не любитель церемоний. Пока охранники поспешно подносили стулья, кошка,спавшая на руках у Закета, приоткрыла желтые глаза. Встав на лапки, она выгнула спину и зевнула. Затем, громко мурлыча, тяжело соскочила на пол, покачиваясь, подошла к Эрионду и обнюхала его руки. Закет с легкой ухмылкой наблюдал, как беременная кошка не спеша, с достоинством шла по ковру.

– Как видите, моя кошка мне изменила – уже в который раз, – вздохнул он с шутливой покорностью. – Знаете ли, это происходит очень часто, однако она нисколько не чувствует себя виноватой.

Кошка прыгнула на руки Эрионду, свернулась клубочком и довольно замурлыкала.

– Ты вырос, мальчик, – обратился Закет к молодому человеку. – Тебя уже научили говорить?

– Я кое-чему научился, – ясным голосом произнес Эрионд.

– С остальными я знаком – по крайней мере понаслышке, – продолжал Закет. – С достопочтенным Дарником мы встречались на равнинах Мишрак-ак-Тулла, конечно же я слышал и о драснийской графине Лизелль, и о принце Хелдаре, который стремится стать самым богатым человеком в мире.

Бархотка ответила на слова элегантным реверансом, а Шелк – напыщенным поклоном.

– А это, конечно, Сади, – продолжал император, – главный евнух при дворе королевы Салмиссры.

Грациозно поклонившись, Сади произнес мягким контральто:

– Должен сказать, что ваше величество очень хорошо информированы. Мы для вас как открытая книга.

– Мой начальник разведки пытается держать меня в курсе, Сади. Он, может быть, не столь талантлив, как бесценный Дротик, но ему известно почти обо всем, что происходит в этой части света. Он также сообщил мне и о великане, который сидит вон там, в углу, но имени его пока что установить не сумел.

– Его зовут Тоф, – ответил Эрионд. – Он немой, поэтому разговаривать за него приходится нам.

– К тому же он далазиец, – заметил Закет. – Очень любопытно.

Все время Гарион пристально наблюдал за этим человеком. За его изысканными, безупречными манерами чувствовалось что-то похожее на скрытую проверку. Дежурные приветствия, произнесенные, казалось бы, лишь из вежливости, чтобы настроить их на непринужденный лад, имели свою подоплеку. Он смутно чувствовал, что каким-то образом Закет подвергает испытанию каждого из них.

Император выпрямился.

– У вас удивительно разношерстная компания, Бельгарион, – сказал он, – и вы проделали долгий путь. Интересно знать, что привело вас в Хтол-Мургос.

– Сожалею, но это наше личное дело, Закет.

Император приподнял брови.

– Боюсь, что в данной ситуации такой ответ меня вряд ли устроит, Бельгарион. Я, например, должен точно знать, являетесь ли вы с Ургитом союзниками.

– Если я дам слово, что нет, вас это устроит?

– Нет. Сначала я должен выяснить обстоятельства вашей поездки в Рэк-Ургу. Ургит уехал оттуда весьма неожиданно – очевидно, в вашем сопровождении, – а затем так же неожиданно появился в долине Морч, где вместе с одной молодой особой ему удалось вывести свои войска из западни, которую я так долго и тщательно готовил. Признайтесь, довольно странное стечение обстоятельств.

– Вовсе нет,если знать, как все было на самом деле, – ответил Бельгарат. – Это я принял решение взять Ургита с собой. Он узнал, кто мы такие, а у меня не было желания иметь на хвосте армию мургов. Мурги сообразительностью не отличаются, но иногда они могут причинять определенные неудобства.

Закет выглядел удивленным.

– Он был вашим пленником?

– Да, если можно так выразиться, – пожал плечами Бельгарат.

Император принужденно засмеялся.

– Но вы же знаете, что я пошел бы на любую уступку, если бы вы доставили его мне в руки. Почему вы его отпустили?

– Нам он был больше не нужен, – ответил Гарион. – Мы достигли берегов озера Хтака, и он уже не представлял для нас угрозы.

Закет прищурился.

– Произошло еще кое-что, – заметил он. – Ургит всегда был известным трусом, гролим Агахак и генералы его отца вертели им как хотели. Но он не проявил большой робости, когда выпутывался из расставленной его войскам ловушки, и все просочившиеся из Рэк-Урги донесения свидетельствуют о том, что вел он себя воистину по-королевски. Вы случаем в этом никак не замешаны?

– Вполне возможно, – ответил Гарион. – Я несколько раз беседовал с Ургитом и указал на его ошибки.

Закет постучал пальцем по подбородку, в глазах его появился хитрый блеск.

– Все же льва вам из него сделать не удалось, Бельгарион, – сказал он, – но на кролика он тоже уже не похож. – Маллореец холодно улыбнулся. – В каком-то смысле я этому даже рад. Мне никогда не доставляла удовольствия охота на кроликов. – Он прикрыл глаза ладонью, хотя комната была еле освещена. – Но чего я не могу понять, так это того, как вам удалось выманить его из дворца Дроим и из города. У него же целый полк телохранителей.

– Вы кое-что упускаете из виду, Закет, – ответил ему Бельгарат. – У нас есть некоторые преимущества, не доступные другим.

– Вы имеете в виду колдовство? Неужели оно вам так помогло?

– Время от времени нам кое-что удается.

Во взгляде Закета вдруг вспыхнул неподдельный интерес.

– Мне говорили, Бельгарат, что вам уже пять тысяч лет. Это правда?

– На самом деле семь тысяч или немногим больше. Почему вы спрашиваете?

– И за все эти годы вам не приходило в голову захватить власть? Ведь вы же могли стать королем всего мира.

– А зачем мне это нужно? – удивленно спросил Бельгарат.

– Все люди стремятся к власти. Это в природе человеческой.

– А вас власть сделала счастливым?

– Она дает определенные преимущества.

– Настолько большие, чтобы смириться со всеми неизбежными мелкими неудобствами?

– Я могу их вытерпеть. До крайней мере, мне в моем нынешнем положении никто не указывает, что и как я должен делать.

– Мне тоже никто ничего не указывает, и я к тому же не скован по рукам и ногам утомительным грузом ответственности. Ладно, Закет, давайте к делу. Каковы ваши намерения относительно нас?

– Я еще, собственно, не решил. – Император окинул взглядом всю группу. – Полагаю все же, что в сложившейся ситуации мы все будем вести себя цивилизованно?

– Что значит «цивилизованно»? – спросил Гарион.

– Я поверю вам на слово, что никто из вас не попытается убежать или совершить опрометчивый поступок. Я знаю, что вы и некоторые из ваших друзей обладаете особенными дарованиями. Так что не вынуждайте меня противодействовать им.

– У нас есть довольно неотложное дело, – осторожно заметил Гарион, – поэтому мы можем задержаться только на непродолжительное время. Однако в настоящий момент, мне кажется, мы согласимся вести себя благоразумно.

– Хорошо. Мы с вами должны потом еще побеседовать и познакомиться поближе. Для вас и ваших друзей приготовлено удобное жилье. К тому же я прекрасно помню, что вы беспокоитесь за свою жену. А сейчас прошу меня извинить, мне нужно нести «утомительный груз ответственности», о котором упомянул Бельгарат.

Хотя резиденция и была очень большой, она не являлась дворцом в строгом смысле слова. Здание было построено по приказу мургского генерал-губернатора Хапи, который, в отличие от правителей Урги, не страдал манией величия, поэтому оно носило строго функциональный, а не декоративный характер.

– Прошу прощения, – обратился к пленникам генерал Атеска, когда они вышли из комнаты для аудиенций. – Я должен представить его величеству подробный отчет о разных делах, а затем незамедлительно вернуться в Рэк-Веркат. – Он взглянул на Гариона. – Мы встретились не при самых удачных обстоятельствах, ваше величество, – сказал он, – но все равно не поминайте лихом. – Атеска сдержанно поклонился, а затем передал пленников в распоряжение члена императорского штаба.

Человек, который вел их по длинному темному коридору к центру здания, явно не был ангараканцем, ибо не обладал ни раскосыми глазами, ни суровой надменностью, отличавшими этот народ. В его жизнерадостном круглом лице угадывалось что-то мельсенское, и Гарион вспомнил, что чиновники, контролирующие все основные сферы жизни в Маллорее, были почти исключительно мельсенского происхождения.

– Его величество попросил меня заверить вас, что ваше жилье ни в коем случае не является тюрьмой, – произнес сопровождающий их чиновник, когда они подошли к обитой железом двери, запертой на тяжелый замок. – Прежде чем мы заняли город, этот дом принадлежал мургам, поэтому у него довольно необычная планировка. Ваши комнаты находятся на бывшей женской половине, а мурги до фанатизма ревностно оберегают своих женщин. По-моему, это связано с их понятием о расовой чистоте.

Приготовления ко сну мало занимали Гариона. Он беспокоился лишь о Сенедре.

– Вы случайно не знаете, где я могу найти свою жену? – обратился он к круглолицему чиновнику.

– Вон там, в конце коридора, ваше величество, – ответил мельсенец, указывая на синюю дверь.

– Благодарю вас. – Гарион взглянул на остальных своих спутников. – Я скоро вернусь, – сказал он и размашистым шагом направился в конец коридора.

Он вошел в слабо освещенную комнату. Пол ее был покрыт толстыми, с затейливым узором маллорейскими коврами, а на узких высоких окнах висели мягкие, бархатные зеленые занавески. В комнате было тепло. Сенедра лежала на высокой кровати у противоположной от входа стены, рядом с ней сидела, нахмурившись, Польгара.

– Есть какие-нибудь изменения? – спросил ее Гарион, мягко закрывая за собой дверь.

– Пока нет, – ответила она.

Лицо Сенедры было бледным, а волосы беспорядочно разметались по подушке.

– Но с ней все будет в порядке, правда? – спросил Гарион.

– Я в этом уверена.

У кровати сидела незнакомая женщина. Плечи ее укутывала светло-зеленая накидка с капюшоном; капюшон был спущен, скрывая лицо. Сенедра пробормотала что-то и беспокойно заметалась во сне. Женщина в капюшоне озабоченно спросила:

– Это ее обычный голос, госпожа Польгара?

Польгара сурово посмотрела на нее.

– Нет, – ответила она. – Конечно нет.

– Лекарство, которое вы ей дали, каким-то образом влияет на тональность ее речи?

– Нет, не должно. Она, собственно, вообще ничего не должна говорить.

– Ага, – произнесла женщина, – теперь я, кажется, понимаю.

Она склонилась над Сенедрой и нежно коснулась пальцами ее губ. Затем, понимающе кивнув, убрала руку и пробормотала:

– Я так и думала.

Польгара тоже протянула руку к лицу Сенедры. До Гариона донесся слабый шепот ее заклинаний; свеча у изголовья кровати ярко вспыхнула, а затем пламя снова уменьшилось до размеров булавочной головки.

– Я должна была догадаться, – с досадой сказала Польгара.

– Что такое? – встревоженно спросил Гарион.

– Какой-то дух хочет завладеть вашей женой и подчинить ее своей воле, ваше величество, – ответила ему женщина в капюшоне. – Иногда таким способом действуют гролимы. Они открыли его давно, еще в третьем веке.

– Это Андель, Гарион, – сказала Польгара. – Закет прислал ее сюда, чтобы она помогла позаботиться о Сенедре.

Гарион кивнул женщине.

– Что именно вы подразумеваете под словом «завладеть»? – спросил он.

– Тебе это должно быть известно лучше, чем кому бы то ни было, Гарион, – сказала Польгара. – Ты наверняка помнишь Ашарака, мургского гролима.

По спине Гариона пробежал холодок, когда он вспомнил о неведомой силе, которая с раннего детства пыталась вот так же обрести власть над его сознанием.

– Изгоните его, – с мольбой произнес он, – кто бы это ни был. Освободите ее разум.

– Пока не буду этого делать, Гарион, – холодно сказала Польгара. – У нас есть прекрасная возможность. Не будем ее терять.

– Я не понимаю.

– Сейчас поймешь, – ответила она. Затем поднялась, присела на край кровати и мягко положила руки на виски Сенедры. Снова послышался шепот, на этот раз более громкий, и снова все свечи, вспыхнув на мгновение, померкли. – Я знаю, что ты там, – сказала она. – Теперь ты можешь говорить.

Лицо Сенедры стало осмысленным, она замотала головой из стороны в сторону, как бы пытаясь освободиться от сжимающих ее виски рук. Польгара с посуровевшим лицом удерживала руки на висках Сенедры. Светлая прядь в ее волосах засветилась, и комнату наполнила странная прохлада, исходящая, казалось, от самой кровати.

Сенедра внезапно закричала.

– Говори! – приказала Польгара. – Ты не скроешься, пока я тебя не отпущу, а я не отпущу тебя, пока ты не заговоришь.

Глаза Сенедры внезапно открылись. В них горела ненависть.

– Я не боюсь тебя, Польгара, – произнесла она хриплым скрипучим голосом, в котором слышался странный акцент.

– А я тебя и подавно. Итак, кто ты?

– Ты знаешь меня, Польгара.

– Возможно, но ты сама назовешь свое имя. – Последовала длинная пауза, исходивший от Польгары волевой поток усилился.

Сенедра снова закричала. Крик был исполнен муки, заставившей Гариона вздрогнуть.

– Хватит! – вскричал хриплый голос. – Я буду говорить!

– Твое имя, – настойчиво потребовала Польгара.

– Я – Зандрамас.

– Так. Чего ты пытаешься этим добиться?

Сенедра зловеще усмехнулась.

– Я уже похитила ее ребенка, Польгара, ее сердце. Теперь я заберу ее разум. Если бы я захотела, могла бы без труда убить ее, но мертвую королеву можно похоронить, а могилу ее – позабыть. А сумасшедшая доставит вам немало хлопот и отвлечет от поисков Сардиона.

– Я могу прогнать тебя щелчком пальцев, Зандрамас.

– А я могу тут же вернуться.

Ледяная улыбка заиграла на губах Польгары.

– А ты далеко не так умна, как я думала, – сказала она. – Полагаешь, я лишь для развлечения добивалась, чтобы ты произнесла свое имя? Разве ты не знаешь, какую власть над тобой мне это дало? Власть имени – самая главная. Теперь я могу изгнать тебя из сознания Сенедры. Я могу еще очень многое. Например, я знаю, что ты сейчас в Ашабе и как жалкое привидение бродишь среди летучих мышей по развалинам дома Торака.

Удивленный возглас эхом наполнил комнату.

– Я бы тебе еще кое-что сказала, Зандрамас, но мне это уже начинает докучать.

Она встала, по-прежнему держа руки на голове Сенедры. Белая прядь на лбу излучала яркое сияние. Легкий шепот перешел в оглушительный рев.

– А теперь сгинь! – приказала она.

Сенедра застонала, ее лицо исказилось мукой. Ледяной зловещий ветер с воем пронесся по комнате, задувая огонь свечей и мерцающих светильников, – комната погрузилась в сумрак.

– Сгинь! – повторила Польгара.

Губы Сенедры исторгли мучительный вопль, который как бы отделился от тела и теперь исходил, казалось, из пустого пространства над кроватью. Свечи и светильники окончательно погасли. Вопль пронесся по комнате, постепенно стал затихать, пока наконец не превратился в едва уловимый шорох, доносящийся неизвестно откуда.

– Зандрамас сгинула? – спросил Гарион дрожащим голосом.

– Да, – спокойно прозвучал из темноты ответ Польгары.

– Что мы скажем Сенедре? Я имею в виду, когда она проснется?

– Она ни о чем не вспомнит. Придумайте что-нибудь. Зажги свет, дорогой.

Пытаясь нащупать свечу, Гарион задел ее рукавом и, прежде чем она упала на пол, проворно подхватил. Он был горд своей ловкостью.

– Не играй с ней, Гарион, просто зажги.

Ее голос прозвучал так буднично, что он засмеялся, поэтому волна энергии, которую он послал, чтобы зажечь свечу, получилась неровной. Золотое пламя, вспыхнувшее на фитиле, в ответ безмолвно и весело засмеялось.

Польгара взглянула на веселящуюся свечу и прикрыла глаза.

– Эх, Гарион, – вздохнула она с упреком.

Он прошел по комнате, зажигая свечи и раздувая светильники. Все они горели ровно и спокойно, лишь пламя первой зажженной свечи продолжало танцевать и подпрыгивать в жизнерадостном ликовании.

Польгара повернулась к закутанной в капюшон далазийской знахарке.

– У вас на редкость хорошее чутье, Андель, – сказала она. – Такие вещи трудно распознать, если вы точно не знаете, что ищете.

– Это не моя заслуга, госпожа Польгара, – ответила Андель. – Я получила указание о причине болезни ее величества.

– От Цирадис?

Андель кивнула.

– Все умы нашего народа объединены ее разумом, потому что мы не более чем орудия для выполнения той задачи, которая возложена на нее. Забота о здоровье королевы побудила ее вмешаться. – Андель замялась. – Святая пророчица попросила меня также поговорить о том, чтобы вы заступились перед вашим мужем за Тофа. Его гнев доставляет вашему смиренному проводнику невыразимые страдания. А его боль – это и ее боль. То, что произошло в Веркате, должно было произойти – иначе встреча Дитя Света и Дитя Тьмы отодвинулась бы еще на века.

Польгара кивнула.

– Я предполагала что-то в этом роде. Передайте ей, что я поговорю с Дарником по поводу Тофа.

Андель с благодарностью поклонилась.

– Гарион, – прошептала Сенедра сквозь дремоту, – где мы?

Он тут же повернулся к ней.

– С тобой все в порядке? – спросил он, взяв ее за руку.

– М-м-м, – пробормотала она. – Мне просто очень хочется спать. Что случилось и где мы?

– Мы в Рэк-Хагге. – Он бросил быстрый взгляд на Польгару, затем снова повернулся к постели. – У тебя был всего лишь легкий обморок, – произнес он преувеличенно небрежным тоном. – Как ты себя чувствуешь?

– Все в порядке, мой дорогой, но сейчас мне бы хотелось поспать. – И глаза ее закрылись. Затем она снова приоткрыла их и произнесла сонным голосом: – Гарион, что такое со свечой?

Он нежно поцеловал ее в щеку.

– Об этом не волнуйся, дорогая, – сказал он ей, но она уже спала крепким спокойным сном.

Было далеко за полночь, когда Гариона разбудил легкий стук в дверь.

– Кто там? – спросил он, садясь в постели.

– Посланник императора, ваше величество, – ответил голос за дверью. – Он дал мне поручение просить вас оказать любезность и составить ему компанию.

– Сейчас? Посреди ночи?

– Таково поручение императора, ваше величество.

– Хорошо, – сказал Гарион, откидывая одеяло и спустив ноги, – его ступни ощутили холодный пол. – Подождите минутку, я должен одеться.

– Конечно, ваше величество.

Бормоча себе под нос, Гарион стал натягивать одежду в тусклом свете горевшего в углу светильника. Одевшись, он плеснул в лицо холодной воды и провел пятерней по волосам, пытаясь более или менее привести их в порядок. Уже собираясь уходить, он вспомнил про свой меч и, просунув голову и руку в ремень, привязанный к ножнам, подвинул железную рукоять к левому боку. Затем открыл дверь.

– Все в порядке, – сказал он посланнику, – пошли.

В кабинете Каль Закета стояли полки с книгами, несколько обтянутых кожей стульев, большой полированный стол. В очаге потрескивали торящие поленья. Император, все еще одетый в простую полотняную мантию, сидел за столом и при свете масляной лампы перебирал кучку пергаментных рукописей.

– Вы хотели меня видеть, Закет? – спросил Гарион, войдя в комнату.

– Ах да, Бельгарион, – сказал Закет, откладывая пергаменты. – Хорошо, что вы пришли. Насколько я понимаю, ваша жена поправляется.

Гарион кивнул.

– Спасибо, что прислали Андель. Она нам очень помогла.

– Рад был помочь, Бельгарион. – Закет протянул руку к лампе и прикрутил фитиль – в углах комнаты стало темно. – Я подумал: не побеседовать ли нам немного, – сказал он.

– Вам не кажется, что уже несколько поздно?

– Я не так много сплю, Бельгарион. На сон уходит треть жизни. День наполнен ярким светом и отвлекает от дел; ночь темна и спокойна и позволяет лучше сосредоточиться. Пожалуйста, садитесь.

Гарион отстегнул меч и прислонил его к книжному шкафу.

– Вы знаете, я не столь уж опасен, – сказал император, глядя на грозное оружие гостя.

Гарион улыбнулся, устраиваясь поближе к огню.

– Я принес его не из-за вас, Закет. Просто привычка. Это не такой меч, который можно бросить где попало.

– Я думаю, его никто не украдет, Гарион.

– Его нельзя украсть. Я просто не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал, случайно дотронувшись до него.

– Вы хотите сказать, что это тот самый меч?

Гарион кивнул.

– Я некоторым образом обязан его охранять. Большую часть времени это обуза, но в некоторых случаях я бывал рад, что он при мне.

– Что же на самом деле произошло в Хтол-Мишраке? – внезапно спросил Закет. – Чего мне только об этом не рассказывали...

Гарион криво усмехнулся.

– Мне тоже. Во всех этих россказнях только имена соответствовали действительности, да и то не всегда. Ни я, ни Торак ситуацией не владели. Мы сражались, и я вонзил меч ему в грудь.

– И он умер? – спросил Закет.

– В конце концов, да.

– В конце концов?

– Сначала он изверг огонь и заплакал языками пламени. Затем закричал.

– И что же он выкрикнул?

– Мамочка, – коротко ответил Гарион.

У него не было никакого желания об этом говорить.

– Как это на него не похоже.А что же все-таки случилось с его телом? Мои люди полностью прочесали развалины Хтол-Мишрака, чтобы найти его.

– За ним явились другие боги и забрали его. Вам не кажется, что мы могли бы поговорить о чем-нибудь ином? Эти воспоминания причиняют мне боль.

– Но ведь это был ваш враг.

Гарион вздохнул.

– Это был еще и бог, Закет, а когда приходится убивать бога – это ужасно.

– Вы до странности мягкий человек, Бельгарион. Мне кажется, я уважаю вас за это еще больше, чем за ваше несокрушимое мужество.

– Вряд ли несокрушимое. Мне было все время страшно, и Тораку, я думаю, тоже. О чем же вы хотели со мной поговорить?

Закет откинулся на спинку стула и задумчиво постучал пальцами по плотно сомкнутым губам.

– Вы знаете, что рано или поздно нам придется стать противниками, так ведь?

– Нет, – возразил Гарион. – Это не обязательно.

– У мира может быть только один король.

Взгляд Гариона исказился мукой.

– Я управляю одним маленьким островом, и мне хватает проблем. Я никогда не хотел быть королем мира.

– Но я хотел – и хочу.

Гарион вздохнул.

– Тогда, возможно, рано или поздно нам предстоит борьба. Я думаю, мир создан не для того, чтобы им управлял один человек. Если вы попытаетесь это сделать, мне придется вас остановить.

– Меня нельзя остановить, Бельгарион.

– Торак тоже так думал!

– Сказано недвусмысленно.

– Это поможет избежать непонимания в дальнейшем. Вы пока не пытались завоевать мое королевство – или королевства моих друзей, – вам хватает своих забот. Не говоря уже о том, что здесь, в Хтол-Мургосе, вы зашли в тупик.

– Вы хорошо проинформированы.

– Королева Поренн – мой близкий друг. Они держит меня в курсе, к тому же Шелк тоже собирает информацию, занимаясь своими делами.

– Шелк?

– Извините. Я хотел сказать – принц Хелдар. Шелк – это нечто вроде прозвища.

Закет пристально посмотрел на него.

– В чем-то мы очень схожи, Бельгарион, а в чем-то очень различны. Но тем не менее мы оба делаем то, к чему нас принуждает необходимость. Часто мы полагаемся на волю событий, над которыми не властны.

– Как я понял, вы говорите о двух пророчествах?

Закет усмехнулся.

– Я не верю в пророчества, я верю только в силу. Однако забавно, что в последнее время мы оба занимались одинаковыми проблемами. Недавно вам пришлось подавлять мятеж в Алории – кажется, восстала кучка религиозных фанатиков. У меня сейчас нечто очень похожее происходит в Даршиве. Религия – это бельмо в глазу любого правителя, согласны?

– Мне почти всегда удавалось обходить эту проблему.

– Тогда вы счастливчик. Торак не был ни хорошим, ни добрым богом, а его гролимское духовенство просто отвратительно. Если бы я не был занят делами здесь, в Хтол-Мургосе, я заслужил бы, думаю, любовь и уважение тысячи-другой последующих поколений тем, что стер бы каждого гролима с лица земли.

Гарион усмехнулся.

– Я бы охотно к вам присоединился. Может, заключим союз? – предложил он.

Последовал короткий смешок, затем лицо Закета снова помрачнело.

– Имя Зандрамас о чем-нибудь вам говорит? – спросил он.

Гарион не знал, что было известно Закету о настоящей цели их пребывания в Хтол-Мургосе, поэтому ответил очень осторожно.

– До меня дошли кое-какие слухи, – сказал он.

– А Ктраг-Сардиус?

– Слышал.

– Вы не слишком разговорчивы, Бельгарион. – Закет пристально поглядел на него, затем устало провел рукой по глазам.

– Мне кажется, вам нужно немного поспать, – сказал ему Гарион.

– Я лягу спать, как только закончу работу.

– Как вам будет угодно.

– Что вам известно о Маллорее, Бельгарион?

– Я получаю информацию – иногда несколько хаотичную, но достаточно свежую.

– Нет, я имею в виду прошлое.

– Боюсь, что немногое. Западные историки попытались обойти даже сам факт существования Маллореи.

Закет криво усмехнулся.

– Мельсенский университет так же близорук по отношению к Западу, – заметил Закет. – Но как бы то ни было, за последние несколько веков – после происшествия под Bo-Мимбром – маллорейское общество стало почти светским. Торак лежал без сознания, Ктучик претворял в жизнь свои извращенные идеи здесь, в Хтол-Мургосе, а Зедар скитался по свету как бродяга без роду и племени, кстати, что с ним случилось? Мне казалось, что он был в Хтол-Мишраке.

– Да, он там был.

– Но мы не нашли его тела.

– Он не умер.

– Не умер? – ошеломленно спросил Закет. – Где же он тогда?

– Под городом. Бельгарат разверз землю и замуровал его в скалу под руинами.

– Живьем? – От изумления Закет чуть не поперхнулся.

– Это было оправдано, – сказал Гарион.

По телу Закета пробежала дрожь. Придя в себя, он продолжил:

– Итак, в Маллорее оставался один Урвон, все остальные были устранены. А его занимали лишь заботы о том, чтобы его дворец в Мал-Яске превзошел в роскоши императорский дворец в Мал-Зэте. Он изредка читал проповеди, где нес всякую чушь о поклонении богу, но в остальное время о Тораке, казалось, и не вспоминал. Ни самого бога, ни его учеников поблизости не было, и гролимская церковь потеряла влияние. Ну, конечно, священники болтали о возвращении Торака, пустозвонили о том, что однажды спящий бог проснется, однако воспоминания о нем все больше стирались у людей из памяти. Власть церкви все слабела, а власть армии – а значит, и императорского трона – крепла.

– В маллорейской политике много темного, – заметил Гарион.

Закет кивнул.

– Я думаю, так уж мы устроены. Во всяком случае, наше государство развивалось, и темные времена для него стали уходить в прошлое – медленно, но верно. Затем неизвестно откуда появились вы и пробудили Торака и тут же снова усыпили его навеки. С этого и начались наши проблемы.

– Я всегда считал, что на этом они вроде бы должны закончиться.

– Мне кажется, вы плохо разбираетесь в природе религиозного сознания, Бельгарион. Пока Торак – пусть спящий – существовал, гролимы и все остальные фанатики чувствовали себя спокойно, уютно и уверенно, так как верили в то, что однажды он проснется, накажет всех их врагов и вновь установит полное господство грязного и разлагающегося духовенства. Но, убив Торака, вы сокрушили это чувство уверенности. Они должны были признать тот факт, что без Торака они ничто. Некоторые из них сошли с ума от огорчения. Другие впали в полное отчаяние. А кое-кто и принялся создавать новую мифологию – взамен той, что вы разрушили одним взмахом меча.

– Я этого совсем не хотел, – заметил Гарион.

– Важны не намерения, Бельгарион, а результат. А результат был таков, что Урвону пришлось оторваться от погони за роскошью и вместо того, чтобы купаться в лучах лести и подхалимства, снова взяться за дело. Какое-то время его захлестнул приступ активности. Он откопал все быльем поросшие пророчества и исказил их до такой степени, что они приняли нужный ему вид.

– Какой именно?

– Он пытается убедить людей, что явится новый бог и будет править Ангараком, или сам Торак воскреснет, или его дух вселится в новое божество. У него уже есть кандидат на должность этого нового ангараканского бога.

– Да? И кто же это?

– Он видит своего нового бога каждый раз, когда смотрится в зеркало, – ответил Закет, усмехнувшись.

– Не может быть!

– Еще как может. Урвон пытается убедить самого себя, что он по крайней мере уже несколько веков полубог, возможно, он проехался бы по всей Маллорее в золотой колеснице, если бы не боялся покинуть Мал-Яск. Насколько я понимаю, за ним уже тысячелетия охотится какой-то отвратительный горбун, чтобы убить его, вроде бы один из учеников Алдура.

Гарион кивнул.

– Бельдин, – сказал он. – Я с ним встречался.

– И он действительно так ужасен, как о нем рассказывают?

– Возможно, даже ужаснее. Если он когда-нибудь настигнет Урвона, я не пожелал бы оказаться рядом и увидеть, что он с ним сделает.

– Я желаю ему удачной охоты, но Урвон – не единственная моя проблема. Вскоре после смерти Торака из Даршивы стали поступать новые сведения. Гролимская жрица – по имени Зандрамас – также стала пророчествовать появление нового бога.

– Я не знал, что она из гролимов, – с удивлением сказал Гарион.

Закет кивнул.

– В прошлом она пользовалась в Даршиве очень плохой репутацией. Затем у нее открылся так называемый дар провидения, который ее внезапно изменил. Теперь, когда она говорит, никто не может противиться ее словам. Она проповедует миллионам и зажигает их огнем непобедимого пыла. Ее пророчество о приходе нового бога с невероятной быстротой распространилось по Даршиве и достигло также Ренгеля, Воресебо и Замада. Ей принадлежит практически все северо-восточное побережье Маллореи.

– А какое отношение имеет к этому Сардион? – спросил Гарион.

– Я думаю, что это ключ ко всему, – ответил Закет. – И Зандрамас, и Урвон, по-моему, полагают, что тот, кто найдет его и завладеет им, победит.

– Агахак – иерарх Рэк-Урги – тоже так считает.

Закет угрюмо кивнул.

– Я должен был это понять. Гролимы есть гролимы – и в Маллорее, и в Хтол-Мургосе.

– Мне кажется, вам, может быть, следовало бы вернуться в Маллорею и навести там порядок.

– Нет, Бельгарион, я не могу прекратить кампанию здесь, в Хтол-Мургосе.

– И все ради личной мести?

Закет был поражен.

– Я знаю, почему вы ненавидели Таур-Ургаса, но он умер, а Ургит совсем на него не похож. Не могу поверить, что вы готовы пожертвовать всей империей только ради того, чтобы отомстить человеку, который этого даже не почувствует.

– Вы знаете? – ошеломленно спросил Закет. – Кто рассказал вам?

– Ургит. Он поведал мне все, что произошло.

– Наверное, с гордостью. – Закет сжал зубы, лицо его побледнело.

– Вовсе нет.С сожалением и с презрением к Таур-Ургасу.Он ненавидел его еще больше вашего.

– Это невозможно, Бельгарион. Я отвечу на ваш вопрос: да. Я готов принести в жертву мою империю, а если понадобится, то и весь мир, чтобы пролилась последняя капля крови Таур-Ургаса. Я не буду знать ни сна, ни покоя, пока не сокрушу все, что станет у меня на пути.

«Скажи ему», – приказал вдруг Гариону внутренний голос.

«Что?»

«Скажи ему правду об Ургите».

«Но...»

«Сделай это, Гарион. Он должен знать. Он не сделает того, что должен сделать, пока одержим этой мыслью».

Закет с любопытством взглянул на него.

– Извините, я получил указания, – не очень убедительно объяснил Гарион.

– Указания? От кого?

– Вы все равно не поверите. Мне было приказано кое-что вам сообщить. – Он глубоко вздохнул и быстро произнес: – Ургит – не мург.

– О чем вы?

– Я сказал, что Ургит – не мург, по крайней мере не полностью. По матери – да, но отец его – не Таур-Ургас.

– Вы лжете!

– Нет. Мы обнаружили это, когда были во дворце Дроим в Рэк-Урге. Ургит сам об этом не знал.

– Я не верю вам, Бельгарион! – почти прокричал мертвенно побледневший Закет.

– Таур-Ургас мертв, – устало произнес Гарион. – Ургит имел возможность в этом убедиться, так как самолично перерезал ему глотку и засыпал землей. Он также утверждает, что убил всех своих братьев – настоящих сыновей Таур-Ургаса, – чтобы обеспечить безопасность своего трона. Теперь, думаю, в мире не осталось ни капли ургасской крови.

Закет зло сощурился.

– Это подвох. Вы в союзе с Ургитом и несете эту чушь для того, чтобы спасти ему жизнь.

«Используй Шар, Гарион», – подсказал голос.

«Как?»

«Сними его с рукояти меча и возьми в правую руку. Камень покажет Закету ту правду, которую он должен знать».

Гарион поднялся.

– Я хочу показать вам правду. Вы будете смотреть? – обратился он к взволнованному маллорейскому императору.

– Смотреть? На что смотреть?

Гарион подошел к мечу и снял кожаный футляр, прикрывавший рукоять. Он протянул руку к Шару, и тот, издав сильный щелчок, отделился от меча. Затем Гарион повернулся к сидящему за столом Закету.

– Я точно не знаю, как это происходит, – сказал он. – Мне говорили, что у Алдура это получалось, но сам я никогда не пробовал. По-моему, вы должны смотреть сюда. – На вытянутой вперед правой руке он поднес Шар к лицу Закета.

– Что это?

– Люди называют его Ктраг-Яской, – ответил Гарион.

Закет в ужасе отпрянул.

– Он не причинит вам зла, если вы до него не дотронетесь.

Шар, которому долго приходилось сдерживать себя, следуя приказаниям Гариона, начал медленно вибрировать в его руке и светиться, озаряя лицо Закета голубыми лучами. Император приподнял руку, желая отодвинуть в сторону светящийся камень.

– Не трогайте его, – снова предупредил Гарион. – Просто смотрите.

Но глаза Закета были уже прикованы к камню, сияние которого становилось все ярче и ярче. Он так сильно уцепился за край стола, что пальцы его побелели. Минуту, казавшуюся вечностью, он смотрел на светящийся синим Шар. Затем пальцы его медленно разжались и руки опустились. Лицо исказилось мукой.

– Они ускользнули от меня, – простонал он. Из глаз его хлынули слезы. – А я напрасно убил десятки тысяч людей.

– Мне очень жаль, Закет, – тихо сказал Гарион, опуская руку. – Я не могу изменить того, что уже произошло, но вы должны были узнать правду.

– Я не могу быть вам благодарен за эту правду, – произнес Закет, сотрясаясь от рыданий. – Оставьте меня, Бельгарион. Уберите этот проклятый камень с моих глаз.

Гарион кивнул, чувствуя прилив жалости и сострадания. Затем установил Шар обратно на рукоять меча, прикрыл ее чехлом и взял оружие в руки.

– Мне очень жаль, Закет, – снова произнес он и тихо вышел из комнаты, оставив императора безграничной Маллореи наедине с его горем.