"Дэйр" - читать интересную книгу автора (Фармер Филип Жозе)

Глава 9

Прошло трое суток. Джек продолжал отказываться от мяса, которое ему по три раза в день предлагала Р-ли. Он питался плодами тотумных деревьев и все настойчивее искал дичь: голую лисицу, горного единорога или дикого гоготуна. Несколько раз они попадались Джеку на глаза, но быстро удирали. С каждым днем он слабел все больше, ноги подкашивались, а живот вздулся от кислых плодов.

На третий вечер, сидя на корточках у костра, Джек взял ломтик мяса. Выражение лица Р-ли не изменилось. Полли улыбнулась было, но, наткнувшись на взгляд Джека, сочла за лучшее промолчать. Голод юноши был так силен, что, казалось, Джек никогда не ел ничего вкуснее этого мяса. Однако его желудок немедленно возразил, и Джек бросился в кусты. Его стошнило.

Ночью он поднялся и развернул нижнюю юбку Полли, в которую был завернут остаток мяса. Джек съел его и некоторое время опять боролся со своим желудком, но на этот раз одержал победу.

В ту ночь ему снились плохие сны, проснулся он злым, во рту и на душе было мерзко. Но когда в этот же день Полли убила еще одну собаку, суку, Джек ел уже с аппетитом.

— Теперь ты настоящий мужчина, — сказала Полли. — По крайней мере, более настоящий.

На следующий день ему повезло на охоте. Он заколол самку единорога, когда она шла по лесной тропе с двумя ягнятами. Он находился по ветру от нее, а она, должно быть, спешила куда-то. Казалось, у самки не было присущей диким животным осторожности. Джек ударил ее копьем в бок, и она повернулась с такой силой, что древко вырвалось из его рук. Тогда он прыгнул на спину самки и стал наносить удары ножом, пока она не повалилась наземь, всей своей тяжестью придавив ногу Джека. Кость осталась цела, но несколько дней после этого Джек прихрамывал.

Кроме мяса, им пригодились и сухожилия. Из них изготовили тетиву для лука. Острый рог зверя Джек отделил от черепа и прикрепил к длинной ровной ветке. Получилось хорошее копье. Несколько дней они потратили на изготовление стрел и наконечников к ним, луков и колчанов. Все это время Р-ли нетерпеливо ожидала окончания их работы. Она спешила снова тронуться в путь, но не спорила. Оружие было необходимо.

Мясо разрезали на куски и прокоптили. При этом, разумеется, было много дыма и запаха. Запах привлекал хищников. Два раза к их лагерю подходили хвостатые медведи. В них пришлось выпустить несколько драгоценных стрел. Стрелы попали в цель, но животных не убили. Медведи убежали.

Более опасными были дикие собаки. Они появлялись стаями от шести до двадцати особей, рассаживаясь на недоступном для луков расстоянии, и бросали голодные взгляды на мясо, свисавшее с ветвей, и на людей. Джек подходил к ним ближе. Часть собак начинала пятиться, остальные пытались зайти сзади, чтобы окружить его. Тогда Р-ли и Полли начинали стрелять из луков в ближайших псов. Остальные собаки разрывали раненых на куски и пожирали. Через некоторое время все повторялось снова.

— Надеюсь, они не застанут нас врасплох, — говорила Р-ли. — Они очень быстрые и очень умные.

— Насколько я понимаю, они — ничто в сравнении с мандрагорами и оборотнями, — сказала Полли. — Те наполовину люди, и гораздо умнее собак.

— Не говоря уже о драконах, — сказал Джек.

Они возобновили подъем к Фула. Местность, хоть и возвышенная, все еще была покрыта густыми лесами. Пройти вперед можно было только вброд по ручью. Метод этот был, однако, пригоден лишь для коротких переходов — ледяная вода быстро сводила ноги. К тому же через два дня пути пороги стали встречаться чаще, и делались все выше.

— Нам лучше покинуть ручей, — сказал Джек. — Если кто-нибудь заметит нас, то без труда пристрелит с берега.

Р-ли не возражала. Пришло время уйти от ручья — нужно было прекратить подъем в гору. Чтобы попасть в долину Аргул, они должны были обогнуть гору на этой высоте.

Через некоторое время Джек заметил, что тропа, по которой они шли, стала очень гладкой.

— Под лесной почвой здесь погребена древняя дорога Арра, — сказала Р-ли. Она идет вдоль склона горы и заканчивается вон там, — она показала на огромное скальное обнажение впереди. Там есть большое плато, а на нем — развалины города Арра.

— Хотел бы я поглядеть на них, — сказал Джек. — Нас не слишком задержит такой крюк?

Р-ли заколебалась:

— Да, это стоит посмотреть. Жаль упускать такую возможность. Но впереди у нас еще немало опасностей, и мне не хотелось бы умножать их.

— Я так много слышал об Арра и их огромных городах, — настаивал Джек. — Мне всегда хотелось поглядеть хотя бы на один из них. Если бы я знал, что здесь, неподалеку от нашей фермы, есть такой город, я давным-давно отправился бы к нему.

— Собственно, нет причин, чтобы запретить посещение этих мест вам, людям, — сказала Р-ли. — Да мне и самой хочется взглянуть еще разок. Но мы должны быть очень осторожны.

Полли тоже не возражала. Наоборот — она азартно стремилась к древним руинам. Джек поинтересовался — с чего вдруг девушка так засуетилась?

— Говорят, в городах Арра полным-полно всяких чудес, кладов и тайн. Вот бы добраться хоть до нескольких…

— Вряд ли, — охладила ее Р-ли, — эти руины уже перекопаны, и не раз.

Тропа плавно вилась вокруг горы, потом внезапно повернула. Теперь путники двигались почти в обратном направлении, только на сотню футов выше, чем в начале тропы. Они продолжали говорить шепотом, ни на секунду не теряя бдительности и держа оружие наготове.

На долю секунды раньше Джека Р-ли заметила в кустарнике футах в восьмидесяти впереди чье-то лицо.

— Не подавать виду! — скомандовал Джек одними губами. — Похоже, это Джим Уайт, дружок Эда… — Выждав несколько секунд, он резко крикнул: — Ложись!

Стрела вонзилась в дерево справа от упавших путников. Позади них выше по тропе раздались крики, и из-за деревьев выскочило полдюжины мужчин во главе с Эдом Вангом.

Джек прицелился и спустил тетиву. Трое нападавших залегли, но трое других продолжали целиться. Джек не видел, попал ли в кого-нибудь, но по отчаянному воплю боли понял, что попал.

Как только стрелы трех лучников просвистели над головами, Р-ли и Полли О'Брайен тоже разрядили свои луки. Их выстрелы не достигли цели, но заставили нападавших укрыться за стволами деревьев. Похоже, компания Эда Ванга ожидала сопротивления только от Джека.

— Бегом! — выкрикнул Джек, вскакивая и бросаясь бежать, пытаясь на ходу оценить обстановку. — Вряд ли можно опасаться засады дальше по тропе — из кадмуса с Эдом вышли еще пятеро, они все здесь…

Тропа еще раз резко повернула. Теперь приходилось бежать по гораздо более крутому склону.

— До развалин еще футов восемьсот, — выдохнула в затылок Джеку Р-ли. — Там можно спрятаться. Я знаю места…

Джек глянул вниз.

Преследователи тяжело карабкались напрямик по поросшему кустарником подъему наперерез беглецам. Если бы Эд сообразил броситься по древней дороге, у него было бы куда больше шансов догнать свою «дичь» — не пришлось бы останавливаться и переводить дыхание.

Джек перешел на шаг: нужно экономить силы. Р-ли остановилась.

— А где Полли? — спросила она.

— Да не знаю я, где эта сучка, черт бы ее побрал! Что она опять затевает?!

— Похоже, она залегла где-то на тропе чтобы сделать пару прицельных выстрелов. Что ни говори, а смелости Полли не занимать. Хотя иногда мне кажется, что она сумасшедшая…

— Она хочет сквитаться с Эдом, это понятно. Но вряд ли она для этого согласится лишиться жизни, верно? Не настолько же она сумасшедшая…

Джек твердо решил не возвращаться за Полли. Конечно, ее можно понять, но почему он должен из-за этой дуры рисковать жизнью Р-ли?

— Черт с ней! Если она попадет к ним живой, ее затрахают до смерти. Эд орал об этом на каждом углу. Пошли! Мы все равно не знаем, где ее искать…

Следующий поворот тропы вывел Джека и Р-ли на плато. Перед ними были древние развалины. И над ними. И вокруг них. Развалины были везде.

Джек почти забыл о грозящей ему и Р-ли опасности, он был просто раздавлен увиденным.

Должно быть тогда, до катастрофы, здесь была одна из величайших столиц Арра. До сих пор высилось несколько исполинских зданий, каждое не менее трехсот футов высотой, из гигантских гранитных и базальтовых глыб по сорока пяти и более футов длины. Когда-то яркая облицовка зданий почти не сохранилась, только кое-где виднелись ее остатки да цветные пятна разрушенных временем фресок. Фрески изображали странных существ — помесь лошадей и хвостатых медведей, каких Джек видел на картине Смотрителя Моста. Были там и люди — или гривастые? — прислуживающие Арра. А еще были люди со звериными мордами, с ног до головы покрытые шерстью.

Джек вопросительно взглянул на Р-ли.

— Арра привозили сюда других разумных, — объяснила сирена. — А после катастрофы они одичали. Люди зовут их мандрагорами или оборотнями. В развалинах они водятся до сих пор…

— Да где же, черт побери, Полли? — спохватился Джек.

Ему ответили шум и крики внизу, на склоне. Из лесу выскочила голая Полли О'Брайен, следом за ней — четверо мужчин.

— Похоже, одного она свалила, — произнес Джек, занимая позицию за гранитной плитой, — но Эд уцелел…

Р-ли сосредоточенно готовилась к бою. Если бы преследователи попытались появиться на плато, их можно было бы уложить несколькими стрелами. Запыхавшаяся Полли уже добежала до ближайшего укрытия и переводила дух.

У Эда Ванга хватило ума не лезть, очертя голову, в западню. Ни его, ни остальных людей на тропе не было.

— Они полезут по бездорожью и проберутся через развалины там, ниже, — предположила Полли.

Джеку совсем не хотелось иметь за своей спиной в руинах четырех озлобленных вооруженных мужчин, поэтому его маленький отряд стал осторожно углубляться в развалины, низом обходя огромные груды камней, чтобы не стать удобной мишенью на фоне светлого неба.

Во время одной из остановок сирена внезапно опустилась на колени и припала ухом к земле:

— Тшш! Тихо… Мне кажется…

У Джека по коже побежали мурашки от предчувствия неведомой угрозы. Стояла мертвая тишина — ни ветерка, ни резких криков слашларков. А ведь слашларков только что было предостаточно…

Р-ли поднялась с колен и сказала почему-то «детской речью»:

— Тррак!

— Один? — спросил Джек.

— Кажется, один. Похоже, недавно прошел. А может, это Мар-Кук ищет человечка, который унес ее палец?

— Да знай я точно, что она потом оставит нас в покое, я бы отдал этой Мар-Кук ее драгоценный палец! Отдал бы, клянусь. И разошлись бы тихо-мирно, а?

— Не советую, — сказала Полли, — лучше напугать ее. Если появится — пригрози, что ты ее уничтожишь. Бог весть, как ты мог бы это сделать, но Мар-Кук не станет рисковать, верно, Р-ли?

— Верно, — подтвердила сирена, — а теперь давайте попробуем попасть на ту сторону развалин; кажется, оттуда можно пройти краем плато и спуститься в долину Аргул. Конечно, это не тот спуск, который я бы выбрала, доведись мне выбирать, но… Выбирать-то не из чего. Старая дорога для нас закрыта.

Город был огромен. Осталось меньше двух часов до заката, когда они, наконец, достигли северной окраины. Как-то вдруг кончился хаос гранита, уступив место плоской поросшей травой и мелким кустарником, равнине, резко переходящей в долину примерно в миле от Джека и его спутниц. Видна была только дальняя сторона Аргула, над которой возвышалась четырехмильная громада массива Плел.

И еще полчаса они пробирались среди густой травы, кустарника и обломков камня. Джек нервничал — успеть бы дотемна пересечь плато! Р-ли внезапно остановилась у конического каменного обломка:

— Вот. Тропа начинается здесь. Видишь — между камнем и обрывом?

— Вижу. До заката — час полтора. Передохнем?

— Джек, это только так называется — «тропа». По ней нелегко спускаться даже при свете дня. А уж в темноте… Не знаю. Свалиться, во всяком случае, легче. Если бы мы смогли хоть чуть-чуть спуститься, пока светло, можно было бы заночевать на одном из уступов. Там и защищаться легче, если что…

Джек тяжело вздохнул:

— Ладно. Но до обрыва еще с полмили. Побежали!

Они не пробежали и двух десятков шагов, когда Джек, обернувшись, обнаружил Эда Ванга и его троицу, выбирающихся из каменного хаоса.

— Придется залечь перед обрывом! — крикнула Р-ли на бегу, — на тропе нас просто забросают камнями!

Джек не ответил — берег дыхание. Его остановил уже знакомый грозный рев. Так мог реветь только охотящийся дракон.

Его спутницы тоже остановились и замерли, узнав Мар-Кук, приближающуюся к ним с изуродованной передней лапой на весу.

Теперь и охотники стали добычей.

Эд Ванг отчаянно размахивал луком и кричал Джеку что-то. Слова его были не слышны за ревом дракона. Джек понял — Эд предлагает попытаться вместе отбиться от чудовища.

— Попробуем, — пробормотал Джек, — все равно это наш единственный шанс…

А у Эла Мерримота, одного из эдовых сподвижников, похоже, шансов уже вовсе не осталось: он отстал от остальных и, поскользнувшись, упал, когда грозная Мар-Кук была уже совсем рядом. Мерримот просто закрыл ладонями лицо, чтобы не видеть чудовищной лапы, которая отняла у него жизнь.

Дракониха задержалась над несчастным всего на несколько секунд. Но этих секунд хватило, чтобы недавние беглецы и преследователи оказались вместе. Ванг и его люди едва дышали после отчаянного бега, но нашли в себе силы стать бок о бок с маленьким отрядом Джека.

— Дайте-ка я попробую сперва поговорить с ней, — предложила Р-ли, сделала шаг вперед и произнесла «детской речью»: — Мар-Кук! Помнишь ли ты Соглашение с вийрами? Там сказано: «…пусть мать твоя и все твои бабки и прабабки до самого Великого Яйца проклянут тебя, если ты нарушишь Соглашение!»

Чудовище остановило свой бег, проскользив мощными лапами по траве:

— Я чту Соглашение, — казалось, голос исходит из самой глубины утробы, — но до определенных пределов!

— Чего же ты хочешь? — спросила Р-ли, прекрасно зная, каким будет ответ.

— Чего я хочу?! — Мар-Кук внезапно перешла на горловой визг. — Я хочу обратно свой палец! И еще я хочу труп того человечка, который осквернил меня, отрубив мой палец, и вторично осквернил меня, таская мой палец рядом со своей зловонной плотью… Плотью самца!..

— Хорошо, он вернет тебе часть твоего тела, чтобы ты могла пройти Очищение и вернуться после смерти в темную утробу Величайшей из Матерей. Но взамен ты поклянешься Муками Величайшей из Матерей, муками, которые Она вынесла, откладывая Восьмиугольное Яйцо с Первым Самцом внутри. Ты поклянешься, что как только тебе вернут твой палец, ты уйдешь прочь и никогда не станешь пытаться причинить зло этому человеку, — Р-ли указала на Джека, — или любому, кого увидишь рядом с ним! Согласна ли ты, Мар-Кук?

Челюсть драконихи отвисла, глаза тупо моргали. Вдруг она сложила у груди передние лапы.

Р-ли шепнула Джеку:

— Вряд ли она поклянется… Но уж если поклянется, то просто не способна будет причинить тебе и всем нам малейший вред: она слишком боится ада.

— Чего?

— Ада. Холодного безжизненного ада, где не будет тепла всех ее праматерей. Если бы она поклялась… Еще никто из трраков не нарушил подобной клятвы, никто и никогда. Даже если она поклянется и получит свой палец — Очищение займет долгие годы, а если она умрет, не завершив его — ее все равно ждет холодный ад…

— Так пусть она не отказывается от шанса избежать его! А уж палец-то я ей отдам, за этим дело не станет…

— Будем надеяться, что и она придет к такому решению. А пока слушай… — Р-ли почти шепотом рассказала Джеку, что он должен делать.

Джек кивнул и небрежной походкой, отнюдь не соответствующей его настроению и обстоятельствам, двинулся к краю плато. Он не оглядывался, но ясно представлял себе тупые глаза драконихи, замершей в нерешительности. За несколько футов от обрыва он услыхал драконий рев и топот, преследующие его.

Мар-Кук приняла решение.

Очевидно, Р-ли успела предупредить Полли, потому что обе они отскочили в сторону с до предела натянутыми луками.

А вот Эда и его приятелей никто не предупреждал. Они попытались удержать безнадежную позицию, успев выпустить каждый по стреле, две из которых попали в цель и бесполезно отскочили от бронированной драконьей шкуры. Только после этого бедняги бросились бежать, на их беду — недостаточно быстро и достаточно поздно.

Мар-Кук только слегка изменила направление — и двое из трех пали под ударами могучего хвоста. Раздался хруст раздробленных костей…

Эду Вангу опять повезло: дракониха в своей погоне за Джеком не стала отвлекаться на другого «человечка».

Вблизи Мар-Кук была так ужасна, что Джек еле удержался от попытки спастись, спрыгнув с обрыва вниз, на тропу. Но Р-ли велела держаться нахально и неколебимо, иначе все пропало: ярость бронированного чудища сокрушит всех!..

Джек стоял над кромкой обрыва, держа драконий палец в вытянутой за край пропасти руке. В крайнем случае ему просто нужно разжать кулак — и драгоценный палец пролетит почти целую милю, прежде чем достигнет дна долины. Если достигнет…

На этот раз Мар-Кук сумела затормозить всего в паре шагов от Джека.

— Стой! Не делай этого! — ревела дракониха.

Джек пожал плечами и медленно заговорил «детской речью»:

— Гляди, Мар-Кук. Если ты попытаешься убить меня, если мне придется разжать руку — ты никогда не получишь своего пальца. Никогда, Мар-Кук! Ты слишком велика, чтобы спуститься здесь, а в обход… В обход ты будешь идти слишком долго, Мар-Кук! Мелкая живность там, внизу, успеет сожрать твой любимый палец. Думай, Мар-Кук! Наши условия ты знаешь. А палец — вот он…

Чудовище разразилось потоком непонятных звуков, очевидно, ругалось по-драконьи. Р-ли говорила как-то, что прежде у драконов была своя речь, до того, как они освоили язык вийров. Теперь от той речи остались только ругательства и заклинания.

Джек попытался улыбнуться, чтобы показать Мар-Кук, кто является хозяином положения, но близость дракона превратила улыбку в параличное подергивание губ. Колени и руки Джека тоже противно тряслись.

Со стороны в разговор вступила Р-ли:

— Мы вернем тебе палец на перевале Идола, Мар-Кук. Но сначала ты поклянешься. И еще — пообещаешь не ходить за нами дальше перевала. А до перевала — охранять и защищать нас…

Мар-Кук едва не задохнулась от злости, но первое вразумительное ее слово было:

— Ладно.

Чудовище смирилось.

Джек не опускал руки, пока Р-ли брала с Мар-Кук Великую клятву, хотя предплечье и кисть уже ныли от напряжения. Когда с формальностями было покончено, он демонстративно положил драконий палец в кожаную дорожную сумку. Мар-Кук не сводила с Джека глаз, но не предпринимала ни малейшей попытки завладеть своим сокровищем.

Потом Р-ли помогла Джеку сбросить тела погибших с обрыва. Конечно, Джек предпочел бы похоронить их по-человечески, но могилу рыть было нечем и некогда.

Мар-Кук стала ныть, что ее лишили свежего мяса и замолкла только после того, как сирена объяснила, что от трупов надо избавиться, чтобы не привлечь мандрагоров. Что это за мандрагоры такие, думал Джек, если даже драконы предпочитают не привлекать их внимания?

Все это время обезоруженный Эд Ванг исподлобья наблюдал за происходящим. Его лук и нож валялись в траве, а в грудь была нацелена стрела Полли, готовой в любой момент спустить тетиву.

— Лучше всего прикончить его сейчас, — посоветовала Р-ли из-за спины Джека.

— Это говоришь… ты?! — поразился Джек.

— Да. Его нельзя отпускать с оружием. Он болен ненавистью. Он будет рыскать вокруг нас, пытаясь убить. А без оружия…

— …он сделает другое, не хуже этого.

— Не успеет. Полли тоже больна ненавистью, и у нее уже есть лук. Он умрет такой смертью… Я знаю ваших колдуний и я знаю Полли. Ему лучше умереть сразу.

— Жаль, что я не убил его тогда, когда он напал на нас, — задумчиво промолвил Джек, — а сейчас… Нет, я не могу, вот так… хладнокровно. Я… я не палач!

— Когда-то ты прикончил бешеную собаку. А до этого она была твоей любимицей. У тебя нет похожего чувства к Эду?

— У меня есть чувство, что я блуждаю в этой глухомани с двумя самыми злыми ведьмами, какие только бывают! — Выкрикнув это, Джек повернулся и зашагал прочь.

Он понимал, что Р-ли права, что так всем будет лучше, даже Эду. Да разве Эд сам много раз не собирался прикончить его? Но… Нет, Джек не мог этого сделать.

Сирена медленно подошла к Полли и стала рядом. Джек оглянулся. Что там затевается? Вроде бы говорят о пустяках; Полли даже смеется…

И тут Р-ли ударила.

Кулак сирены пришелся снизу в челюсть Полли, и девушка рухнула. Несколько секунд она, пошатываясь, стояла на четвереньках, не в силах даже встать на колени и выпрямиться.

Большего Р-ли было не нужно.

Подхватив оружие Полли, она наложила стрелу и прицелилась в Эда.

Эд метнулся к обрыву, хрипло рыча. Стрела настигла его уже в прыжке. Видимо, Эд надеялся упасть на тропу, но после выстрела Р-ли сорвался в бездну со стрелой под левой лопаткой. Еще некоторое время был слышен его яростный вопль.

Потом стало тихо.

Джек подошел к спутницам.

Потом с трудом поднялась Полли, потерла ушибленную челюсть и процедила, не глядя на Р-ли:

— Обманула меня, сука!..

— Он умер, — ответила сирена, — не думай о нем. Забудь.

— Тебе я этого никогда не забуду, поняла?

— Поняла. Я попрошу Мар-Кук не спускать с тебя глаз.

Они вернулись в развалины. Мар-Кук, шедшая чуть впереди, внезапно с хриплым вскриком остановилась. Джек проследил взглядом за указующей изуродованной им лапой драконихи и увидел свежий помет крупного животного.

— Мандрагор! — сообщила Мар-Кук.

— Что ж, придется поискать убежище понадежнее, — сказала Р-ли, — и побыстрее! Через несколько минут будет темно.

— Вот хорошая нора, — предложила Мар-Кук, обнюхивая квадратный проход меж двух упавших плит. За ним темнело помещение, достаточно большое, чтобы вместить всю четверку. Р-ли отправила дракониху на поиски хвороста, остальные принялись обследовать место будущего ночлега. Вход, через который они вошли, оказался единственным; это их вполне устраивало.

Мар-Кук вернулась через четверть часа, притащила огромную охапку веток и полено, которое правильнее было бы назвать бревном. Она свалили груз на камень перед входом, с трудом протиснулась в убежище и втащила дрова внутрь. Джек быстро развел костер. Сразу стало уютнее, хотя время от времени порывы ветра заволакивали все вокруг горячим дымом.

Большая часть жареного мяса за ужином, конечно же, досталась драконихе, которая по этому поводу почти добродушно пробурчала:

— Не волнуйтесь, карлики. Завтра я добуду вам другого единорога…

— Как она сможет идти с нами? — шепотом спросил подругу Джек. — Ей не спуститься по тропе…

— А мы пойдем кругом; так дольше, но легче и безопаснее. А почему ты говоришь шепотом?

Джек указал на разлегшуюся неподалеку живую громаду:

— Она действует мне на нервы.

Р-ли поцеловала его в щеку и провела ладонью по спине.

— Я вам не мешаю? — ехидно осведомилась Полли, — ради Бога, не стесняйтесь! Не обращайте на меня внимания, прошу вас! А может быть, мне выйти? Я выйду…

— Ты… подлая сука! — яростно прошептал Джек.

— Зато честная, — парировала Полли. — Нет, серьезно: я уже давно с интересом наблюдаю, как ты ее тискаешь, и целуешь, и ласкаешь эти роскошные груди. Похоже, вы уже долго трахаетесь; почему же она до сих пор не беременна? Не хочет?

Джек изумленно округлил глаза:

— Ты что, дура? Не знаешь, что у людей с вийрами детей не бывает?

Полли расхохоталась и долго не могла успокоиться. В углу шумно заворочалась Мар-Кук. Полли оборвала смех:

— Что?! Так твоя милая не рассказала тебе, что все, чем нас пичкают жирные попы — бред? Да сейчас на планете, особенно в Социнии, тысячи таких симпатичных мулатиков…

Джек растерянно взглянул на Р-ли.

— Джек, милый, мы же так недолго были вдвоем… А когда говорили — говорили о нашей любви. Я просто не могла успеть рассказать тебе все, чего ты не знаешь и что может быть тебе интересно. И не волнуйся, милый, я не могла нечаянно забеременеть: у вийров дети рождаются только когда они сами хотят этого и Хранители Потомства не возражают. Нельзя, чтобы родилось намного больше, чем умерло. Вы, люди, этого не понимаете; поэтому вам тесно на ваших землях и вы рветесь захватить земли вийров…

— Да уж, — вмешалась Полли, — моя матушка знала секрет ваших Хранителей: нужные травы в нужном соотношении в нужное время — и трахайся сколько хочешь без всяких последствий!..

Р-ли, не отвечая, выглянула наружу. Луна еще не взошла. Перед входом едва виднелась шестидесятифутовая сравнительно ровная площадка, а дальше отбрасывало жуткие тени нагромождение базальтовых плит и обломков гранита.

— Джек, если хочешь, я могу рассказать тебе подлинную историю вийров (или гривастых, или сирен и сатиров — как нас только не называли люди!). Правдивую историю, Джек. Ту правду, которую ваша церковь и ваше государство веками скрывали от вас. Впрочем, они и сами знали не так уж много…

Джек, мы, вийры, тоже с Земли.

Джек молчал.

— Это правда, Джек. Наших предков привезли на эту планету примерно сорок веков назад. Считай как хочешь — век на Земле почти равен веку здесь. Тогда здесь была могучая колония Арра. И Арра привозили сюда других разумных. Вряд ли Арра нужны были рабы или слуги — у них были машины; «младшие братья» были для них чем-то вроде… ну, домашних животных, свидетельством их могущества и разума.

Разумных привозили не только с Земли, с других планет, других солнц — тоже. Так появились мандрагоры и оборотни. А вот драконы всегда здесь обитали. Для Арра драконы были слишком глупыми, слишком большими и слишком опасными, чтобы их приручать, поэтому и попали в такие… резервации, понимаешь?

А примерно двадцать веков назад началась звездная война между Арра и… чужими — Эгзви. Войну начали чужие. Они сделали что-то, от чего здесь взорвалось все железо, которое было на поверхности. И какие-то еще металлы — не знаю. После этого уцелевшие Арра покинули Дэйр, а Эгзви, видимо, так и не решились здесь высадиться. И из четырех видов разумных, покинутых на планете, только мы, земляне, смогли избежать одичания. Только нам это удалось. Мы сумели договориться с драконами, мы охотились на тех, кого вы зовете оборотнями и мандрагорами, пока не загнали их на горные кручи, которые были нам не нужны. Они смогли уцелеть только в таких местах, как это…

— Чем ты можешь все это подтвердить? — перебил Джек, — если вы люди, то почему у вас лошадиные хвосты и… такие глаза?

— Одни говорят, что нас чем-то… облучило, когда взорвалось железо; другие — что Арра специально вывели такую породу людей. Известно, что Арра много занимались отбором. Возможно, правы и те, и другие. Но у нас, вийров, свои предания. Они не могут служить надежными доказательствами, что вийры и вы — с одной планеты. Но есть еще один признак… Язык!

— Но ваша речь совсем не похожа на нашу!

— Взрослая речь — да. Это древняя речь Арра, которую — лучше или хуже — изучали все подвластные им разумные. Это сложный язык, где короткое слово может значить больше, чем много страниц в книге. Но детская речь — потомок нашего и вашего праязыка, отца языков Земли. Арра позволяли пользоваться им только в общении между нами, землянами. И мы берегли эту речь, как память о тех временах, когда мы были свободны… там, на родине. После Взрыва разница наречий стала границей между вийрами и другими разумными. Вы думаете, что «взрослая речь» — язык вийров; нет! Это язык Хозяев. После ухода Арра мы, вийры, были хозяевами этой планеты, безраздельными хозяевами, пока не появились вы, «таррта», «позжепришедшие»… Еще тогда наши ученые поразились, что большинство ваших языков — и главный ныне, английский, и не забытые еще в ту пору немецкий, исландский, испанский, португальский, болгарский, албанский, ирландский, итальянский, греческий, и даже язык ваших богослужений, латинский — родственны нашей «детской речи». Только турецкий и китайский, да язык индейцев-кроатанов не в родстве с английским и нашим…

— Мне страшно в это поверить…

— Джек, милый, а я думала, что ты рад будешь узнать это! Ведь это значит… Это значит, что мы можем быть вместе!..

— Да, но я не вижу никакого сходства между английским, «детской речью» и благородной латынью. Священники говорят, что мы просто взяли несколько латинских слов и выражений, чтобы облагородить английский…

— Джек, пойми, я не языковед, но кое-что об этом знаю. И я могу свести тебя с теми из наших, кто знает намного больше. Да и двое ваших священников независимо друг от друга отмечали родство трех языков. Одному пригрозили отлучением, и он замолчал; другой ушел в кадмусы.

— Р-ли, родная, не думай, что я спорю с тобой со злости или не верю тебе. Просто… все это так невероятно и неожиданно…

Вдруг дракониха зашипела и попыталась вскочить; потолок убежища был низковат для нее, и Мар-Кук замерла, пригнувшись:

— Тсс! Тихо! Снаружи кто-то есть…

Все трое — Р-ли, Джек и Полли — приготовили луки и стали напряженно вглядываться в наружную темноту, еще более плотную из-за отблесков костра внутри убежища.

— Кто это может быть? — тихонько спросила сирена у Мар-Кук.

— Не знаю. Я пока не чувствую запаха, только слышу их.

— Их?

— Их. Там больше, чем один. Хотела бы я сейчас быть подальше отсюда, подальше от этого крохотного лаза в камнях! Здесь чувствуешь себя в капкане.

В этот момент под дикий хор воплей и визга, отбрасывая жуткие, изломанные тени, в отсветах огня перед входом появились пять или шесть пугающих фигур.

Тела незваных гостей отдаленно напоминали человеческие, только с несоразмерно длинными руками, широкими плечами и необъятной грудной клеткой; кроме того, они были покрыты густой длинной шерстью. Морды пришельцев — с массивными выступающими челюстями, уродливыми хрящеватыми носами и оттопыренными, почти квадратными, ушами — тоже до глаз заросли светлым волосом, на фоне которого странно выделялись огромные звериные глаза под темными косматыми бровями.

В проем влетели деревянные, обожженные на концах, копья. Им ответили стрелы трех луков. Все три стрелы нашли свои цели: невозможно было промахнуться по широченным силуэтам. Нападавшие исчезли.

— Мандрагоры! — выдохнула Р-ли.

Мар-Кук прорычала, что она сейчас выйдет наружу, что ей неохота сидеть в этой каменной ловушке. Остальные не стали спорить, сгрудились позади драконихи на почтительном расстоянии, а Мар-Кук одним взмахом хвоста смела костер, рассыпав головешки ярдов на пятьдесят вокруг, и поспешно протиснулась в узкий для нее проем, издав угрожающий рев, как только ее голова оказалась снаружи. Сверху на нее упало шесть мохнатых тел; дракониха рванулась, волоча вцепившихся в нее мандрагоров, перекатилась на спину (двое нападавших оказались раздавленными, остальные успели отскочить) и поднялась на задние лапы. Уцелевшие охотники вновь набросились на Мар-Кук, к ним присоединилось еще с десяток мандрагоров, до того таившихся в темноте среди каменных обломков.

Джек стрелял всякий раз, как представлялась возможность, но Мар-Кук так стремительно и неожиданно вертелась, падала и вскакивала, что Джеку удалось выпустить всего три прицельных стрелы, две из которых нашли цель. Двое нападавших с воем отбежали в сторону.

Когда атакующие решили, что с них, пожалуй, достаточно, они перестали размахивать дубинами и копьями, пытаться вцепиться в драконью шкуру зубами или когтями и внезапно разбежались.

Мар-Кук устремилась в погоню.

Джек долго слышал доносившиеся с темного плато вопли мандрагоров и рев дракона. Он переводил дух после пережитого.

Потом все смолкло.

Всю ночь беглецы по очереди караулили вход. Под утро вернулась Мар-Кук — сытая и сонная, таща с собой труп мандрагора. Это ей на завтрак — объяснила дракониха.

С рассветом продолжили путь.

Шли весь день, сделав лишь несколько коротких привалов. Из развалин выбрались к полудню, потом шли вдоль края плато. До темноты одолели несколько подъемов и спусков, и сирена объявила, что пройдена примерно половина дороги вниз. Склон был довольно пологим, и Р-ли рассчитывала попасть в Аргольскую долину часа через два-три после полудня.

— Она шириной миль в семьдесят и вся заросла буйной растительностью — помните, мы смотрели сверху, с обрыва? Там полным-полно всяких опасностей; даже единороги куда крупнее и злее, чем в наших краях. Но с нами Мар-Кук, так что бояться особенно нечего…

К полудню следующих суток они были в самом сердце долины. Никто и ничто не задержало их в пути, даже на охоту не пришлось тратить времени: дракониха убила в каком-то небольшом ущелье единорога. Они устроили обед на берегу чистой мелководной речушки. К концу обеда Мар-Кук принялась беспокойно ерзать, потом поднялась и заявила, что пойдет побродит немного.

— Кто-то из твоих сестер поблизости? — спросила Р-ли.

— Да. И я хочу поболтать с ними. И еще — предупредить здешних драконов, чтобы вас оставили в покое. Скажу, что кто вас тронет — будет иметь дело со мной.

Мар-Кук ушла.

— Надеюсь, она скоро вернется, — сказала Р-ли, — вообще-то драконихи любят почесать языки не меньше, чем ваши женщины, а она давно не была здесь…

Прошел час.

Джек начал нервничать. Р-ли сидела тихо, словно спала с открытыми глазами, уставившись на прутик, воткнутый в песок перед ней. Это злило Джека: почему это она не обращает на него никакого внимания? Хоть бы объяснила — в чем дело, о чем это она так глубоко задумалась?!

Полли лежала на траве, заложив руки за голову, в откровенно вызывающей позе. В последние дни она то и дело бросала на Джека совершенно недвусмысленные взгляды, а ее нечастые реплики становились все более смелыми и дразнящими.

Р-ли не обращала внимания ни на то, ни на другое.

Хотя Полли была ему неприятна, Джек испытывал неясное чувство вины. Тяготы перехода не настолько утомляли его, чтобы он не чувствовал копившегося напряжения. Невозможность уединиться и явная нерасположенность к этому Р-ли только усугубляли положение; Джеку нужна была разрядка.

Как-то, ненадолго оставшись вдвоем с сиреной, он спросил ее о причинах такого охлаждения.

— Никакого охлаждения нет, Джек, милый. Просто две недели я должна соблюдать запрет. У каждой женщины вийров есть время воздержания, высчитываемое от даты рождения. Это в честь Богини-Охотницы.

Джек всплеснул руками. Всю жизнь он провел рядом с вийрами — и как мало он о них знает!

— А я-то как же? — спросил он тогда, — мне, выходит, тоже запрет… в честь Охотницы? Или в честь кого?

Р-ли в ответ пожала плечами:

— Есть Полли.

— Что-о?!. Ты хочешь сказать… Неужели… Тебе что — вправду все равно?

— Нет, конечно. Совсем не все равно. Но я никогда не посмею говорить с тобой об этом. Это тоже запрет. И я… мне кажется — я поняла бы…

— Р-ли, клянусь — я не притронусь к этой сучке, будь она даже последней живой женщиной на планете!

Сирена улыбнулась:

— Ну, это уж слишком. Ты переоцениваешь свою способность к воздержанию, Джек, милый. К тому же — разве продолжение рода не священная твоя обязанность?

Уже позже он понял, что имела в виду Р-ли: она не станет принуждать его хранить верность, но будет очень огорчена и обижена, если он этого не сделает. Все ясно и правильно! Хорошо бы еще Полли не выказывала столь откровенно свои плотские потребности… Пока, слава Богу, ему удается избегать искушения, но надолго ли?.. Есть вещи, за которые мужчине трудно ручаться…

Очнувшись от раздумий, Джек почти сердито ткнул большим пальцем ноги Р-ли в бедро:

— Может, пойдем? Дракониха легко найдет нас по следам.

— Откуда такая спешка? Что случилось, Джек?

Джек украдкой покосился в сторону Полли:

— Ничего. Надоело ждать, вот и все.

Р-ли тоже взглянула на Полли, лежащую в прежней позе:

— Ладно, пошли.

Через полчаса пути Джек уже клял себя за ненужную торопливость: каждый пройденный фут отдалял их от Мар-Кук и увеличивал уязвимость. Но он был слишком упрям, чтобы вслух признать свою неправоту. Еще через четверть часа Джек понял, что еще большей глупостью будет продолжать идти без охраны драконихи.

Он остановился и, сглотнув, сказал:

— Давайте подождем ее здесь. Я был неправ. Это глупый риск.

Женщины промолчали. Р-ли воткнула палку в мягкий песок, уселась перед ней, скрестив ноги, и вновь уставилась неподвижным взглядом то ли в никуда, то ли в себя, то ли на конец палки. Полли приняла прежнюю позу: руки под головой, ноги раздвинуты. Все, как час назад, только защита дальше, а, значит, опасность — больше… Джек нервно ходил взад-вперед.

Вдруг что-то остановило его.

Полли тоже рывком села, широко раскрыв глаза и вытянув шею. И даже Р-ли прервала самосозерцание. Кто-то бежал через заросли, отнюдь не пытаясь делать это бесшумно.

Мар-Кук?..

Из лесу выбежал сатир и бросился вброд через речушку. Он был в полусотне ярдов от них, но не замечал Джека и его спутниц.

— Мррн! — воскликнула сирена.

Теперь Джек тоже узнал брата Р-ли.

Из лесу грянул ружейный залп.

Сатир споткнулся на середине речки, упал лицом вниз, поднялся, сделал, шатаясь, несколько шагов и опять рухнул лицом в воду.

Течение медленно потащило тело сатира.

Р-ли закричала.

— В лес! — скомандовал Джек.

Они подхватили оружие и сумки, кинулись под защиту деревьев, но остановились, пробежав всего с десяток ярдов: навстречу вышла группа мужчин с огнестрельным оружием, среди них — смуглый Чаксвилли; он улыбнулся:

— Привет, Джек! Твой братец искал тебя, а мы искали его. Теперь все должны быть довольны — каждый нашел искомое, верно? Разве ты не счастлив видеть меня?

— Мне казалось — я убил вас…

— Убил? О, нет! Хорошенько шарахнул по черепу — это да. Следующие несколько дней в слашларкской тюрьме я изрядно помучился…

— В тюрьме?

— Да, в тюрьме. Правительство решило, что мы поторопились с гривастыми. Королева была крайне недовольна историей у кадмусов Кейджа. Меня арестовали, я должен был предстать перед судом, чтобы королева могла доказать гривастым свою лояльность. Однако на третью ночь несколько джентльменов — моих друзей — взяли тюрьму штурмом и вернули мне свободу. Что ж, решил я: раз Дионисии Чаксвилли не нужен — надо возвращаться на родину, в Социнию. По дороге встретил этот патруль, а чуть позже — Мррна с парой друзей. Похоже, они разыскивали вас.

Джек обнял Р-ли за талию, привлек к себе. Бедняжка! Всего за несколько дней потерять сначала отца, потом брата… Однако надо попытаться выиграть время. Где же Мар-Кук?..

— Так вы — социниец? — обратился Джек к Чаксвилли.

— Специальный агент Великой Социнии к вашим услугам.

— Так что же вам здесь-то было нужно?

— О, сущие пустяки! Всего-навсего развязать войну между Дионисией и гривастыми, которые в ней проживают. Надо сказать, я порядочно в этом преуспел, хотя некоторые недалекие джентльмены и полагают, что я потерпел неудачу. Но ведь гривастые всех трех государств всполошились и, похоже, готовятся к отпору. А там, глядишь, мои коллеги подбросят в огонь еще дровишек… Скоро вспыхнет весь материк, помяните мои слова! Весь материк… Кроме, разумеется, Социнии. Мы уже сегодня готовы навести наш, социнийский, порядок на Дэйре — после того, как люди и гривастые как следует обескровят друг друга.

А теперь, Джек, после того, что я тебе рассказал, у тебя совсем небольшой выбор: либо немедленно присягнуть на верность Великой Социнии и следовать за мной для славной службы, либо… Ты же понимаешь, Джек, я рассказал тебе слишком много.

Тем временем несколько солдат вытащили на берег Мррна. Тот с трудом сел и начал мучительно кашлять, избавляясь от воды в дыхательных путях. Из раны на голове кровь едва сочилась. Видимо, пуля лишь слегка задела череп, только контузив сатира.

Чаксвилли, не обращая на вийра внимания, ждал ответа Джека. Мррн неожиданно прервал затянувшуюся паузу:

— Я и сестра предпочитаем смерть!

— Не очень-то ты умен, дружок, — обернулся к нему смуглый, — будь ты посообразительнее, вы присоединились бы сейчас к нам, а потом попытались бы по дороге сбежать. Впрочем, ты же гривастый высокого сословия, а у вас врать не принято… Или уже принято? Кстати, Р-ли, девочка, а что скажешь ты? Выберешь смерть только потому, что ты — сирена? Глупо. Двое моих бойцов вийры; один — метис. Да я сам метис. Социния пример того, как две расы могут слиться, породив могучую третью. Ну?

— А почему бы вам просто не отпустить нас? Мы идем в Тракию, чтобы мирно жить там и растить детей. Какой вред мы можем вам причинить?

— Жить мирно? О, не думаю, чтобы это продлилось долго: у Великой Социнии свои планы относительно вашей долины. И она осуществит их… После того, как наведет порядок в Дионисии, Кроатании и Дальнем.

— Долина прекрасно защищена. Вы можете положить сто, двести тысяч бойцов и не пройти через перевал.

— Боже, что случилось с гривастыми?! Разве ваши шпионы не донесли о нашей тяжелой артиллерии? Да по сравнению с ней пушки Дионисии — игрушечные пистолетики! А наш воздушный флот? Сотня боевых воздушных шаров с могучими моторами пролетит над горами и оставит от долины пепел, а потом высадит могучих воинов, которые выкосят уцелевших, как сорную траву!

Р-ли всхлипнула и теснее прижалась к Джеку.

— Ну, решай, девочка. Кстати, должен предупредить: мои люди слишком долго шатались в этой глуши без женской ласки и несколько… огрубели. Так что, в случае отказа… Ну, да ты и сама все понимаешь.

— А могу я поговорить с Джеком один на один, без свидетелей?

— Разумеется, моя прелесть! Только сначала вам свяжут руки и ноги, хорошо? Просто на всякий случай…

Их оставили вдвоем.

— Что же нам делать, Джек, милый?

— То, что советует Чаксвилли: соглашаться. Он сам сказал, что нам лучше согласиться, а потом попытаться сбежать. Попробуем так и поступить.

— Джек, ты не понимаешь. Я из рода Слепых Королей. Мы не лжем даже ради спасения жизни.

— Черт побери, я же не уговариваю тебя стать предательницей! Считай это военной хитростью… Ладно, не лги совсем. Просто избегай прямых ответов. Скажи этому метису, что будешь во всем поступать точно как я. А мои намерения ты знаешь. Идет?

— Это будет косвенная ложь. Обман.

— О, Господи! Ну не подыхать же здесь из-за десятка слов!

— Джек, милый, я очень люблю тебя. Ты столько для меня сделал, от столького отказался… Я…

— Ладно, все. Просто молчи — и все.

Джек подозвал Чаксвилли:

— Мы решили, сэр. Мы присоединяемся к вам. И клянусь: я сделаю то, что велели вы, как Р-ли сделает все, что велю я.

Смуглый улыбнулся:

— О, да она, оказывается не только красивая, но хитрая! Ладно. Ноги вам сейчас развяжут. А руки пока останутся связанными. Так, на всякий случай.

Как и следовало ожидать, за это время Полли О'Брайен успела по всем правилам принести присягу на верность Великой Социнии.

Чаксвилли просто дал ей понять, что знает о ее прошлом гораздо больше, чем Полли могла бы предположить; конечно, она присягает из личной корысти, это ему, Чаксвилли, понятно. Но именно это и заставляет его надеяться, что она останется верна присяге. В конце концов, девушки вроде мисс О'Брайен любят победителей, а судьба Великой Социнии победоносна, Полли сама сможет в этом убедиться.

Более того, там, в Социнии, мисс О'Брайен сможет открыто исповедовать свою веру, ибо веротерпимость — один из столпов, на которых зиждется его, Чаксвилли, великая родина. Запрещены только человеческие жертвоприношения; но Полли сама увидит, что в Социнии все настолько замечательно, что нет никакой необходимости участвовать в запрещенных ритуалах. К тому же — те, кто в них прежде участвовали, уже давно гниют в рудниках…

Единственным ответом Полли была просьба закурить.

Тем временем Джек несколько успокоился и заинтересовался незнакомым оружием своего конвоира. Такого видеть ему еще не приходилось. Оружие было изготовлено из явно искусственного материала большой прочности, причем пуля и порох объединялись в одну оболочку, а заряжалось оружие с казенной части. Конвоир, видя интерес Джека, показал ему непонятного назначения резьбу в канале ствола. Подошел Чаксвилли и, по обыкновению, пустился в длительные разъяснения и похвальбу:

— Так-то, Джек. Один социнийский солдат обладает огневой мощью десяти дионисийских, не говоря уж о точности и дальности стрельбы. А видишь цилиндры у пояса? — гранаты. И каждая — втрое мощней, чем ваши склянки такого же размера. Да еще мы можем их достаточно далеко выстреливать с помощью тех же ружей.

— Так что лучше бы вашему дракону не показываться здесь; вряд ли он сможет уйти живым…

Последние слова Чаксвилли ошеломили Джека, хотя он и постарался не подать виду. Ах, да! Вероятно, следопыты смуглого видели следы Мар-Кук вместе с его, Джека, следами и следами Р-ли. Но где же дракониха?

Социниец подошел к брату Р-ли:

— Ну что ж, герой, попробую дать тебе еще шанс. Пойми, твоя смерть не нужна ни нам, ни твоему племени. Это будет не героизм — глупость. Любая культура на этой планете, кроме культуры Великой Социнии, исторически обречена; если останешься в живых, сможешь сам в этом убедиться. В ближайшее время мы избавим вас от кадмусов и связанных с ними привычек, образа жизни. Это хорошо для земледельческих общин, но они-то уже — прошлое! Мы приобщим вас к обществу победоносной техники, хотите вы этого или нет…

Чаксвилли обернулся к Джеку и Р-ли:

— Попробуйте объяснить ему. Социнию уже не остановить. Мы должны стать обществом могучей науки и непобедимой техники, и мы станем таким обществом — у нас нет другого пути и нет времени убеждать отставших, тех, кто не понимает, что Арра уже дважды побывали здесь. И когда они или кто-либо другой появятся на планете в третий раз — они должны встретить планету, способную дать отпор поработителям и даже одолеть их. Люди больше никогда не станут рабами или животными для экспериментов, не должны стать! У Арра — звездные корабли? Прекрасно! Значит, когда — нибудь они будут и у нас. И тогда… О, тогда борьба пойдет уже на вражеской территории…

Этот монолог не на шутку взволновал Джека. В словах Чаксвилли он обнаруживал высокий смысл и великую цель. Джек сам не раз и не два задумывался о том, что произойдет, если Арра вернутся; однажды он спросил об этом отца Патрика. Ответ священника огорчил и даже разозлил юношу. Бог не оставит своих детей — объяснял отец Патрик, — ибо он посылает испытание, но он же дает и надежду. Даже если люди вновь станут рабами, то это только к лучшему, ибо рабство обуздывает гордыню и учит смирению, которого так не хватает нынешним людям…

Тогда Джек не стал ничего возражать, но такой ответ его совершенно не устраивал. Уж лучше великие надежды Чаксвилли!

— Поверь, Мррн, — говорил тем временем смуглый, — мне вовсе не доставит радости твоя смерть. Мне неприятно даже думать об этом; но, увы, мы должны быть безжалостными: у нас нет времени на уговоры. Корабли Арра могут появиться в небе хоть сегодня, и тогда конец всему. Только из-за того, что мы не успели навести порядок в своем доме. Решайся, парень, и идем с нами!

— Лучше умереть, чем жить по-вашему. Ты, человек, не хочешь жить по законам Арра. Твое дело. Я — вийр, сын Слепого Короля, а теперь сам Слепой Король — не хочу жить по твоим законам. Нет!

Чаксвилли вынул из кобуры на поясе странного вида пистолет, прицелился в лоб сатиру, напряг палец. Позади ствола с громким щелчком поднялась какая-то штука, ударила вперед, из дула вырвался огонь и грохот; Мррн упал навзничь с большой дырой над правым глазом.

Р-ли негромко вскрикнула, прижалась к Джеку и бесшумно заплакала. Чаксвилли обернулся к ним:

— Я мог бы проверить искренность твоей присяги, Джек, предложив тебе самому казнить его, но, думаю, это было бы чересчур. Я жесток, но не бесчеловечен, поверь.

Джек промолчал. Он не мог бы убить при таких обстоятельствах. Никого. Он не палач. А Мррн — брат Р-ли…

Сирена вытерла глаза и спросила, не глядя на Чаксвилли:

— Я могу похоронить брата по нашим обычаям? Он — Слепой Король, и не годится бросать его тело на растерзание зверям…

— Ты собираешься сжигать его голову? Тогда — нет: я не хочу разводить огонь, дым может нас выдать. Конечно, мы похороним его, но на полный ритуал у нас просто нет вре… Огонь!

Загремели выстрелы солдат.

Три дракона бесшумно подобрались совсем близко и теперь с ревом бросились на людей.

Стрельба велась почти в упор и одно из чудовищ сразу рухнуло с развороченным брюхом. Два других, хотя и были ранены, продолжали атаку.

В суматохе боя только связанный Джек заметил на другом берегу реки Мар-Кук. Грохот выстрелов, крики людей и рев драконов заглушили ее тяжелую поступь по воде. Она молча напала на солдат с тылу и первым же ударом хвоста скосила четверых. Чаксвилли обернулся и со сказочной быстротой всадил в туловище драконихи три пистолетных пули. Джек бросился к нему и, толкнув плечом, повалил на землю. Вовремя! Хвост Мар-Кук тяжело ударил по тому месту, где они только что стояли. Пытаясь обезвредить Чаксвилли, Джек спас жизнь и ему, и себе.

Но теперь, со связанными за спиной руками он был совершенно беспомощен: он не мог подняться сам и не мог помешать Чаксвилли сделать это. А тот опять выстрелил в Мар-Кук (когда он заряжает? — изумился Джек), попав в искалеченную лапу. В его пистолете опять что-то щелкнуло, и смуглый повернулся, собираясь пересечь речку. Джек извернулся на песке и сделал подсечку. Чаксвилли не успел упасть — Мар-Кук подхватила его и высоко подняла, собираясь шваркнуть о дерево.

Внезапно ее тело обмякло, и она рухнула, как взорванная башня; голова ее оказалась в нескольких дюймах от лица Джека.

Почва дрогнула от тяжести упавшего дракона. Р-ли и Полли О'Брайен, замерев, продолжали стоять. Руки сирены были связаны.

— Полли! — позвал Джек, — развяжи меня!

Он с трудом поднялся и огляделся вокруг. Все солдаты были либо мертвы, либо так изувечены, что не могли двигаться. Чаксвилли лежал без сознания. Три дракона были мертвы, только Мар-Кук еще дышала. Глаза ее были открыты, она, не отрываясь, глядела на Джека. Кровь хлестала из брюха, лапы, головы и окончания хвоста.

Полли подняла лук, наложила стрелу и замерла в нерешительности. Несколько секунд она напряженно размышляла, потом пожала плечами и бросила оружие. За две-три минуты собрала солдатские ружья и патроны к ним, сложила под деревом. Сняла с убитого пояс с кобурой, приладила на себя. Проверила пистолет, зарядила (не сразу). Выстрелила в воздух, убрала оружие в кобуру. Пришел в себя Чаксвилли. Застонав, сел спиной к Мар-Кук и стал наблюдать за Полли.

— Неплохие трофеи, верно? И что дальше? — с трудом спросил он.

— Полли, дай нам уйти, — перебил Джек, — мы теперь не опасны тебе. Вас двое, и вы вооружены. Делайте, что хотите, но дайте нам уйти.

Ответ Полли утонул в отчаянном вопле Мар-Кук:

— Палец! Отдай мне мой палец! Я умираю!

— Я обещал ей, Полли, — сказал Джек.

Полли задумалась, потом пожала плечами:

— Почему бы и нет? Драконы исстари помогали нам, колдуньям. А я ничего не теряю…

Она раскрыла кожаную сумку, вынула палец, подала умирающей драконихе. Та схватила его, прижала к своей груди и почти сразу испустила дух.

Тем временем Чаксвилли удалось подняться:

— Пусть себе уходят, Полли. Они не опасны ни нам, ни тем более — Социнии. Им еще придется пожалеть, что отказались от моего предложения, когда мы придем в их долину. Но до тех пор… Пусть у них будет немножко счастья. Мы поставим их последними в списках.

— Ваше слово — закон, сэр, — сказала Полли.

Она развязала веревки на Джеке и Р-ли, отступила, не спуская с них глаз, подняла солдатскую флягу и напилась из нее (вода в речке была еще мутной от крови).

Джек принялся растирать затекшие кисти рук.

— Надеюсь, вы не отпустите нас без оружия? — спросил он, — иначе мы просто не успеем попасть в ваши списки…

Чаксвилли молчал.

— Ладно, — сказала Полли, — не такая уж я мстительная, как она говорит. А оружие вам понадобится. И по дороге обратно, и в самом кадмусе…

— Не понял?

— Неужели ты все еще так плохо знаешь вийров, мальчик? Ей нужно возвращаться обратно. Ее отец, дядя и брат погибли. Значит, теперь она — глава кадмуса. Пока не умрет или не родит сына. Это ее долг, и никто не может от него освободить.

Джек обернулся к Р-ли:

— Это правда?

Сирена попыталась что-то сказать и не смогла. Молча кивнула.

— Черт побери, Р-ли! Тебе же просто некуда возвращаться! А даже если б и было куда — нельзя! Я бросил все, когда ушел от своих ради тебя! Сделай то же — ради меня, ради нас с тобой, ради Бога!

— Пока жили мой отец… дядя… Мррн… я могла делать все, что захочу. Я могла даже выйти за тебя замуж, хотя отец долго отговаривал меня и говорил, что мне нельзя будет оставаться в нашем кадмусе, если решусь на это. Из-за сложностей в отношениях… Не наших с тобой, Джек, милый — отношениях вийров с вами, «таррта». Поэтому мы ушли в Тракию.

Я могла бросить все, пока жил Мррн. Но теперь…

Сирена тихо заплакала. Слезы беззвучно текли по ее щекам, но ни одного всхлипа не вырвалось у Р-ли, когда она продолжила:

— Я должна, Джек. Это закон. Джек, милый, это сильнее меня, пойми. Я не имею права забывать их… мой кадмус.

— Теперь ты начинаешь понимать, Джек? — встрял Чаксвилли, — у них есть традиции и есть обычаи, но нет ни малейшей возможности, да и ни малейшего желания отклониться от всего этого. Тина столетий высохла и окаменела на их кадмусах и на всей их жизни, омертвила ее. А мы, социнийцы, пытаемся сломать, разбить каменную коросту, которая сковала их…

— Мне надоело, — Джек повысил голос. — Ты понимаешь, от чего я отказался ради тебя, Р-ли? А ведь после отца я тоже старший в роду!

Она вновь кивнула, ее лицо посуровело, приняв уже знакомое Джеку выражение: почти всегда податливая и ласковая, Р-ли порой словно каменела, становилась тверже гранита.

— Ты должна повиноваться мне, — медленно и тяжело произнес Джек. — Я твой муж. Ты пойдешь за мной, потому что ты — моя жена.

Полли засмеялась:

— Твоя жена в первую очередь — гривастая, к тому же — дочь Слепого Короля, Джек Кейдж!

— Может быть, нам не придется надолго оставаться там, Джек, — умоляюще сказала Р-ли, — если сын О-рега из другого кадмуса согласится стать Слепым Королем, меня отпустят…

— Как же, согласится! Когда там в любой момент может начаться черт знает что! Сомневаюсь, чтобы хоть один сатир, способный сражаться, осмелился покинуть свой кадмус в такое время…

— Тогда я должна идти.

Опять вмешался социниец:

— Джек, а ты не хочешь силой заставить ее пойти с нами? Время идет. Скоро ей вообще некуда будет идти…

— Нет, принуждать ее я не хочу.

Страшная мысль пришла Джеку в голову: да может ли Чаксвилли позволить Р-ли вернуться в Дионисию? Он же не может рисковать: стоит сирене сообщить правительству о планах Социнии… Что же делать? Он по-прежнему любит Р-ли. Любит, иначе ему было бы безразлично — уйдет она в свой кадмус, или погибнет здесь от смуглой руки шпиона, раз не хочет быть с ним, Джеком.

Он любит Р-ли, но мужчина — он, а женщина должна идти туда, куда ведет мужчина…

Как будто угадав его мысли, Чаксвилли сказал:

— Джек, я вовсе не собираюсь убивать твою… жену, чтобы заставить ее молчать, забудь об этом. Она и сама не проболтается. А даже если проболтается — люди все равно не поверят… сирене.

Больше говорить было не о чем, зато дел было предостаточно, и весьма срочных. Чаксвилли научил всех собирать складные армейские лопатки, которыми они выкопали в мягком грунте две могилы — одну большую, другую поменьше. Полли и мужчины подтащили трупы к неглубокой могиле, сбросили, забросали землей.

Пришлось повозиться, собирая крупные камни и валуны, чтобы защитить могилу от разорения дикими животными. Трупы драконов оставили там, где они лежали, кроме того, что упал в речку. Его с огромным трудом вытащили на берег.

Р-ли настояла, что сама похоронит брата. Вырыв могилу, она, прежде чем положить в нее тело, отрезала ему голову и, несмотря на возражения Чаксвилли, сожгла ее на костре. Пока горел костер она молилась на детском наречии и пела древние гимны на взрослом. Потом забросала могилу землей и камнями, камнем раздробила обгоревший череп и бросила осколки в речку.

Солнце уже клонилось к западу. Чаксвилли с каждой минутой все больше нервничал. Он недовольно глядел на дым погребального костра, и мысли его были понятны Джеку и Полли: мало ли каких новых врагов может привлечь далеко видный столб густого дыма и запах горячей плоти…

Наконец, смуглый социниец не выдержал:

— Мы не можем дольше оставаться здесь.

Он дал Полли и Джеку по ружью, а затем, подумав, дал Джеку пистолет (такой же, как висели на поясе у него самого), раздал патроны и показал, как обращаться с оружием. Оставшееся снаряжение и патроны тщательно обернули кожей и зарыли под деревом, приметив место.

Джек оглянулся на любимую.

Та стояла над речкой, поглотившей прах ее брата, четко обрисованная солнцем, неподвижная и прекрасная в своей скорбной неподвижности. Может быть, попробовать все-таки уговорить ее? Нет, поздно. Она приняла решение, и другого не будет.

— Прощай, Р-ли, — тихо сказал Джек и пошел прочь, — догонять Чаксвилли и Полли О'Брайен.

Вечером, после ужина, Чаксвилли сказал:

— Джек, возможно, ты согласился идти со мной, чтобы разведать наши планы и приготовления, а потом сбежать с этими сведениями домой, в Дионисию. У тебя теперь нет дома, Джек. Поверь, в Дионисии тебе не отмыться от прошлых грехов: еретик, любовник сирены, предатель и братоубийца — вот кто ты для своих родных и земляков. И веры тебе будет не больше, чем любому из гривастых. Даже меньше: ваши ненавидят вийров, но знают, что те не лгут. К тому же, вийров побаиваются, а кто из людей станет бояться тебя, Джек? Тебя сожгут на костре, и уверяю тебя — разбирательство будет коротким, а приговор — скорым.

— Пойми, меня совсем не беспокоит возможность того, что ты станешь шпионить. Поживи хоть немного в Социнии и ты поймешь смехотворность и тщетность любой попытки сопротивления нам, даже в том случае, если люди трех государств объединятся со своими вийрами, а этого никогда не будет: их слишком долго учили враждовать, слишком умело копили ненависть. Мы копили, Джек. Извечной враждебности людей к обитателям кадмусов не хватает только повода, чтобы вырваться наружу. А потом… Когда все устанут от взаимной резни, придем мы, социнийцы, и установим мир. Наш мир по нашим законам. И если Арра надумают вернуться, их встретит другая планета: мирная, сильная и готовая к отпору. Ты должен стать социнийцем хотя бы из желания спасти свой народ от нового рабства!

Джек слышал и не слышал Чаксвилли. Он думал о потерянной любимой. Каково ей сейчас одной под чужими звездами? Путь обратно долог и полон опасностей, а она одна… И как-то ее еще примут дома? Слезы текли по щекам Джека, но он не замечал этого.

Пять дней шли они по лесной тропе. Дважды за это время пришлось стрелять: когда на них с неразумной яростью напала стая мандрагоров (пришлось перебить почти половину нападавших, чтобы остальные разбежались), и когда их выследила пара драконов (эти отступили после первых же выстрелов). К концу пятого дня троица достигла подножия высокой горы. Еще два дня тяжелого пути понадобилось, чтобы перевалить через нее, и еще день — чтобы пересечь узкую долину между гор. Потом — еще три дня мучительного подъема, тяжелый пятимильный перевал в горах Арра, и наконец — каменный форт с социнийским пограничным гарнизоном.

Здесь Чаксвилли назвал себя и коротко рассказал о событиях последнего времени. Потом все трое уселись в невиданный фургон, двигавшийся с помощью таинственной силы пара (впрочем, для Чаксвилли, похоже, и все это тайны не составляло). Немного спустя после того, как фургон тронулся, какая-та штука с делениями и стрелкой, названная смуглым «измерителем скорости», показала, что они мчатся, пролетая почти шестьдесят миль за час. Поначалу Джеку от такой гонки было не по себе, и он старался не смотреть в окно, за которым все мелькало с пугающей быстротой, но постепенно привык и даже заинтересовался.

Следующее потрясение ожидало Джека и Полли, когда они увидали летящий в небе над ними огромный шар — несомненно, творение человеческих рук.

Местность, по которой мчался «паровик», была утыкана множеством торчащих над лужайками рогов кадмусов, о которых Чаксвилли сказал, что большинство из них заброшены.

— У нас тут была своя внутренняя война, — объяснил он, — людей и метисов против вийров, цеплявшихся за свой образ жизни и привычки. Разумеется, мы одержали победу. Новое всегда побеждает, не так ли?

Скорость заметно снизилась, потому что увеличилось количество паровиков на дороге. Проехав еще миль двадцать, Чаксвилли остановил фургон у ворот форта, гораздо большего, чем тот, что они видели на границе.

Здесь началась воинская подготовка Джека.

Его назначили на большой, покрытый панцирем, паровик, которые здесь называли «медведями». На каждом «медведе» была пушка и несколько крупнокалиберных штук — «самострелов», представляющих собой вертящееся колесо с десятком мощных стволов на нем, паливших по очереди со скоростью до десяти выстрелов в секунду. Заряжал самострелы специальный механизм. Стрелку оставалось лишь целиться и вертеть ручку колеса.

Там было еще множество других диковин, но Джеку не удалось повидать их все. Ему разрешалось покидать форт не чаще, чем раз в две недели, и то только на день — от восхода до заката. Джек узнал, правда, что большая часть удивительных технических новшеств появилась благодаря найденной социнийцами полусгоревшей древней библиотеки Арра.