"Дело «Кублай-хана»" - читать интересную книгу автора (Пратер Ричард С.)

Глава 12

Там действительно стояла поцелуйная будка.

Она представляла собой обычный открытый киоск, наверху которого красовалась вывеска «ПРОДАЮТСЯ ПОЦЕЛУИ!», написанная красной губной помадой. После восклицательного знака стояла цифра один и два нуля.

«Вот это да, — подумал я, — всего один доллар? Похоже, они продешевили. Вокруг столько богачей. Бедные девочки состарятся раньше времени, потеряют всю свою красоту, их губы обмякнут, как старые велосипедные шины, пока им удастся собрать мало-мальски стоящую сумму». Я заметил, что будок было две.

В одной из них куколка с огненно-рыжими волосами продавала восточные сладости — пахлаву, или балаклаву, или как там еще называют эти маленькие штучки из тонкого теста с орехами и медом, но я проскочил мимо лакомой будки и остановился у второй.

За прилавком из выкрашенных в розовый цвет досок высотой четыре фута хозяйничала брюнетка с сочными губами, а рядом с будкой стояла ослепительная Мисти Ломбард.

Когда мы с ней тогда неожиданно столкнулись, я был настолько потрясен ее глазами, ее ароматом, сладким звучанием ее голоса, что не видел ничего остального, заметил только, что она одета во что-то белое и элегантное. Сейчас я рассмотрел все остальное, да еще как рассмотрел.

Вырез ее блестящего бюстгальтера из золотистой парчи был сделан в форме изогнутой буквы «V», своим острием уходящей в то место, куда мусульмане стремятся попасть после смерти и ради которого добровольно, радостно, даже поспешно умирают.

У нее была узкая талия и гладкий, плоский живот. Роскошные бедра охватывал широкий золотой пояс, от которого свободными складками ниспадали гаремные шаровары, почти такие же — но только почти, — как у других красавиц «Кублай-хана». Шаровары плотно облегали стройную лодыжку поверх ярких туфель с длинными, загнутыми вверх носками. С ног до головы у красавицы все было на месте.

Сначала я не обратил внимания, что она стоит не в будке, а около нее, — я видел только ее и эти удивительные глаза, губы и все остальное. Поэтому я заорал:

— Мисти! Я покупаю… дюжину!

Она повернула голову, увидела меня и улыбнулась:

— О, Шелл, привет… Дюжину чего? — И тут же глянула на надпись над нашими головами: «ПРОДАЮТСЯ ПОЦЕЛУИ!» — Ты, должно быть, говоришь о поцелуях. — Она уморительно рассмеялась, машинально, я так понял, обратившись ко мне как к доброму знакомому. — Они стоят сто долларов.

— За один поцелуй? — Я был обескуражен. — Хм… Сто долларов за один поцелуй, да? Надо подсчитать… У меня есть клубная карточка, она не… А, пусть это будет карт-бланш…

— Тебе придется обсудить сделку с Линор.

— С кем?

— С Линор.

— Какой еще Линор, черт подери?

— Которая стоит в поцелуйной будке.

Я заглянул внутрь:

— Привет, Линор.

Продавщица поцелуев улыбнулась, и на ее щеках образовались ямочки. Девчонка была очень хорошенькая, но она не Мисти, и я снова повернулся к Мисти:

— Почему ты не в будке?

— Я не работаю в будке, Шелл.

— Ты хочешь сказать, твоя смена уже закончилась? А вы, девушки, никогда не трудитесь сверхурочно?

Она понимала, куда я гну, в ее глазах прыгали веселые чертики.

— Сверхурочно… Ты говоришь так, будто девушки являются членами профсоюза. Не являются.

— Слава богу. Это было бы ужасно. В самом разгаре поцелуев приходит босс и говорит: «Все, девочки, я отстраняю ваши губы от работы и объявляю забастовку. Либо мы получаем гарантированный пожизненный оклад, либо никто не целуется». Я представляю…

— Я вообще не работаю в будке. Я просто разговаривала с Линор.

— О? О! Ну… ну тогда… не возражаешь, если я задам тебе немножко вопросов?

— Каких вопросов? — Ее нежные губы чуть изогнулись, а эти глаза цвета затененных гор смотрели прямо мне в душу.

— Ну, например, где мистер Лиф? Он умер? Я не вижу другой причины, по которой он мог оставить тебя одну.

— О, Саймон беседует с другими продюсерами. А потом у него встреча в Оружейной комнате. Так что я сама себя развлекаю.

— И многих других тоже.

— Еще вопросы?

— Всего ничего. — Я понизил голос и добавил: — Насчет Джин Джакс.

Никакой реакции.

— Джин? — повторила она. — Что ты хочешь о ней узнать?

Я взял ее за локоть и отвел в сторону. Когда мы оказались в сравнительно тихом месте, я спросил:

— Ты знаешь, о ком я говорю?

— Конечно.

— Ее нет в отеле. Тебе она сегодня попадалась на глаза?

Она немного помолчала, потом спросила:

— Ее здесь нет?

— Нет.

— Я ее не видела. И еще подумала, где она может быть.

— Мисти, когда ты видела ее в последний раз?

Она задумалась. Ее огромные лавандовые глаза пристально смотрели на меня. Наконец она заговорила:

— Я знаю, что ты — детектив, Шелл. И поэтому задаешь мне эти вопросы. У Джин неприятности?

— Так не пойдет, — возразил я. — Сейчас спрашиваю я.

Мисти поняла, что я уклоняюсь от ответа, и на ее лице мелькнула тень недовольства. Все же она ответила:

— Я видела Джин сегодня рано утром, когда проснулась. Она ночевала у меня в номере.

Меня изумил ее прямой ответ. Вроде бы ничего удивительного, если только ей нечего скрывать; а судя по всему, скрывать ей вроде действительно нечего.

— Почему она провела ночь у тебя, Мисти? Я слышал, ее поселили в одной комнате с девушкой по имени Кэрол Ширинг.

— Да. Но я немного знала Джин раньше — она какое-то время пела в одном из баров Лас-Вегаса, и мы познакомились месяца два назад.

— Просто случайно встретились?

— Не совсем. Я пришла с Саймоном и другими людьми со студии. Саймон пригласил ее выпить за наш столик после выступления. Он считал, что она необычайно красивая девушка. Что соответствует действительности.

— Согласен.

— В общем, так мы и познакомились. Джин знала, что я занимаю отдельный номер, и вчера попросила разрешения переночевать у меня. Я не видела причин для отказа.

— Она сказала, почему не хочет оставаться с Кэрол?

— Да, я, естественно, спросила ее об этом. Любой мог узнать, в какой комнате живут девушки и с кем, поэтому Джин боялась, что муж сможет найти ее. Она видела его здесь и не хотела, чтобы он ее заметил. Так она сказала.

— Муж? Она замужем?

— Она сказала, что была замужем, но вроде бы они разошлись.

— Что значит «вроде бы»?

Мисти едва заметно улыбнулась:

— Джин не стала вдаваться в подробности.

— Давай все-таки выясним. Она не хотела, чтобы муж нашел ее, так? А почему?

— Думаю, она боялась, что он изобьет ее или что-то в этом роде. Она не очень-то распространялась на эту тему, но выглядела явно испуганной, или сильно взволнованной. — Мисти и сама немного разволновалась. — Джин говорила, что ее мужа просто трясло от одной мысли, что она будет участвовать в конкурсе красоты. Он якобы не хотел, чтобы она разгуливала, — она натянуто улыбнулась, — полуголой у всех на глазах.

— Похоже, он полный кретин. Кто он такой?

— По-моему, она не называла его имени. А если и называла, я его не запомнила.

— И она его видела? Здесь, в «Хане»?

— Да.

— Когда?

— Не знаю. Она впервые заговорила со мной вчера днем, где-то после обеда. Значит, видела его до этого.

— Логичное умозаключение. Она еще что-нибудь рассказывала о своем муже?

— Да, в общем, ничего особенного. Мы довольно много времени провели вместе и проговорили до десяти вечера. Ну, знаешь, обычные женские разговоры. Но она вела себя очень странно. Оставалась в номере, пока я ходила ужинать. — Потом, видимо, вспомнила и добавила: — Я попросила принести еду в номер, чтобы она поела.

— Об этом я уже знаю. Кое-кто видел, как доставили поднос в твою комнату.

— Да? — В ее голосе появился холодок. — Ты проверял меня?

— Не тебя. Джин Джакс.

— О, работаем в поте лица, как я посмотрю. Рискуем головой, преодолеваем немыслимые препятствия. Превосходно!

Это сказала не Мисти. И уж точно не я. Я повернулся на звук голоса. Он принадлежал Орманду Монако. Он подошел вместе с Джерри Вэйлом и остановился рядом с нами.

На узком, загорелом лице Монако застыло уже знакомое мне выражение — так выглядит человек, одной ногой угодивший в медвежью ловушку. Он казался еще тоньше, чем обычно, как будто за последние два часа похудел на фунт-другой. Хотя одежда по-прежнему сидела на нем великолепно. Сейчас он предстал в начищенных до блеска черных туфлях, черных брюках и жемчужно-сером смокинге с серыми шелковыми лацканами, которые гармонировали с рисунком галстука-бабочки.

Монако перевел взгляд с меня на Мисти и опять на меня. Потом на поцелуйную будку. И снова уставился на меня своими темными, пронзительными глазами.

— Превосходно, — повторил он. — Такими темпами, мистер Скотт, мои неприятности и через десять лет не закончатся. Мне известно, что вы большой ценитель красоты, но я нанял вас не для того, чтобы вы исследовали женские прелести…

— Осторожнее со словом «исследовали», мистер Монако. Вы меня почти разоблачили.

— Я вас почти уволил.

«Черт, — подумал я. — Если он меня уволит, мне придется покинуть этот грандиозный прием».

— Попридержите лошадей, приятель, — заявил я. — Между прочим, я уже собрал кучу улик и…

— Мистер Вэйл доложил мне о вашем отвратительном выступлении в «Серале». Господи, корсеты.

— Ну, должен же кто-нибудь открыть глаза человечеству. Кроме того, один громила маниакального типа собирался…

— Думаю, я совершил ошибку, наняв вас.

Мисти больше не выглядела равнодушной. Казалось, ее забавляет эта ситуация, она открыто веселилась.

Я подумал: «А может…» И потом: «А почему бы и нет?»

Монако продолжал разглагольствовать:

— Мистер Скотт, с тех пор как мы встретились, я пережил неописуемые…

Я поднял руку и остановил его:

— Пожалуйста, мистер Монако. Разве вы не видите — я работаю? — Тут же повернулся к Мисти, грозно посмотрел на нее — я надеялся, что она поймет меня правильно, — и суровым голосом произнес: — Итак, мисс Ломбард. Вернемся к прерванному допросу. Вы признаете или нет, что прошлой ночью в ваш номер доставили поднос?

Мисти прищурила свои волшебные глаза, но через мгновение ее лицо озарилось, и она включилась в розыгрыш — на моей стороне, естественно. Я готов был ее расцеловать. Я готов был расцеловать ее в любом случае, но мне здорово помогло, что она сразу же сообразила, какую игру я затеял.

— А, ну… да, — в испуганном замешательстве подтвердила она. — То есть я признаю.

— На подносе была еда?

— Конечно. Да, еда.

— Вы признаете или нет, что перед этим вы плотно поели в Мандариновом зале?

— Нет. Да. То есть… о, вы меня совсем запутали, мистер Скотт. Я поела. Да, я ела салат, бифштекс с картошкой и морковь, тушенную с медом, и…

— Не надо перечислять мне меню. Не увиливайте от ответа. Мистер Монако слегка приоткрыл рот, и я даже разглядел кончик его языка. Я продолжал свой допрос с пристрастием:

— Итак. Вы съели обильный ужин, которым можно было бы накормить двоих здоровых мужчин, и после этого заказали поднос с едой в номер? Вы всегда едите горячие блюда на десерт?

— Нет, конечно…

— Тогда напрашивается логический вывод — вы не собирались есть эту еду сами?

— Да, не…

— Ага. Значит, поднос предназначался для кого-то другого. Для кого? Кому? Для чего, мисс Ломбард?

— Для Джин.

— Для Джин… Ну, ну, выкладывайте.

— Джин Джакс.

Я быстренько вытащил из нее все остальное. Джин ночевала в номере Мисти, они вели женские разговоры, Джин была замужем, она увидела здесь своего мужа, с которым вроде бы разошлась, и не хотела, чтобы он столкнулся с ней и надавал ей по физиономии и так далее.

— Значит, она не называла имени своего мужа и не рассказала, как он выглядит, а также не говорила, что боится кого-то еще? — закруглился я.

— Нет. И она явно скрывалась. И страшно нервничала. Может, она всегда так себя ведет. Не знаю. Но прошлой ночью она точно была на взводе.

— Последний раз вы ее видели сегодня рано утром?

— Да. Я пошла завтракать, а она оставалась в номере, и, когда я вернулась, ее уже и след простыл. Она также забрала свои немногочисленные пожитки.

— Хорошо. Спасибо, мисс Ломбард. Извините за резкость, но работа есть работа. — Я развел руками и подмигнул ей — тем глазом, который не могли видеть Монако и Вэйл. — Может быть, вы мне еще понадобитесь, так что придумайте еще что-нибудь интересное — то есть, я хотел сказать, ничего не придумывайте — и, пожалуйста, никуда не исчезайте.

— Да, разумеется, — пообещала она.

Потом я повернулся к Орманду Монако:

— Если это все, сэр, я пойду собирать вещи.

— Хм… — замялся он. Потом положил руку мне на плечо, и мы отошли от Мисти. Вэйл метнул в мою сторону сердитый взгляд, а Монако смотрел на меня с любопытством: — Очень интересно. По крайней мере, теперь понятно, как мисс Джакс провела вчерашний день и вечер. Я… э-э… вами доволен, мистер Скотт.

— Ну, все очень просто, когда знаешь, что тебе нужно, — вполне искренне ответил я.

— Вы уже нашли ее мужа?

— Нет, но я видел, как один тип разговаривал с одной из конкурсанток, и, может быть, он как раз тот, кто нам нужен. Его-то я и должен найти — если, понятное дело, я не уволен.

— Уволен? О, забудьте об этом. Держите меня в курсе.

— Конечно, мистер Монако.

Мы побеседовали еще несколько минут, и он рассказал мне, какой «ужас» он испытал в офисе шерифа. С ним хорошо и учтиво обращались, однако снова и снова задавали вопросы насчет Эфрима Сардиса, куда он ездил сегодня днем, были ли у Сардиса враги. Его адвокатам нечего было делать, потому что шериф и его помощники просто допросили его и выпустили на свободу, как птицу из клетки, но его не покидало ощущение, что они идут за ним по пятам с ружьем, заряженным крупной дробью.

— Вы ведь действительно проезжали сегодня по Окотилло-Лейн, — напомнил я.

— Да, — кивнул он с отсутствующим видом. — Это недалеко отсюда. Я проехал мимо дома Сардиса, но в тот момент этого не осознавал. Наверное, тогда меня и увидел патрульный на машине. Я как раз возвращался домой, чтобы встретиться с вами, мистер Скотт.

— Ага. Это все, что у полиции есть против вас? Один из патрульных заметил вас около места преступления?

— Да. Он видел меня, — Монако немного замялся, — около входа, то есть на дороге перед въездом в поместье. В тот момент, когда он туда подъехал. Но до того, как вошел в дом и обнаружил труп Эфрима. Он, видимо, узнал мою машину.

— Насколько мне известно, кто-то позвонил и сообщил, что слышал выстрел. Они вам что-нибудь говорили об этом?

— Нет. Мне они ничего не рассказывали. Лишь задавали свои кошмарные вопросы, — Монако посмотрел на часы. — Я должен идти к гостям. Кстати, мистер Скотт, можете действовать, как считаете нужным, только завтра в одиннадцать утра вам придется встретиться с другими судьями. В конце концов, предполагается, что вы здесь исключительно для того, чтобы судить конкурс талантов.

— В одиннадцать утра? По какому поводу встреча?

— По поводу подготовки к вечернему конкурсу. Вам раздадут литературу, судейские правила, расписание различных событий. Собрание проводится лишь для того, чтобы все прошло гладко и достойно.

Ну да, это крайне важно.

— О'кей. Я там буду.

Это еще больше сокращало время на расследование. Ха-ха… Интересно, над кем я смеюсь?

Монако повернулся к Джерри Вэйлу:

— Джерри, гости ждут меня в Оружейной комнате. Будь добр, скажи им, что я приду через несколько минут.

— Хорошо, мистер Монако.

Вэйл кивнул мне и повернулся, чтобы уйти.

— Мистер Вэйл, — окликнул я.

Он остановился.

— Да?

— Я уже спрашивал об этом раньше: вы уверены, что Джин — мисс Джакс — не говорила с вами после прибытия в отель?

— Нет, не говорила. — Он отрицательно мотнул головой и нахмурился. — На самом деле, по-моему, она — единственная из конкурсанток, которая не попалась мне на глаза. Но ведь она, как бы это сказать, исчезла? — Он выглядел озадаченным. — А почему вы спрашиваете?

— Судя по всему, она очень интересовалась мистером Сардисом. Вот я и подумал, раз он был вашим тестем, она могла попытаться разузнать что-нибудь у вас.

— Как странно, — пробормотал он.

Не так уж и странно, мог бы я ему возразить, если мои подозрения по поводу ее интереса к Сардису верны.

— Вы точно знаете, что она не говорила с вашей женой?

— Ну… я не могу ручаться с абсолютной уверенностью. Мне это даже в голову не приходило. — Он замолчал, по-прежнему хмурясь. — Я могу у нее спросить.

— Я был бы вам очень благодарен. И еще одно. Не скажете ли, где был Булл Харпер в момент убийства вашего тестя?

— Насколько я осведомлен, Эфрим дал ему выходной на сегодня. Из-за предстоящего вечером приема. Эфрим знал, что он хотел подготовить костюм и все такое. — Он явно чувствовал себя не в своей тарелке. — О том же, где именно был мистер Харпер, к сожалению, ничего не знаю.

— О'кей. Спасибо, мистер Вэйл.

Он кивнул, уже было повернулся, но вдруг остановился. Его лицо наконец разгладилось, и он улыбнулся мне:

— Ради всего святого, зови меня Джерри.

Я улыбнулся в ответ, и он ушел.

Монако посмотрел ему вслед, заметил кого-то знакомого и помахал рукой. Через минуту к нам подошел мускулистый мужчина среднего роста, в черном смокинге и строгом галстуке. Саймон Лиф.

Я никогда лично не встречался с ним, мельком видел его раньше, поэтому сразу узнал. У него был озабоченный вид, лоб прорезали глубокие морщины, хотя ему еще не было сорока. Черные волосы подстрижены «ежиком», а щеки отливали синевой, свидетельствующей о густой бороде.

Они с Монако радостно поздоровались и поболтали несколько секунд. Как я понял, они собирались встретиться с какими-то важными гостями, побаловаться коктейлями и повеселиться.

Монако нас познакомил, мы пожали друг другу руки, и я сказал, что слышал о нем, а он заверил, что тоже наслышан обо мне; по его тону я понял, что слышал он обо мне гораздо меньше, нежели я о нем. Я произнес несколько вежливых фраз о его фильмах, а он заметил, что у меня, наверное, очень «увлекательная» жизнь. Я рассмеялся и сказал, что иногда она меня увлекает до смерти. Обычная пустая болтовня. Мы мило беседовали, но все же не целовали друг друга в обе щеки.

Монако снова глянул на часы и обратился ко мне:

— Вы сказали, что мисс Джакс интересовалась Эфримом Сардисом. Что вы имели в виду, мистер Скотт?

— Ну… — Я бросил взгляд на Саймона Лифа.

Монако меня понял.

— О, все в порядке. Мне пришлось рассказать мистеру Лифу, зачем я пригласил вас сюда. Иначе вас не включили бы в состав жюри.

— Понятно. Ну, хорошо. Мне просто стало любопытно, почему это так ее взбудоражило. Похоже, она задавала кучу вопросов о мистере Сардисе. И, судя по всему, о Нейре, миссис Вэйл.

Он склонил голову набок и провел тонким пальцем по своему острому подбородку.

— Странно. Меня она тоже спрашивала о Нейре. Когда приехала сюда.

— Да? Как это было?

— Я встречал девушек, прибывших в среду утром. Несколько минут мы с мисс Джакс оставались наедине. У входа в «Сераль» разговаривали Джерри и Нейра. Мисс Джакс во все глаза смотрела на них, а потом спросила меня, кто такая Нейра, — дословно: кто эта красивая черноволосая женщина. Я сказал ей, что это Нейра Вэйл, дочь Эфрима Сардиса, а рядом с ней стоит ее муж. Мисс Джакс казалась ошеломленной и переспросила: «Она — его ЖЕНА?» Именно так, с таким ударением. Я подтвердил, и тогда мисс Джакс поинтересовалась, кто такой Эфрим Сардис.

— Что вы рассказали ей о Сардисе?

— То же, что и вам, мистер Скотт. Что он — мой друг, богатый и уважаемый член общества, что он принимает активное участие в делах города и тому подобное.

— Она выглядела крайне заинтригованной, да? Взволнованной чрезмерно?

— Ну… теперь, я думаю, да. Тогда я не обратил на это внимания.

— Хотелось бы знать, кто же ее так заинтересовал: Нейра, Джерри Вэйл или мистер Сардис?

— Понятия не имею. До сих пор я об этом даже не задумывался.

— Вот еще что, мистер Монако. Если я хочу получить вразумительные ответы на вопросы о Сардисе и мисс Джакс, должен сообщить некоторым лицам, почему спрашиваю. Хотя бы тем, с кем уже говорила полиция или собирается поговорить.

Он колебался.

— Ладно, только им. И ни в коем случае не проговоритесь, что я вас нанял. Мы должны быть крайне осмотрительны.

— Я постараюсь.

— Хорошо. — Он снова бросил взгляд на часы. — К сожалению, мистер Скотт, у меня не осталось времени. Есть еще какие-нибудь новости?

— На данный момент ничего существенного.

— Ладно. Следующие полчаса я буду в Оружейной комнате с мистером Лифом и другими гостями. После этого вы сможете найти меня где-нибудь в отеле или около него. Если я вам срочно понадоблюсь, попросите меня разыскать.

— Договорились. Мне тоже нужно кое-что срочно предпринять.

За его спиной я увидел миниатюрную девушку с соблазнительными формами, с темной бархатной кожей и иссиня-черными волосами — Лисса Велдон собственной персоной. Она шла легкой походкой мимо бассейна, у которого я недавно болтался и куда столь эффектно несколько минут назад плюхнулась Кэрол Ширинг.

Лисса шла одна.

Без чудовища по имени Булл.

— Мне пора вплотную приниматься за дело, — добавил я. — Пока есть время.