Глава 10

   Дуд нашёл действительно красивое место: стоявший особняком от других деревьев величественный дуб нависал над текущим по извилистому оврагу ручьём. Тут, у ручья, у дуба, и похоронили проводника. Обошлись без прощальных речей, слова были уже ни к чему.

   Затем Галла смогла пробить портал, но не туда, куда планировала изначально. В свободной от лар'элланской сети зоне отыскала на карте деревню, по слухам, обитаемую, и открыла проход прямо к ней. Деревня оказалась не только заселённой, но и неплохо застрахованной от незваных гостей: жителей защищал высокий частокол, а над единственными ведущими внутрь воротами дежурили на вышках вооруженные арбалетами караульные. Гостей встретили настороженно, пускать внутрь наотрез отказались, а для острастки пообещали "наделать дыр", если не уберутся, и плевать, что у них и без того кто-то ранен. Но гости попались настойчивые. Лар и Галла, не сговариваясь и даже не переглянувшись, оказались за оградой: он - сумраком, она - открыв портал и сразу же встав за спиною дозорного, после чего ворота открыли, а оружие спрятали. А заодно и детей, и коз, и гулявших до этого по улочкам гусей - на всякий случай.

   В деревне отыскался гостиный дом, в мирное время, очевидно, процветавший, так как в этом месте сходилось несколько торговых путей, а теперь превратившийся в убогую рюмочную, где работал только едальный, а точнее, питейный зал на первом этаже. Но для прибывших открыли и привели в порядок комнаты на втором, увидев серебро (баронесса Ал-Хашер не мелочилась), пообещали баню и нормальный ужин, а пока предложили вина и солёного козьего сыра.

   Сэллер присел за стол к Наю, Мэту и Лони, послушал их рассказы о погибшем товарище и выпил стакан прокисшего виноградного сока, который здесь называли вином, за то, чтобы Белка не скучал в светлых садах ауров. А на самом деле ждал: Галла хотела ещё раз осмотреть рану Лил, проверить? как идёт запущенная при помощи заклинания исцеления регенерация, и, возможно, уже снять повязку. А потом девушку можно будет навестить. Просто посидеть рядом с её кроватью в маленькой комнатке наверху, поболтать о какой-нибудь ерунде.

   А пока слушал рассуждения парней о случившемся:

   - Расслабились они оба, - высказал свою версию Най. - Им участок тихий достался, в нашу же сторону большая часть крыс ломанулась, вот они и расслабились. А какая-то тварь затаилась в кустах, и...

   - Не, вряд ли, - покачал головой Лони. - Лил - да, есть малёха. Даже не заметила, что её поджидают. А Белка стрелу пустить успел. Самострел его видел? Разряжен. Значит, выстрелил.

   - И не попал? - спросил с сомнением Найар. - Белка? Когда такое было? Скорее, к нему тоже со спины подобрались. Он развернулся в последний момент и получил ножом в живот. Крикнул или на помощь пытался позвать. Тут ему горло и перерезали, чтоб не шумел.

   - А самострел? - не отставал Лони.

   - Может, когда упал, крючок от удара сорвался? А может, Белка уже раненый его спустил. Палец дрогнул, ну и...

   - У Белки бы не дрогнул, - молчавший до этого Заноза снова разлил по стаканам мутно-розовую кислятину. - Подстрелил он того гада. Ранил, точно. А тот на него бросился и горло перерезал. Я так думаю.

   - Кто его знает, как оно на самом деле было?

   - Я знаю, - самоуверенно заявил Мэт. - Вот!

   Парень вытащил из-за пазухи и положил на стол толстую арбалетную стрелку.

   - Белкин болт. Вишь, насечки? В ручье нашёл, на камнях чуть ниже застрял. Если бы Белка случайно крючок спустил, со своего места в ручей не угодил бы, там вода под кручей течёт. Значит, подошел кто-то к ручью, болт выдернул, рану промыл. И дальше пошёл. Может, усатый тот, что на Винхерда вышел. Помнишь, лысый сказал, что пробирался один, тоже кустами? Но у Вина уши - чтоб у меня такие были! - за сто гиаров зайца в траве услышит. Два болта в ту крысу на слух всадил! Я потом трупак видел. Жаль, не догадался поглядеть, была в нём третья дырка, или нет.

   - А смысл? - поморщился Найар. - Не ушёл тот гад, что Белку убил, это главное. Галла кольцо держала, там и муха не вылетела бы. Если он у Вина каким-то чудом проскочил, то на Сэла нарвался. А в братишкиных покойничках я б лишних дырок не искал.

   - Ну ты нашёл, что за столом вспомнить, - Лони попытался изобразить брезгливость, одновременно запихивая в рот кусок присоленного хлеба.

   - Так к столу как раз, - заржал Мэт. - Мясцо!

   Верно Дуд сказал, это война. В мирное время потерять товарища - трагедия. На войне - обычное дело. Похоронили, помянули, и снова можно шутить и смеяться. Ведь можешь не успеть, и завтра хоронить будут уже тебя.

   Впрочем, Зэ-Зэ быстро посерьёзнел, опять взяв в руку болт и упрятав его под безрукавку:

   - Остальные Иска забрала, вместе с арбалетом. А этот себе оставлю. Встретимся ещё раз с имперцами или с йорхе, пошлю им подарочек. От Белки.

   Вспомнились мечи Ромара. Те самые, которые лежат в кабинете Лара ещё одной семейной реликвией и семейной легендой. Почему никому не пришло в голову взять их себе, пока в Кармоле ещё шли бои, чтобы клинки Убийцы продолжали сражаться вместо него?

   Но Сэл недолго думал об этом - увидел спустившуюся в общий зал Галлу. Подруга сама отыскала его взглядом и с лёгкой улыбкой кивнула, отвечая на немой вопрос. Чародейка выглядела утомлённой, наверняка потратила немало сил на то, чтобы уже утром Лил была на ногах. Не потому, что хочет, чтобы девушка осталась в отряде, это самой Лилэйн решать, а потому, что не может по-другому, такая уж она. А сила? Сила скоро к ней вернётся. Проходя мимо, Буревестник благодарно пожал её ладонь и получил ещё одну улыбку, теплую и лукавую, несмотря на усталость в глазах.

   Наверное, в мирное время, эта деревня, названия которой Сэллер, если и слышал, то не запомнил, процветала. На развилке трёх дорог устраивали шумные торги, люди приезжали издалека и надолго, а потому и гостиный дом построили такой большой. А вот комнаты в нём, напротив, были маленькие - коморка с окошком, в которой помещалась кровать или две, узкий шкаф да небольшой столик. Зато таких комнаток было штук двадцать, и по обе стороны тёмного коридора тянулись одинаковые, выкрашенные грязно-коричневой краской двери. За какой из них поселили Лилэйн, Сэл помнил, сам же занёс девушку на руках вверх по узкой лестнице, где не развернуться было с носилками. Сейчас дверь комнаты Лил была приоткрыта и молодой человек остановился, услышав голоса - кто-то его уже опередил.

   - ...Нет, Вель, не видела.

   А, это та наглая девица. Принесли же её хоры!

   - Сама не знаю, как так получилось. Удар, боль... Дальше не помню ничего.

   Лил говорила негромко, но в голосе уже не было слабости и страдальческих ноток. Оборотниха же была верна себе: та же беспардонность, даже невзирая на обстоятельства.

   - Ясно, - бросила она небрежно. - Бывает. Тикоту тоже зацепило, и Дуд стрелу словил.

   - Как они? - забеспокоилась раненая.

   - В порядке. Там царапины, парни и магам не показывались. Спиртом залили, само заживёт. У нас ведь и не такое бывало.

   Она словно укоряла Лилэйн за то, что той понадобилась помощь целителя.

   - Ладно, я пойду. А то тут к тебе уже... прилетели.

   Демоны! Снова унюхала!

   Сэллер прижался к стене, пропуская мелкую язву, и отвернулся, не выдержав её не по-доброму насмешливого, колючего взгляда, в котором вновь почудились зелёные искорки.

   - Всё шпионишь, птичка?

   - Иди ты, - пробормотал он чуть слышно.

   В ответ девчонка скороговоркой высказала то же пожелание, но на местном наречии и с указанием точного пункта назначения. Зараза! И как только брат мог с ней связаться? Хорошо, что одумался.

   Маг провёл ладонью по лицу, сгоняя с него неприязненную гримасу и шагнул в комнату Лил. Девушка лежала на узкой кровати, у маленького окошка с мутными, наскоро протёртыми суетливой хозяйкой стёклами. Увидев его она улыбнулась, а потом, наверное, вспомнив, чем закончилась их встреча вечером, поспешно отвернулась к стене. Но улыбка, насколько он мог заметить, осталась, и к ней добавился лёгкий румянец на ещё недавно бледных щеках.

   - Как ты?

   - Спасибо, уже лучше. Галла сказала, что скоро можно будет встать.

   - Галла знает, что говорит. Она же у нас целительница.

   - Да? - удивлённо обернулась Лилэйн.

   - Да. Травница.

   - Шутишь? - надулась девушка.

   - И да, и нет. Шутка, конечно, но в ней нет ни слова лжи. До войны Галла преподавала "Травы и зелья" в Маронской Школе, а после занятий дежурила в тамошней лечебнице.

   - А Сумрак?

   - Тоже был учителем. Фехтования.

   - А ты?

   - Просто мальчишкой, наверное.

   Девушка заворочалась, и он не сразу сообразил, что она отодвигается к стенке, освобождая для него место на краешке постели.

   - Расскажешь? Интересно, каким ты был раньше.

   - Ничего интересного. Но если хочешь, расскажу.

   Он присел рядом. Что рассказывать не знал: не привык говорить о себе, и никаких забавных историй времени беспечной юности, как назло, не припомнилось.

   - Так каким же ты был? - повторила Лилэйн.

   - Не знаю. Таким же, кажется. Только брился реже и стригся чаще. А ещё у меня было два глаза. Но с девушками, тем не менее, жутко не везло.

   - А сейчас везёт?

   Её улыбка развеяла последние сомнения.

   - Может быть, ты мне скажешь?

   Он лишь немного подался вперёд, наклонившись к её лицу, а затем тонкая рука обвила его шею и потянула вниз, к приоткрывшимся навстречу губам.

   Но из всех законов, людских и божеских, неукоснительно соблюдается только один - тот самый, что Галла называет законом подлости. И в данном случае этот закон гласил, что в комнату просто обязан кто-то войти.

   - Вот это я понимаю, постельный режим, - натянуто-беззаботно усмехнулся от дверей Най. - Лил, я тебе бульона принёс, Галла велела. Попей, пока горячий.

   Он прошел в комнатку, чтобы поставить на столик у кровати парующую кружку, по пути "нечаянно" наступив брату на ногу.

   - А потом, она сказала, тебе нужно поспать, - дополнил злорадно.

   Такое ребячество смешило, а не злило. Сэл ласково погладил девушку по покрасневшей щёчке.

   - Галлу нужно слушаться. Отдыхай, а я попозже загляну.

   Объясняться с Наем не хотелось. Да и объяснять было нечего, не дурак, сам всё понял. Сидеть на постоялом дворе тоже желания не было. Решил пройтись по деревне, осмотреться, что за место, что за люди.

   Место было самое обыкновенное - небольшое и неновое поселение, обнесённое высоким частоколом. Широкие, хорошо утоптанные улицы и добротные деревянные дома, прятавшиеся каждый за своим забором. И люди были, как люди. Уже разузнали всё о прибывших, осмелели. Те немногие, кого он встречал, или приветливо улыбались, или равнодушно отворачивались. Сэллер прошел до самых въездных ворот, на которых уже сменились караульные, а потом развернулся и, думая о своём, светлом и радостном, не заметил, как прошагал по прямой дороге до другого конца деревни. Тут столпилась у бревенчатой стены чумазая ребятня. Мальчишки о чём-то оживлённо спорили, прыгали, карабкались друг на друга, очевидно, пытаясь перелезть через высоченную ограду.

   - А что это у вас тут? - заинтересовался маг.

   Увидев незнакомца, малышня тут же бросилась врассыпную. Остался один - худенький пацанёнок лет семи с копной соломенных волос и любопытными синими глазёнками.

   - Мы на речку хотели, - сообщил он доверительно. - Речка там.

   - И часто так лазите?

   - Не-а. Тётенька перелезла, а мы за ней.

   - Тётенька?

   Сразу представилась дородная деревенская баба в широком сарафане и цветастом платке, карабкающаяся по гладко обтесанным брёвнам.

   - Ага, тётенька. Говорит: речка у вас должна быть. Мы ей сказали, что там она, тётенька и перелезла. Быстро так. Ну и мы за ней. Только не получается.

   - И не получится, - рассеянно пробормотал Буревестник, рассматривая свежие царапины на темной древесине. - Сперва нужно когти отрастить, как у тётеньки. Или научиться делать как дяденька.

   Прикинув высоту ограды, он оттолкнулся ногами от земли, на миг завис в воздухе, стабилизируя формулу левитации, и перелетел через частокол.

   Речушку он почувствовал сразу. За минуту отыскал на ней и место, облюбованное подозрительной "тётенькой". Помня о прежних ошибках, зашёл с подветренной стороны.

   Авелия, очевидно, успела искупаться и постирать рубашку, а теперь напялила её на голое тело и ходила туда-сюда по бережку, ожидая пока одежда высохнет под ещё тёплыми лучами клонившегося к закату солнца. Притаившемуся в тростнике парню стало неловко. Снова вышло, что он за ней шпионит, а дело ведь обычное - видела речку на карте, решила искупаться. Да, не нравилась ему эта девица, только неприязнь и подозрительность не оправдывали того, что он, как какой-то извращенец, подсматривает, как она вышагивает у воды в едва достающей до середины тощих бедер рубахе, мокрой и просвечивающейся. Нужно было уходить. Пусть себе сохнет, прохаживается тут и бормочет под нос что-то бессвязное, зажав в кулаке висевший на длинной цепочке медальон...

   Медальон! Отступивший уже назад маг резко остановился. Бедная-несчастная девочка, сиротка-оборванка из охотничьего посёлка - владелица изящной серебряной побрякушки? Уж не из-за этой ли штуки он не высыпается и мучается головной болью с того самого дня, как встретил эту особу на дороге?

   - Как водичка? - вышел он на берег у неё за спиной.

   Девушка замерла, но всего лишь на миг.

   - Тёплая, - сообщила равнодушным тоном, не обернувшись.

   - В бане теплее была бы. Что не дождалась?

   - Ждать не люблю.

   - Понимаю. Сам такой.

   Сэл ждал, что она повернётся, и он сумеет получше рассмотреть висевшее у нее на шее украшение, но Вель по-прежнему стояла к нему спиной. А когда он сам обошел её, медальона не увидел - успела спрятать под рубашку, но влажная ткань, облепившая тело, выдавала его очертания.

   - На что пялишься, птичка?

   - На цацку твою... Больше не на что.

   Буревестник перехватил замахнувшуюся на него ладонь. Затем и вторую. Но оборотни намного сильнее обычных людей, и эта девчонка в драке могла справиться, наверное, и с великаном Тикотой. Пришлось задействовать дар, чтобы хоть немного её угомонить. Пальцами одной руки удалось сдавить оба её запястья, а второй - поддеть цепочку и вытащить из-за ворота медальон.

   - Эльфийское серебро? - уточнил он едко.

   - Я не ношу серебра, - прорычала Вель. - Не люблю.

   Сказки, что оборотни не переносят серебра, но это, действительно, был совсем другой металл, и наверняка не дорогой. Пожалуй, девчонка из небогатой семьи могла позволить себе такое украшение. Однако это не заставило отказаться от подозрений.

   - Всё равно штучка эльфийская. Листики вот, руны.

   - Ррруны! - она клацнула зубами, показав удлинившиеся клыки. - Это местный язык, саальге. На нём говорят не только эльфы.

   - И что же тут написано?

   - Что ты придурок!

   Он сам не понял, на что нажал, что крышка медальона со щелчком откинулась, открывая взгляду лаковую миниатюру - портрет женщины, может матери, а может бабушки злобно сопящей девчонки. Семейное сходство угадывалось, несмотря на то, что портрет, как и сам медальон, не был мастерским шедевром, а был именно тем, чем и должен быть - простенькой безделушкой, как раз по карману среднему саатарскому обывателю.

   Глупо вышло. Сэл отпустил руки девушки, и едва освободившись, Вель с размаху ударила его по щеке. Ладно бы ладонью, пощёчину он стерпел бы и, возможно, даже согласился бы с тем, что она заслужена. Но по лицу, раздирая кожу, прошлись острые когти. Боль была настолько сильной, что он вскрикнул, и зажмурился, сдерживая слёзы.

   А когда зажал кровоточившие царапины платком и огляделся, Авелии на берегу уже не было.

   Ругая сам себя и проклиная хорову оборотниху, Сэллер вернулся в деревню, добрался до гостиного дома, спешно миновал общий зал, в котором уже накрывали к ужину столы, и поднялся в комнату, где поселили их с братом. Най лежал на кровати и смотрел в розовый от лучей закатного солнца потолок. На Сэллера взглянул мельком и тут же отвернулся, не заметив прижатого к щеке окровавленного платка.

   Буревестник одной рукой порылся в сумке, вынул чехол с бритвенными принадлежностями и извлёк оттуда маленькое зеркальце. С опаской оторвал от лица ткань и отшатнулся - от здорового глаза и почти до подбородка тянулись багровые борозды. Бездна! Говорили, что следы от зубов и когтей оборотня остаются на всю жизнь. Достав флакон с одеколоном, плеснул его на чистый платок и приложил к щеке. Кожу обожгло так, что выть хотелось, а Най, почувствовавший запах, с мрачной усмешкой поинтересовался со своего места:

   - На свиданье собираешься?

   - Только оттуда, - стиснув зубы выдавил Сэл. - Что б её, дрянь!

   Брат сел на постели и с непониманием уставился на его изуродованное лицо.

   - Где это... Кто?

   - Вель твоя ненаглядная!

   Хвала богам, царапины начали затягиваться. Но если у самого не получится, придётся Галлу просить, а ему этого не хотелось. Начнутся расспросы, и в итоге он окажется виноватым, а не эта девчонка, к которой подруга по непонятным причинам благоволит.

   У Ная тоже появились вопросы, и Сэллер не таясь всё ему рассказал. И о том, что ему показалось странным, что девчонка сбежала за ограду, и о том, что заподозрил в ней шпионку Аэрталь, увидев медальон с рунами.

   - Вель? Шпионка? Ещё и эльфийская? Извини, братишка, но я думал, ты умнее. Она же оборотень! Эльфы терпеть их не могут.

   - Отличное прикрытие, - парировал Сэл. - Никто не заподозрит. И не все эльфы относятся к оборотням одинаково.

   - Возможно. Но Вель относится одинаково ко всем эльфам.

   Комната уже погрузилась в сумерки, и Буревестнику пришлось создать искусственную подсветку, чтобы оценить результаты собственного целитетельства. Эта сторона дара давалась хуже, чем привычные стихийные заклинания, но сегодня он, кажется, сделал всё верно. Остались только тонкие белые полосы на загорелой коже, еще немного, исчезнут и они.

   - Помнишь, ты меня спрашивал про защиту, которую я сделал Авелии? - негромко продолжал тем временем Най. - Мол, к чему она, если все знают? Так вот - от эльфов хотел её закрыть. Попалась она им осенью. Ушли в дозор вдвоём с Гаем - был у нас такой следопыт - и встретили отряд Лар'элланских лучников. Те их обступили, а какой-то хмырь ушастый, главный у них, говорит: ты, мол, парень, иди себе, а девчонку я забираю. И что бы Гай им сделал? Ничего. Возвратился один, рассказал, как было. Мы думали, Вель уже не увидим. Слухи ведь всякие ходят: и про зверинцы в Лесу, где таких, как она держат, и про... разное, в общем, болтают... А она вернулась через длань. То ли сбежала, то ли они сами её отпустили. Что было, так никому и не рассказала. Знаю только, что плакала она тогда всё время. Заберётся куда-нибудь, где думает, её никто не увидит, ревёт и повторяет: "Ненавижу эльфов, ненавижу эльфов". А ты говоришь, шпионка.

   - Н-да, - Сэл потер полностью заживлённую щёку, - грустно. Но вернулась же? Живая, невредимая?

   - Живая, - жестко ответил брат. - А вот про невредимую не скажу. Трудно определить, когда на ней шрамов не остаётся.

   Сэллер не любил обижать людей, тем более, незаслуженно. Но даже после рассказа Ная виноватым перед Авелией себя не чувствовал. И совсем не из-за того, что девчонка по-своему уже отомстила, разодрав ему лицо. Что-то с ней было не так. Определённо.

   - В общем, не лезь к ней со своими дурацкими подозрениями, - подвёл итог своему рассказу Найар. - Она... хорошая.

   - Конечно. Ты это с первого дня твердишь, как заведённый. Только если она такая хорошая, что ж ты сам от нее шарахаешься, как от прокаженной? Уже два дня даже посмотреть в её сторону боишься. А когда в Ясуне решали, брать её или нет, что сказал? Выходит, в печёнках уже сидит у тебя эта хорошая?

   В тесной комнатушке с двумя кроватями, между которыми чудом втиснулся стол, светился под потолком созданный Сэллером белый шар, и в магическом свете лицо брата вдруг показалось Буревестнику каким-то бледным. Или он действительно побледнел после его слов?

   - Так что с ней не так?

   - С ней? - Най на миг отвёл глаза. - С ней всё так. И не нужно говорить о том, чего не знаешь.

   - Не буду. Мне не доставляет удовольствия говорить о твоей чокнутой подружке. Я собирался зайти к Лил, - Сэл ещё раз взглянул на себя в зеркало, а затем убрал его у чехол. - Насчёт неё, надеюсь, ничего объяснять не нужно?

   - Кроме того, почему ты решил и здесь перейти мне дорогу? - грустно усмехнулся брат. - Не объясняй. Должно быть, это просто вошло у тебя в привычку.

   - Это у тебя вошло в привычку постоянно в чём-то меня обвинять, Най. Если ты не понял, то мне, действительно, нравится эта девушка. Может быть, больше, чем нравится.

   - Больше? Да ты знаком с ней всего длань!

   - Разве это зависит от срока? Лил мне нравится. А для тебя она - всего лишь одна из многих, очередная отметка в списке личных побед. Была бы. И не говори, что это не так. К тому же, зачем тебе Лил, когда у тебя есть такая хорошая Авелия?

   Получилось резко, но он сказал ему то, что думал. Сэллер встал, развеял ненужное уже заклинание, вновь погружая комнату в полумрак, и направился к двери. Несколько шагов по коридору, и он забудет о безумии сегодняшнего дня. А если Лил уже встала с постели, можно будет погулять с ней немного. Хотя бы просто спуститься во двор и посидеть на скамейке под липой.

   - Вель спасла мне жизнь.

   - Что? - до него не сразу дошел смысл услышанного.

   - Вель спасла мне жизнь, - глухо повторил Най. - Если бы не она, меня здесь сейчас не было бы. Вспомни об этом, когда решишь прицепиться к ней с очередной глупостью.

   Сэл так и замер, взявшись за дверную ручку. А потом медленно развернулся к брату.

   - Знаешь, тогда я вообще ничего не понимаю. Она спасла тебе жизнь, у вас был роман...

   - Да не было у нас никакого романа!

   Под потолок снова взмыл шар света, но Най смёл его одним резким пассом.

   - Сядь. Если не очень спешишь, конечно.

   Когда-то они были больше, чем братьями - они были лучшими друзьями. Между ними не существовало секретов и недомолвок. Так было до тех пор, пока Сэл не ощутил зов Врат. Вместе с даром Идущего он получил первые тайны, которые не мог разделить с Наем, и с каждым годом этих тайн становилось всё больше и больше. Брат не мог не почувствовать этого, и тоже замкнулся, просто в отместку. А потом началась война...

   - Это было почти год назад, в начале лета. Мы схлестнулись с имперцами. Не с бандами, не с остатками разбитой части, а с крупным отрядом каэрской пехоты... Нет, не так. Не с того начал. Прошлой весной у нас с Фертом закончился срок контракта, и нужно было решать, остаёмся мы в лар'элланской армии или возвращаемся в Кармол. Дома война уже вроде утихла, смысла в возвращении не было, но с другой стороны и у эльфов порядки - не каждый выдержит. На счастье узнали про Арая и его сотню. Ребята отчаянные, крушат врага, где только встретят, а магов им не хватает. Вот мы и решили к ним податься. Освоились буквально за пару дланей. Ты же видел, как у нас? Всё просто, все свои. Освоились, в паре дел поучаствовали - себя показали, так сказать... А спустя еще длань или две Вель появилась. Сама пришла. Об Арае и его ребятах слухи гуляют, так что многие приходят, кому по лесам прятаться надоело. Вот и Авелия так пришла. Бледная, тощая, перепуганная. Она почти год сама в лесу прожила. Дичь себе на пропитание отстреливала, и имперцев по одиночке. Потом, наверное, о нашей сотне где-то услышала. В общем, взял её Арай, а девчонка дикая совсем, шугается всего, лук из рук не выпускает, того и гляди, подстрелит кого-нибудь. Не помню, с чего началось. Пожалел её, наверное: она же всё одна и одна. Раз к своему столу позвал, второй. Иллюзию какую-то слепил, чтоб хоть улыбнулась. Книжку для неё нашел. Даже не ожидал, а она грамотная оказалась, и на каэрро, и на саальге читает, орчий понимает немного... В общем, подружились с ней, что ли. А через месяц та стычка... На настоящих бойцов нарвались, не на отребье какое-то. Отрезали мой десяток, ребят перебили... не смог я всех закрыть. У имперцев тоже маги были. Когда поняли, что и я не прост, блокажу поставили. Маленький контур, на полпарсо, наверное. Но мне одному много ли надо? Заперли и солдат пустили...

   Най умолк ненадолго, перевёл дух и подолжил:

   - Пустили солдат, а из меня без магии боец, сам понимаешь... Меч из ножен вынул. Не отобьюсь, думаю, так хоть умру с мечом в руках. А они окружают. Полтора десятка, наверное, на меня одного. Мысли... Да никаких мыслей. Даже о тебе с родителями не вспомнил. Просто стоял как дурак и ждал, когда меня убьют. А потом смотрю, один упал, второй, третий... Все мечники шли, а на них град стрел, как будто наших человек пять на деревьях засело. Только вижу, из одного места бьют. Так и не понял, кто это, пока Вель на землю не спрыгнула. Одна стрела на тетиве, другая в зубах... Она быстрая. Тогда ещё не знали, что она оборотень, но всё равно быстрее её никого не было. Перестреляла их всех, даже на десять шагов не подпустила. Вот так вот, братишка... Только это ещё не конец. Вель стрелы собрала, стала рядом, и ждём оба, что дальше будет. А дальше - крики, шум... Чувствую, блокаду сняли. Прислушался, уже только свои вокруг. И я живой. Живой, демоны б меня драли! И как будто самогонки стакан опрокинул, как пьяный стал. Хорошо, весело. Вель рядом стоит, улыбается. Сгрёб её на радостях в охапку, спасительницу свою... Шек! - парень, что есть силы, стукнул кулаком по столу. - Говорю же, как пьяный был. А она... хоть бы сказала... хоть бы ударила меня, дурака, закричала бы...

   Он замолчал, и стали слышны шаги в коридоре и голоса в обеденном зале.

   - Ну, давай, скажи мне, кто я после этого. Скажи. Молчишь? Ну и ладно. Сам знаю.

   Звенели тарелки. Кто-то, громко стуча каблуками, сбегал вниз по лестнице...

   - Дальше что?

   - Дальше? Дальше к своим вернулись. А ночью ей плохо стало: горит вся, мечется, кровь носом пошла... Хорошо, в посёлке тогда стояли, а там старуха-ведунья была. Та сразу распознала, в чём дело, трав каких-то принесла, вроде успокоительного, ещё чего-то... Только всё равно три дня её в первый раз ломало, пока перекинулась. Потом вроде полегче стало... А я... Поговорил я с ней. Так, мол, и так, хорошая ты девчонка Вель, по гроб жизни тебе обязан, а всё остальное забудь, прости, считай ошибкой, больше не повторится... Чушь такую молол, что сейчас и не повторю. А она послушала, кивнула. Забудем, говорит. Не повторится, так не повторится. И всё. Только смотреть стала так... Смотрит и смотрит, и смотрит... Я как-то не выдержал - тоже после боя было - наорал на неё, назвал, кажется, как-то... Вроде бы перестала. А так - вроде и нет... Демоны! Что мне теперь, жениться на ней, что ли? Или в петлю лезть? А? Вот ты умный, скажи, что я должен делать?

   - Не знаю. Ничего. Может, время пройдёт...

   - Да, точно. Время. А может, я вообще с тобой в Кармол вернусь. Домой. А всё это останется здесь, на Саатаре. Да, братишка? Только пока мы тут, и пока она тут, не трогай её, не цепляйся, не лезь с этими бредовыми подозрениями, пожалуйста. Странная она, не спорю. Но тут все со странностями. А Вель, она...

   - Хорошая, я помню.

   Лил спала. Сэллер постоял немного в дверях её комнаты, глядя на безмятежное лицо в тусклом свете горевшей на окошке свечи, и спустился вниз. Есть не хотелось, но присед за стол к Лару.

   - Исора с нами дальше не пойдёт, - сообщил Сумрак. - Она не отказывается, но я не вижу в этом смысла. Иса ведь шла только из-за Белки. К тому же, не в том она сейчас состоянии, чтобы продолжать путь. А Лил уже почти в норме и, если захочет, останется с нами. Ты не говорил с ней?

   - Об этом - нет.

   - Спроси завтра. Сейчас Галла дала ей что-то, так что до утра не проснётся.

   - А, теперь ясно.

   - Что, свидание тебе сорвали? - улыбнулся друг. - Ничего, успеешь ещё. Мы тут ещё на день задержимся, нужно будет маршрут пересмотреть. Белки нет, а по его карте, не зная местности, я идти не рискну. Проводник нужен. Выбор небольшой, так что Авелия поведёт. Лес она вроде неплохо знает. Да и вообще без этой мути эльфийской в голове посмотрел на неё - нормальная вроде девчонка. Зелёная только совсем, вот и взбрыкивает иногда. Я в семнадцать лет и не такое учудить мог. Так что думаю, и с ней нормально дойдём. А ты как считаешь?

   - Дойдём, - кивнул Буревестник.

 ***

   Лар'эллан. Королевский дворец.

   Однажды всё изменится. Всё и без того изменяется, то внезапно, то постепенно, но однажды всё изменится окончательно и бесповоротно. Старый порядок уступит место новому, но к лучшему ли будут такие перемены или же это станет началом конца, Лестеллан уже не узнает - всё изменится в тот день, когда он, последний из первых, покинет этот мир. Время неумолимо, оно не знает пощады. Однажды он уйдёт вслед за Талли - ей и в этом суждено быть первой - а вместе с ними уйдёт и сила древних, оставив лишь жалкие крохи в разбавленной алой жижей крови их потомков. Точнее, сейчас уже только его потомков, детей самого страшно проклятия из всех - проклятия временем. Он пытался бороться с ним, и был жестоко наказан за свою самонадеянность.

   - Это ваша жена?

   - Да.

   Тейнала. Серебристые локоны, голубые глаза, нежный бархат кожи... Теперь остался лишь этот портрет. Он хотел воспротивиться Судьбе, хотел, чтобы во что бы то ни стало его кровь и сила осталась жить в детях Леса. Потому и женился на ней - дочери верного Дома, прекрасной и нелюбимой...

   - Она умерла при родах.

   - Но разве...

   - Да, у нас тоже бывает так.

   Редко, но бывает. Особенно тогда, когда Судьба хочет подать кому-то знак: не стоит играть в запрещённые игры и пытаться обмануть ту, что обмануть невозможно - всё будет так, как должно быть.

   - А это ваша дочь? Вы похожи.

   Аленти. Действительно, похожа на него и совсем ничего не унаследовала от матери: черные глаза, блестящие черные волосы, гордые, а для кого-то, наверное, надменные черты. Но она не стала спорить с предназначением и со своим сердцем. Должно быть, потому и жива до сих пор, а когда-то даже была счастлива.

   - А это?

   - Моя внучка.

   Женщина непонимающе нахмурилась. Ну конечно же. Она ведь видела сегодня на приёме Лайнери, мать будущего Императора Растана Третьего. А Витана не похожа на сестру, хоть у них и был один отец.

   - Это моя младшая внучка. С ней вы не знакомы. И уже не познакомитесь. Она вышла замуж и ушла с мужем за пределы Лар'эллана. Это было ещё до войны. А теперь места, где они жили, нет даже на карте.

   Он помнил о ней. Что бы ни думала Талли, помнил всегда. Родная кровь. Проклятая кровь. Нужно было найти её, вернуть. Но он был слишком зол на то, что она ослушалась его когда-то, отвергла предложение достойного сына Леса и сбежала с этим мальчишкой. Судьба сыграла с ними жестокую шутку: ведь Лестеллан сам запретил своим стражам убить его, пожалел, привел в дом своей дочери. Решил, что стоит попробовать исправить ошибки прошлого, но не смог пройти этот путь до конца. Зато это сделала Витана. А он теперь будет чувствовать свою вину перед ними обоими до самого последнего дня.

   - Поэтому вы и называете это проклятьем? Я вас понимаю... Хотя, нет, не понимаю. Я - человек, и никогда не узнаю, каково это пережить своих внуков, правнуков, их детей...

   - Завидую вам, тэсс Беата.

   - Так странно это слышать. Обычно люди завидуют эльфам, и именно потому, что их жизнь намного длиннее нашей. Большинство считают это благом.

   - Но не вы.

   - Не я.

   Лестеллану нравилась эта женщина. По людским меркам достаточно красивая, а для него, в первую очередь, умная, расчетливая и жесткая. Но последние два качества были лишь следствием первого. При том положении, что она занимает, нельзя иначе. Король Дистен, сегодня впервые посетивший эльфийскую столицу с небольшой свитой, так представил своего мага: "Единственный человек, которому я могу всецело доверять", и доверие это Беата, как может, старается оправдывать. В какой-то момент Лесту отчаянно захотелось влезть в её мысли и узнать, действительно ли он заинтересовал её хоть сколько-нибудь, или флирт на банкете, вино, которого она, по собственному признанию, выпила слишком много (а на самом деле выливала в вазон с орхидеями, думая, что он не видит) и в итоге приход сюда, в его апартаменты, служили лишь одной цели - выведать у брата королевы что-нибудь, еще не известное ей о планах Аэрталь. В этом случае Беату ждало разочарование, он никогда не интересовался политикой и не вмешивался в дела сестры. Впрочем, магичка пока и не предпринимала попыток расспросить о чём-нибудь, кроме его семьи, портреты членов которой украшали стены просторной круглой комнаты, за высокими окнами которой уже разлилась ночь.

   - А это?

   Рядом с портретом Витаны висел ещё один. Он заказал его совсем недавно. Художник писал его по памяти, до этого лишь единожды видев того, кого ему предстоит изобразить. Лестеллан коснулся пальцами нарисованной руки, так, словно бы хотел пожать её.

   - Я уже прадед, тэсс, как вы знаете. Но Растан не единственный, кто может называть меня так.

   Женщина всмотрелась в портрет, потом в его лицо.

   - Удивительно, как вы похожи. Не внешне, хотя, наверное, можно отыскать какие-то черты, но взгляд... Возможно, это от вина...

   Нет, не от вина. Художник - настоящий мастер, истинный видящий. Сумел разглядеть и запечатлеть то, что не каждому дано уловить в облике обычного, казалось бы, человека. Не только взгляд. Его сила. То, чего нет у Растана, и, вероятно, не будет и у его детей, то, во что Лест сам уже не верил: его дар сумел пробудиться в многократно разбавленной крови ребёнка Витаны - недавно он убедился в это воочию.

   - Значит, все ваши внуки и правнуки... люди? О, простите мою бестактность!

   - Не стоит извиняться. Да, они в большей степени именно люди. В этом моё персональное проклятье. Проклятье временем.

   - Временем?

   - Да. Его всегда не хватает. Особенно тогда, когда жизнь тех, кого ты любишь, так коротка. Ни моя дочь, ни мои внучки не избрали себе в мужья сыновей Леса. А Растану никогда не позволят взять в жены эльфийку. Моя Кровь растворится в слабой людской крови, и род угаснет.

   Он не один отмечен этим роком. То, что он для себя назвал проклятием времени, Талли зовет наказанием любовью. Отчего-то всё чаще и чаще дети Леса тянутся к людям. И королева считает, что это оттого, что человеческие жизни так быстротечны - ведь никто не может любить так же страстно, как тот, у кого для этого только короткие годы, и никого нельзя любить так же сильно, как того, кого ты можешь вскорости потерять.

   - Впрочем, что мы всё о моей семье? Можем поговорить и о вашей. Я заметил, что герцог Тарейский прибыл без своего мага. Надеюсь, не проблемы со здоровьем задержали вашего отца в Кармоле?

   - Нет, у него всё хорошо. Но его величество решил, что чем меньше будет магов...

   Тем большее доверие он продемонстрирует принимающей стороне. Потому и взял лишь Беату. Магичка не сказала всего этого лишь потому, что, начав отвечать, вдруг запнулась и с удивлением воззрилась на собеседника.

   - Да, я знаю, что Мастер Салзар ваш отец. Я многое о вас знаю. Знаю, во сколько вы просыпаетесь, какие пирожные заказываете к чаю, какие книги читаете, где гуляете и с кем встречаетесь. Вы удивлены? Разве это не обычное дело в ваших кругах, знать всё о ком-либо, еще прежде встречи с ним?

   - В наших - да, - другая бы устроила скандал или, ещё хуже, истерику, Беата же лишь понимающе усмехнулась. - Шпионаж, сбор информации, как о врагах, так и о союзниках. В политике без этого не обойтись. Но мне сказали, что Лорд Лестеллан далёк от государственных дел. Значит, наша разведка работает хуже вашей.

   - Так и представляю, как завтра вы уволите всё представительство и пришлёте в Лар'эллан новых послов, - рассмеялся он. - Не делайте этого, прошу. К ним уже привыкли, и с работой своей они справляются. Я, действительно, не интересуюсь политикой и редко бываю в столице. Я заинтересовался исключительно вами. После того, как нас представили друг другу, я поддался соблазну и попросил у сестры всё, что удалось собрать о вас. Простите, но как иначе мне было узнать, могу ли я позволить себе эту встречу? Ведь ходят слухи, что вы и ваш король...

   - Ваши шпионы умудрились забраться даже в мою постель? - это был вопрос уже не политика, а оскорбленной женщины.

   Лестеллан улыбнулся:

   - Увы. Ни одному из них не выпало такое счастье. Как впрочем, и его величеству. А сплетни, как я понял, дело ваших же рук. Действительно, как может уважающий себя монарх обойтись без фаворитки? И ваша особа на этой почётной должности отпугивает прочих соискательниц.

   - Дистен - верный муж. У высшей аристократии это отчего-то не в почете. А вы на удивление быстро делаете правильные выводы. Её величество многое теряет, отказавшись от своего брата, как от советника и мага при дворе. А ведь вас называют сильнейшим магом Лар'эллана после королевы.

   Наконец-то. Вот она себя и выдала. Он не интересовал её как политик, потому что он не политик, и ей не нужна была случайная интрижка с эльфийским принцем. Ей хотелось поближе пообщаться с магом Леса. С сильнейшим магом Леса. Разведка Кармола, действительно, работала прекрасно.

   - Поверьте, тэсс, мне просто льстят, - усмехнулся он. - Кого же назвать сильнейшим, как не брата Правительницы? Я посредственный маг. Стихийник, если пользоваться привычной вам классификацией. Наверное, универсал, но предпочитаю работать с воздухом. Впрочем, левитацию так и не освоил. Временами балуюсь пространственными иллюзиями, а чаще занимаюсь тем же, чем и большинство из нас.

   Эльф сделал паузу, и женщина заинтересованно подалась вперед.

   - И чем же?

   - Выращиваю цветы. Нет-нет, это совсем не шутка. Я действительно выращиваю цветы. Взгляните.

   Он за руку подвел её к маленькому фонтанчику в центре комнаты, журчание которого ненавязчиво вплеталось в их разговор. Вокруг рукотворного водопада расставлены были растения в простых глиняных горшках.

   - Вы тактично промолчали о том, что подобный "огород" не украшает моих апартаментов. Но эти цветы здесь вовсе не для красоты. Вот этот, - он указал на небольшой кустик с крупными круглыми листьями, покрытыми пушистыми ворсинками, - два раза в год даёт плоды, сок которых мгновенно заживляет раны. Правда, поверхностные и не очень глубокие. Этот, - Лест привлек внимание магички к стелящемуся по полу плющу, - напротив, оставляет ожоги и язвы, и даже соком его соседа их не заживить. А вот эти чудные цветы - вовсе не лилии, хоть и очень похожи. Их нектар...

   Внезапно ему в голову пришла мысль, по началу показавшаяся нелепой, но...

   - Может быть присядем? - спросил он, еще раз взглянув на белоснежные лепестки.

   У одного из окон, разделенные изящным круглым столиком, стояли удобные мягкие кресла. Он проводил к ним гостью, а сам прошел к противоположной стене, открыл спрятанный в ней шкаф и достал бутылку легкого розового вина и бокалы. Она ведь сама хочет знать? Что ж, пусть узнает. А потом пусть скажет, нужны ли ей эти знания.

   - Так что же это за цветы?

   - Расскажу вам чуть позже. Растения ведь интересуют вас в последнюю очередь, не так ли? Вам интересна магия Леса. Истинная магия, во всех своих проявлениях. Об этом вы хотели поговорить? Думали, не выдам ли я случайно какой-нибудь ужасный эльфийский секрет.

   - Я...

   - Не нужно. Не лгите. Не меняйте того впечатление, которое сложилось у меня о вас, пусть даже оно ложное. Я открою вам секрет. Но он действительно ужасный. Для моего народа, по крайней мере. Магии Леса не существует, Беата.

   - Что?

   - Магии Леса не существует. Её больше нет. У нас есть маги, но их сила ничем не отличается от силы волшебников-людей, кроме того, что она во много раз слабее. А той магии, о которой слагали легенды, уже нет. И ваши шпионы не обманули. Я на самом деле сильнейший маг Лар'эллана. И не после моей сестры. Просто сильнейший. А Талли... Талли прекрасна. Очаровательна. Пожалуй, это всё, на что осталось её сил. Хотя иногда у неё получается кое-что, и это даёт надежду...

   - Сидэ Лестеллан, я не понимаю, о чем вы...

   - Конечно же, вы не понимаете. Чтобы вы поняли, я должен начать с самого начала.

   Она всё ещё не верила. Он видел это по её глазам.

   - Как вы думаете, сколько мне лет?

   - Я... мне...

   - Вам не докладывали, - улыбнулся он грустно. - И в этом нет ничего удивительного. Никто и никогда не скажет вам этого. Даже я. Я просто не помню точного количества прожитых мною лет. Знаю только, что я лет на семь младше своей сестры и на века старше всех остальных из своего народа. Я знаю разницу в годах с Аэрталь, потому что запомнил её смеющейся девочкой, что носила цветы из леса, вплетала их в мои волосы, а потом пела песни нежным, волшебным голосом, от которого замирали ветра и прекращались дожди. Я не помню матери, но я помню Талли, которая ловила пушистые облака и лепила из них забавных крылатых лошадок, которые уносили нас в небо. Её, меня и Тэри. Тэриана, нашего брата, о котором вам тоже ничего неизвестно. Он был старше меня и младше Талли. Никогда и ни в чем не мог обойти сестру, зато во всём превосходил меня. В играх, в учёбе, в силе дара. Меня никогда это не огорчало, ведь сила в нашем роду давалась по старшинству, и Талли еще с рождения суждена была нелёгкая доля правительницы, а нам с Тэрианом роль её защитников и помощников. Но нашей сестре не нужна была помощь, она прекрасно справлялась со всем сама, предоставив нам полную свободу. Но если меня это радовало, то Тэриана огорчало. Среди сыновей нашего народа он был первым во всём, а рядом с Аэрталь всегда оставался вторым. Но он любил сестру не меньше, чем она его. Тэри не скрывал своей... зависти, пусть будет так, но не держал в сердце злобы. Он просто хотел быть первым, хотел стать лучше Талли, сильнее её. Я наслаждался праздностью в Лесу, а он превратил свою жизнь в изнуряющую науку, с каждым годом овладевая новыми искусствами и умениями. Но то, что требовало от него усилий, давалось Аэрталь без труда и намного лучше. Он так и оставался вторым. Об этом можно долго рассказывать, вспоминать каждый случай, каждое его поражение. Но даже это не объяснит, как он стал тем, кем стал... Наверное, виной всему люди. Те, что жили в Восточных Землях задолго до вас. Мы, эльфы, никогда не стремились узнать, что там, за Синим Пределом. Нам хватало нашего Леса, гор, морей и рек. Мы знали о низкорослом народе, поселившемся на Гребне Уснувшего Дракона. Знали об орках, живущих на юге и о тех их собратьях, что когда-то давно ушли на северные льды. Но мы не знали людей. Они пришли внезапно. Причалили на своих кораблях к нашим берегам, посрамили великанов-орков, победив их силой хитрости и оружия, растлили трудяг-гномов блеском золота. А нам они показали обратную сторону силы. Не той, что мы знали, созидающей и исцеляющей, а другой - разрушающей всё вокруг. Нам трудно было противостоять этой силе, но мы смогли дать отпор. Мы отстояли свои земли, одолели врагов, а в некоторых из людей приобрели и друзей. Это была наша первая война, и тогда Талли считала, что она станет последней. Слишком велики были жертвы с обеих сторон, она была уверена, что никто не захочет, чтобы это повторилось. Жаль, моя добрая и мудрая сестра не учла одного: жизнь людей коротка. На смену им приходят другие, те кто уже не помнит о пролитой крови и не жалеет о сделанных ошибках. А еще она не заметила, как изменился Тэриан после встречи с людьми. Я тоже не видел этого. А наш брат наконец-то нашел то, в чем сможет превзойти правительницу Леса. Не в созидании, так в разрушении. Да, тэсс Беата. Наш брат был первым из моего народа, кто изменил самой сути нашей исконной магии. Но и чары людей он постичь не мог, взял за основу лишь их главный принцип - разрушение, а всё остальное придумал сам. Каждому из нас помимо самой силы от рождения дан был один особый дар, отличный от талантов других. Талли могла управлять чужими помыслами. Во многом именно благодаря этому её дару мы и выиграли ту, самую первую, войну. Мне дано было изменять пространство. А Тэри подчинялось время. Опасный дар. Самый опасный из тех, что только могут быть. Он никогда не злоупотреблял им. Лишь останавливал ненадолго бег минут или ускорял его, когда это требовалось. Но он никогда не пытался извратить природу времени и повернуть его вспять. Никогда до тех пор, пока не избрал разрушение своим оружием. Скажите, Беата, что вы станете делать, если захотите уничтожить вековой дуб? Сожжете его? Развеете? Заставите древесину обратиться в труху? А Тэри мог вернуться в то время, когда этот дуб был крошечным ростком и вырвать его с корнем. Для него такое решение было самым простым, ведь оно не требовало усилий - это был его врожденный дар. Но любые магические действия требуют отдачи энергии. А вы знаете, откуда мы, эльфы, берем энергию?

   Женщина рассеянно кивнула.

   - Конечно же, вы знаете. Наша сила в жизни вокруг. Почти так же, как и вы, мы черпаем энергию из окружающего нас мира, с той лишь разницей, что наша магия - я говорю об исконной, созидающей - после возвращает заимствованную силу. Земле, воде, воздуху - Лесу, взрастившему нас. А вы, люди, сжигаете всё без остатка, и тут же тянетесь за новой порцией. Когда Тэри пошел по проторенному вами пути, он стал действовать так же. Отбирать, ничего не давая взамен. Мы не сразу это поняли. Но однажды всего за одну ночь в самом сердце Саатара выросла огромная башня. Башня вне Времени, как назвал её мой брат. Он вернулся на несколько лет назад и заложил первый камень, чтобы утром удивить этим строением нас сестрой. Но мы не удивились. Мы испугались. Лес вокруг Башни был мертв. Время, которое Тэри пролистал назад, а после вернул, выпило это место. Мёртвый лес на сто шагов вокруг. Вроде бы всё, как и прежде: трава, деревья, ручьи... И ни толики силы. Она осталась в прошлом, там, где Тэриан начал строительство своей Башни... Мне так кажется. А точнее не мог сказать даже он. Он и не пытался найти объяснения, просто махнул рукой, сказал, что это незначительный побочный эффект, и вскоре земля вновь напитается магией... Возможно, если бы он остановил свои опыты, так и случилось бы. Но он был удовлетворен результатами и решил продолжать. Он влил свой дар в созданную им Башню, превратив её в мощнейший артефакт, при помощи которого изменял ход времени, а вместе с ним и реальность. А мы с Талли, связанные с ним узами кровного родства, чувствовали, каждое подобное изменение, но ничего не могли поделать. Сестра пыталась говорить с ним, пыталась убедить его в том, что подобные эксперименты губительны для Леса, а значит, и для его детей, но он не послушал. Тэри увидел совсем другое в её словах. Он увидел, что королева напугана, и сделал вывод, что она боится его. Его, Тэрриана, Повелителя Времени. И, наверное, ему показалось, что он наконец-то нашел то, в чём сможет превзойти Аэрталь. Тогда как раз вспыхнула новая война. С людьми, конечно же. И Тэри сказал нам, что избавит народ Леса от этой напасти раз и навсегда. Ему не нужно было что-либо нам объяснять, мы поняли и так: он собирался вернуть время на несколько тысячелетий назад, туда, где людей было ещё мало и все они были слабы, и уничтожить этот народ. Талли не могла ему этого позволить. Не потому, что ей было жаль людей, хотя и это, наверное, она не могла позволить Тэриану уйти так далеко назад, потому, что в отличие от него понимала, сколько силы это выпьет из нашего мира. Несколько лет отобрали магию у участка леса, размерами с дворцовый сад. Несколько веков оставили бы без неё половину Западных Земель. А несколько тысячелетий... Продолжите сами, тэсс Беата. Вы же умная женщина.

   Умная, понимающая, умеющая слушать. И сохранившая под маской жесткости и беспристрастности чувствительное сердце - это видно по её глазам, в которых уже не осталось ни недоверия к его рассказу, ни любопытства. Теперь она и сама не рада, что слышит это, и жалеет о том, что он решил поделиться с нею своими тайнами.

   - Да, у эльфов было оружие, навсегда избавившее бы их от людской зависти и злобы и подарившее бы мир. Но слишком дорого пришлось бы за это отдать. Мы решили, что лучше уж будем гибнуть на войне, чем жить в мертвом мире... если вообще возможна такая жизнь.

   - А ваш брат? - в первый раз с начала его рассказа заговорила магичка. - Неужели он не думал об этом? Не понимал?

   - Не думал. Не понимал. Сейчас мне кажется, что эти переходы и жизнь в Башне, стоявшей вне времён, лишили его разума. Талли тоже думала так, но она считала, что всё еще можно исправить. Вернуть Тэриана. Отрезать его от губительного дара... Ведь он почти перестал использовать другие стороны силы, только свой особый дар. Я часто думал потом, зачем боги наделили его этой способностью? Они же боги, они не могли не знать, сколько соблазнов возникнет перед ним? Впрочем... Как вы поняли, раз уж вы сидите здесь, тогда Тэрриана удалось остановить. Не имея возможности лишить его данного от рождения дара, Талли решила, что будет достаточно лишить его энергии. Ограничить его доступ к силе мира, к силе Леса. Я помогал ей тогда. Башню Тэри, без которой он не мог уже вмешаться в ход времени, и мертвые земли вокруг неё я заключил в карман. Вам известно, что это, ведь ваши маги тоже преуспели в этом: воруешь кусочек пространства у поля, чуть ниже делаешь гору, чуть выше морское дно... Это как складки на ткани - одну разглаживаешь, а другая становится глубже. Я сделал такую складку в пространстве и спрятал в неё Башню. А Талли поставила заслон, отрезав карман от внешнего мира и его силы. Мы считали, что это может образумить брата, и не подумали, что после такого он станет видеть в нас врагов. Но именно так и произошло. Он снова не понял. Он решил, что мы ополчились против него, и начал строить планы возмездия. Он покинул Башню и вернулся к семье, но лишь для того, чтобы ложью убедить сестру снять ограничения. А потом... Потом он решил сделать то, к чему бессознательно стремился всё это время. Избавиться от Аэрталь. Стать первым, как всегда хотел. И чтобы больше никто не мешал ему в этих чудовищных опытах. Но у него никогда не хватило бы сил, чтобы победить королеву Леса. Зато он мог легко справиться с маленькой Талли, с той, что пела нам песни и катала на облачных лошадках... Я поздно разгадал его замыслы. Слишком поздно. Тогда, когда они стали уже очевидны. Тэриан отсчитывал века назад, а Башня уничтожила жизнь на сотни парсо вокруг...

   - Пустоши, - вздохнула Беата.

   Действительно, умная женщина.

   - Да, Пустоши. Мёртвые пустоши. Даже не такие, какими знают их сейчас - намного, намного хуже. Выжженная, безжизненная земля, высохшие реки, черные, рассыпающиеся от одного прикосновения стволы деревьев... А ещё зло. Тьма. Иначе и не могло быть, ведь на земли лишенные Света всегда приходит Тьма. Я видел, как слабеет Талли, по мере того, как Тэриан приближался во времени к тому дню, когда её не станет, и он по праву старшинства займёт Лар'элланский престол. Нельзя было этого допустить. У Тэри были годы в распоряжении, а у нас - лишь мгновенья. И мы сделали то единственное, что могли. Когда перед Аэрталь разверзлась Бездна, готовая поглотить её в тот миг, когда где-то, в нашем далеком прошлом, Тэриан оборвет жизнь беззащитного ребёнка, сестра обратилась к обитателям темных глубин. И получила ответ. Триста демонов запретного круга, те, к кому из страха не взывают даже ваши заклинатели, предложили свою помощь. Демонам ведь тоже многое подвластно. Кроме жизни. Они попросили жизнь для себя в обмен на жизнь нашего мира.

   - И жизнь вашей сестры.

   Всё-таки она человек. Иногда это так грустно...

   - Поверьте, собственная жизнь - это последнее, о чём Талли думала, заключая договор с теми, кого впоследствии назвали ta evke. Стражами. Вы ведь не знали, откуда пошло это название? Теперь знаете. Демоны остановили и вернули в привычное русло время. Мёртвые земли они оградили нестираемой Чертой, влив в неё собственную Тьму и породив тени. А то, что осталось, живет теперь в трёхстах детях Леса, которых мы отдали в уплату того долга. Они не помнят ничего этого. Сами тэвки. Перерождение отняло их память. Осталась лишь легенда, о каком-то враге эльфов... Враге. Принц Леса стал врагом своего народа и своей земли. Мой брат.

   - Он... погиб?

   - Нет. Он жив. Демоны заточили его в его же Башне. Он до сих пор там. А однажды даже сумел выйти... Но это уже другая история. А та закончилась, когда появилась Черта и три сотни младенцев, помнящих о своей сути, но не помнящих о своей прежней жизни. Талли боялась, что многие эльфы не простят того, что по вине нашего брата они отдали потусторонним сущностям тела своих детей, а потому использовала свой дар управлять мыслями и лишила народ Леса памяти о том дне. Осталась всё та же легенда. Воспоминания о страшном враге.

   - И никто не задавал вопросов, что же это за враг?

   - Задавали. Но скоро поверили, что никто не сможет на них ответить. Это только убедило их в том, насколько велика была опасность, которой им удалось избежать. Мы получили новых братьев и сестер в лице перерожденных. А своего брата мы с Талли потеряли навсегда.

   - Вы сказали, что у её величества... - Беата запнулась, поняв, как неуместно звучат сейчас всякие титулы, - у вашей сестры не осталось больше силы. Она истратила её на то, чтобы стереть память своему народу?

   - Нет. Изменение памяти многого стоило ей, но не отобрало всего. Свою силу моя сестра истратила на то, чтобы исправить совершенное Терианом и вернуть Пустошам жизнь. Ей это удалось. Теперь там снова текут реки и цветут цветы. Но вернуть тем землям магию она не смогла.

   - Вы говорили, что когда-то вашему брату удалось выйти.

   - Да. И я говорил, что это совсем другая история. История человеческой волшебницы. Легенда о Велерине и Повелителе Времени. Возможно, вы даже слышали её. Слышали, я по вашим глазам вижу. А значит, не стану повторяться - она почти что полностью правдива. Рина смогла восстановить разрушенную защиту и вновь заперла Тэри в его Башне силою своей крови. Она могла бы убить его тогда, но Талли не позволила. Она... она всё еще любит его, хоть и понимает, что того Тэриана, каким он был когда-то, больше нет. А тот, кто живет сейчас в Башне, спрятанной посреди пустошей, уже не наш брат. Чары демонов слабеют, и он получил возможность снова влиять на этот мир. А мы с Талли, как и прежде чувствуем, когда он пытается изменить время. Редко, но что-то ему удается. И тогда Черта сдвигается. Почти незаметно, на несколько шагов, но...

   - А если он освободится? - женщина в ужасе расширила глаза.

   - Это будет концом. Для всех, для всего мира. Теперь вы понимаете, почему я не интересуюсь политикой и войнами? Потому, что есть вещи важнее мира между людьми и эльфами, и страшнее, чем любая война.

   - Вы ищете способы...

   - Убить своего брата? Точнее, того, кто когда-то им был? Да. И я нашел его. Я нашел того, кто сумеет войти в Башню, куда нам с сестрой нет хода, и доведет до конца то, что не сделала когда-то Рина...

   Лестеллан так долго молчал, столько веков держал всё в себе, что теперь испытывал физическое облегчение, изливая душу перед этой, еще утром незнакомой женщиной. Он открыл ей ложность людского толкования пророчества о кости чародейки. Насладился ею удивлением, когда Беата узнала, что уже несколько лет лично знакома с наследницей Велерины. Рассказал о том, как почти год назад они с Талли снова почувствовали колебания времени и решили, что нужно положить этому конец. Пусть сейчас Аэрталь отказывается от тех слов, пусть говорит, что не может желать зла брату, но ведь она сделала что-то, чтобы привлечь Галлу Ал-Хашер на Саатар. Позвала её, использовала остатки дара, чтобы внушить какие-то мысли, которые должны были заставить чародейку прийти в Пустоши. А он, Лест, позаботился о том, чтобы её привели к Башне. Возможно, окольными путями, но её уже ведут.

   - Но почему бы просто не сказать ей? Я знаю Галлу, она никогда не отказала бы, если бы могла...

   - А я не знаю Галлу, - покачал он головой. - Я только знаю о Галле. Человек, чья жизнь имеет видимый предел. Она станет рисковать ею из-за того, что когда-нибудь, возможно, тогда, когда даже могилы её правнуков будут забыты, мир умрет? Я же не сказал, что это случится завтра? А вы, люди, живете лишь настоящим и не думаете о том, что оставите грядущим поколениям.

   - Неправда! Если вы так уверены в этом, зачем рассказали всё мне, человеку? Зачем?

   - Вы мне понравились, - улыбнулся эльф. - Мне показалось, что вы сумеете понять. Ведь трудно столько времени молчать, иногда хочется и выговориться. Просто выговориться. Впрочем, предлагаю закончить этот разговор и вернуться к прерванной теме.

   - Вы думаете, после всего услышанного я смогу...

   - Сможете. Я же смогу. Выпейте вина, не зря же я достал его.

   Лест наполнил бокалы и протянул один из них Беате.

   - Попробуйте. Оно годится не только на поливку орхидей.

   Женщина смущенно потупилась и поднесла бокал к губам. Он подождал, пока она сделает глоток и замрёт, прикрыв веки. Поднялся, забрал бутылку и бокалы, снова отнес их в потайной шкафчик и вернулся к своей гостье.

   - Так что же это за цветы? - спросила она, открывая глаза. - Вы начали что-то говорить про нектар.

   - Да, его используют для изготовления одного интересного снадобья. Любой, кто попробовал его, забывает обо всём, что происходило в последние полчаса. При любой концентрации и в любых дозах - только полчаса. Но действует на всех без исключения, даже на магов.

   - Не может быть, - заявила чародейка уверено.

   - Хотите проверить?

   - О, нет! - рассмеялась она. - Да и вообще, меня мало занимают растения и их свойства. Расскажите мне лучше о своей работе с пространством. Вы назвали это иллюзией, но тронный зал отнюдь не иллюзорен. Я была поражена, увидев такое великолепие.

   - Ну, это совсем не сложно. Если хотите, я мог бы даже показать. За этой дверью коридор, ведущий в мою спальню. Обычно мне хватает нескольких секунд, чтобы дойти туда, но могу сделать так, что мы доберемся только к утру.

   - К утру? - в мановение ока она вдруг снова превратилась в легкомысленную кокетку. - Это любопытно, конечно. Но такое долгое путешествие не входило в мои планы.

   - В мои тоже, - усмехнулся в ответ эльф.

   Золотистый луч скользнул по подушке, по рассыпавшимся по ней медовым прядям, коснулся прикрытых век спящей, и Лестеллан осторожно выбрался из постели, чтобы поправить неплотно задернутые шторы. Но не успел: маленький вестник наступившего утра добился своего - женщина поморщилась, отвернулась от окна, путаясь в простынях, и открыла глаза. Огляделась и улыбнулась, заметив стоящего у окна эльфа.

   - Завтра это будет в моём досье? - спросила она, сладко потягиваясь.

   - Тебе бы это польстило? Тогда могу устроить.

   Беата промурлыкала что-то себе под нос, а Лест, поняв, что спать она уже не собирается, раздвинул шторы и распахнул окно в сад, впуская в комнату солнечный свет и птичье пение.

   - Меня окружают эльфы, - улыбнулась женщина. - Даже не знаю, который из них нравится мне больше. Наверное, всё же тот, который одет.

   Мужчина не сразу понял шутку, но после заметил, что она смотрит на портрет в неглубокой нише, тот, который она не могла заметить ночью. На нём в полный рост был изображен он сам, в торжественном наряде из черного и белого шелка, с волосами, переплетенными серебряными лентами и с обнаженной саблей в руках.

   - Конечно же, тот получше, - поддержал он, присаживаясь на постель. - Он ведь еще на пару тысяч лет моложе.

   - Пара тысяч? Эта картина такая старая?

   - Я ещё старее.

   - Нет, я не об этом, - Беата встала, завернувшись в покрывало, и подошла к портрету. - Выглядит так, будто нарисовано вчера. Краски не выцвели, холст в безупречном состоянии.

   - Ты же сама не захотела слушать о свойствах наших растений. Но если предпочитаешь одетых эльфов, это легко исправить. Где-то в шкафу должно быть это самое платье. Оно тоже неплохо сохранилось.

   - А где-то в оружейной - этот самый меч?

   - Это сэрро. Нет, её нет в оружейной. Уже нет. Отдал её сво... Отдал. Но можно найти похожую.