Исход

Идея выхода на поверхность крепко засела в ее голове. Поначалу она показалась Аде дикой и совершенно неуместной в ситуации, когда все больше колонистов подхватывали вирус.

На поверхность? Должно быть, Буланов просто свихнулся. Предлагает жить по соседству с плесенью, возлюбить ее после стольких лет противостояния? Бред. И хотя уже давно "чернухи" в районе Бастиона не было, существовали ветра, способные переносить токсины, споры и смертельную пыль мертвой плесени.

Ада всеми силами пыталась изгнать идею Генриха из своей головы, но та не желала уходить. Мозг, отчаянно ищущий выход из положения, обращался к ней раз за разом. Реальность начинала рассыпаться. Сальникова списывала все на смертельную усталость. На ней был весь Бастион, целиком. Все живые, болеющие и даже мертвые, которых уже некуда складировать. Госпиталь напоминал помесь психиатрического отделения для буйных и скотобойни. Ада не могла себя заставить пойти туда, у нее не было сил поддерживать людей, ведущих безнадежную битву с эпидемией.

Налив стакан холодной воды, Ада осушила его. Потом взгляд ее упал на бумаги, лежащие на столе. В этом кабинете она провела все последнее время. Это был ее боевой пост, с которого председатель ОК руководила убежищем… вместо того, чтобы побыть последние часы с мужем и дочерью… Потерев лицо, женщина резко встала. Голова закружилась, ей пришлось схватиться за край стола. Сухой смешок вырвался из горла. Как забавно! Она до сих пор не заболела, не чувствует ничего, кроме самой банальной усталости, однако, похоже, именно усталость сведет ее в могилу. Столь же надежно, как вирус убивает других.

Поверхность.

Ада с трудом представляла себе, что там происходит. Никогда там не была. Воображение рисовало орды кровожадных чудовищ, которые только и ждут, когда люди покинут свою нору. Может быть, эти твари и послали вирус, надеясь выкурить добычу. Кто может поручиться, что они этого не делали?

Ада открыла дверь и вышла в коридор. В нем никого не было. Пустота пугала. В дальнем конце мигала лампа.

Сальникова постояла, ежась от холода, бегающего по коже под одеждой. Бастион превращался в мир призраков, мир, постепенно переходящий под власть мертвых. Выжившие сойдут с ума и, в конце концов, присоединяться к ним. А Остров Ломоносова… Да просто миф, ничего не значащая сказка для дураков. Иллюзия… Даже если рейдеры доберутся до места, нет никаких гарантий, что островитяне не подстроили им ловушку.

Внезапно сообразив, что разговаривает сама с собой, Тильда испугалась и дала себе сильную пощечину. Боль подействовала, взгляд слегка прояснился. Вторая пощечина почти вернул ее в норму.

"В ситуации, когда все остальные способы спасения не сработали, разве самый невероятный, нереальный, опасный не становится единственным?" — подумала Ада.

Если она примет такое решение, умирающие получат возможность перед смертью увидеть настоящее небо. Вероятно, это не так уж мало в их положении. И для нее. Для нее это тоже будет не так мало.

Думая о муже и дочери, она выскочила из лифта, перенесшего ее на жилой уровень номер три, и побежала в сторону своей квартиры. По пути ей никто не встретился, но через несколько метров Ада остановилась.

Одна из дверей была открыта, и в проеме, в глубине комнаты виднелось неподвижное тело. Тильда сразу узнала своего соседа, работавшего в Технадзоре. Он был мертв. На ковровом покрытии темнело пятно крови. Импульсный пистолет лежал в полуметре от трупа.

"Его сын умер сегодня утром, — вспомнила Ада. — Жена, сестра и дядя вчера вечером".

Она поправила локон, выбившийся из прически. Мысли текли отстраненно. Смерть стала привычной.

Сальникова постояла и двинулась дальше, однако путь до дверей своей квартиры показался ей не менее трудным, чем до Острова Ломоносова. И не четыреста километров, а четыреста тысяч! У самого порога ей сделалось дурно. Она оперлась о стену обеими руками, ожидая, когда затмение пройдет. После этого собралась и позвонила, надеясь, что найдется, кому открыть. Почти минуту ждала, а потом увидела перед собой бледного мужа. От него резко пахло потом, трехдневная щетина усеяла втянувшиеся щеки.

Их глаза встретились.

— Мира спит, — сказал он шепотом. — Упрямее ребенка ни у кого нет. Я только и делал, что охранял вход. Мира хотела помогать тебе!..

Ада рассмеялась, стараясь, чтобы было как можно тише, но потом плотина прорвалась. Сдерживаться и дальше просто не могла. Сальникова плакала, вцепившись в потную мужнину рубашку и плотно уперевшись лбом в его грудь.

Те минуты она запомнила плохо. Сознание — в прямом смысле слова — вернулось к ней спустя почти полчаса. Оглядевшись, женщина поняла, что сидит за кухонным столом со стаканом воды в руке, а муж стоит напротив, сунув руки в карманы.

Им нечего было друг другу сказать. Все последнее время они только и ждали появления характерных симптомов.

— Пойду, посмотрю на Миру. — Ада встала и отправилась в спальню. Ее квартира была такой же огромной, как все остальные в этом секторе. Президентский люкс. Сейчас он казался холодным, словно пещера. Холодным и чужим.

Мире было одиннадцать лет, и она еще сохранила детскую способность засыпать мгновенно и спать глубоко, невзирая на все потрясения.

Войдя в спальню и не включая света, Ада постояла. Глаза привыкли, и женщина разглядела силуэт девочки. Как всегда, она сбросила одеяло, запнула его к спинке кровати и раскинула ноги. Сальникова подошла, укрыла дочь и проверила температуру. Девочка была здорова.

В дверном проеме возник силуэт мужа. Ада некоторое время постояла, рассматривая спящую дочь, а потом, развернувшись, резко вышла.

— Тебе надо поесть, — сказал муж. — Поспать. Ты хоть представляешь, на кого ты похожа?

Ада провела по заложенному носу рукой. Она была не в том состоянии, чтобы выслушивать дельные советы.

— Я собираюсь сделать объявление. — Женщина взяла мужа за обе руки, подвела к столу и посадила напротив себя. Со стороны они напоминали пару на первом свидании, где более решительная дама признается кавалеру в любви.

— Ну. Какое? — отозвался Эрик.

— Я… хочу выйти на поверхность… Возможно, там мы сможем что-то сделать…

— Что?

Ада склонила голову. Озвученная, навязчивая идея выглядела хуже некуда.

Был момент, когда казалось, надо отступить, забыть, отказаться, превратив все в шутку, но… Ада вдохнула воздух, выдохнула и повторила. Тверже.

— Я собираюсь объявить, что мы выходим. Может быть, это не остановит эпидемию, но, по крайней мере, пусть люди увидят небо. Не так уж и мало, верно? Небо. Вживую. Не через видеокамеры и записи.

— Понимаю, — сказал Эрик. Его глаза блестели в полумраке. — Я согласен. Я хотел бы увидеть небо. Да. Тут повсюду пахнет кровью. Внизу, в Госпитале, груды трупов. А если прислушаться, можно услышать крики тех, кто еще жив. Они доходят через воздуховоды. Я не могу их слушать. Мне кажется, что когда я открою дверь квартиры, за ней окажется толпа окровавленных мертвецов.

Ада сжала его пальцы, дрожь в которых Эрик унять не мог.

— Понимаю, это только воображение…

— Бастион превращается в громадный склеп. Поэтому я и хочу уйти. Допустим, в результате останется кучка выживших. Смогут ли они жить в убежище? Не знаю. Я просто не знаю. А наверху, может быть, все по-другому. Мы приспособимся. Начнем сначала. Если закончится эпидемия, у нас будет шанс.

— А сколько выживших?

— Точно не помню. Сводки приходить перестали. Думаю, в Научном Корпусе все плохо… Думать боюсь. Но в последнем донесении говорилось о двадцати. Они пришли с симптомами, но не заболели.

— Это лишь те, кто обратился, — сказал Эрик.

— Да. Вероятно, некоторые скрываются. Мне докладывали о людях, которые просто забаррикадировались в своих квартирах. Их надо вытащить оттуда.

— Ты видела соседа?

— Да… Не хочу, чтобы оставшиеся просто совершили массовое самоубийство. Им нужна надежда.

— А караван? А белая плесень?

— Не знаю, Эрик. Думаю, они не верят. Я сама не верю. Остров Ломоносова — всего-навсего утопия.

— Тогда выход на поверхность — весьма неплохо. — Эрик улыбнулся. — Не теряй времени. Ты должна собрать всех, кто еще жив.

Ада кивнула.

— Там опасно… наверху… Состав атмосферы на уровне, который был на Земле десятки тысяч лет назад. Она куда чище, чем в технологическую эпоху. И если бы не плесень…

— Но поблизости ее нет.

— Ветер в любую минуту принесет споры или пыль мертвых мицелий.

— Можно найти место, где дуть будет не так сильно.

Ада подняла на мужа глаза.

— Но что мы будем делать там? Если выжившие не погибнут, в конце концов?..

— Ты заглядываешь слишком далеко вперед. Решай проблемы по мере поступления. Вспомни, кто ты. Ада Сальникова. Фактически единовластный правитель Бастиона.

— Я этой власти не хочу!

— Больше некому. Вспомни Генерала. Это единственный пример, на который мы все можем равняться, — пожал плечами Эрик.

Нечто подобное Ада сама говорила не раз, и сейчас это показалось ей глупым. Разве она может хоть в чем-то походить на Генерала? Или кто-либо еще в убежище? Однако Эрик прав. Людям нужна надежда, которая бы их объединила. Идея, способная уберечь их от отчаяния.

Поверхность.

То, о чем бастионцы мечтали шестьдесят лет.

— Хорошо. Я пойду. Время не ждет.

— Я с тобой.

— Ты останешься с Мирой, пока я вас не вызову! — Ада сильно сжала мужнину руку. Эрик больше не возразил ни слова. — Может возникнуть толчея и неразбериха. Я представить даже себе этого не могу. Жди сигнала.

Эрик кивнул. Она как всегда абсолютно права. Муж Ады Сальниковой может помочь лишь тем, что не станет вмешиваться и давать советы.

Она оставила его, сходила в ванную, тщательно умылась, переоделась в легкую броню, которая была куда практичнее ее делового костюма. Эрик все же заставил ее перехватить кусок-другой. Ада испытывала отвращение к еде, однако решила не тратить силы на препирательства.

Через пять минут, навестив спящую дочь, женщина вышла из квартиры. Она возвращалась в офис, чтобы запустить механизм великого бегства. В архивах до сих пор существовали разработанные еще Генералом инструкции на случай массового выхода колонистов на поверхность. В те времена люди еще надеялись, что плесень здесь ненадолго и долгое время сидели на чемоданах. Ждали сигнала. Они ошиблись. Генерал ошибся. Он так и умер, сожалея, что оказался слабее своего главного врага — инопланетной заразы. Инструкции эти Ада не читала, но они хранились в ее компьютере, в засекреченной директории, куда имел доступ только председатель Объединенного Комитета.

Что ж, подумала Ада, поднимаясь на лифте. Пришло время посмотреть, какие рекомендации оставил нам Генерал.

Нужные файлы оказались на месте. Ничего, правда, особенного в них не было. Генерал мыслил примерно в том же ключе, что и она сама, и ее схема мало отличалась от официально утвержденной.

Ада вызвала Александра Рогов, оставшегося замещать Генриха Буланова на посту и. о. директора Научного Корпуса. Ответил он не сразу, дав повод Сальниковой вообразить, что сейчас кто-то другой сообщит, что Рогов скончался.

— Слушаю1

— Можешь подняться ко мне?

— Я… слишком занят… — невнятно ответил Рогов.

— Срочно! Кстати, ты здоров?

— Спасибо, что поинтересовалась. Здоров. Но лучше бы… Что за дело? — Голос Александра выдавал человека до крайности уставшего.

— Помнишь, Буланов предлагал выйти на поверхность?

— Ну.

— Я намерена объявить… выход.

— Что?

— Мы выходим. С этой минуты объявлю мобилизацию. Действуем по секретному протоколу 1-А. Я объявлю по радио.

— Ты с ума сошла?

— Нет. Не отговаривай. Как дела в Госпитале?

— Плохо. Вакцина-замедлитель перестала действовать. Вирус адаптировался. Но, в целом, больных стало поступать меньше. Слушай, Ада, зачем выходить?

— Люди отчаялись. Им нужна надежда. Мы возьмем с собой тех, кто еще не умер. Пускай увидят солнце.

— Но белая плесень! Экспедиция! — почти жалобно простонал Рогов, и женщина представила его потное полное лицо с толстыми губами.

— Ал, они не успеют. Нет шансов. Но мы еще можем драться. Если выбирать медленное гниение здесь, или смерть под небом, я выбираю второе.

Рогов молчал долго. Аде даже показалось, что он плачет.

— Все правильно. Да. Согласен. Что… — Ученый шумно сглотнул. — Что мне делать?

— На тебе эвакуация всех подразделений Научного Корпуса. Смотри протокол. Сначала люди, потом оборудование. Я пришлю тебе бойцов из Службы Безопасности, они обеспечат порядок.

— Понял.

— Общий сбор на Центральной Площади. Для выноса больных в состоянии средней тяжести используй весь транспорт, который можешь найти, Ал. Ходячие пусть двигаются сами. Если сомневаешься, брать что-то с собой или нет, лучше не бери. На край случай, мы вернемся за чем-то позже. Главное, выволочь на поверхность людей и быстро развернуть полевой госпиталь и боксы. Да! И больных на всякий случай придержи где-нибудь подальше. Сначала пойдут здоровые. Боюсь, как бы не возникло паники.

— Понимаю…

Ада говорила еще какое-то время, и Рогов соглашался, тщательно записывая рекомендации, по пунктам, не смотря на то, что мог просто заглянуть в нужный файл.

Работа закипела. Работа, отвлекающая от мыслей о самом страшном, придающая смысл происходящему. Ал ухватился за нее, словно утопающий за соломинку. Он поблагодарил Сальникову на прощание, с таким облегчением в голосе, будто она была врачом, развеявшим подозрения в страшном диагнозе.

Почти полминуты Ада разглядывала противоположную стену, на которой висело изображение зеленого ландшафта. Старое, не голографическое. Пологие холмы, покрытые сочной травой, редкие деревца, голубое небо и ослепительно белые облака.

Интересно, а наверху сейчас так же? Насколько изменился мир? Ада подавила паническое желание связаться с Алом и дать отбой. Страх пришел и ушел, оставив неприятное царапающее чувство. Она справилась. Теперь, в любом случае, поздно идти на попятный. Кости брошены.

Ада вызвала всех начальников, которые были еще живы и на своих постах.

— Как думаешь? Белая плесень существует? — спросила Тина.

— Если нет, то мы просто прожигаем время, — ответил Сергей. — У меня в Бастионе беременная жена, а я тут.

Рейдерша помолчала. Несколько метров в составе цепочки бойцов, прочесывающих развалины городка, они прошли в молчании.

— Я потеряла младшего брата и маму, — сказала девушка.

— Все кого-то потеряли.

Сергей стремился быть как можно дальше от Тины, но она почему-то всегда оказывалась рядом. Словно поставила себе целью заменить балаболку Коренева.

— Я считаю, нет такой плесени, — сказала Тина спустя еще какое-то время.

Сергей тяжело вздохнул.

— Но почему тогда люди с Острова говорили другое?

— Не знаю. Тут, кроме тебя, кажется, никто не верит в него. Ни в него, ни в "белуху".

Рейдер остановился и поставил ногу на обломок стены здания, тень от которого походила на вырезанный из черной бумаги силуэт.

Двадцать минут назад Мих приказал остановиться и прочесать развалины к северу от дороги. Сказал: "Ищите белую плесень. На все про все вам час. Ищите тщательно". Будто бы кто-то из солдат знал, как должна выглядеть эта якобы целебная дрянь. Несмотря на название, она могла быть вовсе и не белой, а, к примеру, светло-желтой. И почему здесь? Полковник не ответил на никем не высказанный вопрос. Ему было, очевидно, глубоко на это наплевать, а нервничал только Генрих Буланов.

Рейдеры выстроились в цепочки и отправились прочесывать городок. Хотя назывался он так, скорее, по привычке, а был, наверное, просто крошечным экопоселением с двумя дюжинами домов в живописной зоне. Когда-то здесь обитали люди достатка чуть выше среднего. У них водились денежки. Смысл денег Сергей понимал не совсем, ведь в Бастионе своей валюты не было, но знал, что старый мир, до Метеорита, целиком зависел от денежной массы. Она была кровью и плотью глобальной экономики, рухнувшей вместе со всей цивилизацией. Сейчас посреди крошечного островка этого мертвого мира бродили рейдеры. Искали панацею от всех бед. Вещь, которая успела обрасти легендами.

В самом деле, если есть "желтуха", запросто решившая все продовольственные проблемы Бастиона, почему не быть чему-то, что делает человека бессмертным? Черная плесень убивает, желтая кормит, белая дарует жизнь. Все просто.

Верил ли Сергей в ее существование? И да, и нет. Где-то она и была, росла в тени, не попадаясь никому на глаза. Почему нет? Но вряд ли в ней есть какие-то особые свойства. Сергей больше думал о лекарстве, которое обещали островитяне. Пермь в его воображении представала благословенным краем, где люди построили новый мир и продвинулись куда дальше бастионцев. С вирусами они расправляются на раз. Средство есть, реальное, несомненное — так почему же Мих отправил их сюда, когда дорога каждая секунда?

Сергей злился, но, как все эсбэшники, не забывал, что такое приказ. Не задал свой вопрос сразу, подожди удобного случая. Повернуть сейчас назад и взять полковника за грудки представлялось просто нелепым.

А тут еще Тина. У этой девчонки водилась привычка лезть под кожу, задавать вопросы, которые выводили Сергея из себя. Угораздило его встать в цепочку рядом с ней.

Другие рейдеры, вошли в полуразрушенные здания, покрытые серо-черными слоями плесени и скрылись из вида.

Сергей огляделся, вспоминая рейд в Лабиринт, когда из-под "чернухи" вылезли живые мертвецы. Повторения не хотелось.

— Я верю в Остров, — сказал Сергей, видя, что Тина до сих пор ожидает реакции. — Есть еще вопросы?

Тина стояла, склонив голову. Словно не расслышала, занятая собственными мыслями. Рейдер хлопнул себя по бедру, уверенный, что девчонка издевается, но та вдруг подняла руку, указывая куда-то за его спину.

— Может быть, у него найдутся?..

Сергей развернулся на сто восемьдесят градусов, вскидывая штурмовку и выискивая цель. Заметил он ее не сразу, а когда его взгляд все же зацепился за объект, то у рейдера по спине побежали мурашки.

Угол дома была разрушен, балки и стены упали, образовав кучу лома, у подножия которого, из норы, выглядывало чье-то лицо. У него были большие глаза, на щеках сажа.

— Ребенок? — воскликнул Сергей.

Тина подошла, готовая в случае чего открыть огонь. Иногда бродяги применяли тактику ловушки — оставляли на виду у рейдеров то, мимо чего они не могли пройти, а потом нападали всем скопом. В том числе, приманкой смогли быть и дети.

Рейдерша проверила показатели сканера биоактивности.

— Он здесь один. Остальные — наши.

Сергей держал пристально рассматривавшее его лицо через прицел.

— Что будем делать?

— Сообщим Миху.

На первый взгляд, лицо принадлежало мальчику-подростку, но с таким же успехом это могла быть женщина, девочка и даже старушка. У людей, живущих в диких условиях долгие годы, различия часто стираются. Все они постепенно становятся просто животными, потерявшими все цивилизационные навыки. Сергей видел подобное. Немутировавшие одичавшие люди жили стаями, словно древние обезьяны. Они не говорили, не пользовались предметами обихода, не стригли волос, не носили одежды. В Екатеринбурге в некоторых районах их довольно много, особенно у Исети, у воды. Дикие живут там на громадных корявых деревьях и питаются их плодами.

Тина выключила рацию, и только тогда Сергей оторвался от созерцания чужого лица. Человек смотрел на них, не моргая. Его тело пряталось в какой-то узкой расщелине, отлично замаскированное от постороннего глаза.

Но почему он не убежал? Обычная реакция диких именно такая. Обнаруженные, они предпочитают ретираду, если находятся в явном меньшинстве.

Тина включила внешний микрофон и сделала один осторожный шаг в сторону странного существа.

— Что сказал Мих?

— На рожон не лезть, сказал.

— И все?

— Да, — кивнула Тина, делая еще один шаг к торчащему из обломков лицу.

— Смотри, тут полно "чернухи", а на него она не действует.

— И "краснухи", — добавила девушка.

Сергей посмотрел по сторонам. Рейдеры, рьяно исполняющие приказ, прочесывали развалины в отдалении от них. По принципу — раньше начнем, раньше закончим. Только Сергей и Тина застряли на улице, обретя внезапно такую странную компанию.

Существо подпустило девушку еще на шаг, после чего начало двигаться.

Лицо втянулось в расщелину, пошевелив камни, присыпанные бетонной крошкой и блямбами расплавленного пластика. И исчезло.

— Стой! Не надо нас бояться! — воскликнула Тина, устремляясь за мальчиком.

— Подожди… — сказал Сергей, протягивая руку, чтобы схватить девушку за плечо, но та выскользнула.

Секунду назад его настигло странное тревожное чувство. Заскребло в центре груди и принялось жечь. В мозгу запульсировало: "Стой! Опасно!"

Этот призрачный голос не раз спасал Сергею жизнь, так что не прислушиваться к нему у него оснований не было.

Рейдер решительно шагнул к Тине, догнал ее и схватил за локоть.

— Не надо. Неизвестно, что это…

— Ребенок, дурень ты этакий!

Сергей поднял голову к небу. Так и хотелось сказать: "Ну баба и есть баба!"

Но тут голова существа снова появилась в поле зрения, чуть дальше. Она поднялась из-за кучи мусора, по-прежнему разглядывая рейдеров и немного подергиваясь.

Тина устремилась за ней, ступила на кучу, заскользила.

— Мих сказал, не лезть на рожон, — напомнил Сергей, — ты нарушаешь приказ!

Девушка продолжала карабкаться на кучу строительного лома. Голова "ребенка" торчала по другую ее сторону. Голова эта Сергею не нравилась все больше. Неестественная какая-то, неживая, что ли. Словно…

Рейдер поднял руку, чтобы свериться со сканером, встроенным в панель на левом предплечье, но тут куча мусора вспучивалась. Тина покачнулась. Загудели отваливающиеся в сторону куски кладки, зашуршал мелкий песок и гравий.

Тина опрокинулась все-таки навзничь и упала на спину, переворачиваясь. Сергей бросился к ней, но смотрел не на девушку, а на голову "чудо-ребенка". Она повисла в воздухе, на высоте метров двух… нет, не повисла. Она просто венчала длинную суставчатую конечность, которая… Сергей быстро подхватил Тину из мышки, вздернул, помогая встать на ноги, и тут куча мусора взорвалась, выпуская на волю давно поджидавшее в засаде существо. Мутанта, которого Сергей никогда не видел и, как выяснилось позже, никто в отряде до того, даже Мих.

Мутант походил на паука, скорпиона и еще невесть на кого. Издали вроде бы даже кентавр, потому что из его передней части высовывалось нечто похожее на человеческое тело. Голова же была приманкой, именно для человека и выросла вполне себе настоящая, только вот ребенку, конечно, не принадлежала.

Сергей читал, что раньше в океане водились такие хищные рыбы. У них на усике висел огонек, привлекающий мелких рыбешек. В темноте они подплывали, привлеченные им и тут же оказывались в зубастой пасти. На этот раз эволюция выбросила похожий фортель. Рыбками, отреагировавшими на огонек, стали два рейдера.

Сергей успел отпрыгнуть от здоровенного костяного лезвия, ударившего в землю рядом с ним. Толкнул Тину, а сам выпустил в тварь очередь из штурмовки. Через секунду девушка уже стреляла из-за его спины, тесня четырех метровую тварь внутрь развалин дома.

Мутант не сдавался и не думал убегать, даже насквозь издырявленный в передней части. Атака его просто разъярила. Размахивая верхними конечностями, похожими на громадные тесаки, монстра бросился на наглую добычу.

Рейдеры разбежались в разные стороны. Тина выстрелила из подствольника тяжелой бронебойной дробью, после чего с воем и криком тварь осела на левый бок. Одна из шести ног отвалилась, а из культи брызнула красно-коричневая кровь. Сергей прицелился. Его короткая очередь снесла чудовищу верхнюю часть истинной головы, из которой торчали громадные сложные мандибулы. Мутант заметался, врезаясь в развалины своим громадным чешуйчатым телом и поднимая облака пыли.

— Бежим!

Убедившись, что Тина не собирается геройствовать и отстаивать право на собственное мнение, он помчался следом за ней.

Подкрепления не было. Словно рейдеры, обшаривающие руины буквально в двух шагах от них, до сих пор не сообразили, что происходит.

Сергей и Тина пробежали уже метров пятнадцать, когда поняли, что мутант не намерен отказывать от своих планов. Перебирая оставшимися ногами, он бросился следом. Фальшивая голова-манок раскачивалась в воздухе, словно воздушный шарик, и, казалось, торжествующе ухмылялась.

На ходу Тина швырнула через плечо осколочную гранату. Та взорвалась точно под брюхом твари, выворотив часть внутренностей.

Мутант на время остановился, но вскоре продолжил путь, отчаянно хромая и оставляя за собой кровавую полосу.

Его все-таки уничтожили. Для разнообразия Мих решил вмешаться и организовал правильную травлю. Чудовище окружили со всех сторон в тот момент, когда Сергей и Тина достигли перекрестка, в центре которого навсегда замер насквозь проржавевший грузовик, чья кабина напоминала череп с одним большим глазом.

Рейдеры юркнули под защиту грязного остова и открыли огонь. Но, по большому счету, их пули уже не могли существенно изменить положение. Мутанту пришел конец. Покачиваясь на оставшихся трех конечностях, он ударился о стену двухэтажного здания на углу. Та рухнула, подняв столб пыли. На мгновение она спрятала чудовище, точно ширма, но мутант все же выскочил на перекресток в последнем яростном рывке.

Его тело превратили в кровавое месиво. Оно дергалось еще минут пять, молотя по земле конечностями-ножами, а рейдеры стояли вокруг него кругом и наблюдали.

Сергей мысленно поставил себе еще одну зарубку. Встречи с неизвестными науке мутантами всегда поднимают рейдера в собственных глазах. Это престижно. Некоторые на своей броне даже звездочки ставят. С одной стороны — уничтоженные редкие объекты, на другой — встречи с ними же, но без убийства. Сергей и Тина имели право отметить этот случай, но рейдер даже не думал об этом. Его привлекла дыра в том месте, где обрушилась свернутая чудовищем часть стены. Рейдер подошел к ней, осторожно взобрался на кучу мусора и, целясь, посветил внутрь подвала.

Там были кости. Целые скелеты, не успевшие рассыпаться, а также те, что не выдержали спора с земным притяжением. Поверх них печально и устало скалились черепушки.

Сергей повел лучом в сторону. Людей в подвале было не меньше полусотни, хотя по костям судить трудно. С ними были вещи, чемоданы, сумки, почти полностью сгнившие. От луча фонарик в миг во все стороны брызнули толпы каких-то насекомых. Сергея передернуло от омерзения. Эти твари ползали всюду и, возможно, они виноваты в том, что кости словно кто-то тщательно выварил, полностью лишив плоти.

Пока рейдеры разбирались с мутантом, подошла Тина.

— Умерли все сразу, — сказала она, будто Сергей интересовался ее мнением. — Но там "чернухи" нет.

Рейдер продолжал разглядывать останки, ясно представляя себе, что творится в Бастионе. Очень скоро убежище превратится вот в такой вот подвал, наполненный костями. Когда плоть сгниет, превратившись в пыль, когда пролетят десятилетия и даже насекомым бункеры будут не интересны, Бастион станет подобен этому месту.

Внешний микрофон отлично улавливал шуршание ног миллионов насекомых в пыльной мертвой темноте.

Сергей отвернулся, решив присоединиться к остальным.

Возбуждение боя проходило, оставляя знакомое чувство сухого потрескивания в нервных окончаниях. Мих медлил, словно специально поставил себе целью потрепать своим бойцам нервы. Полковник стоял в стороне и по укоренившейся уже привычке спорил с Булановым. Да эти двое просто доводили друг друга до белого каления! Мих ругался на чем свет стоит, абсолютно наплевав на окружающих, однако ботаник, похоже, и бровью не вел.

Генрих махал руками, показывая в разные стороны. Сергей понял — он хочет, чтобы рейдеры закончили прочесывание городка. Высокоученый маньяк намеревался отыскать здесь белую плесень. Которой не было.

Рейдеры ждали последнего слова Миха. Под шлемом его лица никто не видел, но без труда любой мог вообразить эту гримасу.

— Цепью! Расстояние в пять метров! До конца поселка и обратно! Глядеть в оба! В темпе!

Рейдеры издали единодушный стон.

Генрих Буланов, уткнув руки в бока, наблюдал за ними. Казалось, с удовольствием. Полковник, матерясь в три этажа, направился к ближайшему броненосцу.

— Человеческая голова как приманка, — сказала, прервав тишину, пять минут спустя Тина. — Это же надо. Про таких монстров у нас никто не слышал.

Сергей молчал, смирившись с судьбой. Если этой надоеде надо обязательно с кем-то трепаться, пусть треплется. Добром все равно не отстанет ведь.

На этот раз рейдеры были куда более осторожны. Цель была плотнее и позволяла видеть каждого по обе стороны от себя.

Тина рассуждала про особенности мутаций. На курсах — казалось, они были много лет назад, — по биологии и "мутантоведению" она слыла отличницей. Сергей думал, что ей надо было стать умником. Сейчас бы изучала своих любимых тварей под руководством Буланова или еще кого. Впрочем, нет. Сейчас Тина вкалывала бы в Госпитале, среди истекающих кровью приговоренных к смерти вирусом людей.

Сергей чуть прибавил шаг.

Прочесывать городок они закончили почти через полчаса. Еще полчаса минус.

Нашли два похожих убежища, где все были мертвы, несколько мест, где мутанты явно пировали живыми людьми, и всякий хлам.

Никакой белой плесени.

Раздраженный Мих скомандовал немедленный отход. Он спорил с ученым, что здесь ничего нет и, конечно, оказался прав.

Караван выехал на трассу и безуспешно попытался взять разгон. Время летело как бешеное. День катился к вечеру, а у рейдеров был, что называется, ни у шубы рукав. Вспомнив это старое выражение, один из бойцов весьма точно охарактеризовал ситуацию. В фургоне экипажа два смеялись, но не очень весело.

Трасса была почти под завязку забита брошенным транспортом. Громадные фуры и упавшие ховеры словно кто-то нарочно громоздил на пути каравана. Плесень, словно издеваясь, демонстрировала людям свои горбы на остовах машин. Достигали они высоты пятнадцати метров и в сумерках выглядели зловеще.

Света стало меньше — тучи заволокли почти все небо. Мир казался уныло-блеклым, депрессивным. В какой-то момент Сергей понял, что не может смотреть на него и отвернулся от амбразуры. А еще с тревогой он думал о подступающей ночи. Конечно, путь они продолжат и после захода солнца, но ведь ночь куда опаснее дня. Имеет ли смысл рисковать?

Некоторое время говорили о новой буре. Кто-то настаивал, что она случится обязательно, другие опровергали. Спор был вялым. Только чтобы убить время. Многие рейдеры просто спали, не обращая ни на что внимания. Сергей попробовал последовать их примеру, но не смог. Едва он закрывал глаза, как перед ними появлялась Лика. Была ли она призраком, неизвестно. Может быть, вирус сделал свое дело, убив ее вместе с ребенком, а может, это лишь воображение.

Караван приостановился, чтобы обогнуть очередной затор, в котором не было никакого просвета.

Почва под колесами броненосцев была влажной и податливой. Заболоченный участок тянулся, словно нарочно, метров на пятьсот и местами переходил в самое настоящее болото. Машины с мощными движками и колесами были на грани увязания. Водители старались, как могли, двигаясь безо всяких ориентиров и каждую секунду рискуя встать намертво.

Рейдеры, каждый по-своему, просчитывали варианты выхода и долгой прогулки по топи. Перспективы не радовали. Рядом был лес, где могли обитать зверюшки куда более опасные, чем тот монструозный имитатор в городке.

Вскоре ветер поднялся снова, однако на этот раз был куда слабее. К тому же обошлось без дождя. Пыльный шторм пришел с севера и накрыл караван, словно чтобы еще раз испытать решимость путников.

А потом Сергей ощутил, как в отдалении что-то грохает. Глухие удары об землю порождали протяжное низкочастотное эхо, пронизывающее до самых костей. Можно было представить себе громадный молот, для которого наковальней служила каменистая почва, можно, у кого воображение побогаче, и гигантскую ногу. Других вариантов тоже было немало. Перебирая их в уме, рейдеры угрюмо молчали. Они вслушивались в странный гул, вслушивались со всем вниманием, стараясь определить, не приближается ли он и какого черта все это значит… Проснулись те, кто спал, и по их напряженным позам Сергей понял, насколько испуган сам. Это чувство было знакомо: нечто накатывает, быстро, без предупреждения, и припирает тебя к стенке, не давая вздохнуть… Сергей стиснул штурмовку. Ему представлялось, что он на корабле, идущем вслепую через яростный шторм, и точно знает о приближающемся чудовище.

Первые три машины с трудом выбрались обратно на дорогу. Из-за пыльной бури видимость сильно упала, и броненосцам пришлось ползти со скоростью пешехода.

На время в экипаже два включилась внутренняя связь. Стало слышно, как смачно, от души ругается водитель, сражающийся с дорогой и ветром. Для него это было самое сумасшедшее путешествие, как, впрочем, и для всех остальных.

Подскочил на какой-то кочке, рейдеры схватились за стальные скобы над головами. Дальше машина пошла куда ровнее.

Эхо от ударов чего-то большого об землю стихло. Источник звука исчез.

"Великан ушел по своим делам, — подумал Сергей. — Пока мы его не интересуем…"

Шутка не удалась, и рейдер почувствовал волну колючих мурашек на спине.

Караван полз как черепаха. Атмосферные помехи, не раз фиксируемые с момента выезда из Бастиона, мешали датчикам нормально работать. Сканер так вовсе почти ослеп, поэтому пыльном океане броненосцы двигались исключительно ощупью.

Связист был слишком молод для такой работы, но другого просто не нашлось. Девяносто процентов сотрудников Центра Связи подхватили вирус или уже умерли. Остальные уже эвакуировались, захватив с собой большую тележки с хрупким оборудованием. Сейчас они на полпути к поверхности.

По крайней мере, бывшая председатель Объединенного Комитета на это надеялась.

Ада смотрела на парня, он — на нее. Его светлые глаза впитали свет ламп и сделались двумя прозрачными стекляшками, полными страха. На впалых щеках расцвели алые розы.

— Не отвечают? — спросила Сальникова

Она подошла вплотную к терминалу, за которым, скрючившись, сидел единственный оператор.

— Нет. Передачи прекратились. Мы зовем… но…

— Понятно. — Ада стиснула обеими руками край спинки стула. — Значит, Остров молчит. А наши?

— Выходили на связь десять минут назад, — ответил оператор, указывая на голографический экран, на котором мерцали графики и таблицы. — Связь плохая из-за атмосферных помех, но пока слышно… Прошли сто двадцать километров.

— Всего?

— Докладывают, что на трассе много препятствий, завалов из старой техники. Так же их настигла сильная буря. Один из броненосцев потерян. Погибло пятеро.

— Как это произошло?

— Машина провалилась в яму, там грунтовая вода поработала.

— Ясно. Машину нельзя было вытащить?

Связист пожал плечами. Мол, это не в его компетенции.

— Был взрыв. Сдетонировали емкости для огнеметов, которые лежали в кузове.

Тильда устремила взгляд на противоположную стену помещения. Трудно было поверить, что здесь еще недавно кипела жизнь и повсюду стояло оборудование. Больше полувека люди вели отсюда радиопоиск, чтобы… в конце концов, сбежать, не выдержав давления обстоятельств. Вряд ли даже Генерал, слывший крайним пессимистом по части прогнозов, мог предположить, что все придет к такому концу.

Что же дальше? Уверена ли Сальникова в том, что все делает правильно?

Скорее нет, чем да. Но пусть кто-нибудь предложит более разумный вариант.

— Значит, теперь только десять машин, — сказала Ада, обращаясь, скорее, к самой себе.

Ее взгляд обшаривал пустую стену, в которой сохранились отверстия от монтажных крепежей и как попало сдвинутые столы.

— Что еще?

— Группа обследовала один из городков возле дороги.

— Зачем?

— Буланов докладывает, что они искали белую плесень.

— Я должна была догадаться, — мрачно усмехнулась Ада. — Это Буланов. Он не сдается. Готова спорить, Мих придерживается противоположного мнения. Именно полковник на вечеринке главный пессимист.

Парень за терминалом не понимал, о чем она говорит. Его мысли занимало единственное: как побыстрее убраться из этого места, пропитанного запахом трупов. Худые плечи под формой дрожали, и это было видно невооруженным глазом.

— Они не успеют, да? — спросил он, вытирая пот со лба. — Не успеют?

— Не знаю. Шансы есть, — ответила Ада, испытывая отвращение к себе за то, что вынуждена врать. — Если поторопятся.

— А почему Остров не отвечает?

— Ты же сам сказал — в атмосфере помехи. — Она положила руку парнишке на плечо и сильно сжала пальцы. Тот прекратил трястись, хотя и ненадолго.

— Что же нам делать? Если мы умрем на поверхности?

— Здесь у нас куда меньше шансов выжить и куда больше заболеть. Наверху, я уверена, наоборот. Тела начнут разлагаться. Хотя Госпиталь мы закрыли, но… — Мысль о том, что случилось, вдруг со всей очевидностью высветилась у Ады в сознании. Госпиталь, где мертвецы лежат штабелями. Где все залито кровью. Где куски плоти валяются прямо под ногами. Докладывая о том, что эвакуация завершена, врачи сказали, что, закрывая двери, они слышали, как надрывались в криках оставшиеся.

А теперь? Ада представила темные тихие коридоры и помещения. Умерли те, кто перешел в завершающую стадию. Остальных вытащат на поверхность. Для чего же?

Ада поднесла руку к горлу — не хватало воздуха.

— Что? — спросил связист, напуганный внезапным обрывом монолога.

— Вирус по-прежнему в воздухе, — добавила она, выдавив из себя улыбку, а сама думала о том, сколько Бастионцев покончили с собой и сколько умерли, запершись в своих квартирах, решив, что искать помощи бессмысленно. Во время эвакуации в эти часы Службы Безопасности нашла не менее сорока наглухо запертых изнутри апартаментов. Было бы время, Ада бы сверилась со списками проживающих и узнала, кто там, но имело ли это смысле делать сейчас?

Бастион стал громадным кладбищем — ничем это не изменишь.

И если выжившие вернутся, как смогут они очистить убежище от мертвечины? Смогут ли жить с этим?

Ада была уверена, что нет.

— Мы не болеем! — Голос связиста подпрыгивал, как мячик. Председатель подумала, бедняга на грани нервного срыва.

— Верно. Чем же не основание для надежды, да? Мы не носим масок, не чувствуем ухудшения. В конце концов, врачи выделят антитела и — вуаля! — проблема решится.

Их взгляды встретились. Оба чувствовали ложь, но негласно сговорились играть по правилам.

Парень с неохотой кивнул, первым признав, что не против некоторое время потешить себя спасительной ложью.

— Перед тем, как присоединишься к остальным, отошли нашим сообщение, что мы выходим на поверхность. Пускай знают. Мы разобьем лагерь в квадрате десять. Судя по картам Службы Безопасности, там самое лучшее место.

— Сделаю. — Оператор повернулся к терминалу.

Ада заметила, что рисунок графика радиочастот с момента ее здесь появления не изменился. Эфир был мертв.

— И последнее сообщение Острову. Мы идем. Так и скажи. Следующий сеанс связи — с поверхности.

— Сделаю. — Уже тихо.

— Как закончишь, сразу беги.

Ада развернулась и пошла к выходу.

Последняя фаза эвакуации начиналась прямо сейчас.

По другую сторону двери ее ждали трое эсбэшников. Заместитель полковника Миха настоял на том, чтобы теперь Аду всегда сопровождала охрана. На резонный вопрос "Зачем?" капитан Дымов ответил, что времена неспокойные, а она единственный человек, который остался в живых из числа высшего руководящего состава Бастиона. И потом — существуют инструкции на случаи форс-мажора. Составленные и утвержденные еще Генералом. Главное лицо нужно охранять как зеницу ока.

Ада не спорила, однако в обществе трех до зубов вооруженных людей в броне ей становилось не по себе. Из них Сальникова была знакома только с Ликой. В прошлой жизни — примерно, миллион лет назад, Ада и ее мать были коллегами; Комитет Продовольствия… что были за времена!. Ада Сальникова и Амалия Зверева дружили, и Лика тогда была ребенком.

"Да, а теперь этот ребенок — опытный боец! — подумала председатель. — Надеюсь, моя Мира не захочет пойти по жизни со штурмовой винтовкой!"

Эсбэшники стояли неподвижно, готовые выполнить любой приказ. Казалось, усталости они не знали. Много часов они наматывали вместе с Адой по Бастиону, пока она инспектировала те или иные участки, где проходила срочная эвакуация. Убежище тогда напоминало растревоженный термитник. Люди окунулись в работу, которая помогала им забыть об ужасе и отчаянии, но все равно, только абсолютно глухой или слепой не заметил бы, насколько накалена атмосфера. Стоит кому-либо поддаться соблазну обвинить во всем руководство Бастиона, цепная реакция вызовет панику и вспышку безумия.

Ада боялась этого сильнее всего. И поэтому, когда час назад в секторе, где располагались производственные комбинаты, возникла заварушка, она едва не потеряла над собой контроль. Один из дежурных бросился на нее в самый неподходящий момент, когда Ада разговаривала с бледным директором. Тот вяло шамкал губами, докладывая о своих действиях. Сальникова намеревалась перейти к традиционным ободрениям, которыми завершала все подобные разговоры, когда увидела человека в комбинезоне.

Он оторвался от основной группы — последние контейнеры на роботизированных тележках заехали на платформу, чтобы подняться вверх, — и бежал прямо на нее. Ада помнила перекошенный рот и поднятые над головой руки. Но сильнее всего поражал нечеловеческий крик, рвущийся из его горла.

Ада успела лишь зажмуриться, услышав удар, а когда открыла глаза, увидела, что Лика прижимает безумца к полу и заламывает ему руки. "Можете продолжать, председатель", — сказала девушка. Остальные эсбэшники придвинулись поближе.

Лицо техника до сих пор стояла у нее перед глазами. Он потерял всю семью. Не он один. Что будет, если там, на Центральной Площади, случится нечто подобное? К этому моменту группы здоровых уже почти покинули Бастион. Остаются заболевшие на разных стадиях. Некоторые из них вполне способны спровоцировать мясорубку.

В конце концов, Аде удалось взять себя в руки.

Если посмотреть здраво на весь этот дурдом, то дела идут не так уж плохо, решила она. СБ докладывала об отдельных инцидентах, однако, в целом, эвакуация проходила успешно. Сильных сбоев по графику не возникало. Все просто выполняли приказы. Большинство людей превратились в покорную стадо, готовое возложить ответственность на любого, кто выступит добровольцем. Формально, пока Ада в строю, Объединенный Комитет еще работал, значит, ему и карты в руки. Бастионцы готовы были идти куда угодно. Даже на поверхность.

Ада направилась к Центральной Площади.

Кабина лифта медленно ползла вверх, молчаливые фигуры с автоматами стояли рядом с председателем, и вместе они вслушивались в поскрипывание, лязг и гул.

Звуки доносились отовсюду, словно это негодовал сам Бастион. Уровень за уровнем уходили вниз, в основном, пустые — там заканчивали свои дела последние группки сотрудников разных ведомств и отделов. Жилые сектора опустели первыми. Административный во вторую очередь. Комбинаты, мастерские, заводы, фермы и плантации — после них. Ада помнила свое удивление при виде длинной вереницы транспортников, везущих оборудование и контейнеры со всем необходимым. И животных. Коровы, свиньи, козы, овцы — их вели по центральным магистралям Бастиона и загоняли на грузовые платформы, уходящие вверх — голосили на все лады. Людям пришлось тесниться, чтобы пропустить их. Выглядели они куда испуганнее своих хвостатых и рогатых товарищей по несчастью.

Согласно протоколу, последними покинут Бастион техники, работающие в Энергонадзоре. Они должны остановить генераторы, находящиеся на самых нижних уровнях убежища. Останется только работающий в спящем режиме центральный реактор. Его можно будет инициировать в любой момент, чтобы начать все заново. Ну, когда-нибудь.

Когда двери лифта разъехались, Ада увидела пустую Центральную Площадь. Это место строилось по сугубо городским лекалам и, если бы не потолок высоко над головой, можно было подумать, здесь все по-настоящему.

От Площади расходились улицы, дома, занятые, в основном, офисам управленческих ведомств, напоминали старинные банки и магазины. Сама же Центральная использовалась, в основном, для гуляний и отдыха. В центре находилась, запертая в восьмиугольную ограду, рощица самых настоящих лип. За их состоянием и поливом следила особая электронная система.

Сейчас Центральная поражал своим запущенным видом. Отсюда уходили группы бастионцев. По проспекту номер один к одному из крупнейших терминалов. Ада думала застать здесь толпу, но, кроме группки подчиненных, никого не застала. Постояв на платформе лифта, Сальникова все-таки заставила себя сойти с нее.

Откровенно говоря, обстановка ее пугала. Повсюду валялись вещи. Их беженцы хотели взять с собой, но бросили в последний момент. Чемоданы, сумки, детские игрушки, пустые упаковки из-под еды, растения в горшках, даже мебель — все это валялось где ни попадя, словно людям приходилось не просто уходить, а панически бежать. Пятна крови темнели там, где везли заболевших, и тянулись длинной полосой кругляшков, смазанных кое-где чьими-то ботинками. Окна и двери зданий по бокам Центральной не светились, работали лишь несколько фонарей, которые были не в силах бороться с темнотой по периметру площади.

Ада двинулась к центру, где стояла группка ее подчиненных. Это были функционеры из среднего и низшего уровня руководства Комитетов. Они сменили своих умерших начальников, волей-неволей за сутки продвинувшись на самые верхние посты. При обычных обстоятельствах им понадобилось бы много лет, чтобы сделать такую карьеру, к тому же явно не все к этому стремились. Но, как говорится, крутые времена требуют крутых решений. У Ады просто не было выбора.

Исход из Бастиона в ее понимании был куда более катастрофичным и отчаянным, нежели экстренное заселение убежища шестьдесят лет назад. Тогда Генерал привез людей в место со всеми удобствами, максимально защищенное, с отоплением, электричеством и немыслимо комфортными жилищными условиями. А Сальникова уводила беженцев во враждебную среду, в чистое поле, где царствует плесень. О чем же, собственно, она думала, принимая это решение? Одну смерть променяла на другую? Мудро. Что скажут ей колонисты, когда спадет ажиотаж и потребуется взглянуть на вещи трезво? Вряд ли "спасибо".

Стоило ей подойти, как посыпались рапорты. Ада сделала вид, что внимательно слушает, но тщательно пропускала особенно занудные тирады мимо ушей. Неопытные еще управленцы не знали, как эффективно отделять главное от второстепенного и сообщать самую суть.

Получив немалую дозу ненужной информации, Сальникова все-таки поняла главное. Люди и техника эвакуированы и расквартировываются в квадрате десять. СБ обеспечивает безопасность — уже установлен защитный периметр. Плесени поблизости не наблюдается, однако беженцы в масках. Монтируются боксы и полевые госпиталя. Для животных отведен загон.

Ада закрыла глаза.

— Как там… наверху? — прервала она нового главу Комитета Продовольствия. — Погода?..

— Погода?.. — Вопрос застал молодого человека врасплох. — Докладывают, что ветрено, однако осадков нет.

— Хорошо…

Лифты поднимались с самого низа. Один за другим бригады техников покидали свои места. Пробежал испуганный и бледный связист, с которым Ада недавно разговаривала. Он даже не посмотрел в ее сторону и трусил к терминалу, держа под мышкой компьютер.

Ада испытала краткий миг расфокусировки реальности, как часто бывает у сильно уставших людей, и повернулась к группке неофитов. Сейчас она походила на главу ордена, дающую наставления.

— Каждый по своему направлению отвечает за деятельность лагеря. Меня интересует четка и слаженная работа. Первым делом, людей нужно накормить и успокоить. Затем составить подробные списки тех, кто вышел на поверхность, кто умер, кто болеет, кто… покончил с собой. Мне нужна будет вся информация. Так же составить опись всего, что мы вывезли и дать заключение, в каком состоянии наш технопарк. Связь с караваном наладить. Я должна в любой момент иметь возможность говорить с Михом или Булановым. Возобновить посылку сигналов Острову Ломоносова. — Ада посмотрела на женщину, которая теперь отвечала за все, что было связано с информацией и связью. — Передайте, мы просим помощи. Это должен быть не просто сигнал, не просто новости о том, что мы тут загибаемся, а SOS. Если они действительно хотят нам помочь, пусть докажут это…

— Как же они смогут?

— У них есть воздушный транспорт, — сказала Сальникова. — Если не врут, разумеется.

Управленцы молчали. Явно чувствовали себя не в своей тарелке.

Отношение к Острову Ломоносова в Бастионе было неоднозначным. В основном, люди делились на два лагеря, но часто и переходили из одного в другой, становясь то скептиками, то оптимистами. В зависимости от психологического состояния.

Но были и не определившиеся. Как Сальникова, например.

— Кто еще здесь остался? — спросила она, поняв, что комментариев не будет.

— Никого. Последние ушли. Реактор заснул, — ответил глава Комитета Энергетики.

— Тогда нам пора.

Ада снова подумала о запертом Госпитале, и ее передернуло. Сколько там трупов всего, до сих пор никто не знал, но в одном она могла быть уверена — большая часть населения Бастиона.

Уходили в сопровождении зловещей тишины. Темнота смотрела людям в спины, неприветливо, с обещанием дальнейших неприятностей. Обретала глаза и зубы, готовые укусить. Ада ощущала, как по спине бегут мурашки, а волосы на затылке шевелились в самом прямом смысле слова. Она подавила дикое желание обернуться, убедив себя, что сзади никого нет и быть не может. И нечего выдумывать! Это все тот же Бастион, а не замок с привидениями! Мертвецы в запертом Госпитале никогда не встанут, чтобы заняться повседневными делами. Чушь.

Если повезет, то скоро здесь снова появятся люди, и, в конечном итоге, жизнь войдет в прежнюю колею. Ада в это верила.

Что и говорить, с солдатами в сопровождении куда увереннее себя чувствуешь. Ада мысленно похвалила себя за то, что не проявила неуместную в той ситуации твердость характера и не отослала эсбэшников.

Лязг закрывающихся лифтовых дверей вырвал ее из раздумий. Кабина поползла вверх, вздрагивая и слегка раскачиваясь. Поверхность была все ближе. Последний люди, покидающие Бастион, весьма смутно представляли себе, какая она.