"Темная Звезда" - читать интересную книгу автора (Камша Вера)

Глава 47

– И все-таки я не понимаю, зачем ты ее тащишь на остров эльфов? – с ходу начала Лупе. Роман прекрасно знал эту ее манеру бросаться в бой, словно бы продолжая разговор, которого на самом деле не было. – Не понимаю. Это глупо и жестоко. Если ты не хочешь оставлять ее у нас, отвези к Рене, он примет ее из-за Стефана. И вообще... А если тебе так уж мило болото, оставь ее у матушки, если что, та защитит не хуже твоих эльфов...

– Глупости, Луле. Ты сама не понимаешь, что говоришь...

– Я как раз понимаю, а вот ты нет. Тащить девочку за тридевять земель, да еще после того, как она потеряла ребенка.

– Это был не ребенок, а чудовище...

– Девочка этого не знает. Она пришла к нам за помощью, а мы чуть ее не погубили. И не говори мне, что ей можно объяснить, что все сделали для ее же блага. Мы ее предали, ты это знаешь не хуже меня. А теперь ты хочешь запереть ее под присмотром твоих родичей, которые знают только то, что она может представлять какую-то угрозу?!. Это бесчеловечно! Оставь ее у матушки или у Рене, если уж нам не доверяешь.

– Лупе, родная моя, перестань... Ты прекрасно понимаешь, как я тебе и Симону верю, но неужели не ясно, что ее ищут и не успокоятся, пока не найдут?

– И пусть себе ищут на здоровье. Им в голову не придет искать Герику под самым носом. К тому же, по их прикидкам, она еще должна быть беременной...

– Когда ее не найдут в Гелани, ее будут искать везде. Да, не владей они магией, возможно, вы бы и выкрутились, но еще несколько недель, и они в ход пустят все, что могут. Пока нас спасает только страх Годоя признать свою беспомощность перед настоящими хозяевами. Пойми, на карту поставлено слишком многое, чтоб можно было рисковать.

– Хорошо, проводи нас в Идакону. Рене нас примет.

– Не сомневаюсь, но защитит ли? Если бы речь шла об угрозе всех пиратов мира, я отпустил бы ее к Рьего с дорогой душой, но сильным магом герцога не назовешь, а у Болотной матушки и так забот немерено. Кроме того, Герику должны увидеть... другие, гм, маги.

– Как редкого зверя, да? Думай, что говоришь! Ты не бог, чтоб решать чужую судьбу.

– Боги как раз этим не занимаются. Они, да будет тебе известно, предоставили нас самим себе...

– Не придирайся к словам, знаешь ведь прекрасно, что я хочу тебе сказать. Герика ничего не смыслит ни в жизни, ни в магии. Она потеряла всех. Стефан мертв, Михай и Ланка для нее сейчас самые страшные враги. Если и мы ее предадим...

– Это не предательство, это необходимость.

– Предательство по необходимости – тоже предательство.

– Лупе, а ты понимаешь, что ты навязываешь Рене?

Война и так неизбежна. Ланка хочет или заполучить герцога для собственного удовольствия и пользы, или уничтожить его за то, что он от нее отказался. Но какое-то время она будет ждать ответа. Рене ей нужен и как полководец, и как любовник, а возможно, и муж. От Михая она сумеет избавиться, если захочет.

– Сомневаюсь, что он на это согласится.

– Ланка вряд ли собирается его спрашивать. Конечно, он может ударить первым, но она слишком самоуверенна, чтоб предположить такое... Так вот, Рене не только полководец, он – прекрасный политик, и он использует каждый день отсрочки, чтоб подготовиться к битве. Эланд – сегодня единственный бастион на пути Осеннего Кошмара. Если же Ланка узнает, что Герика у Рене, она забудет обо всем и будет мстить. Причем в ход пойдут не только войска, но и магия. А нам нужно время. Время, чтоб подготовиться к войне. Время, чтобы найти Проклятого, только ему под силу справиться с Белым Оленем, и только он знает, что это за тварь. Потому-то я и должен спрятать Герику так, чтобы ее не нашли. А если найдут, им придется долго думать, как ее достать. Я знаю только одно место по эту сторону моря – Убежище. И уверяю тебя, там не так уж и плохо, к тому же мои отец и дядя вполне в состоянии ее защитить.

– Она живой человек, Роман, и решать, идти или оставаться, ей.

– Да когда она была в состоянии что-то решать?! И что значит ее решение в сравнении с судьбой целого мира.

– Если она не захочет уходить от меня, ты заберешь ее только через мой труп!

Роман опешил. Маленькая ведунья не шутила. Меньше, чем кого бы то ни было, Роман хотел бы огорчить Лупе, но оставлять у нее ту, кто была Темной Звездой, права тоже не имел. К счастью, до окончательной ссоры дело не дошло. Противников примирил предмет их размолвки. Герика, как оказалась, слышала весь разговор, собеседники же в пылу ссоры ее не заметили.

Та, о которой они с таким жаром спорили, стояла у входа, опираясь рукой на дверной косяк. Поверх широкого полотняного балахона, который сшила для нее Лупе, она надела черную тарскийскую рубаху, завязав ее под грудью. Как ни странно этот немыслимый наряд шел ей куда больше роскошных придворных туалетов, которые она когда-то носила, подчеркивая красоту фигуры и рук и белизну кожи. Роман не мог оторвать удивленного взгляда от женщины, которую считал некрасивой и неинтересной.

– Лупе, Роман прав, – ее тон разительно отличался от прежнего блеяния, – раз я представляю опасность для тех, кто меня прячет, я должна исчезнуть. Я еду с ним.

– Но ты только-только начала вставать, – вознегодовала Лупе.

– Неважно. Я чувствую, что мы должны уходить немедленно. Не беспокойся, я не умру в дороге.

Роман и Лупе изумленно смотрели на исхудавшую сероглазую женщину с остриженными до плеч разноцветными волосами. Это была Герика, но в ней, кроме внешности, да и то изменившейся, не осталось ничего от прежнего покорного создания. С наследницей Тарски что-то явно случилось. Да, она прошла через ад, потеряла ребенка, побывала на пороге смерти, и все равно перемены были слишком разительными. Прежняя пассивная, до смерти запуганная девочка, не отличавшаяся ни особенной глубиной, ни особенным умом, исчезла. Откуда-то взялась сдержанная бешено-гордая натура.

Роман внезапно понял, что по своей внутренней силе новая Герика заткнет за пояс не только Ланку, но и покойного Стефана. Предположение, что она одержима, он от себя гнал. В этой женщине не чувствовалось зла, только тоска и упрямство. Сущности, подобной той, что терзала Стефана, он не ощущал, да и Лупе не могла бы такое проглядеть... Оставалось предположить, что какую-то роль сыграли чары Эрасти и Возвращающий Камень, но, какую именно, Роман понять не мог. В любом случае теперешняя Герика ему нравилась куда больше прежней, к которой он чувствовал лишь снисходительную жалость, да гадал, что такой человек, как Стефан, нашел в этакой овце. Интересно, утратив свою покорность и беззащитность, она сохранила бы любовь таянского принца? Ответа на этот вопрос уже не будет.

Вечером они ушли. Далеко не все люди Гардани были уничтожены, бежали или были выброшены из гвардии. Реол, к примеру, предпочел остаться на службе. Более того, предполагавший в людях худшее Михай вполне поверил в готовность “обиженного” Шандером воина мстить не только бывшему начальнику, но и всем его сторонникам. Реол получил незаметную, но важную должностишку, связанную с частыми отлучками, и, как следствие, право покидать город когда и с кем захочет. Что он и сделал, выехав в сопровождении аюданта на ночь глядя через Осенние ворота в сторону Моктова. Одновременно он же отбыл через Зимние ворота в направлении Суэды[100].

Первый Реол утром благополучно вернулся в город и доложил Михаю о странных слухах, шепотом передаваемых крестьянами. Второй Реол к полуночи добрался до Гремихинской долины. Поскольку считалось, что в новолуние Всадники имеют обыкновение оживать и охотиться за безрассудными путниками, в обе стороны от исполинов на расстоянии полудневного перехода никого не было. Там верный соглядатай Михая и его молчаливый спутник остановились. Только полная луна видела, как рассеялись чары, и высокий золотоволосый мужчина, сидевший на ставшем из гнедого золотистым коне, улыбнулся измученной, но спокойной женщине, ехавшей на черногривой кобылице, а затем кони понеслись вперед со скоростью, не доступной обычным лошадям.

– Все будет хорошо, Шани. Ты только потерпи немного, – ладонь Рене ласково накрыла руку Гардани. – Я уверен, скоро ты придешь в себя. У тебя есть время, у тебя есть море, – адмирал кивнул головой в сторону окна, выходящего на сверкающий в неистовом свете осеннего солнца залив, – поверь мне, ничто так не лечит, как время и море.

– Это вас, эландцев, – попытался улыбнуться граф Шан-дер, – говорят, у вас в жилах течет не кровь, а морская вода.

– Да нет, уверяю тебя, что кровь. Во всяком случае, у меня она красная. Слово чести, – Рене снова улыбнулся ДРУГУ, – я еще зайду к тебе. Спи.

– Говорят, ты согласился принять корону? – Шани оторвал голову от подушки и внимательно взглянул на адмирала. – Давно пора.

– Может быть... Но мое согласие стоит немного, если мы не переживем зиму. Впрочем, принцем я умру или королем, мне это как-то безразлично...

– Все так плохо? – Граф попробовал приподняться на локтях, но у него не вышло.

– Еще хуже, Шани. Кроме нашей битвы, которую мы должны выиграть – иначе просто не может быть, ожидается какая-то дикая магическая война, и вот там-то сила не на нашей стороне... Я боюсь, нам, смертным, придется сделать то, что более пристало небожителям, иначе все полетит в тартарары, – герцог невесело засмеялся, – к счастью, мы знаем о приближающейся буре и постараемся ее встретить с убранными парусами и подальше от рифов. Ну да это случится не завтра, так что у нас будет возможность обсудить положение... ты что-то хотел сказать?

– Да... Белка... Я не хочу, чтобы она меня видела такого. Можно, она еще погостит у Димана?

– Легче справиться с дюжиной сигурантов Михая, чем с твоим детищем, но я попробую. Когда я валялся в болоте после “свидания” в Оленьем Замке, я и сам благодарил судьбу, что меня никто не видит... Ладно, отдыхай!

Рене тщательно закрыл дверь и, сделав страшные глаза полноватому клирику-медикусу, дожидавшемуся, когда герцог покинет его пациента, поднялся к себе. Встречи с Шандером выводили его из равновесия. Адмирал нелегко смирялся с тем, что ничего нельзя сделать. Обладавший, терпением кошки над мышиной норой, когда требовалось подкараулить вражеское судно меж островов или выбрать единственно возможный миг, чтобы проскочить между береговыми скалами и чужими пушками, он терялся, когда от него лично ничего не зависело. В случае с Шандером оставалось только бессильно ждать и молиться, но Рене не умел ни того, ни другого.

– Ты должен уметь переносить то, что не в силах изменить, – назидательно изрек Жан-Флорентин, истосковавшийся от долгого молчания. Несмотря на свою неистребимую любовь к полемике, философский жаб тщательно соблюдал конспирацию, и в Эланде никто не знал, что нежданно полюбившийся Рене браслет с золотой лягушкой на самом деле являет собой волшебное и очень болтливое создание. Зато когда Рене и Жан-Флорентин оставались наедине, тот своего не упускал.

Аррой, глядя в окно, покорно выслушал очередную порцию заумных рассуждений, после чего каменный философ перешел к делам более насущным:

– Ты будешь отвечать на письмо, которое тебе написала Илана?

– Ты хочешь сказать, что его прочел ты? – Рене уставился на Жана-Флорентина с искренним возмущением.

– Не понимаю, чего тут странного, – жаб был невозмутим, – ваш алфавит один из наиболее примитивных в Тарре, а арцийским наречием я, смею думать, владею в совершенстве.

– Я не об этом, – герцог возвел очи горе, – письмо было от дамы, письмо было личным.

– Ты его читал при мне, – жаб действительно не понимал предъявленных к нему претензий. – Разумеется, я его прочел, тем более что с самого начала был в курсе твоих отношений с женщинами таянского королевского дома. Должен тебе сказать, что Илана, чем дальше, тем больше ведет себя, как настоящая королева. Но ты ей нужен. Женщина, – жаб поднял правую переднюю лапу, – начало сопутствующее, а мужчина – начало активное, созидательное. Илана с удовольствием поможет тебе стать владыкой всех земель, населенных людьми. Проблема Михая Годоя в этом случае решится сама собой, она или отравит супруга, или попросит его убить того милого гоблина, который привез письмо и нашего друга Шандера.

– Мне не нравятся убийства, – рассеянно откликнулся Рене.

– В самом деле? Если мне не изменяет память, только в Оленьем Замке ты оставил две дюжины трупов.

– Это другое дело. Я защищался.

– Для тех, кого ты убил, был важен результат. И в истории с Иланой важен результат, Ты ведь не хочешь войны с Таяной, и ты думаешь, как уничтожить Годоя. Огонь надо гасить огнем, и, кстати, не забывай, что твой ребенок – законный наследник Таяны.

– Я в этом вовсе не уверен. Мы ведь не знаем ничего, кроме того, что королева исчезла и что она беременна.

– Лгать самому себе – занятие недостойное, – Жан-Флорентин переменил позу и теперь сидел почти по-человечески, закинув ногу на ногу, – ты прекрасно знаешь, что Стефан не вступал в интимные отношения с Герикой, так же, как и король Марко. Кроме того, Герика не такая женщина, чтобы иметь себе мужчину для удовольствия.

– Ты-то откуда это знаешь? – вздохнул адмирал, в который раз не зная, злиться ему или смеяться.

– Я хорошо разбираюсь в женской психологии. Только мозг, не обремененный специфическими эманациями, – Жан-Флорентин с удовольствием выговаривал мудреные слова, ничего не значащие для его собеседника, – может оценить схему поведения мыслящего существа. Вот принцесса Илана, безусловно, пока не получит тебя, будет весьма неразборчива в своих интимных связях. А Герика слишком пассивна и равнодушна.

Разумеется, если бы кто-то проявил к ней настойчивый интерес, она бы уступила, но такое, если и произошло, то после нашего отъезда, а забеременела она раньше.

– Хорошо. Убедил. Я – отец ребенка, хоть я только выполнил просьбу короля Марко.

– Правильно. Он хотел любой ценой сохранить династию, и ты должен довести его дело до конца. То есть найти этого ребенка, вырастить его и передать ему его державу в достойном виде, а для этого тебе надо победить Михая и присоединить Таяну, что, опять-таки, легче всего сделать с помощью Иланы.

– Что ты предлагаешь?

– Написать ей, что ты ее прощаешь, что понимаешь ее чувства, но что она сама была виновата, заговорив с тобой не о любви, а о политике. Вырази сожаление, что будущий король Эланда (ей это понравится) и жена регента Таяны – теперь непримиримые враги, и намекни, что если бы не ее замужество, все можно было исправить... Да, передай ей на память какой-нибудь пустячок – кольцо или кинжал... Мне кажется, этого будет достаточно ..

– Нет, Жан-Флорентин, – герцог говорил очень серьезно и грустно, – из этого ничего не выйдет. Может, у кого-то на обмане и вырастает хороший урожай, но я не из их числа. Каждому свое. Я никогда не смогу воспользоваться женщиной, чтобы победить мужчину. И я никогда никого не подтолкну к убийству из-за угла.

– Но ты хотя бы понимаешь, что своим отказом убьешь множество людей?! Одно твое письмо могло бы предотвратить войну.

– Не могло бы. Если бы речь шла просто об амбициях Михая Годоя, то, возможно, убив его, мы остановили бы колесо... Тогда, наверное, я воспользовался бы твоими советами. Но разве ты сам не понимаешь, какие силы пришли в движение? Мы бы и с тобой, и с Сумеречной, и с Романом никогда бы не встретились. А если бы и встретились, никогда бы не объединились, если бы не угроза всему миру, – герцог говорил словно бы сам с собой, а Жан-Флорентин, как ни странно, даже не пытался его перебивать. – Если Михай погибнет, это будет означать одно – прячущиеся за его спиной силы откроют свое лицо и набросятся на нас раньше времени.

И не Илане их остановить. Теперь ребенок. Я до сих пор не знаю, что с ним связано, но эта тайна еще не раз станет у нас на пути. В том, что Стефан отказался от Герики, в том, что Марко взял ее в жены, а потом отдал мне – во всем этом был вызов судьбе, попытка перескочить рифы по большой воде, но удалась ли она? Не знаю, что и думать...

Знаешь что, – Рене улыбнулся, – давай-ка займемся тем, что за нас никто не сделает, а всю эту магию оставим Роману и его приятелям. Прежде чем спустить на Арцию всяческую нечисть, хозяева Годоя попробуют развязать обычную войну, и вот тут-то мы их и встретим. Мы должны продержаться, пока Роман не найдет Проклятого. И мы продержимся! – Рене стукнул кулаком по столу.

– Я уважаю тебя, герцог, – отозвался после долгого молчания философский жаб, – тебя нельзя не уважать! Теперь я понимаю, почему ты избран, и, как никогда, уверен, что именно твоя любовь спасет мир.

– О, великомученик Эрасти и вся кротость eгo!