"Кремлевский фантомас" - читать интересную книгу автора (Кассирова Елена)

21 ВОЛКИ ИЛИ ОВЦЫ

Ответственного по связям с прессой дирекция кремлевских музеев, разумеется, не имела. В музеях всё и так напоказ. К позорной дырке в витрине журналистов не подпустили.

Впрочем, витрину-то прятали недолго. Через неделю Оружейку снова открыли для публики.

Витрина сияла свежим стеклом, на месте пернача лежала ендова.

Однако главного оружейника, Евгения Борисовича Францева, Костя долго не мог добиться.

«И зачем тебе о-о-он, – пела Виктория, выдыхая кольцами дым. – Он тебе не ну-у-ужен».

Костя знал, что не нужен. Но нужна видимость интервью. Нужна широта охвата. Объективность. С одной стороны – грабитель, с другой – хранитель. И поле для обозрения именно между Фантомасом и Францевым.

Костю кремлемузейщики боялись и шугали. Совершенно неожиданно помог советский блат. Старик Брюханов. Маняща, убираясь у него, рассказала ему о Костиных делах. Старик, благодарный Маняше, Францева припомнил.

В шестидесятых, до отъезда в свои страны, Брюханов преподавал в МГИМО и приметил студента Францева за безродность. При распределении комиссия спросила, куда Францев хочет. Иногородний Францев стыдливо сказал – в «Союзпушнину». «Пушнинки захотелось?» – захохотала комиссия.

Но Брюханов вдруг расчувствовался. Он, преподаватель истории совдипломатии, но уже тогда коллекционер хрусталя и соболей, устроил себе Францева в «Ювелирэкспорт».

С тех пор Францев ходил к нему. Ходил по сей день.

Жена и дети у Брюханова умерли. Остался внук Саша. Но – «Сашке, негодяю, – говорил старик, – на деда насрать».

Поговаривали, что Францев зарится на брюхановское наследство. Но скорее всего Брюханову он был просто предан и никогда не забывал его помощи.

Францев уважил старика и согласился встретиться с Костей. Но в Кремле принять Касаткина он не пожелал, а пришел на встречу с ним в последнее июльское воскресенье к Брюханову.

Костя лежал, как бабушка, глядя в потолок. К старику вызвала его Маняша. Она устроила на массивном брюхановском столе водку с черным хлебом и шпротами и чай в золоченых чашках, подаренных Брюхану Гомулкой.

Костя подсел к столу.

Евгений Борисович Костю по фото в «Плейбое» узнал сразу. Никакой радости от знакомства он, правда, не выразил. Он просто мотнул головой, вздохнул и чокнулся за знакомство.

Францев был крупный и гладкий, то ли хорошо кормленный, то ли сильно обласканный.

Костя ждал, что Францев заговорит.

– Да, – скрипнул Брюханов, – вот так вот.

– Да, так, – отозвался Францев.

Костя раскрыл рот и приготовился задать вопрос.

Но тут Францев понял, что лучше говорить самому, чем отвечать, и затараторил.

Директор ГОП стал хвалиться музейной работой, будто ничего не случилось. Будто не был он опозорен на весь мир.

Фантомасовой кражей занялось чуть ли не всё МВД, а Францев нагло бахвалится. Как бывший советский чиновник, он втирает Касаткину очки.

Все у нас замечательно. И люди замечательные. Криминал был в двадцатых-тридцатых. ГОПом ведали коновалы и мясники. Дмитрий Дмитриевич, последний приличный директор, застрелился. Остальных спецов еще до войны скормили комарам на Соловках. Грабарь с Кориным уцелели, счастливое исключение. А музея, собственно, не было. Был склад. И брал со склада кто хотел и кому хотел. Анатолий Васильевич – себе. Местное начальство просто сбагривало сокровища курсантам в подвалы. А в историческом, друг мой, пространстве, не Палата была Оружейная, а палатка, походная. Катали добро и в 812-ом, и в первую мировую, и в нашу всё в тех же зеленых ящиках. Лучше б не распаковывали вовсе. Правда, в июне 41-го дали новые короба для тронов и карет. Освободили помещение для ремонта – к двадцать второму числу. Вот ведь как вовремя. Войну объявили – ГОП эвакуировали на Урал. Двести восемьдесят шесть багажных мест покатили в мои родные края. Я тогда, правда, под стол пешком ходил.

– А контроль в то время был? – спросил Костя.

– Если вы о народном – был, но плохой, – сказал Францев и посмотрел на старшего товарища. – Зато сейчас хороший.

– В каком смысле?

– Сами себе хозяева.

– А средств нет? – Костя ожидал ответа, что «нет, потому и охрана плохая».

– Средства есть, охрана на высшем уровне.

– Выходит, украл кто-то свой?

– Свой себе не враг. А украл враг.

– ЦРУ, – пояснил Брюханов. – Их работа. Францев молчал согласно.

– Но зачем ЦРУ – Оружейка?

– Затем, что в Оружейке лучшие в мире сокровища. А ЦРУ хочет быть хозяином всего лучшего. И заодно показать налогоплательщикам, что существует оно на их деньги не зря. А то с арабами сплошные проколы. Нужен реванш.

– Но…

– Никаких «но».

– Выходит, скоро мы останемся без сокровищ?

– Не бойтесь, Константин Константинович. – Францев тряхнул седой волной волос. – У нас в запасных сундуках скатерть-самобранка и ковер-самолет. Правда, товарищ Брюханов?

Брюханов хрипло захихикал.

«Всюду им мерещится ЦРУ, – думал, уходя, Костя. – Старые волки! Не волки, а бараны, старые козлы! Самое смешное, если они правы. Что ж тогда правда? Волки они или овцы?»

– Сами они ЦРУ, – шепнула Маняша в прихожей, высунув голову в дверь вслед за Костей.