"Алиса в стране чудес tr Заходера с иллюстрациями" - читать интересную книгу автора (Кэрролл Льюис)

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ, в которой выясняется, кто стащил пирожки

Когда Алиса с Грифоном прибежали. Король и Королева уже сидели на троне, а кругом собралась огромная толпа: пичужки, зверюшки всех пород, не говоря уже о картах всех мастей. Перед судейским троном стоял в цепях под охраной двух солдат — один справа, другой — слева — Червонный Валет.

По правую руку от Короля находился Белый Кролик, с трубой в одной лапке и пергаментным свитком в другой.

А в самом центре судебного зала стоял стол, а на нем красовалось большое блюдо с пирожками, н вид у них был такой аппетитный, что у Алисы прямо слюнки потекли. «Хорошо бы, суд уже кончился и позвали к столу!» — подумала она.

Но так как, судя по всему, до этого было еще далеко, она, чтобы скоротать время, стала рассматривать все окружающее. Хотя Алиса раньше никогда не бывала в суде, она устала про суд в книжках, и ей было очень приятно отметить, что она знает, как тут все — или почти все — называется.

«Вот это судья, — сказала она про себя. — Кто в большом парике, тот и судья».

??? Между прочим, в Англии судьи до сих пор носят парики, хотя лягушки, караси и лакеи уже давно их не носят (а может быть, и никогда не носили). Спросите, зачем носят? По-моему, для важности. Судьей, кстати, был сам Король, и так как на парик ему пришлось надеть корону, он очень стеснялся — такой наряд был ему явно не к лицу.

«А вот эти двенадцать тварюшек (она не могла найти другого слова — ведь там были и птички и зверьки) — это, наверное, пристяжные… нет, присяжные!»

Алиса не без гордости раза два-три повторила это слово. «Вряд ли много найдется девочек в моем возрасте, а то и старше, — подумала она, — которые слыхали такое слово и знают, что оно значит».

??? Если вы не будете путать присяжных (заседателей) и пристяжных (лошадей), у вас будет не меньше оснований гордиться собой, чем у Алисы. Даже больше: ведь сейчас гораздо реже, чем сто лет назад, встречаются и те и другие. Пожалуй, она была права, хотя слово «заседатели» было бы ничуть не хуже. Присяжные сидели на большой скамье, стоявшей на возвышении («Это скамья присяжных. В скамейке то все и дело, кто на нее присел, тот и присяжный», — подумала Алиса). У всех у них были грифельные доски, и все они что-то деловито записывали.

— Что это они? — шепнула Алиса Грифону. — Записывать-то нечего, суд еще не начался!

— Они записывают свои имена, — тоже шепотом ответил Грифон, — боятся забыть, как их зовут, пока процесс кончится.

— Вот дураки-то! — начала было Алиса громко выражать свое возмущение, но тут же осеклась — Белый Кролик закричал:

— Соблюдать тишину в зале заседания!

А Король надел очки и обвел зал настороженным взглядом, разыскивая нарушителя тишины.

Присяжные (Алиса прекрасно это видела) принялись записывать на своих досках: «Вот дураки-то»; она даже заметила, что один из них не знал, как пишется слово «дураки», и попросил соседа подсказать.

«Да уж, они там напишут, — подумала Алиса, — могу себе представить!»

На беду, у кого-то из присяжных грифель все время отчаянно скрипел. Алиса, понятно, не могла этого вынести; она вскочила, незаметно подобралась к присяжному сзади и, улучив момент, выхватила у него грифель. Проделала она это так ловко и быстро, что бедняга присяжный (это был как раз Тритон Билль) даже не понял, что произошло. Он долго искал свой грифель, но так и не нашел и в конце концов решил писать просто пальцем.

Правда, пользы от этого было не особенно много, так как палец не оставлял на доске никаких следов.

— Глашатай! Огласи обвинительное заключение! — произнес Король.

Белый Кролик выступил вперед, трижды протрубил в свою трубу, развернул пергаментный свиток и торжественно начал читать:

— Удаляйтесь на совещание! — приказал Король присяжным.

— Что вы, рано, рано! — поспешно вмешался Кролик. — У нас еще целая куча работы!

— Ну что ж, куча так куча, — уныло сказал Король. — Вызвать первого свидетеля!

Белый Кролик вновь трижды протрубил в трубу и провозгласил:

— Вызывается первый свидетель!

Первый свидетель оказался Шляпой. Он явился с чашкой чаю в одной руке и бутербродом в другой.

— Прошу прощения, ваше величество, что я все это прихватил с собой, — сказал он, — но, когда за мной пришли, я еще не кончил пить чай-с.

— Надо было кончить! — сказал Король. — Ты когда начал?

Шляпа оглянулся на Очумелого Зайца (тот, под руку с Соней, тоже притащился за ним в суд).

— Кажется, четырнадцатого марта-с. Вроде так-с— сказал он.

— Пятнадцатого, — сказал Заяц.

— Шешнадцатого, — сказала Соня.

— Запишите это, — повелел Король присяжным, и они старательно записали все три даты на своих досках, потом сложили все числа, а сумму разделили между собой.

Тут Король спохватился.

— Сними свою шляпу, — приказал он Шляпе.

— Она не моя-с! — ответил Шляпа.

— Краденая! — закричал Король, повернувшись к присяжным, которые немедленно принялись записывать и это.

— Я их ношу на продажу-с— объяснил Шляпа. — А сам я их не ношу-с! Я шляпный мастер!

Тут Королева надела очки и пристально посмотрела на Шляпу, который под ее взглядом побледнел и стал корчиться, как жук на булавке.

— Свидетель, давайте показания, — сказал Король, — и не волнуйтесь, не то я велю казнить вас на месте.

Но, кажется, слова Короля не очень помогли бедному Шляпе справиться с волнением: он продолжал переминаться с ноги на ногу); опасливо поглядывая на Королеву, и с перепугу откусил даже порядочный кусок чашки вместо бутерброда.

Как раз в эту минуту Алиса почувствовала, что в ней происходит что-то странное. Сперва она никак не могла понять, в чем дело, но в конце концов догадалась: она опять начала расти! Она было хотела встать и уйти из зала, но потом передумала и решила остаться, пока сможет тут помещаться.

— Перестань меня давить! — сказала ей Соня (они сидели рядом). — Мне дышать нечем.

— Не могу перестать! — виновато сказала Алиса. — Я расту!

— Не имеешь права тут расти! — сказала Соня.

— Что за глупости, — сказала Алиса уже не так виновато. — Ты ведь тоже растешь!

— Мало ли что! Я расту как все, прилично, — сказала Соня. — А ты безобразничаешь!

Она встала с очень обиженным видом и ушла в самый дальний конец зала. Королева все это время не сводила сурового взгляда со Шляпы, и как раз, когда Соня пересаживалась, она сказала кому-то из судейских чинов:

— Принесите-ка мне программу последнего концерта!

При этих словах злосчастный Шляпа так затрясся, что ботинки сами собой слетели у него с ног.

— Свидетель, давайте показания! — повторил Король гневно. — Иначе я велю вас казнить, можете не волноваться!

— Я человек маленький, ваше величество, — начал Шляпа. Голос его дрожал и прерывался. — И не успел я сесть попить чайку, а масло — оно кусается, да и хлеб тоже, опять же крокодильчики, качая…

— Что качая? — с изумлением спросил Король.

— Начинается с чая, — сказал Шляпа. — Опять же…

— «Качая» кончается с «чая», а не начинается! — возмутился Король. — Вы меня за дурака принимаете?! Продолжайте!

— Я человек маленький, — продолжал Шляпа, — и потом все стало качаться, а Очумелый Заяц и говорит-с…

— Не было этого! — немедленно перебил Заяц.

— Было-с— сказал Шляпа.

— Отказываюсь! — сказал Заяц.

— Он отказывается от своих слов, — сказал Король. — Оставь его в покое и иди дальше.

— Ну, во всяком случае. Соня и говорит-с…— Тут Шляпа тревожно оглянулся на Соню: не будет ли она отказываться от своих слов, но Соня ни от чего не отказывалась — она спала как убитая.

— Дальше? Дальше, — продолжал Шляпа, — намазал я себе бутерброд-с…

— А что же Соня сказала? — спросил кто-то из присяжных.

— Того не упомню-с! — сказал Шляпа.

— Обязаны упоминать, — заметил Король, — иначе будете казнены!

Бедняга свидетель выронил чашку, бутерброд и сам упал — упал на колени.

— Я человек маленький, ваше величество-с, — опять начал он.

— Сам вижу, что не великий… не великий мастер говорить! — сказал Король.

Тут какая-то Морская Свинка зааплодировала и была немедленно выдворена судейскими чинами.

(Так как не все знают это слово, я вам расскажу, что оно значит. У них был большой брезентовый мешок. Они сунули туда Свинку вниз головой, на веревке опустили мешок за окно, немного подергали веревку, и Морская Свинка весело выскочила во двор.) «Очень хорошо, что я увидела, как это делается, — подумала Алиса, — а то в газетах часто пишут: „выдворили из пределов“, а я до сих пор не понимала, что это значит!»

— Свидетель, — строго сказал Король, — если вы на этом закончили показания, можете сесть!

— Спасибо, мы постоим, — сказал Шляпа. — За что же это меня сажать? Я не виноват-с.

— Не хотите сидеть, можете прилечь! — сказал Король.

Тут вторая Морская Свинка зааплодировала и тоже была выдворена. «Ура, больше ни одной не осталось! Без морских свинок дело пойдет веселей!»

— подумала Алиса.

— Я бы лучше пошел попил чайку-с, — сказал Шляпа, с опаской глядя на Королеву, все еще читавшую программу концерта.

— Можете идти! — сказал Король, и Шляпа кинулся прочь со всех ног, забыв даже надеть свои ботинки.

— А попутно отрубить ему голову! — распорядилась Королева, но Шляпы уже и след простыл, так что выполнить ее приказание было затруднительно.

— Вызвать следующего свидетеля! — сказал Король. Следующий свидетель оказался свидетельницей — это была Повариха Герцогини. Она не выпускала из рук огромной перечницы, и об ее приближении Алиса догадалась задолго до того, как Повариха вошла в зал, — так дружно принялись чихать все, кто сидел у входа.

— Давайте показания, — сказал Король.

— Не-а! — сказала Повариха.

Король растерянно поглядел на Белого Кролика, и тот, понизив голос, сказал:

— Надо подвергнуть ее допросу с пристрастием, ваше величество.

— Ну что ж, надо так надо, — сказал Король без особого энтузиазма. Он скрестил руки на груди, так страшно нахмурился, что глаза его превратились в черточки, и сказал СТРАШНЫМ ЗАГРОБНЫМ ГОЛОСОМ:

— Из чего делают пирожки?

— Все больше из перца, — сказала Повариха.

— Из мар-ма-ла-да, — произнес чей-то сонный голос.

— На цепь эту Соню! Придушить эту Соню! Отрубить Соне голову! Выдворить Соню! Ущипнуть ее! Оторвать ей хвост! — заверещала Королева.

Несколько минут в судебном зале царила ужасная суматоха — все пытались поймать и выдворить Соню. А когда кутерьма кончилась, Повариха уже исчезла.

— И слава богу, — сказал Король, вздохнув с большим облегчением. Он вполголоса добавил, обернувшись к Королеве: — Я тебя очень прошу, дорогая, следующего свидетеля допрашивай с пристрастием ты! У меня вся кожа на лице заболела!

Алиса с любопытством следила, как Белый Кролик копается в своих бумажках, — ей было очень интересно, кого же еще могут вызвать свидетелем. «Пока что у них никаких улик нет», — думала она.

Представьте же себе, как она удивилась, когда Белый Кролик во весь свой пискливый голосишко возгласил:

— Алиса!