"Потоки времени" - читать интересную книгу автора (Кинг Дж. Роберт)

Глава 4

Карн стоял в эпицентре смерча, рождаемого красным лучом. Машина Малзры повернула поток времени обратно. Проводилось третье за многие месяцы испытание Карна. Каждое путешествие отправляло его не далее чем на несколько часов назад, все увеличивая временную нагрузку на его организм. Сегодня он отправлялся на восемнадцать часов назад. Более длительный отрезок времени мог бы привести к расплавлению его оболочки.

Карн чувствовал, что уже начал привыкать к головокружительным переходам, когда механизм начал останавливаться. Время вокруг замедлилось. Этот момент сопровождался звуками, напоминающими гудение прялки. Слышались какие-то повизгивания, словно в знак протеста перед полной остановкой машины времени. Внезапно началось ускорение: Баррин и Малзра перестали быть неподвижными. События обрели для Карна обратный ход: следствие стало причиной, прошлое — будущим, воспоминания — пророчествами. И что самое страшное, серебряный человек был демонтирован к всеобщей радости. В голове Карна все смешалось.

Теперь изменилось не только время, но и место. Карн медленно скользил внутри красного светового конуса. Он неуверенно двигался мимо стальных двигателей, печей, разбросанных механизмов. Его физическое тело все еще находилось вне временной фазы окружающего мира. Через мгновение он вышел через лабораторную стену в коридор и увидел себя и Джойру. Она сопровождала его в лабораторию, рассказывая о своем доме на вулканическом острове и о том, как она скучает по своему племени.

За последние месяцы Джойра и Карн очень сблизились. По его мнению, она была интеллектуальным гигантом, а он — металлическим. Все время, пока Карн был в лаборатории, а Джойра не занималась или не спала, они проводили вместе. Она учила его перешагивать через камни разной величины. Карн позволял ей ехать на его спине, когда они поднимались на восточные скалы. С выступающих вершин они видели суда на горизонте, такие далекие, что едва виднелись паруса Джойра рассказала Карну о своих игрушечных механизмах — птицах, лягушках и кузнечиках — ее самых первых изобретениях. Как-то раз вечером, когда она заснула от усталости в середине разговора, Карн взял чертежные инструменты и изящно, со вкусом нарисовал ее портрет. Замечательнее всего было то, что они стали друг для друга близкими, почти родными, борясь таким образом с изнурительной суровостью постов и душевным одиночеством в академии, а главное — избегали четырнадцатилетнего мучителя.

В водовороте красного света Карн двигался через длинные коридоры, сквозь череду классных комнат. Некоторые из них были темными и пустыми, другие — переполненными наставниками, учениками и механическими экспонатами. Многие из механизмов создавались в основном для преподавания молодым ученым принципов изобретательства. Более совершенные устройства могли убирать кровати, завязывать шнурки на ботинках или бегать со скоростью тараканов. Наиболее подвижные специально разрабатывались старшими учениками для того, чтобы шпионить в комнатах учеников противоположного пола На каждое из таких оскорбительных устройств изобреталось по два-три защитных механизма, которые могли обнаруживать, калечить или сразу уничтожать обидчика-шпиона. Но самыми сложными, как раз из тех, что разрабатывала все эти дни Джойра, были устройства для машины времени мастера Малзры. Множество опытных и наиболее многообещающих учеников трудились над проектом, хотя ни один из них не знал точного назначения механизмов, которые они разрабатывали.

Озаренный светом, Карн продвигался все дальше. Он видел лекционные залы, прошел сквозь тело спящей больной ученицы, одиноко лежащей в своей комнате, беспрепятственно и незаметно прошел мимо показа пиротехнических свойств угольной пыли и проследовал через личный кабинет Малзры. Книга и модели стояли на полках вдоль стен, диаграммы и наброски висели на стендах. Баррин и Малзра горячо спорили, сидя за столом, заваленным древними рукописями.

Незамеченный, Карн вышел в раннее утро, в сады академии, затем преодолел толстую, в двенадцать футов, стену и направился в лес. Листья, дрожавшие на ветру, странным образом вращались по спирали. Солнце отступило, чтобы исчезнуть за горизонтом. Карн двигался к отдаленному западному берегу сквозь всепоглощающую вязкую темноту. Они с Джойрой никогда не заходили сюда во время своих прогулок, отдавая предпочтение вершинам в восточной части острова. Карн проходил сквозь стволы деревьев, валуны и низкие скалы на краю острова.

Вскоре лес поредел, и Карн увидел пенистые волны океана, накатывающие на скалистое побережье в пятидесяти футах от его ног. Утро перешло в ночь. Мерцающая Луна покинула небо. Мрачная полночь стала переходить в сумерки.

Тело Карна нагрелось, и он почувствовал опасность. Еще немного, и он расплавится, преодолев восемнадцать часов во времени и пять миль в пространстве. В обязанность Малзры и Баррина входило наблюдение за перегрузками на контрольном блоке машины времени. Они должны вернуть Карна прежде, чем его корпус нагреется до температуры плавления, но этого не происходило. Серебряные пластины на его груди уже начали расширяться, наползая друг на друга.

Тем не менее он продолжал движение вперед.

Красный свет вокруг его тела внезапно исчез. Падая, словно большой раскаленный метеор, Карн старался сохранить вертикальное положение. Звездное безлунное небо раскинулось над черным ревущим океаном, принимающим непонятное существо. Разбушевавшиеся волны захлестнули ноги Карна, с шипением поднялись клубы пара, и его потянуло вниз. В течение нескольких секунд, показавшихся ему вечностью, он опускался на темное, вязкое дно.

Некоторое время Карн стоял неподвижно, чувствуя, как соленая вода заполняет все его существо. Конечно, теперь-то они вернут его, остается только ждать. Однако с каждой секундой он все больше ощущал, что временное перемещение зашло слишком далеко. Скоро он войдет во взаимодействие со всеми частицами данной временной фазы и его сможет увидеть кто угодно. Лучше всего никому не давать такого шанса. Он будет оставаться здесь, пока его не вернут обратно.

Прошел час. Последние пустоты в корпусе Прототипа заполнились водой. Трижды он был атакован любопытной морской змеей и уже оставил всякую надежду на спасение. Возможно, он находится вне досягаемости и ему самому необходимо найти выход.

К счастью, в его корпус были вмонтированы часы, компас и секстант, хотя сейчас он не мог видеть звезды. Даже при том, что Малзра снабдил его таким усовершенствованным комплектом приборов, Карн практически потерял способность ориентироваться. Однако, выбрав направление, он стал медленно пробираться к берегу.

На это потребовалось больше времени, чем он предполагал. Карн вынужден был взбираться на бесчисленное множество подводных скал и спускаться в огромное количество ям. Путь ему преградил коралловый риф, слишком хрупкий, чтобы на него подняться, и слишком большой, чтобы его обогнуть. Острые кораллы оставляли глубокие царапины на серебряном теле, когда Карн продирался через этот риф.

Наконец его голова показалась над водой. Россыпи созвездий мерцали над чернеющим островом. Академия сверкала огнями вдалеке, словно шкатулка из слоновой кости, украшенная драгоценными самоцветами. Там, в одной из лабораторий, его другое, историческое «я» проводило ночь в добровольной дезактивации. За теми же стенами Джойра и Тефери спали, а Малзра и Баррин, без сомнения, обдумывали предстоящие опыты со временем. Академия была для Карна домом, а остальная часть острова оставалась загадочной и неизвестной.

Внезапно у вершины морского утеса Карн заметил слабый свет, настолько тусклый, что сначала он принял его за отдаленную звезду. Запомнив ее местоположение, Карн выбрался из воды и зашагал вдоль берега.

С каждым движением из него галлонами выливалась вода. Карну пришлось остановиться и подождать, пока тело его не освободится от скопившейся в нем жидкости.

Что за свет на вершине утеса? Никому не позволено разгуливать вне стен академии после наступления темноты.

Карн стал карабкаться наверх. Он легко поднимался по скале, чувствуя прилив бодрости, после вязкой глубины моря, и вскоре достиг вершины. Впереди, из глубокой узкой расселины, пробивался свет.

Карн остановился, привыкая к темноте. Что-то двигалось у входа в пещеру, что-то теплое. Он увидел настороженные глаза и блеснувшее в свете звезд маленькое стальное лезвие. Человек вновь исчез. Прототип двинулся вперед, легко кроша мелкий гравий массивными ногами.

Человек снова вышел из пещеры, держа в руках изогнутую палку. Затем послышался дребезжащий звук, и что-то, похоже необработанная стрела, с силой ударило серебряного человека. Послышался звук треснувшего камня. Мгновенно в голове Карна пронеслось:

— Враждебное действие. Человек, живущий в пещере на краю Толарии. Вторгшийся.

Прототип сжал челюсти и снова двинулся вперед. Еще две стрелы поцарапали его корпус и рикошетом отскочили в сторону скал.

Незнакомец потряс тяжелой каменной дубиной, прорычал предупреждение и злобно посмотрел в ночной мрак.

Прототип шагнул к нему и попытался схватить, но тот был слишком быстр и сумел увернуться. Он размахивал дубиной, пытаясь достать ею Карна. Серебряный человек уклонился и, поймав чужака одной рукой, с силой швырнул его на землю. Тело распласталось у подножия скалы и осталось лежать неподвижно.

Яркая вспышка света заставила Карна обернуться. Огонь обступал его, высушивая воду на серебряных суставах. Он прыгнул через пламя в сторону второго нападавшего и бросился в пещеру, сбивая остатки пламени с рук.

— Карн! — раздался крик удивления и облегчения. — Ты как здесь оказался?

— Джойра? — узнал Карн, разглядев в темноте дрожащую от холода девушку с тлеющим факелом в руке. Она, должно быть, использовала его, чтобы зажечь брошенную угольную пыль, как показывали ученикам в академии.

— А ты что здесь делаешь? — проговорил потрясенный Карн.

На лице Джойры отразились обида и отчаяние.

— Ты следил за мной! Поверить не могу.

— Я не следил за тобой, — возразил Карн.

— Почему тогда ты покинул академию? Ты же знаешь, что ночью это запрещено, — негодовала Джойра.

— Могу спросить тебя о том же, — парировал Карн.

— Где Керрик? Что ты с ним сделал?

Джойра стала шарить в темноте, пока не нащупала тело мужчины. Она осторожно потрясла его.

— С тобой все в порядке? Слышишь меня?

Человек не двигался.

— Разреши, я отнесу его внутрь, — нерешительно приблизившись, предложил Карн.

— Нет! — запротестовала Джойра, отталкивая его и направляясь к пещере. — Может быть, у него сломана шея. Любое движение убьет его.

Она зажгла фонарь, взяла с полки марлю и медикаменты и поспешила к выходу. Джойра опустилась на колени возле лежащего человека. Сдавленный стон вырвался из ее груди. Она гладила его вьющиеся золотистые волосы и прислушивалась.

— Он дышит, и крови нет.

Стиснув зубы, девушка дотронулась до большой шишки на лбу Керрика.

— Ты довольно сильно его ударил.

— Кто он? — с подозрением спросил Карн. — Что он здесь делает?

— Его зовут Керрик, — ответила Джойра, осматривая шею мужчины, боясь обнаружить какие-либо повреждения. — Он пытался защитить меня.

— Он не ученик, — проговорил Карн.

— Верно. Он потерпевший кораблекрушение, и он мой друг. — Девушка подняла Керрика и понесла внутрь пещеры. — Карн, захвати, пожалуйста, фонарь.

Подчиняясь, он пошел за ней с видом побитой собаки.

— Ты ни разу не говорила о нем.

Джойра опустила человека на постель в углу.

— Мастер Малзра убил бы его.

— Но мы-то друзья. У нас не было никаких тайн друг от друга, — сказал Карн и поставил фонарь на самодельный стол.

— У нас есть секреты. Ты ведь мне тоже не сказал, в каком эксперименте ты участвуешь.

— Мастер Малзра запретил мне.

Джойра мрачно улыбнулась, прикладывая смоченную водой ткань к голове Керрика.

— Мастер Малзра запретил спасать потерпевших кораблекрушение. Ему нужно докладывать абсолютно все. И у меня, и у тебя из-за мастера Малзры есть секреты. Он хочет, чтобы так было. Он не хочет, чтобы у кого-то из нас были друзья, была своя жизнь.

Карн почувствовал, как волна страха, словно электрический разряд, пробежала по всему его телу. Он помнил, на что походило его существование до встречи с Джойрой: он был в ловушке между тихой апатией Малзры и громкой антипатией Тефери. Сейчас могла порваться связующая нить, возникшая чудесным образом между ним и Джойрой. Он мог потерять единственного друга и снова превратиться в Арти Лопатоголового!

— Путешествия во времени, — мучительно проговорил Карн. — Это эксперименты мастера Малзры. Именно поэтому я здесь. Он проверяет устройство, которое пошлет меня на столетия или тысячелетия назад и перенесет куда угодно на планете.

Джойра перестала ухаживать за Керриком и с удивлением посмотрела на Карна.

— Именно поэтому он назвал тебя Прототипом…

— Это главная причина, по которой я был создан, — продолжал Карн. — Он приказал никому об этом не рассказывать. В противном случае я буду демонтирован.

— Если ему удастся эксперимент с перемещением, он сможет изменить историю.

— Он не хочет, чтобы я делал это. — Карн внезапно понял, что мог бы изменить историю хоть в этот самый момент.

— Мастер Малзра в очередной раз меня поразил, — с изумлением ответила девушка.

— Ну вот, — сказал Карн, становясь на колени перед Джойрой в бледном свете фонаря. — Это единственная моя тайна, все остальное обо мне ты и так знаешь. Ты изучала все мои чертежи. Ты наблюдала, как Малзра собирает меня. Ты даже дала мне имя. Можешь ли ты простить меня? Мы останемся друзьями?

Печальная улыбка озарила лицо Джойры.

— Конечно, Карн. Теперь ты тоже знаешь мою самую большую тайну. Я всегда доверяла тебе и все еще доверяю. Карн, ты мой единственный друг.

— А кто тогда он? — спросил Карн, указывая на лежащего без сознания человека.

— Он — моя любовь.

Едва она успела договорить, как светящийся временной луч обрушился на Карна. Серебряный человек задрожал и в следующую секунду вышел из данной временной фазы, стал бестелесным и почувствовал внезапный резкий толчок красного света.

Перед тем как раствориться во времени, он успел увидеть удивленное лицо Джойры и заметил, как один из пальцев Керрика пошевелился, а глаза его открылись.

— Это стоит того, — настаивал Урза, сидя в своем кабинете. — Тран достался Фирексии. Если бы мы смогли вовремя уберечь их от ложного курса, вернуть их на путь прогресса, мы смогли бы спасти весь мир.

Баррин протянул было руку, но остановился, казалось, принюхиваясь.

— Что это было? Ты почувствовал?

— Временная аномалия, — ответил Урза. — Это началось с момента первой отправки Прототипа в прошлое. В этот раз аномалия оказалась самой мощной.

— Временная аномалия, — ошеломленно повторил Баррин. — Вот об этом-то я и говорю. Мы получаем аномалии, подобные этой при отсылке Прототипа на восемнадцать часов назад. А что же тогда случится, если мы увеличим продолжительность времени?

— Мы должны спасти Тран от вторжения фирексийцев.

— Но тысячелетия? Если бы мы могли забраться так далеко назад, ты смог бы совершить ряд путешествий и исправить несколько своих старых ошибок. Сначала ты впустил фирексийцев на Серру, потом последовало нападение на Фирексию, уничтожение Аргота, убийство твоего брата… Ты мог бы даже не находить силовые камни на Койлосе и тем самым предотвратить вторжение фирексийцев в Доминарию. Взгляд Урзы стал жестким.

— Именно так ты видишь итоги моей жизни? Одна непоправимая ошибка за другой?

— Конечно нет, — ответил Баррин. — Ты сделал много хорошего, но и ошибок допустил немало. Вот чему я действительно завидую, так это тому, что ты никогда не учишься на своих ошибках и никогда не расплачиваешься за них и никогда не заканчиваешь начатого.

— Как раз это я и стараюсь исправить сейчас. Я впустил фирексийцев в этот мир. Теперь я делаю все, что могу, чтобы избавиться от них раз и навсегда, — гневно проговорил Урза. — Я многому научился, но многое еще предстоит узнать, прежде чем я исправлю эту катастрофическую ошибку и расставлю все на свои места.

— Да, — согласился Баррин, — тебе еще многому предстоит научиться.

Пропуская мимо ушей последнее замечание, Урза быстро проговорил:

— Я видел одну часть головоломки, но я до сих пор не знаю, с чем она связана. Ты заметил кулон, который носит Карн?

— Да, — ответил Баррин, — это небольшая ящерица на цепочке.

— А ты заметил, какой это прочный металл? Он способен поцарапать и сталь, и даже алмаз. К тому же он совсем не нагревается при временных перегрузках.

— О чем ты говоришь? Ты хочешь создать прототип из этого металла?

— Возможно. Возможно. — Глаза Урзы горели. — Надо будет спросить Карна, где он его раздобыл. А если мы сможем сделать другой прототип из этого…

— Мы должны заключить соглашение с изготовителями металла, — перебил его Баррин с саркастической улыбкой. — Или мы просто завоюем их родину, а их выгоним?

— Начнем, конечно, с соглашения. Завоевать мы всегда успеем.

Баррин помрачнел и подумал про себя: «Да, тебе предстоит еще многому научиться».

Через несколько месяцев пространственные мощности машины времени были значительно усилены. В одном из своих путешествий Карн побывал в Пустоши Адаркар, за тысячи миль от Толарии. Снег и лед покрывали большую часть этой земли. Там, где снега не было, проглядывал песок, превратившийся кое-где в стекло еще во времена древней битвы. Карн собрал несколько осколков, как просил Малзра, и вернулся с ними обратно.

Малзра осмотрел образцы и сообщил, что они действительно с Пустоши Адаркар. Он был очень доволен такими результатами и планировал пойти еще дальше при следующем испытании.

Последствия временных искажений становились все более очевидными. Сначала эти искажения еле уловимо и крайне редко сотрясали воздух и походили скорее на магнитные волны. Частота их проявления постепенно увеличилась от одного раза в неделю до одного раза в день.

Началось все с незначительных всплесков, а затем эти явления стали более продолжительными, диапазон их воздействия на человеческий организм значительно расширился. Слова застревали в горле. Прерывалось дыхание. Музыка умолкала. Мелодичный перезвон колоколов превращался в бессмысленное бренчание. Кубки переполнялись, посуда выпадала из рук. Одни куски мяса на гриле горели, в то время как соседние оставались сырыми. Карну, которому не надо было дышать, есть и у которого не было сердцебиения, все эти события казались всего лишь мелкими недоразумениями. Некоторые из более слабых жителей академии тем не менее вынуждены были переживать эти всплески, обхватив колени и изо всех сил стараясь вздохнуть. Поскольку временные искажения становились с каждым днем все сильнее, школьный лазарет был переполнен. Это встревожило Карна. Через два месяца, когда его вновь вызвали для продолжения экспериментов, он поделился своим беспокойством.

— Я не такой, как вы, — заявил Карн. — Вы создали меня, потому что существа, подобные вам, не могут двигаться сквозь временные искажения. Чем больше я путешествую на этой машине, тем больше временных искажений случается здесь, в настоящем. И с каждым разом они становятся все серьезнее.

Мастер Малзра пристально посмотрел на Прототипа. Основатель академии всегда обладал странной энергетикой в искрящемся взгляде, как будто мог видеть столетия в одном мгновении.

— Эти… утечки во времени вредят тебе?

Баррин выглянул из-за пульта, за которым работал. Он одобрительно кивал Карну, побуждая его продолжать.

— Не мне, — ответил Карн, — но всем остальным. Временные аномалии небезопасны. У вас на острове живет много пожилых ученых и маленьких детей. Вы в ответе за них.

— Были ли какие-либо серьезные повреждения? — прервал его Мастер, глаза которого удивленно сверкнули, как два алмаза.

— Пока не было, но если мы продолжим наши эксперименты, то повреждения будут. Возможно, будут и смертельные случаи.

Баррин снова закивал. Малзра повысил голос:

— А если мы прекратим наши эксперименты, всему миру будет нанесен такой урон, что смертельных случаев уж точно не миновать. Ты не понимаешь, Карн. Ты живешь совсем недолго и видел всего сотню квадратных миль. Я жил тысячелетия. Я видел миры и миры миров. Зло у дверей, Карн, зло, которое ты даже не можешь представить. Я один знаю, что они там, что они уже стучатся и рано или поздно нападут. Я один могу создать то, что поможет вначале удержать их, а затем полностью уничтожить. Я один стою между этим миром и полным разрушением, а ты пришел ко мне, словно нянька для малых детей и немощных выживших из ума стариков, и требуешь птичьего молока и тихого часа для них!

Маг Баррин опустил глаза и покачал головой.

Карн молчал. Он вспомнил, что говорил Тефери о паранойе Малзры. Какой-то внутренний голос убеждал Карна примириться с безумием людей. Прошедшие месяцы преподали ему несколько уроков. Он начал понимать, как следует вести себя с этими странными, неразумными существами из плоти и крови. Он произнес:

— Да. Это одинокая, опасная борьба.

Баррин с удивлением взглянул на него, подумав о том, что Карн не так уж прост.

— Однажды это может убить всех нас, — тихо произнес он.

Малзра кивнул:

— Хорошо. Я рад, что вы оба согласны. Теперь, Карн, прежде чем ты войдешь в машину, я бы хотел, чтобы ты оставил этот кулон у меня. Он может помешать процессу перемещения.

Потупив взгляд, Карн медленно и неохотно снял кулон и отдал Мастеру.

Малзра внимательно посмотрел на него.

— Где ты его взял? — В глазах Малзры появились жадный блеск и нетерпение.

Карн открыл была рот, чтобы сказать правду, но безумный бред Малзры все еще эхом отдавался в его голове. Если мастер начнет осматривать комнату Джойры, он узнает ее тайну и выгонит из академии.

— Я нашел его. На куске дерева, прибитого волнами к берегу.

— На куске дерева? — с сомнением произнес Малзра.

— На куске дерева, — повторил Прототип.

Недовольно качая головой, Малзра проговорил:

— Тогда в машину, Карн.

На сей раз его переместили в место грандиозного побоища, показавшегося Карну воплощением и средоточием зла. Земля была усеяна трупами или тем, что от них осталось. Многие не имели видимых увечий, но их тела были обагрены редкими пятнами крови в районе сердца или живота. Дикие собаки бесстыдно метались между мертвецами. От некоторых воинов почти ничего не осталось. Они были рассечены надвое острыми лезвиями или разорваны на куски шаровыми молниями. На горизонте дымились военные машины. Над полем битвы висел удушающий смрад разложения, роились мухи и витали болезни.

«Конечно, это опустошение вызвано злом, о котором говорил Малзра», — подумал серебряный человек.

До этого Карн никогда не чувствовал себя так плохо, но сейчас все его существо содрогнулось, а душа пребывала в смятении и ужасе. Его просили собрать несколько предметов в том месте, куда он должен прибыть. Но он не смог ни забрать меч из рук убитого, ни стянуть с его головы шлем, так и не спасший жизнь тому, кто на него рассчитывал. Вместо этого Карн нашел одиноко лежащий в стороне на зеленой траве щит без видимых пятен крови. Именно его он поднял и стал с тяжелым сердцем ждать, пока мастер Малзра отзовет его назад.

Возвратившись, Карн печально передал щит Малзре. Мастер определил, что это действительно оружие из Нового Аргива. Пока серебряный человек описывал сражение, Малзра кивал с мрачным видом. Сражение произошло именно в том месте двумя днями раньше.

Как же так? Карн был отправлен всего на полтора дня назад. Слишком большая погрешность. Мастер был расстроен и сердит. Он небрежно возвратил кулон.

— Если это те злодеяния, о которых вы говорили, мастер Малзра, — торжественно сказал Карн, забирая кулон, — то теперь я понимаю, почему вы боретесь с таким упорством.

Улыбка Малзры, крайне необычный знак, была насмешливой.

— Эти злодеяния — ничто, результат человеческой ненависти. То, с чем я борюсь, — ненависть демонов.

Иногда я забываю о том, что видел Урза, обо всем, что он сделал.

Серебряный человек возвратился из Нового Аргива. Мы расспросили его и закрыли лабораторию. Той ночью в кабинете Урза взглядом раскрыл книгу и положил ее себе на колени. Какое-то время он смотрел прямо перед собой. Я тоже опустил книгу, которую читал, и стал ждать. Урза устремил взор куда-то далеко, и я разглядел две половины — Камень Мощи и Камень Слабости. За высокими окнами морские ветры блуждали среди пальм.

— Я боролся со всем миром. Не только с Джиксом, а со всем миром, — бормотал он.

Я осторожно переспросил его:

— Боролся со всем миром?

— В Фирексии. Я отправился сражаться с Джиксом, но там оказался целый мир Джиксов. Демоны, дьявольские двигатели, механические драконы, живое мертвое и мертвое живое. А в сердце всего этого — бог. Темный, безумный бог.

Я силился представить и понять, что имел в виду властитель Толарии. Воображение рисовало какие-то смутные, страшные картины...

— Я сражался, чтобы уничтожить целый мир, но Ксанча, она боролась, только чтобы вновь обрести свое сердце.

Я глубоко вздохнул:

— Да. Один этот камень был для нее всем. Теперь он целый мир и для Карна.

Внезапный свет озарения зажегся в темных древних глазах Урзы.

— Именно поэтому они поступают так, как они поступают.

— Кто?

— Ученики, наставники, даже ты и Карн. Каждый из вас действует по велению своего собственного сердца и защищает свой собственный мир.

Он не безумен, по крайней мере не совсем. Он древен и жесток, но он не совсем безумен.

— Да, — согласился я. — Разве ты не помнишь, каково это? Это одинокая, опасная борьба. Та, которая однажды убьет нас всех.

Баррин, мастер магии Толарии