"Карман полный ржи" - читать интересную книгу автора (Кристи Агата)

Глава 8

— Что мог, сэр, то нашел, — доложил сержант Хей. — Мармелад, кусок ветчины. Чай, кофе и сахар — не знаю, что нам это даст. То, что заваривали, давно выплеснули, правда, тут есть одна тонкость. После завтрака много кофе осталось, и его в одиннадцать часов допила прислуга. По-моему, это важно.

— Да, важно. Выходит, если отравлен был кофе, то что-то подсыпали именно в чашку Рекса Фортескью.

— Один из присутствовавших. Именно. Я так это осторожненько поспрошал насчет тиса — мол, не попадались ли в доме ягоды или листья — нет, ничего такого. И про крупу в кармане никто ничего вроде не знает. Это, говорят, что еще за диковина? Да и я ума не приложу, откуда эта крупа там взялась. Вроде он не был из тех чудиков, которые готовы есть любую дрянь, лишь бы в сыром виде. У моей сестры муж такой. Сырую морковь, горох, репу — за милую душу! Но зерно в сыром виде не ест даже он. Как начнет в желудке разбухать — не поздоровится.

Зазвонил телефон, и сержант Хей рванулся к нему, подчиняясь кивку инспектора. Оказалось, звонят из полиции. Мистер Персиваль Фортескью уведомлен и немедленно возвращается в Лондон.

Не успел инспектор положить трубку, к дому подъехала машина. Дверь открыл Крамп. На пороге стояла женщина, в руках полно свертков. Крамп забрал их у нее.

— Спасибо, Крамп. Заплатите, пожалуйста, за такси. Я выпью чаю. Миссис Фортескью или мисс Элейн дома? Дворецкий замялся, глянул через плечо.

— У нас плохие новости, мадам, — решился он. — Насчет хозяина.

— Мистера Фортескью?

Нил шагнул вперед. Крамп сказал:

— Сэр, это миссис Персиваль.

— В чем дело? Что такое? Несчастный случай? Инспектор окинул ее изучающим взглядом. Миссис Персиваль Фортескью была упитанной женщиной, рот ее все время недовольно кривился. Возраст — лет тридцать. Вопросы она задавала с живейшим интересом. «Ей, наверное, очень скучно живется», — невольно подумалось инспектору.

— К сожалению, вынужден сообщить вам, что сегодня утром мистера Фортескью в тяжелом состоянии доставили в больницу Сент-Джудс, и вскоре он скончался.

— Скончался? То есть.., умер? — Новость явно произвела на нее впечатление — на такое она явно не рассчитывала. — Боже правый, вот это сюрприз. Муж в отъезде. Вам надо с ним связаться. Он где-то на севере. У него в конторе должны знать. Всем займется он. Надо же, такие дела всегда случаются в самый неподходящий момент.

Она на секунду замолчала, переваривая новость.

— Хотя, конечно, все зависит от того, — размышляла она вслух, — где решат устраивать похороны. Здесь, наверное. Или в Лондоне?

— Как скажет семья, так и будет.

— Да, конечно, это я так просто спросила. — Наконец она отвлеклась от своих мыслей и соизволила посмотреть на стоящего перед ней человека.

— Вы из конторы? — спросила она. — На доктора вы непохожи.

— Я из полиции. Мистер Фортескью умер так внезапно…

Она перебила его:

— Вы хотите сказать, что его.., убили?

Это слово было произнесено впервые. Нил изучающе оглядел миссис Персиваль, на лице которой отразилось тревожное ожидание.

— С чего вам это пришло в голову, мадам?

— Ну, людей иногда убивают. А вы сказали «внезапно». И вы из полиции. А с ней вы говорили? Что она сказала?

— Не совсем понимаю, о ком вы?

— Об Адель, о ком еще. Я Валю сколько раз говорила: совсем старик спятил, надо же взять в жены такую молодую! Известное дело — седина в бороду, бес в ребро. Из-за этой дряни он напрочь голову потерял. Вот вам и результат. А нам всем теперь весело придется. Начнут виться газетчики, растрезвонят на весь свет, напечатают фотографии на первых страницах…

Она смолкла, заглядывая в будущее и явно представляя чересчур кричащие и броские картины. «Что ж, — решил про себя инспектор Нил, — не самая страшная перспектива». Она снова повернулась к нему.

— И что это было? Мышьяк?

Дабы охладить ее пыл, инспектор Нил сдержанно пояснил:

— Причина смерти пока не установлена. Будет вскрытие, а потом и расследование.

— Но вы уже все знаете, да? Иначе вы бы сюда не приехали.

Вдруг оказалось, что этот глуповатый взгляд может быть проницательным.

— Вы уже расспросили прислугу, что он ел и пил, да? Вчера на обед. Сегодня на завтрак. Само собой, какие напитки.

Он прямо-таки чувствовал, как в мозгу ее бешено прокручиваются возможные варианты. Осторожно произнес:

— Есть вероятность, что причиной внезапного недомогания явилось нечто, съеденное им за завтраком.

— За завтраком? — Она удивилась. — Но это же очень трудно. Не представляю, как…

Она смолкла и покачала головой.

— Не представляю, как она могла это сделать за завтраком… Разве подсыпала что-то ему в кофе, когда мы с Элейн отвернулись.

Рядом с ними тихий голос мягко произнес:

— Чай ждет вас в библиотеке, миссис Валь.

Миссис Валь вздрогнула.

— О-о, мисс Доув, спасибо. Да, чашечка чаю мне не помешает. А то я прямо ничего не соображаю. Вы, инспектор, чаю не желаете?

— Спасибо, пока нет.

Чуть замешкавшись, толстушка не спеша удалилась.

Когда она скрылась за дверью, Мэри Доув негромко пробормотала:

— Она, наверное, понятия не имеет о том, что такое клевета.

Инспектор Нил не ответил. Мэри Доув продолжала:

— Я могу вам быть чем-то полезна, инспектор?

— Где я могу найти Эллен, уборщицу?

— Я вас провожу. Она только что пошла наверх.

Эллен оказалась женщиной суровой, не робкого десятка. На ее сморщенном лице отразилось плохо скрываемое торжество.

— Сэр, это просто кошмар. Вот не думала, что в доме, где я живу, случится такое. С другой стороны, не так меня это и удивляет. Уж давно я хотела предупредить хозяина — хватит, ухожу от вас. Не нравится мне, как в этом доме выражаются, сколько выпивают, да и вообще все эти шашни я не одобряю. Против миссис Крамп ничего не скажу, а вот Крамп и эта девчонка Глэдис ни рожна не смыслят в том, как положено прислуживать. Но больше всего мне не по нраву шашни.

— Какие шашни?

— Если еще не узнали, скоро узнаете. Весь дом про это лясы точит. Совсем стыд потеряли. Они, видишь ли, в гольф играют — или в теннис. Да я своими глазами видела, во что они играют. Дверь в библиотеку была открыта, а они там прямо тебе два голубка — целуются да милуются.

Яд, источаемый этой старой девой, был воистину смертоносным. Можно было не спрашивать: «О ком вы», но Нил все-таки спросил.

— О ком? О хозяйке.., и ее кавалере. Они уж и не стесняются никого. Но, между прочим, хозяин об этом пронюхал. Нанял кого-то следить за ними. Разводом бы дело кончилось, как пить дать. А оно кончилось вон чем.

— Вы хотите сказать…

— Вот вы, сэр, все расспрашиваете, что хозяин ел, да что пил, да кто ему что подносил. А я вам так скажу: эта парочка его и порешила. Он добыл откуда-то отраву, а она подсунула хозяину, так оно и было, хоть что мне говорите.

— А вам никогда не попадались тисовые ягоды, в доме или где-то поблизости?

В маленьких глазках блеснуло любопытство.

— Тисовые? Это же ядовитая гадость. Мне еще матушка в детстве наказывала: эти ягоды не трожь! Так что ж, сэр, ими и отравили?

— Чем отравили, мы пока не знаем.

— С тисовыми ягодами она вроде не фокусничала. — В голосе Эллен звучало разочарование. — Чего не видела, того не видела.

Нил спросил про зерно в кармане мистера Фортескью, но потерпел неудачу и тут.

— Нет, сэр. Про это ничего не знаю.

Он продолжал расспросы, но ничего полезного больше не извлек. Наконец поинтересовался: можно ли видеть мисс Рэмсботтом?

Эллен засомневалась.

— Я могу ее спросить, но она не со всяким встречается. Она, знаете ли, женщина в возрасте, со странностями.

Но инспектор проявил настойчивость, и Эллен с видимой неохотой провела его по коридору, а потом вверх по небольшой лестнице к комнате, задуманной, почему-то решил Нил, как детская.

Проходя по коридору, он глянул в окно и увидел сержанта Хея, тот стоял возле тисового дерева и разговаривал, судя по всему, с садовником.

Эллен постучала в дверь, услышав ответ, открыла ее и сказала:

— Мисс, пришел джентльмен из полиции, хочет с вами поговорить.

Видимо, пожилая дама ответила согласием, потому что Эллен отступила в сторону и жестом предложила инспектору войти.

Комната, в которую он вошел, была заставлена сверх всякой меры. Инспектору на миг померещилось, что он перенесся в эпоху не только короля Эдуарда, но и королевы Виктории. За столом, вплотную придвинутым к газовой плите, сидела пожилая дама и раскладывала пасьянс. На ней было темно-бордовое платье, редкие седые волосы гладко зализаны вдоль щек.

Не поднимая глаз и не прерывая своего занятия, она нетерпеливо бросила:

— Входите, входите. Садитесь, если желаете. Принять приглашение оказалось не так просто — на всех стульях громоздились брошюры или книги религиозного характера. Он чуть сдвинул их на диван, и тут мисс Рэмсботтом встрепенулась:

— Миссионерская деятельность вас интересует?

— Боюсь, мадам, не очень.

— Плохо. Должна интересовать. Истинный христианский дух сейчас только там и сыщешь. В черной Африке. У меня на прошлой неделе был молодой священник. Черный, как ваша шляпа. Но истинный христианин.

Инспектор Нил слегка растерялся, ибо не знал, что сказать.

Старушка еще больше обескуражила его, заявив:

— Радио у меня нет.

— Простите?

— Я думала, может, вы насчет лицензии на радио. Или с каким-нибудь дурацким бланком. Итак, молодой человек, с чем пожаловали?

— Мне выпала прискорбная обязанность сообщить вам, мисс Рэмсботтом, что ваш зять, мистер Фортескью, сегодня утром внезапно заболел и умер.

Мисс Рэмсботтом, нимало не изменившись в лице, продолжала раскладывать пасьянс, лишь заметила как бы между делом:

— Наконец Господь наказал этого гордеца и самовлюбленного грешника. Все к тому и шло.

— Надеюсь, для вас это не очень тяжелый удар?

Ответ на этот вопрос был очевиден, но инспектору хотелось услышать, что именно она скажет.

Мисс Рэмсботтом стрельнула на него глазами поверх очков и ответила:

— Если вы намекаете на то, что я не слишком опечалена, вы абсолютно правы. Рекс Фортескью всегда был грешником, и я никогда его не любила.

— Он умер так внезапно…

— Как и надлежит безбожникам, — удовлетворенно подытожила старушка.

— Но похоже, что его отравили…

Инспектор умолк — посмотреть на произведенный эффект.

Однако эффектом как будто и не пахло. Мисс Рэмсботтом лишь пробормотала:

— Красная семерка на черную восьмерку. Можно перекладывать короля.

Тут до нее дошло, что инспектор неспроста молчит, она застыла с картой в руках и буркнула:

— Ну, и чего вы от меня ждете? Вас интересует, не я ли его отравила? Нет, не я.

— А кто мог это сделать, как вы считаете?

— Очень бестактный вопрос, — категорично заявила пожилая дама. — В этом доме живут двое детей моей покойной сестры. Я отказываюсь верить, что человек, в чьих жилах течет кровь Рэмсботтомов, способен совершить убийство. Вы же ведете речь об убийстве, да?

— Я этого не говорил, мадам.

— Ясно, что убийство. В свое время желающих убить Рекса было хоть отбавляй. Он не гнушался ничем. А у старых грехов, как говорится, длинные тени.

— Вы кого-то имеете в виду?

Мисс Рэмсботтом смешала карты и поднялась. Она оказалась высокой женщиной.

— Я думаю, вам лучше уйти, — сказала она. Она произнесла эти слова без гнева, но довольно холодно, и инспектор понял: разговор окончен.

— Если вас интересует мое мнение, — между тем продолжала она, — скорее всего, это кто-то из слуг. Дворецкий, как я понимаю, порядочный мерзавец, а у горничной явно не все дома. Будьте здоровы.

Инспектор Нил, сам себе удивляясь, послушно вышел из комнаты. Ай да бабушка! Хороша штучка! И ничего из нее не вытянешь.

Спустившись по лестнице в квадратный холл, он неожиданно для себя оказался лицом к лицу с высокой темноволосой девушкой. На ней был чуть влажноватый плащ, а сама она смотрела на инспектора застывшим, вопросительным взглядом.

— Я только что вошла, — сказала она, — и мне сообщили.., насчет отца.., что он умер.

— К сожалению, это правда.

Она выставила перед собой руку, словно на ощупь пытаясь найти какую-нибудь опору. Коснувшись дубового сундука, она медленно, как механическая кукла, села на него.

— Не может быть, — вымолвила она. — Как же это… Две слезинки покатились по ее щекам.

— Какой ужас, — всхлипнула она. — А мне казалось, что я его совсем не люблю… Иногда думала, что ненавижу… Но тогда мне было бы все равно. А мне не все равно.

Она сидела, глядя перед собой, и из глаз ее текли слезы.

Наконец она, борясь с рыданиями, снова заговорила:

— Самое ужасное, что теперь все разрешилось. В смысле, что мы с Джеральдом можем пожениться. Я могу делать все что заблагорассудится. Но чтобы такой ценой… Я не хочу, чтобы отец умирал… Не хочу. Папочка.., папочка…

Впервые с момента своего появления в «Тисовой хижине» инспектор Нил встретил человека, искренне горевавшего по покойному мистеру Фортескью.