"Горец II" - читать интересную книгу автора (Макнамара Кристофер Лоуренс)16— Проснитесь, пожалуйста, мистер Мак-Лауд… И снова чей-то голос — уже не столь робкий, но вкрадчивый и почтительный до приторности — вклинивается в видения. Прочь, голос!.. Еще не все досмотрено… Еще не все, хотя осталось совсем немногое. Явственно истончается ткань видения, становясь почти прозрачной. Итак… Холод и тайна обитают в межзвездных глубинах. Даже когда пронзает пространство невидимый меч Силы — много неожиданностей поджидает его. Ибо Время не отступило, что бы ни говорил первосвященник. И Расстояние — тоже не отступило. Точнее, отступило, но — не совсем. Крепка твердыня островов Ночи. Однако даже ей не остановить Силу. Не остановить. Но задержать ее, исказить ее путь — способна она… Не только память оказалась стертой у тех, кто шагнул через бездну. Развеяло их по временам и странам — так, что никто не попал в одно и то же место одновременно с другим. С учетом обретенного ими бессмертия все это оказалось восстановимо: и память, и связи между ними. Но долго пришлось им рыскать по планете, прежде чем встретиться. Одни искали встречи для единения. Другие — для убийства. Все. Видение стало совсем прозрачным — заколебалось и развеялось, как дым. Хотя у него оставалось впечатление, что это еще не совсем конец. Что-то он еще должен был узнать… Совсем немного, но… Но теперь вкрадчивый голос — единственная реальность, остающаяся доступной. — Мистер Мак-Лауд… Проснитесь, мистер Мак-Лауд… Директор уже собирался с максимальной деликатностью потрясти старика за плечо, когда тот вдруг открыл глаза. В глазах его была пустота, но не обычная пустота дряхлого беспамятства, а словно… Нет, директор не смог бы ее описать. Он отшатнулся, как от удара. На миг ему показалось, что он смотрит в два глубоких колодца, а там, вместо дна, вспыхивают далекие искорки мечей и льется кровь… Впрочем, он быстро овладел собой: — Опера закончилась, сэр. Старик обвел глазами зал. Пуста уже была не только сцена, но и зрительские ряды. — Что… Где я? — он еще не пришел в себя. Директор не стал отвечать: вопрос явно был риторическим. Некоторое время Мак-Лауд сидел неподвижно, потом резко встряхнулся. — О, прошу простить… — он издал неловкий смешок. — Кажется, я… — Вы слегка прикорнули, мистер Мак-Лауд. Ничего страшного, с кем не бывает… Мак-Лауд снова коротко хихикнул. — Да. Действительно. Вижу, я уже совсем старенький… И после паузы: — Наверное, пора мне умирать… Он с большим трудом поднялся, опираясь на спинку кресла и отказавшись от услужливо протянутой руки. Шатаясь, направился к выходу. От чего он шатался: немощь сыграла свою роль или выпивка? Сыграла свою роль… Директор нахмурился. Ему вдруг, ни с того ни с сего, показалось, что Мак-Лауд сейчас тоже «играет роль». Игрой было нарочито слабоумное хихиканье, походка враскачку, старческая немощь. Хотя, с другой стороны, — зачем это ему? Да и вообще — какая разница? Среди молодежи было популярно выражение «двигаться на автопилоте». Мак-Лауд не прибегал к таким сравнениям. Но действительно — он отдался на волю своего тела, как тяжелораненый полагается на волю несущей его лошади, вручая ей свою судьбу… И сейчас руки его автоматически вели машину (да, он сам еще водит машину! Не так и дряхл он, оказывается…), а мозг был занят другим. Что недослушал он? Что все-таки ему предстояло узнать? И действительно ли это важно для него? Где-то далеко едва различимый голос начал читать размеренно, словно смакуя строки древней летописи: «…А еще говорят, что…» Сосредоточенность давалась ему очень дорогой ценой. Поэтому несколько минут спустя ему и самому было мудрено ответить — дослушал ли он этот голос до конца? И если да, то что говорил голос? Быть может, вскоре это вновь всплывет в памяти. Или нет. Катана сказал: «Позови меня — и я приду. Быстро…» — Катана! — произнес он вслух, подсознательно надеясь на чудо. Но ничего не произошло. Да ведь и не могло произойти, если вдуматься… Когда человека призывают — делают это по имени, а не по прозвищу. Но он не помнил теперь имени Катаны — так же, как раньше не мог вспомнить прозвища. А главное — давно был мертв Катана. Уже около пяти веков прошло с того дня, как Мак-Лауд нашел его обезглавленное тело у подножья полуразрушенной башни. Тогда он тоже не знал его прозвища. Да и сам Катана — все ли он вспомнил тогда, что было с ними прежде? Нет ответа. И не будет. Ничего не осталось теперь от Катаны, даже костей в могиле. Единственное, что осталось все-таки, — это меч его, тоже называвшийся катаной… "Катана… Так называется «средний меч», располагающийся между «большим» и «малым» мечами — о-дати и ко-дати. Самое распространенное оружие самураев, начиная с первых веков второго тысячелетия н.э. Употреблялась в качестве двуручного меча и для работы одной рукой в паре с боевым ножом вакадзиси. Этот стиль называется риото-дзукай… (Никогда ему не давался этот стиль. Ну что же, зато кое-что другое ему удалось. Ведь сколько мастеров — столько и стилей на свете…) …Гарда, именуемая цубой — обычно небольшая, округлая, бронзового литья. Длина клинка… Вес… Угол изгиба… Форма рукояти…" И в конце статьи — краткая фраза, которая словно бы и не к месту совсем: «Меч окружается глубоким почитанием…» Это в нем опять пробудился специалист. Антиквар, эксперт, торговец оружием… Такие статейки он по роду своей деятельности читал не раз. Но сам — не писал. Рука не поднималась… Пусты твои знания, антиквар. Пусты и суетны. Будь ты только антикваром — никогда бы тебе не понять, отчего при слове «катана» перед глазами твоими встает уже образ не птицы, а рыбы. Сильной, упругой рыбы, которая, блестя серебристой чешуей, ровно движется против течения. Ибо не сводится понимание меча к количеству проковок, которое выдержал клинок, к материалу и форме гарды и прочим ВЕЩЕСТВЕННЫМ вещам… |
|
|