Сотни лет кочуют по театральным и цирковым подмосткам два клоуна: один - озорной и лукавый, другой - простак. Две, казалось бы, противоречивых реакции вызывают они: смех и сочувствие. Именно потому так живуч этот комический дуэт. Давно уже они перекочевали на страницы книг, прочно поселились в детской литературе под разными именами: Малыш и Карлсон, Дениска и Миша, Винни-Пух и поросенок Пятачок. Во всех этих книжках один прием, но каждая из них - особенная, потому что писали их очень талантливые люди. (Я думаю, что Дон Кихота и Санчо Пансу Сервантес задумывал как комическую пару.)

Начинающий ленинградский писатель Николай Федоров тоже внес в эту традиционную форму комического свое отношение, он как бы заострил моменты соучастия и сопереживания.

В детстве я сильно обварил руку. Я не плакал - такое было условие. Но вот два моих товарища плакали. Они плакали по-настоящему, плакали за меня. Над этим предметом нельзя иронизировать. Этот предмет вызывает добрый смех, который сходен по ощущению с ощущением счастья. Под словом «предмет» я подразумевал самое высокое нравственное понятие - дружбу.

Дружба и является подвижной моделью для рассказов Николая Федорова. Остановите свое внимание на рассказе «Напиши мне ответ». Герои Федорова мало сказать - необходимы, они жизненно важны друг для друга. Они преисполнены чувства верности. И еще в них наличествует то необъяснимое состояние, которое мы называем счастьем жить.

Я от всего сердца желаю героям Николая Федорова веселого и счастливого пути в детской литературе.

Радий Погодин

ДУЭЛЬ

Так трезвонить мог только Генка.

- Ты что, ошалел? - сказал я, открывая ему дверь. - Я ведь не глухой.

- Дело есть, - сказал он, вваливаясь в квартиру. - Выносил я сейчас помойное ведро. А во дворе Васька Стропила с Петькой в ножички играют. Тут Зинка Пилюгина идет. Васька ее увидел и давай орать: «Кикимора идет! Эй, кикимора, ты что, через терку загорала?» Это он про ее веснушки. А потом взял и огрызком морковки в нее кинул.

- Попал?

- Прямо в лоб. Нет, Зинка, конечно, и сама еще тот фрукт. Но зачем же так, ни за что ни про что, огрызками кидаться и кикиморой обзывать. И вообще - давно пора Ваську проучить.

Васька Клюев, или, как мы его звали, Стропила, был тощий и ужасно длинный, за что и получил такое прозвище.

- Предлагаешь устроить ему темненькую? - спросил я. Генку.

- Нет, я так не хочу. Сделаем по-другому. Я вызову его на дуэль. Представляешь: «Вызываю, Вас на дуэль за оскорбление женщины». Звучит?

- Ты что, совсем спятил? Дуэль! На швабрах, что ли?

- Зачем на швабрах. Пусть сам оружие выбирает. Как вызванная сторона. А ты будешь моим секундантом.

- Ну и как же ты его вызывать собираешься? Перчатку бросать будешь?

- Нет. Сделаем все как полагается. Я напишу ему вызов. А ты отнесешь. Достань-ка бумаги.

Я достал листик и ручку.

- Тэк, как бы это начать? - Генка поскреб затылок. - Раньше писали «милостивый государь» или просто «сударь». А как же теперь? Не писать же ему «товарищ».

- Пиши тогда официально, - сказал я. - «Гражданин».

- Верно. И Генка стал писать:

Гражданин Василий!

Вы оскорбили женщину. Вызываю Вас за это на дуэль. Если Вы откажетесь, значит, Вы жалкий трус. Право выбора оружия предоставляю Вам.

Петров Гена.

Я взял письмо и пошел во двор.

Противники сидели на скамейке. Васька щелкал Петьку по лохматой голове и медленно приговаривал: «… Шесть, семь, восемь…» Петька лениво подставлял свою макушку и сонно жмурился, будто щелбаны его не касались.

- Стропила, дело есть, - сказал я.

- Ну? - буркнул Васька, продолжая щелкать.

- Тебе письмо.

Васька нехотя взял листок, развернул его и стал читать.

- Ос-кор-били жен-щину… Какую еще женщину?

- Зинку Пилюгину. Ты чего к ней пристал? Огрызком швырнул. Скажешь, не было?

- Пилюля?! - Васька вытаращил глаза. - Это она-то женщина?! Ой, ой, держите меня!

- Ты читай, читай дальше, - сказал я. Васька дочитал письмо.

- Ну, умора. На дуэль, значит, меня вызывает. Хорошо. Я ему покажу труса!

- Говори прямо: принимаешь вызов?

- Принимаю!

- Оружие?

- Рогатки. Устроит?

- А кто будет твоим секундантом?

- Да хоть бы Петька. Петька, пойдешь ко мне в секунданты?

- А что мне надо будет делать? - спросил секундант Петька.

- Ничего. Сиди и смотри комедию.

- Только вы тогда уж не камнями стреляйтесь, а желудями. Они тоже твердые.

- Соображаешь. Прощаю десять щелбанов. Слышь, Серый, желудями будем стрелять.

- Идет, - сказал я. - Встречаемся на этом месте через полчаса.

Я побежал домой, набрав по дороге несколько желудей.

- Ну? - спросил Генка.

- Он согласен. Его секундантом будет Петька. Встречаемся во дворе через полчаса.

- А оружие?

- С этим хуже. Он выбрал рогатки.

- Ну и что?

- Ты же знаешь, как он из рогатки стреляет. С двадцати шагов в портфель попадает.

- Ерунда.

- Нет, не ерунда. Вот я тут желуди принес, потренируйся пока.

Я покопался в столе и нашел свою старую рогатку. Резинка немного рассохлась, но делать было нечего. Я протянул рогатку Генке и поставил в углу комнаты спичечный коробок.

- Стреляй.

И Генка стал стрелять. Но желуди летели куда угодно, только не в коробок.

- Долго целишься, - сказал я. - Если долго целиться, то руки начинают дрожать. И потом почему ты правый глаз прищуриваешь? Левый надо.

- А мне так удобнее.

- Не может тебе быть удобнее. Ты же не левша. Стреляй еще и долго не целься.

Генка вскинул рогатку и торопливо выстрелил. Раздался звон, и стакан, стоявший совершенно в другом углу комнаты, разлетелся на кусочки.

- Сорвалось, - мрачно сказал Генка.

- Ну и мазила! - сказал я. - Ты нам сейчас все стекла перебьешь. Нет, тебе только со слонами на дуэлях драться. И то с пяти шагов.

- Рогатка у тебя какая-то кривая. Вот если бы на шпагах… Вжих-вжих! - и Генка запрыгал и замахал руками.

- Ну, правильно. Я же тебе сразу на швабрах предлагал. Ладно. Нам пора.

Васька с Петькой по-прежнему были во дворе. Мы подошли.

- Начнем, что ли? - сказал Васька, доставая из-за пазухи огромную рогатку.

- Предлагаю стрелять с десяти шагов, - сказал Генка.

- А мне хоть с тридцати, - небрежно ответил Васька.

Тогда я воткнул в землю прутик, отсчитал пять шагов в одну сторону, провел там черту, потом пять шагов в другую - и тоже провел черту.

- Можно начинать, - сказал я.

- А кто первый стреляет? - спросил Васька.

- Ты, - сказал Генка. - Как вызванная сторона.

- По местам! - сказал я.

Дуэлянты заняли позицию.

- Ну, держись, крокодил Гена! - сказал Васька и зловеще вложил желудь в резинку.

- Генка! - крикнул я. - Встань боком и прикройся рогаткой! Это разрешается.

Но Генка не двигался. Он стоял и как завороженный смотрел на ужасную Васькину рогатку. Васька лихо вскинул руки и, не целясь, выстрелил.

- Ой! - Генка схватился за лоб и закружился на месте.

- Ген, очень больно? - растерянно спросил Васька и подошел.

- К барьеру! - прохрипел Генка.

- Чего? - не понял Васька.

- На место, на свое место встань, - сказал я. - За ним выстрел.

Васька возвратился назад. Генка поднял рогатку и начал целиться. Целился он долго, старательно прищуривая правый глаз. Я уже был совершенно уверен, что он промахнется. И вдруг я увидел, что за Васькиной спиной появилась Зинка Пилюгина со своей бабушкой!

- Стой! - закричал я не своим голосом.

Но было поздно. Генка отпустил резинку.

- А-а-а-а!!! Бабушка-а-а! Они стреляются! - закричала Зинка, хватаясь за ухо.

- Все назад! - крикнул Васька и вместе с Петькой рванулся прочь.

- Бежим! - закричал я.

Но Генка не двигался. Он хлопал глазами, растерянно глядя на Зинку и совершенно не понимая, что же произошло. К нему подскочила Зинкина бабушка и схватила его за воротник.

- Хулиганы! Настоящие хулиганы! - запричитала она. - Ребенок не может спокойно по своему двору пройти. Ну, погоди, негодник. Я к родителям твоим пойду, в школу пойду к директору! Я до милиции доберусь! Вот они, преступники, откуда берутся!

- Они и в школе безобразничают, - запищала Зинка. - Из трубочек плюются, курят во дворе. А вчера в кабинете географии парту сломали. Они и Васька еще, который вот убежал. А Васька, так тот в меня сегодня морковкой кинулся. И обзывался.

- Ну, я им покажу! Я и до Васьки этого доберусь. А к тебе, Петров, сегодня же домой зайду. Идем, Зинаида.

Они ушли. А Генка молча стоял и ковырял землю ботинком.

- Эх, зря ты, Геныч, связался с этим, - сказал я. - Нашел из-за кого на дуэли драться.

- Да я и не из-за нее, - тихо сказал Генка. - Я так, вообще… Нельзя же ни за что в человека огрызком кидаться. Пусть даже в Пилюлю.