"Перекличка мертвых" - читать интересную книгу автора (Рэнкин. Иен)

18

За сценой «Последнего рывка» царило волнение.

По слухам, с проходящей неподалеку железнодорожной линии была выпущена ракета, немного не долетевшая до цели.

– Начиненная красной краской, – сообщил Бобби Грейг.

На сей раз он был в штатском: в выцветших джинсах и потертой джинсовой куртке. Несмотря на проливной дождь, который промочил его до нитки, выглядел он счастливым. Шивон переоделась в черные вельветовые брюки, бледно-зеленую футболку и мотоциклетную куртку, купленную недавно в «Оксфаме». Увидев ее в таком прикиде, Грейг не смог сдержать улыбку.

– Вот это да! – воскликнул он. – Как бы вы ни нарядились, все равно видно, что из уголовки!

Шивон и не подумала отвечать. Ее пальцы сжимали ламинированный бэджик, висевший у нее на шее. Там на фоне абриса Африканского континента красовалась надпись: «Разрешен проход за сцену». Звучало солидно, но Грейг поспешил разъяснить, каково ее место в здешней иерархии. На его бэджике значилось: «Проход без ограничений», но было еще два более высоких уровня: VIP и VVIP. Она уже видела Миджа Юра и Клаудию Шиффер – оба относились к категории VVIP. Грейг представил ее организаторам концерта Стиву Доузу и Эмме Дипроуз – несмотря на погоду, эта пара смотрелась шикарно.

– Потрясающая программа, – сказала им Шивон.

– Спасибо, – поблагодарил Доуз.

Эмма Дипроуз спросила, есть ли у Шивон особые кумиры, но та отрицательно покачала головой.

Грейг не счел нужным сообщить, что Шивон служит в полиции.

У входа в «Мюррейфилд» толпились жаждущие перехватить «лишний билетик», тут же фланировали спекулянты, заламывавшие такие цены, которые не отпугивали лишь очень состоятельных и абсолютно одержимых. Шивон могла ходить со своим пропуском вокруг сцены по краю игрового поля, на котором собралось уже не меньше шестидесяти тысяч промокших насквозь фанатов. Но испугавшись жадных взглядов, которые они бросали на ее бэджик, она поспешила нырнуть за ограждение. Грейг за обе щеки уминал что-то, держа в руке початую бутылку лагера. Группа «Проклэймерз» открыла концерт песней «500 миль», пригласив собравшихся подпевать. Ожидалось, что Эдди Иззард исполнит партию клавишника в юровской интерпретации «Вены». Затем должны были выступить группы «Техас», «Сноу Пэтрол», «Трэвис» и под занавес – Джеймс Браун.

Оживленная закулисная возня, происходившая на глазах у Шивон, навела ее на мысль, что молодость уже позади. Она не знала и половины выступавших звезд. Вдруг ее осенило, что родители, возможно, в пятницу уедут и она сможет провести с ними еще только один день. Перед концертом она позвонила им: они уже вернулись в ее квартиру, купив по дороге еды, и собирались выйти куда-нибудь, чтобы поужинать вдвоем. «Хотим от всех отдохнуть», – подчеркнул отец.

Возможно, он сказал так для того, чтобы она не чувствовала себя виноватой, находясь вдали от них.

Шивон пыталась расслабиться, поймать настроение, которым жили все вокруг, но работа не шла из головы. Ребус – она отлично это знала – будет упорствовать до последнего. Не успокоится до тех пор, пока с этими уродами не будет покончено. Но ведь все победы мимолетны, а каждая схватка со злом выматывает и дает потом знать о себе все дольше и сильнее.

Начало смеркаться, и кругом замелькали вспышки фотокамер. На трибунах зажглись бенгальские огни. Грейг где-то раздобыл для нее зонтик, поскольку дождь полил еще сильнее.

– Были еще неприятности в Ниддре? – спросила Шивон.

Он помотал головой.

– Они добились того, чего хотели: показали себя, – сказал он. – К тому же они, вероятно, думают, что в городе куда больше шансов повыпендриваться. – Он бросил пустую бутылку в урну. – Видели, что там делалось?

– Я была в Охтерардере, – ответила она.

Он вытаращил глаза:

– То, что показывали по телевизору, было похоже на репортажи из зоны боевых действий.

– Да нет, на самом деле все было не так ужасно. А что здесь происходило?

– Демонстрация недовольных тем, что задержали автобусы. Но не такая бурная, как в понедельник. – Бросив взгляд поверх плеча Шивон, он вдруг сказал: – Энни Леннокс.

Да, это именно она; она улыбнулась им, проходя не более чем в десяти футах по пути в свою уборную.

– В Гайд-парке вы были неотразимы! – крикнул ей вслед Грейг.

Она продолжала улыбаться, хотя явно думала только о предстоящем выступлении.

Грейг пошел за пивом. За кулисами в основном слонялись какие-то личности со скучающими физиономиями. Подсобники, которым нечего делать, пока не придет время разбирать конструкции и упаковывать оборудование. Личные секретари и менеджеры звукозаписывающих компаний – последних можно было узнать по черным костюмам, черным пуловерам, солнцезащитным очкам и прижатым к ушам мобильникам. Функционеры, промоутеры, просто зеваки, вроде самой Шивон. Никто ни разу не поинтересовался, кто она, потому что всем было ясно, что она тут никто.

«Я мелкая сошка», – подумала она.

И здесь, и в уголовном отделе.

Совсем не так чувствовала она себя много лет назад, когда шла в колонне к Гринем-Коммон рука об руку с другими женщинами, окружавшими базу живым кольцом, и пела «Мы победим». А теперь… Субботний марш «Оставим бедность в прошлом» уже сам по себе казался ей далеким прошлым. Правда, Боно и Гелдофу удалось прорваться к лидерам «Большой восьмерки» и обратиться к ним напрямую. Уж они-то способны внушить этим людям, что миллионы ожидают от них великих свершений. Завтра – решающий день, когда все прояснится.

Шивон достала мобильник, чтобы позвонить Ребусу, но сообразила, что он только рассмеется, а затем посоветует ей выключить телефон и расслабиться. Она вдруг засомневалась, стоит ли ей идти на фестиваль «Т in the Park», хотя билет уже висел у нее на холодильнике под магнитной держалкой. У нее совсем не было уверенности, что убийства будут к тому времени раскрыты, особенно теперь, когда она официально отстранена от дела. Её дела. А тут еще Ребус привлек эту Эллен Уайли… без спроса. Хотя в общем-то он был прав: помощь нужна. К тому же еще выяснилось, что Уайли знает Тенча, а Тенч знает сестру Уайли…

Вернулся Бобби Грейг и принес ей пиво.

– Как вам звезды? – спросил он.

– Они все почему-то на удивление маленькие, – ответила она.

Он кивнул.

– В школе их, наверно, считали недомерками, – предположил он, – и они таким образом самоутвердились. Впрочем, они головастые, хотя…

Грейг заметил, что Шивон его не слушает.

– Что он здесь делает? – подозрительно спросила она.

Грейг, всмотревшись, узнал человека, на которого указывала Шивон, и помахал ему рукой. Муниципальный советник Тенч помахал в ответ. Он разговаривал с Доузом и Дипроуз, но прервал разговор – его похлопал по плечу, ее чмокнул в Щечку – и направился к Грейгу и Шивон.

– Он член комиссии по культуре, – пояснил Грейг и протянул Тенчу руку.

– Ну, как вам тут? – поинтересовался Тенч.

– Отлично.

– Подальше от неприятностей?

Вопрос был адресован Шивон. Протянув ему руку, она ответила на его крепкое рукопожатие:

– Пытаюсь быть подальше. Тенч снова повернулся к Грейгу:

– Напомните, пожалуйста, откуда я вас знаю?

– Да мы же встречались в лагере. Меня зовут Бобби Грейг.

Тенч покачал головой, словно извиняясь за забывчивость:

– Ну конечно же, конечно. Здорово, правда? – Сложив ладони, он огляделся. – Черт возьми, сейчас взгляды всего мира прикованы к Эдинбургу.

– Во всяком случае, к концерту, – не могла не поправить советника Шивон.

Тенч закатил глаза:

– Некоторым ничем не угодишь. Скажите-ка, ведь Бобби провел вас сюда бесплатно?

Шивон вынуждена была кивнуть.

– А вы все равно недовольны? – сказал Тенч с усмешкой. – Уходя, не забудьте сделать пожертвование, ладно? А то это будет смахивать на подкуп.

– Ну вы уж скажете, – запротестовал было Грейг, но Тенч не стал его слушать.

– А как ваш коллега, как там его?… – снова обратился он к Шивон.

– Вас интересует инспектор Ребус?

– Именно. Мне показалось, он уж как-то слишком тесно сросся с криминальным миром, не находите?

– Что вы имеете в виду?

– Ну, вы ведь работаете вместе… Он наверняка вам рассказывал. Не помните? Вчерашний вечер? Религиозный центр в Крейгмилларе? Я выступал там с речью, когда ваш коллега Ребус заявился туда в компании отъявленного мерзавца по имени Кафферти. – Сделав короткую паузу, Тенч спросил: – Вы, как я полагаю, тоже его знаете?

– Знаю, – подтвердила Шивон.

– Мне кажется странным, что люди, стоящие на страже законности и правопорядка, опускаются до… – советник помолчал, подыскивая подходящую формулировку, и наконец изрек: – порочащих связей. – Он еще помолчал, сверля Шивон взглядом, а потом продолжил: – Уверен, что инспектор Ребус не имеет от вас секретов… то есть я ведь не сообщил вам ничего нового?

Шивон чувствовала себя как рыба, у которой перед носом маячит крючок.

– У всех нас есть еще и личная жизнь, мистер Тенч, – парировала она, явно разочаровав собеседника. – А у вас разве нет? Пытаетесь сколотить из шайки лоботрясов спортивную команду?

– Если представляется такая возможность… – Тенч умолк, заметив знакомое лицо.

Шивон его тоже узнала: Марти Пеллоу, группа «Вэт-Вэт-Вэт». Название группы напомнило ей, что пора раскрыть зонтик. Капли забарабанили по зонту, а Тенч отошел от нее и направился к новому объекту.

– Из-за чего сыр-бор? – спросил Грейг, но она только мотнула головой. – Мне почему-то кажется, что вы бы с удовольствием оказались сейчас за тридевять земель…

– Простите, – ответила она.

Грейг наблюдал за Тенчем и певцом.

– Ловкий тип, ничего не скажешь. Нигде не растеряется. Я думаю, из-за этого его и слушают. Вы вообще-то слышали его выступления? Просто мурашки по телу.

Голова Шивон была занята Ребусом и Кафферти. Ее не удивило, что Ребус ничего ей не сказал. Она снова взглянула на зажатый в руке телефон. Вот отличный повод позвонить, и Шивон им не воспользовалась.

У меня есть право на личную жизнь, на свободное время.

Иначе она станет такой, как Ребус, – одержимой и зашоренной, одинокой и внушающей недоверие. Он уже два десятка лет инспектор. А ей-то хочется большего. Хочется отдаваться работе, но и отключаться от нее временами. Хочется иметь жизнь вне работы, а не работу, которая станет жизнью. Ребус потерял и семью и друзей, потому что предпочел им возню с мошенниками, убийцами, ворами, насильниками, бандитами, рэкетирами и хулиганами. Даже выпить и то отправляется в одиночку. У него нет хобби, он не любит спорта, никогда не берет отпуск. Если у него выдается свободная неделя, его молено найти в баре «Оксфорд», где он сидит в углу и делает вид, будто читает газету, или же тупо смотрит телевизор.

А ей хочется большего.

Она все-таки позвонила. Ей ответили, и лицо ее расплылось в улыбке.

– Папа? – сказала она. – Вы все еще в ресторане? Попроси их там поставить еще одну десертную тарелочку…

Перед Ребусом стояла прежняя Стейси Уэбстер.

Она была одета почти так же, как и в тот раз, когда они встретились возле морга. Только длинные рукава футболки доходили до самой кисти.

– Чтобы скрыть татуировку? – поинтересовался Ребус.

– Да она временная, – объяснила она. – Постепенно сотрется.

– Как и многое в памяти. – Он взглянул на ее чемодан. – Назад в Лондон?

– Ночным поездом, – кивнула она.

– Знаете, очень жаль, если мы… – Ребус обвел взглядом вестибюль, словно избегая встретиться с ней взглядом.

– Такое случается, – перебила она. – Кто знает, может, меня бы и не разоблачили, но Стилфорт не любит рисковать своими кадрами.

У нее был вид растерявшегося и неуверенного в себе человека, сознание которого как бы застыло на нейтральной полосе, разделяющей два разных характера.

– Как насчет того, чтобы выпить? – спросил Ребус.

– Я вообще-то пришла повидаться с Шивон. – Она сунула руку в карман. – Как ее мать?

– Поправляется, – ответил Ребус. – Сейчас она в квартире у Шивон.

– Сантал так и не смогла с ней проститься. – Она протянула Ребусу серебристый диск в пластиковом конверте. – Это то, – сказала она, – что я сняла в тот день на Принсез-стрит.

Ребус понимающе кивнул:

– Обещаю, что передам.

– Стилфорт меня убьет, если…

– Все останется между нами, – заверил Ребус, пряча диск в нагрудный карман. – А теперь позвольте вас угостить.

Почти все пабы на Лит-Уок были открыты. Но в первом, встретившемся им на пути, было полно людей, да и из телевизора неслись оглушительные звуки концерта на стадионе «Мюррей-филд». Пройдя немного по улице, они нашли то, что хотели, – тихое местечко с традиционным музыкальным автоматом и «одноруким бандитом». Стейси оставила чемодан в офисе на Гейфилд-сквер. Она сказала, что хочет избавиться от некоторого количества шотландских банкнот, объяснив этим свое желание заплатить за выпивку. Они сели за угловой столик.

– Вы когда-нибудь раньше ездили на ночном поезде? – поинтересовался Ребус.

– Поэтому-то я и пью водку с тоником – иначе в этой проклятой душегубке не заснуть.

– С Сантал прощаетесь?

– Как получится.

– Стилфорт сказал, вы много месяцев существовали в этом образе.

– Много, – подтвердила она.

– В Лондоне, наверно, было трудно… ведь кто-то мог вас узнать.

– Однажды я нос к носу столкнулась с Беном.

– В облике Сантал?

– Он ничего не заподозрил, – она откинулась на спинку стула. – Поэтому я устроила так, чтобы Сантал сблизилась с Шивон. Ее родители сказали, что она служит в уголовной полиции.

– И вы хотели проверить, насколько достоверна ваша маскировка?

Она кивнула, и Ребус подумал, что наконец-то он кое-что понял. Смерть брата была для Стейси трагедией, а для Сантал – малозначительным событием. Проблема заключалась в том, что ее горе все еще сидело глубоко внутри, запертое на семь замков, – кто, как не Ребус, мог ей в этом посочувствовать.

– Кстати, в Лондоне я не так уж много работала, – продолжала Стейси. – Многие группы рассредоточились, потому что в столице за ними легко следить. Манчестер, Бредфорд, Лидс… вот где я проводила большую часть времени.

– Вы думаете, что от вашей деятельности был какой-то прок?

Она ненадолго задумалась:

– Мы все надеемся, что от нашей деятельности есть какой-то прок, разве нет?

Он кивнул, поднес кружку к губам, сделал несколько глотков и поставил на стол.

– Я продолжаю расследовать смерть Бена.

– Знаю.

– Это ваш начальник вам сказал?

Стейси кивнула.

– А ведь он все время чинит мне препятствия.

– Вероятно, в этом и заключается его работа, инспектор. Здесь нет личных мотивов.

– Создается впечатление, что он выгораживает человека по имени Ричард Пеннен.

– Компания «Пеннен Индастриз»?

Ребус, кивнув, ответил:

– Пеннен оплачивал проживание вашего брата в отеле.

– Странно, – задумчиво произнесла она. – Отношения между ними вовсе не были теплыми.

– Да?

– Бен побывал во многих горячих точках. Он отлично знал, к каким ужасным последствиям может привести торговля оружием.

– Но ведь мне настойчиво внушают, что Пеннен продает технологии, а не оружие.

Она фыркнула:

– Где технологии, там и оружие. Бен хотел всем открыть на это глаза. Вам следовало бы заглянуть в «Хансард» [19] – в своих выступлениях в палате общин он поднимал множество весьма непростых вопросов.

– Но тем не менее Пеннен платил за его номер…

– И Бен наверняка испытывал злорадное чувство. Жить в номере, который оплачивается властным негодяем, и одновременно разоблачать его махинации. – Сделав паузу, она качнула свой стакан, размешивая содержимое, а потом снова подняла глаза на Ребуса. – А вы подумали, что это была взятка, верно? Что Пеннен покупал Бена? – Молчание Ребуса было ответом. – Мой брат был порядочным человеком, инспектор. – И тут наконец ее глаза наполнились слезами. – А я, черт возьми, даже не пришла на его похороны.

– Он наверняка понял бы вас, – стал утешать ее Ребус. – Мой собственный… – У него перехватило горло, и он откашлялся. – Мой собственный брат умер на прошлой неделе. В пятницу его кремировали.

– Искренне сочувствую.

– Ему было чуть за пятьдесят. Врачи сказали, что это инсульт.

– Вы с ним много общались?

– В основном по телефону… Я когда-то засадил его в тюрьму за наркотики.

Он посмотрел на Стейси, ожидая ее реакции.

– И именно это не дает вам покоя? – спросила она.

– Что именно?

– То, что вы так и не сказали ему… – Она не смогла договорить – лицо перекосилось, слезы хлынули из глаз. – Так и не сказали, что сожалеете об этом.

Встав из-за стола, она направилась в туалет – сейчас это была на сто процентов Стейси Уэбстер. Ребус собирался было пойти за ней или хотя бы послать в туалетную комнату девушку, прислуживающую в баре. Но, подумав, снова опустился на стул и, размышляя о родственных связях, стал крутить в руках кружку, пока на поверхности пива не появилась свежая пена. Эллен Уайли и ее сестра, Дженсены и их дочь Вики, Стейси Уэбстер и ее брат Бен.

– Микки, – прошептал он.

Перекличка мертвых, необходимая для того, чтобы они не чувствовали себя забытыми. Бен Уэбстер. Сирил Коллер. Эдвард Айли. Тревор Гест.

– Майкл Ребус, – сказал он громко, поднимая руку с бокалом пива.

Затем встал и пошел к стойке за новыми порциями пива и водки с тоником. Пока бармен отсчитывал сдачу, он слушал прогнозы завсегдатаев в отношении шансов британской команды на Олимпиаде 2012 года.

– Как это Лондон умудряется повсюду поспеть? – недоумевал один из посетителей.

– Странно, что они не захотели принимать у себя «Большую восьмерку», – поддержал его собутыльник.

– Знали, гады, во что это выльется.

Ребус задумался. Сегодня среда… саммит заканчивается в пятницу. Еще один день, и город снова начнет возвращаться к нормальной жизни. Стилфорт, Пеннен и все прочие отправятся к себе.

Отношения между ними вовсе не были теплыми…

Депутат парламента пытался противостоять грандиозным планам Ричарда Пеннена. А ведь это переводит Пеннена в разряд подозреваемых или, по крайней мере, свидетельствует о том, что у него был мотив. Но если надо от кого-то избавиться, зачем привлекать к этому столько внимания? Можно ведь сделать так, что комар носу не подточит, – задушить подушкой во сне, накачать наркотиками и оставить в мчащемся автомобиле или устроить так, что человек вышел из дому – и с концами…

«Господи, Джон, – упрекнул он себя, – ты еще скажи: вышел из дому – и инопланетяне зацапали».

Во всем виноваты обстоятельства: с этим саммитом «Большой восьмерки» поверишь в любую чертовщину. Вернувшись к столу и не застав Стейси, он даже слегка встревожился ее столь долгим пребыванием в туалетной комнате, и вдруг его осенило – он сам слишком долго простоял у стойки спиной к залу. Он подождал еще минут пять, а потом попросил девушку, помогавшую бармену за стойкой, узнать, в чем дело. Она вышла из дамской комнаты, качая головой.

– Три фунта впустую, – сказала она, указывая на стакан Стейси. – Позвольте заметить, она слишком уж молода для вас.

Вернувшись на Гейфилд-сквер. он не обнаружил ее чемодана, зато нашел оставленную ею записку.

До отхода ее ночного поезда оставалось еще несколько часов. Он мог бы поехать на вокзал, но решил, что не стоит: все вроде бы переговорено. Внезапно он сообразил, о чем стоило бы ее спросить:

Как по-вашему, что произошло с вашим братом?

Впрочем, у него есть ее визитка, которую она дала ему у морга. Вот он и позвонит ей, возможно даже завтра, заодно поинтересуется, удалось ли поспать в поезде. Когда он сказал ей, что продолжает расследовать смерть ее брата, то услышал в ответ лишь одно слово: «Знаю». Ни вопросов, ни ее собственных предположений. Инструкции Стилфорта? Хороший солдат всегда подчиняется приказам. Но ведь наверняка она думает о случившемся, взвешивает возможности.

Падение.

Прыжок.

Толчок.

– Завтра, – сказал он себе, возвращаясь к себе в отдел, где ему предстояло всю ночь заниматься недозволенным копированием документов.