"А ты попробуй" - читать интересную книгу автора (Сатклифф Уильям)Пинг.Рэндж-таки умел управляться с моторкой, хоть и клялся, что делает это впервые в жизни. Чтобы еще больше походить на Джеймса Бонда, мы взяли с собой по коктейлю и стали кататься вдоль берега; я при этом свешивался через борт и повизгивал от удовольствия. Никогда еще я не был так счастлив. За какую-то неделю выкарабкаться из самой глубокой в своей жизни ямы и добрался до... да, до Шона Коннери[36]. Не то, чтобы Шон имел привычку вопить от радости, просто – ну, вы понимаете. Мы не могли подплыть достаточно близко к берегу и показаться там во всей красе, поэтому высадились у дальнего пирса, взяли по новому коктейлю и отправились на охоту. Я стал подозревать, что у Рэнджа в голове вмонтирован секс-радар, он засекал им женщин и впадал в транс, как только сигнал становился достаточно сильным. – Я чую что-то хорошее. Здесь точно должно быть что-то хорошее. Смотри налево. Налево. – Теперь он почти бежал, и я, обжигая пятки о горячий песок, старался не отставать. Вдруг Рэндж остановился, как вкопанный, а я с разбегу воткнулся ему в спину. – Бинго. Семь блондинок. – Где? – Вон там. – Где? – Да вон же, у самой воды. – Слушай, давай передохнем. Я не могу так быстро. – Ебена мать, смотри! – Куда? – Вон на тех. Он показал в сторону от берега, и я увидел на приличном расстоянии двух белых женщин, прятавшихся в тени и одетых в белые сари. До меня только сейчас дошло, что ни разу еще в этой стране я не видел на женщинах белых сари. Европеек в сари я тоже ни разу не видел, и это было странно вдвойне. Трудно было с такого расстояния рассмотреть лица, но что-то в их облике показалось мне подозрительно знакомым. – Очень странно, – сказал Рэндж. – Кажется, я их знаю. – А что значат белые сари, ты знаешь? – Нет. – То же, что черное в Англии. – Траур? – Ага. Вдовы ходят в белом в знак того, что они отказываются от радостей жизни, и все такое. – Ты не помнишь... – Она курит траву. В белом сари и курит траву. – Тогда я точно их знаю. – Жуть. Меня аж передергивает. – Я пойду взгляну. – Буть осторожен. А я проведаю девочек. Подойдя поближе и разглядев лица, я окончательно убедился, что это Фи и Каз. Вид у обоих был, как у покойниц: еще тощее, чем раньше, бледная шелушащаяся кожа, волосы всколочены. Фи первая заметила мое приближение и подалась вперед. – О, Боже! – сказала она. – Это ты! – Мммм-да. Она смотрела на меня с изумлением и ужасом. – Что с тобой? Я чуть не сказал, что недавно болел, но потом до меня дошло, что ее восклицание относится к гавайской рубашке, лимонным шортам, коктейлю и трубке для подводного плавания, болтающейся у меня на шее. – Да так. Ничего особенного, – сказал я. На это она не нашлась, что ответить. – Но... что ты тут делаешь? – Да так. Отдыхаю. А вы? – Тоже. Тут я обратил внимание, что Каз сидит на песке, вытянувшись в струнку, смотрит, не отрываясь, в пространство и раскачивается взад-вперед, словно аутистичный ребенок. – Что с ней? – спросил я. – Так вышло, – сказала Фи таким тоном, словно я ее в чем-то обвинял. – Вообще, это удивительное совпадение. Что вы все это время делали? Я думал, вы до сих пор в ашраме с этой, Кактамеезовут. – Кактамеезовут, как ты верно ее назвал, нам больше не подруга. – Что она натворила? – Долго рассказывать. – А я не тороплюсь, – я сел на песок и отметил, что Рэндж благополучно внедрился в группу купавшихся блондинок. Каз по-прежнему качалась и смотрела в море. Я заметил, что Фи тоже нервничает, и, хотя явно не хочет в этом признаваться, рада меня видеть. Она внимательно посмотрела на меня, затянулась в последний раз травой, потом выбросила окурок и начала рассказывать. – Это все из-за того парня. Его звали Пинг. – Пинг? – ...Он учитель Внутренней Йоги у нас в ашраме. Но неважно – мы там были два раза до того, и это уже третий визит за год, и каждый раз, сколько мы там были, у Каз с Пингом шло все дальше и дальше. Но неважно – мы взяли с собой Кактамеезовут, чтобы только познакомить ее с Пингом – и это не правда, что она не знала до этого про Каз и Пинга, и... и... я не могу. Она замолчала и, поджав губы, уставилась в пространство. – Что случилось? – Ладно – короче говоря, мы были на уроке Внутренней Йоги, и Пинг помогал Лиз... я хочу сказать, Кактамеезовут... определить свой центр, и вдруг Лиз начинает стонать, это совершенно непозволительно для новичка. Я хочу сказать, она явно притворялась. Мы там были всего неделю. Но неважно – Кактамеезовут начинает стонать, как дешевая блядь, и эта парочка вскакивает, хватается за руки и убегает. Теперь – Каз умеет чувствовать Пинга, она знает точно, что происходит, и вот она ждет несколько минут потом идет в комнату для частных уроков. И... и... я не могу. Повисла долгая пауза. – И. Что? – спросил я наконец. – Ну представь, как поразилась Каз, когда она просунула голову в дверь и увидела, что они... они... они входят в Тантрик. – Чего? – Они входят в... Тантрик. – Что это такое? – Ты не знаешь, что такое Тантрик? – Нет. – Тантрическая медитация? – Нет. – Всего существует шестнадцать основных медитативных состояний, и каждая из пяти крупных школ мысли делит их на три больших категории. Так Красная и Желтая Тибетские школы следуют традиционной классификации... – Пожалуйста. Давай пропустим остальные пятнадцать. Просто объясни, что такое Тантрик. – Это не одна из шестнадцати, глупый. Это целая школа. Одна из пяти. – Отлично. Может ты наконец скажешь, что это такое. – Это очень тяжело выразить словами, но если грубо, то это достижение нирваны через центр обостренной внутренней сексуальности. – Чего? – Если коротко, то медитация через секс. – То есть, когда ты говоришь, что Лиз и и Пинг входили в Тантрик – это значит, что они просто трахались? – Другого способа нет. – Господи! Не может быть! Вы везете ее в этот свой ашрам, и через неделю она ебется с учителем йоги. – Почему ты так груб? Все дело в том, что Каз и в лучшие времена была на грани срыва, а эта история ее просто подкосила. – Что значит подкосила? – Коллапс. Это – ох, это было ужасно. Она смотрит на Тантрик и вдруг начинает кричать и крушить все подряд. Потом срывает с себя одежду, бегает по всему лагерю и кричит всякие обидные слова о медитации. Пока один из духовных служащих не надел на нее смирительную рубашку. – Смирительную рубашку? – Сейчас она нормальная. Я хочу сказать, конечно, это ненормально. Она не разговаривает и все такое. Но это уже не опасно. – Ужас какой. Откуда у них смирительные рубашки? – Ох, такое часто случается. У йоги очень тяжелый режим, многие не выдерживают. С Каз ничего страшного не случилось, понимаешь. Ей просто нужно отдохнуть. Поэтому, когда нас выгнали из лагеря... – Вас выгнали из лагеря? – Ну конечно. Какая может быть медитация, если вокруг бегают сумасшедшие. Это же для общего блага. Но неважно – я решила привезти ее сюда, чтобы она отдохнула у моря и подальше от людей. Потом, когда она опять сможет говорить, я отвезу ее домой. Боюсь, что в таком состоянии – родители будут в шоке. – Да. Это... это все ужасно. – Я знаю. – Она похожа на зомби. – Ага, только вот через месяц начинаются занятия в университете. – Черт. – Тяжело на самом деле. Я хочу сказать, будет трудно опять привыкать к европейской культуре. Меня передергивает, что придется носить европейскую одежду – она так ограничивает, понимаешь – но для Каз... я просто не знаю. – Что она собирается изучать? – Французский и испанский – в Бристоле. – И как у нее это получится, если она не разговаривает? – Она поправится, нужно только время. Если бы ты пожил с прокаженными, ты бы понял, что это ерунда. Я хочу сказать, ты бы понял, что важно, а что нет. Она просто взяла на себя больше, чем иной индус. – Бред какой-то. – Ты не видишь, как мы уязвимы. Ты не понимаешь, какая это привилегия – быть западным человеком. В финансовом смысле, я хочу сказать. Духовно мы конечно ущербны. Именно поэтому мы склонны к такого рода срывам. – Но... сколько она уже такая? – Почти месяц. – И все потому, что Лиз потрахалась с Пингом? – Скорее всего это была последняя капля, но в основном, да. – Господи. – Я хочу сказать, что это на самом деле глупо, потому что Пинг спал со всеми. – Чего? – Я думаю, это часть обучения. Тем, кто уже готов, он помогает войти в Тантрик. – И тебе тоже? – Нет – я специально не позволяла ему найти мой центр, потому что хотела пропустить вперед Каз. У нее это длилось уже долго, и я думала, что если Пинг почувствует мой холод, он поймет и сконцентрируется на Каз. – Ну и как? – Ничего не вышло. В этом-то и трагедия. Он сконцентрировался на Лиз. Получилось так, что он нашел ее центр быстрее, чем коленку у Каз. – Центр? Это что – твой...? – Нет. Не будь пошляком. Ты знаешь, что такое Внутренняя Йога? – Нет, конечно. – Это когда квалифицированный Внутренний Йог наложением рук находит центральную точку твоего тела. – Наложением рук? – Именно. Он учит всю группу основным позам, а потом, пока все медитируют, подходит каждому по очереди и работает с ним в этой позе. Когда ты находишь баланс, и когда ты в покое, вы вместе ищете твой центр. – И где же центр у тебя? – Точно сказать не могу, но, по-моему, где-то здесь. Она скрестила ноги, выпрямилась и опустила правую руку на живот чуть выше лобка. – Ну! И что, в этом месте у всех центр? – Необязательно. Это индивидуально. – Не говори ерунды. У жирных старперов он на плече, а у молодых пухленьких женщин прямо в клиторе. – Ты циник. Не понимаю, как ты можешь так жить. – Этот парень просто гений. А где центр у Каз? – Об этом нельзя спрашивать. Если ты знаешь, где у человека центр, ты знаешь о нем все самое ужасное. – Ладно-ладно, я никому не скажу. И где же ее центр? – Послушай – они ни разу его точно не нашли. – Тогда приблизительно. Где он искал? – Ну, приблизительно она определила, они ни разу как следует не проверяли, но где-то здесь, на сгибе локтя. – Вот видишь? – Что ты хочешь сказать? – Ничего. Только то, что она ему нафиг не нужна. Подумай сама, кому охота спать со скелетом. – Она не глухая, между прочим. А ты говоришь очень обидные вещи. – Этот ваш Внутренний Йог просто гений. Надо такое придумать – люди платят ему за то, что он их щупает, и при этом писаются от счастья. – Да, он гений, так уж вышло, и он никогда не поймет, что значит щупать. Его сознание настроено на высокое. – Ага, точно. Я бы тоже так настроился. – Он очень образованный человек. Нужно проучиться минимум пять лет в Международном Центре Внутренней Йоги, прежде чем получишь диплом учителя. – В Международном Центре? – Да, в Сан-Франциско. – Значит этот парень не один такой? Что, есть еще любители пощупать баб в какой-нибудь индийской дыре? – Это международное движение. – Не может быть! Значит сейчас, в эту самую минуту сотни женщин по всему миру занимаются Внутренней Йогой? – Думаю, что да. – Невероятно! Появился Рэндж и, оттащив меня в сторону, сообщил, что познакомился со шведской командой по ручному мячу, которая проводит турне по Южной Азии и сейчас, между играми, отдыхает здесь на море, и что он договорился встретиться с ними ночью на пляже, чтобы учить их пенджаби. – Сколько человек в команде? – спросил я. – Хуй знает, тут их семеро. Наверно, есть еще резерв. – Это просто поразительно. Фи, хочешь поучить ночью пенджаби? Это мой друг Рэндж. Он преподаватель. Увидев индуса, Фи просветлела. Она выразительно улыбнулась мне в знак того, что одобряет дружбу с местными. – Значит... вы... друг... Дэвида? – пролепетала Фи голосом ведущей “Голубого Питера”[37] пятидесятых годов. – Ебена мать. Это такой крутой чувак! – сказал Рэндж. – Ох, и правда, – согласилась Фи и залилась краской. |
||
|