"Я жил в суровый век" - читать интересную книгу автора

IV

Семь часов утра.

В метро, на линии «Площадь Этуаль» — «Площадь Насион», когда поезд, вынырнув на поверхность после станции «Сен-Жак», идёт на уровне второго этажа домов, Андрэ впился глазами в одну точку. Вон там, подальше, слева, — тюрьма Сантэ. Иногда вечером с улицы слышно, как за высокими тюремными стенами поют «Марсельезу» или кричат: «Мы хотим есть! Дайте нам есть!»

Сантэ. Там, может быть, Рэймон. Нет, ещё не там, он, наверно, ещё на допросе, но он попадёт туда, если только его не прикончат сразу.

В эту минуту Андрэ весь во власти неотвязной мысли, что его товарищ арестован.

Они должны были встретиться накануне вечером, после перевозки склада с улицы Фруадево, но Рэймон не пришёл. От Робера Андрэ узнал, что чемоданы были погружены на повозку, а больше Робер сам ничего не знает. Рэймон должен был дать Андрэ отчёт о второй части операции, но не явился на условленное свидание. Это не в его привычках. Очевидно, во время перевозки оружия случилось что-то очень серьёзное. Для очистки совести Андрэ направляется в то место, где они сговорились встретиться на случай, если связь прервётся и её надо будет восстановить. Андрэ очень боится, что не найдёт там Рэймона.

Станция «Итали». Андрэ выходит из поезда и поднимается к выходу. Встреча назначена на половину восьмого в кафе «Везувий», напротив станции «Мэзон-Бланш». Остаётся двадцать пять минут. Времени с избытком, чтобы дойти пешком.

В переходах — обычная сутолока и скопление людей, бегущих на работу. Хотя Андрэ не надо торопиться, но по парижской привычке он быстро идёт вперёд.

Пробка. Что тут происходит? Полиция преградила выход. Поворачивать назад уже поздно. Полицейские повсюду: и позади, и в конце перехода. Они останавливают проходящих, без различия пола и возраста. Малейшее колебание может выдать его. Надо идти вперёд как ни в чём не бывало. Человек в кожаной куртке останавливает его.

— Полиция. Ваши документы.

Андрэ, не отвечая, спокойно вынимает бумажник и протягивает своё удостоверение.

Полицейский внимательно изучает его.

— При вас есть оружие?

— Оружие? Откуда? — спрашивает Андрэ и поднимает руки с невозмутимым видом.

Полицейский быстро ощупывает его сверху донизу, потом отдаёт ему удостоверение.

— Ладно. Проходите.

Рядом с ними другой полицейский велит молодой девушке открыть сумку.

— В чём дело? — спрашивает Андрэ немного подальше у полицейского в форме.

Тот, не отвечая, пожимает плечами.

Андрэ не спеша закуривает сигарету, прежде чем продолжать путь. Он-то знает, в чём тут дело. Он это знает так хорошо, что сворачивает в первый попавшийся переход, вместо того чтобы идти к выходу. На улице тоже может быть облава, а когда в кармане у тебя подложное удостоверение и в рукаве — револьвер, лучше не рисковать вторично.

Он пропускает два поезда, желая удостовериться, что никто не остаётся на перроне. Затем вскакивает в третий поезд и через пять минут сходит на станции «Порт д'Итали».

На минуту он останавливается на перроне. Но поскольку пассажиры проходят без задержки, по-видимому, на этой станции нет облавы. Он смешивается с потоком пассажиров, сошедших со следующего поезда, и вместе с ними выходит на тротуар авеню д'Итали. До места свидания три-четыре минуты ходьбы.

Законы безопасности требуют: после чьего-нибудь ареста надо идти на место свидания, принимая особые меры предосторожности. Андрэ не делает этого. Рэймон не имел при себе никакой бумажки с указанием того места, куда Андрэ сейчас направляется. Кроме того, Андрэ всецело полагается на Рэймона.

«Разберёмся, — думает он, — при каких обстоятельствах мог произойти арест? Он только охранял тележку. Значит, он не был под непосредственной угрозой, но возчик подвергался прямой опасности. Возчика и задержали, вероятно, первым. Тогда Рэймон бросился к нему на подмогу. В таком случае его могли прикончить на месте. Странно всё-таки. Он никогда бы не дал арестовать себя без сопротивления. Значит, случилось что-то серьёзное. Облава? Возможно. Предательство? Не допускаю этой мысли».

Часы на углу улицы Тольбиак показывают ровно половину восьмого.

Андрэ поворачивает обратно, входит в кафе «Везувий» и направляется к стойке. Никого. Так он и думал.

— Что прикажете? — спрашивает гарсон.

— Кофе.

Кто-то в зале начинает кашлять.

Андрэ оборачивается.

Рэймон сидит один за столиком перед рюмкой коньяку.

— Ну, рассказывай всё!

Друзья прогуливаются по внешнему бульварному кольцу.

— Ну вот, как я тебе уже сказал, мне не удалось прийти вчера в семь. Надо было перевезти часть нашего богатства в другое место.

— И задал же ты мне страху!

— А почему?

— Да я же думал, что ты арестован, негодник ты этакий!

— Я пришёл, но тебя уже не было.

— Я ждал до без двадцати восемь.

— А я пришёл без четверти.

— Ну, дело прошлое. Но наверху думают, что ты провалился.

— К счастью, на сей раз пронесло.

— Очень рад, но в другой раз подобных штук не выкидывай. В особенности когда надо дать отчёт о таком важном задании. Бретон крепко меня ругал. Говорил, что мы пустились на весьма сомнительное предприятие и что уже не раз в подобных случаях дело кончалось арестами.

— Как видишь, он ошибся. Этот субъект оказался порядочным. Всё удалось сверх наших ожиданий.

— Что было в чемоданах?

— Взрывчатка, бикфордов шнур, запалы, гранаты, револьверы «кольт», зажигательные трубки замедленного действия, отравленные кинжалы и таблетки цианистого калия.

— Это просто замечательно!

Андрэ сияет. Но вдруг лицо его хмурится.

— Подумать только, что у них есть такие штуки и они не пускают их в дело! Всё копят в ожидании «Великого дня».[8] А нас пока что уничтожают, потому что нам нечем драться. Ведь в течение многих месяцев всё вооружение нашей группы состояло из одного револьвера! Надо было убивать бошей, чтобы получить оружие. Мы до сих пор делаем зажигательные пластинки из бертолетовой соли, сахара и кислоты.

— И бомбы в консервных коробках!

— Ладно, не будем жаловаться. Даже если они припишут Лондону все заслуги, можно быть уверенным, что на этот раз взрывчатка пойдёт на дело.

— Посмотрел бы ты на эти кольты, — прибавляет Рэймон, — игрушки! А взрывчатка! Говорят, действие невероятной силы. Заряд в восемьдесят граммов, а рвёт рельсы, как бумагу.

— Послушай-ка, теперь мы сможем провести операцию в Сент-Ассизе.

— Ещё бы!

— Надо серьёзно подготовиться.

— А я не терял времени. Арман и Виктор были там вчера, обследовали местность. Я увижу их сегодня.

— Изучишь их донесение, и мы разработаем план действий.

— Надо сразу же назначить товарища, который будет руководить операцией.

— Твоё мнение о Робере?

— Хороший парень. И вчера лишний раз доказал, что он храбрый малый…

— Если поручить это дело ему?

— Слушай, я буду говорить с тобой начистоту. Думаю, что Робер вполне годится для этого дела, но я предпочитаю сохранить его для чего-нибудь другого. Что касается Сент-Ассиза, то прошу разрешения заняться этим самому.

— Твоя задача не в том, чтобы участвовать в каждой операции. Ты командир всей группы Вальми. Ты должен руководить, а не рисковать зря своей шкурой.

— Но руководить этой операцией можно только будучи её участником.

— А если тебя сграбастают?

— Игра стоит свеч.

— Лучше послать кого-нибудь другого.

— А если дело провалится?

— Начнём сначала.

— Такое дело не предпринимают дважды. Надо, чтобы оно удалось с первого раза.

— Погоди, обсудим это, когда узнаем результаты разведки.

— Я уже сказал нашим, что займусь этим сам. А теперь им покажется подозрительным, если они услышат, что на моём месте будет другой.

— Хорошо, этим займёшься ты, но помни об одном…

— О чём?

— Ты не имеешь права сломать там шею.

— Я и не собираюсь. Когда мы увидимся?

— Сегодня в четыре часа дня в Плесси-Робэнсон. Там же, где в прошлый раз.

Они пожимают друг другу руки.

«Жаль, что он идёт на это дело, — думает Андрэ, уходя, — того и гляди они его укокошат».