"Врата Мёртвого Дома" - читать интересную книгу автора (Эриксон Стив)

Глава шестнадцатая

Насколько Антилопа мог видеть, к востоку и западу простирался кедровый лес, заполненный огромным количеством бабочек. Пыльная зелень листьев едва различалась под дрожащим бледно-желтым ковром. Иссушенные обрывистые берега Ватары густо заросли папоротником, который поглотил торговую дорогу и препятствовал нормальной переправе войск.

Историк выбрался из походной колонны и остановил лошадь на невысоком пригорке, оглядывая окрестности. Цепь Псов растянулась на огромное расстояние; во всех ее звеньях чувствовалась огромная усталость. Над головами, подобно призрачной накидке, двигалось пыльное облако. Легкий ветерок медленно смещал его на север.

Антилопа оторвал глаза от горизонта и опустил взгляд к основанию своего пригорка: большие угловатые валуны образовывали неровные концентрические крути. «Это же вершинная корона», – вспомнил Антилопа. Подобные сооружения уже встречались ему на длинном жизненном пути, однако историк никак не мог припомнить, где именно. В воздухе над холмами висело смутное глубокое беспокойство.

От каравана отделился еще один всадник и двинулся в сторону Антилопы. По всей видимости, каждый подскок в седле доставлял ему сильное неудобство. Историк нахмурился – капрал Лист окончательно так и не пришел в себя. Юноше грозила пожизненная хромота, однако события последних дней не давали возможности заняться полноценным лечением.

– Историк! – крикнул Лист и натянул поводья.

– Капрал, ты полный идиот!

– Так точно, сэр. От арьергарда западного фланга пришла весть: на горизонте появились передовые отряды армии Дона Корболо.

– Западного фланга? В таком случае, Колтайн был прав: Корболо действительно намеревается совершить переправу раньше нас.

Лист кивнул и вытер пот со лба.

– Так точно. У него имеется кавалерия, по крайней мере тридцать рот.

– Если нам придется продираться через тридцать солдатских рот ради захвата брода, то результат сражения может оказаться непредсказуемым…

– Ага, а главные силы Корболо тем временем захлопнут челюсти у нас на хвосте. Чтобы воспрепятствовать этому, кулак отправил вперед клан Безрассудных Собак. Кроме того, он попросил, чтобы ты присоединился к ним. Конечно, подобное перемещение потребует больших лошадиных сил, однако твоя кобыла находится в самой лучшей физической форме по сравнению со всеми остальными животными.

«Подпругу пришлось затянуть на два размера меньше, костлявые лопатки упираются в колени, ребра можно пересчитать с расстояния десяти шагов, и все равно она находится в самой лучшей физической форме».

– Шесть лиг?

– Около семи, сэр.

«В обычных обстоятельствах – легкая послеобеденная прогулка».

– Мы можем прибыть вовремя, только если помчимся во весь опор.

– Не забывайте, сэр, что лошади противника утомлены так же, как и наши.

«Не криви душой, капрал, они гораздо свежее. И всем об этом известно. Однако гораздо хуже то, что противник превосходит нас числом примерно в три раза».

– Чувствую, что эта поездка запомнится нам надолго. Лист кивнул, а затем обратил свой взор в сторону леса.

– Мне ни разу не приходилось видеть скопление такого огромного количества бабочек в одном месте.

– Они же мигрируют – точно, как птицы.

– Люди говорят, что уровень воды в реке довольно низок.

– Хорошо.

– Однако место переправы все равно будет очень узким. Большая часть реки течет вдоль узких скалистых берегов.

– Ты собираешься скакать точно так же, капрал, морщась на каждом подскоке?

– Конечно, я же солдат, сэр.

– Скажи-ка, а что твои видения рассказали об этой реке? Лицо Листа напряглось.

– Это граница, сэр, за которой лежит прошлое.

– А что значат эти каменные кольца около пригорка? Юноша замер и посмотрел вниз.

– Дыханье Худа, – пробормотал он, встретившись с глазами историка.

Антилопа улыбнулся и схватил поводья.

– Я вижу прямо по курсу клан Безрассудных Собак. Не хочу заставлять их ждать.

Со стороны авангарда донеслось громкое тявканье, которое резало ухо. Историк тронул поводья и рысью приблизился к группе офицеров. Внезапно среди нескольких виканских псов он заметил маленькую длинношерстную болонку. Этот маленький лоснящийся шерстяной клубочек продолжал издавать истошные вопли.

– А я думал, что с приходом виканских псов крысы покинули эти места, – произнес Антилопа.

– Я тоже надеялся на подобное, – ответил Лист. – Уж слишком невыносимы эти звуки для моего уха. Посмотри, он ведет себя так, будто управляет всей сворой.

– Возможно, что именно так и обстоят дела. Поза и осанка, капрал, имеют решающее значение, хотя почему – никто так и не понял.

Колтайн развернул жеребца и мгновенно приблизился.

– Историк, я вновь призвал к себе капитана роты инженеров-саперов. Мне начинает казаться, что этого человека не существует в природе. Скажи, ты когда-нибудь его видел?

Антилопа отрицательно покачал головой.

– Нет, ни разу. Однако у меня есть основания полагать, что он все еще жив, кулак.

– Что за основания? Историк нахмурился.

– Я… я точно не помню.

– Так и знал. Сдается мне, что у саперов нет капитана и что они совсем не переживают по данному поводу.

– Этот обман очень трудно поддерживать, кулак.

– Думаешь, они не способны на подобное?

– Нет, сэр, совсем нет.

Колтайн немного помедлил, но историк ничего не мог больше добавить.

– Ты поедешь с кланом Безрассудных Собак?

– Да, кулак. Однако я попросил бы оставить капрала Листа здесь, в основной колонне.

– Но, сэр… – попытался возразить Лист.

– Ни слова больше, капрал, – отрезал Антилопа. – Кулак, ему нужно подлечиться и прийти в себя.

Колтайн кивнул.

В этот момент между кулаком и историком остановилась взмыленная лошадь Булта. Ветеран взмахнул копьем и что есть силы запустил его в высокую траву на обочине торговой дороги. Тявкающая болонка взвизгнула и в ужасе отскочила в сторону, словно тряпичный мячик, набитый соломой.

– Проклятье Худа! – проревел Булт. – Опять мимо!

– Это маленькое чудо не намеревается молчать, – произнес Колтайн, – несмотря на то, что ты охотишься за ним на протяжении целого дня.

– Тебя смогла перекричать обычная болонка, дядя? – спросил Антилопа, подняв брови.

– Будь осторожен в выражениях, старик, – проворчал покрытый шрамом викан.

– Тебе пора отправляться в путь, – бросил Колтайн в сторону Антилопы, а сам обратил взор на нового человека. Историк обернулся и увидел Невеличку. Она сильно побледнела и будто бы ушла в себя. В темных глазах девочки до сих пор светилась невыносимая боль, однако она переборола себя и высоко поднялась в седле. Все руки, за исключением плоти под ногтями, были абсолютно черными – будто их погрузили в смолу.

Историка охватила волна неимоверной печали, и он бессознательно отвел взор.

Как только войско достигло края леса, огромная стая бабочек поднялась с земли. Лошади попятились назад, некоторые из них чуть не потеряли равновесие, наткнувшись на шедших позади. Прекрасный желтый ковер за одно мгновение превратился в хаос. Первыми в ситуации разобрались пастушьи виканские псы; выйдя перед ополоумевшими скакунами, они бросились вперед, призывая следовать за собой. Оторвавшись на несколько шагов вперед, собаки принялись распугивать несметное количество насекомых; лошади, опустив головы, неспешно отправились следом.

Антилопа, отплевываясь от крыльев, попадающих в рот и напоминающих по вкусу мел, случайно взглянул на одну из собак. И тут случилось непредвиденное; она моргнула глазом и недоверчиво покачала головой. «Нет, этого не может быть. Просто какой-то абсурд!» Имя этого животного было Проныра, и она вновь несла в зубах спутанный клубок черной шерсти.

Тем временем порядок был восстановлен, собаки расчистили путь, и караван вновь отправился в путь. Антилопа почувствовал, что все вокруг очень напряжены. Не было слышно привычных виканских походных песен, выкриков и острот – только сухой цокот копыт под ногами и шорох сотен тысяч крыльев над головой.

Путь действительно напоминал какое-то монотонное течение. «Сюрреализм, – подумал историк. – Безвременье». С обеих сторон дороги начал появляться папоротник и сухие стволы сваленных деревьев. Среди них начала пробиваться поросль молодняка, еще слишком редкого, чтобы походить на лес. От старых деревьев остались лишь пеньки, которые стали местом отдыха большого числа желтых насекомых. Их мелькание настолько намылило глаза, что голова начала постепенно гудеть, а затем пульсировать болью.

Собаки до сих пор бежали впереди и задавали ритм; по всей видимости, они находились в прекрасной форме и не обращали никакого внимания на тяжелое дыхание лошадей, следующих позади. Начало каждого часа отмечалось коротким промежутком отдыха: животные переходили на шаг, а люди опустошали заплечные резервы воды, хранящиеся в небольших бурдюках, заклеенных воском. Псы нетерпеливо ожидали продолжения гонки.

Командование рассудило, что торговая дорога является самым быстрым маршрутом, посредством которого они могут достигнуть переправы. Кавалерии Дона Корболо придется пробираться через кедровый подлесок, однако главным фактором, способным замедлить ее продвижение, по-прежнему оставались бабочки.

Как только клан Безрассудных Собак преодолел немногим более четырех миль, с запада до них донесся абсолютно новый звук. Сначала Антилопа не обратил на него никакого внимания, однако неестественная последовательность довольно быстро заставила прислушаться. Вонзив шпоры в бока, Антилопа поравнялся с Невеличкой.

Она хитро, понимающе усмехнулась и произнесла:

– С ними движется маг. А сейчас он расчищает путь.

– В таком случае, Пути больше не соперничают?

– Точно, в течение трех дней, историк.

– А каким образом маг справляется с бабочками? Огнем? Ветром?

– Нет, он просто открывает свой Путь, а насекомые пропадают в его темных недрах. Послушай: промежуток между звуками постоянно удлиняется – маг начинает уставать.

– Ну что ж, это хорошо. Девочка кивнула.

– Скажи, мы достигнем переправы раньше них?

– Полагаю, что да.

Через некоторое время клан приблизился к краю реки. Он был абсолютно гол, а во всех направлениях, покуда хватало взгляда, простирались острые скалы. Небо над ними было заполнено трепыхающимися крыльями насекомых. Прямо по курсу дорога спускалась по склону, переходя на широкую, усеянную галькой морену. Туча бабочек, висящая сверху, медленно смещалась к востоку.

«Река Ватара. Похоронная процессия бабочек, которые тонут в огромном море».

Сама переправа была ограничена двумя вереницами деревянных столбов, врытых прямо в ил. Сверху на каждом шесте красовался весьма потрепанный лоскуток ткани, напоминающий флаг древней армии, потонувшей здесь много веков назад. На западном побережье вниз по течению, прямо около переправы стоял, покачиваясь на волнах, огромный деревянный корабль.

Как только Невеличка заметила его, с губ сорвались приглушенные проклятия. Антилопе тоже передалось смутное беспокойство.

Корабль оказался обожженным со всех сторон. Пламя побывало везде, однако в целом большинство строений было не тронуто. Ни одна желтая бабочка не осмеливалась сесть на эти печальные останки. С боков корпуса в неправильном порядке торчали обгорелые шесты, представляющие собой когда-то длинные весла. Те лопасти, которые во время пожара оказались в воде, сохранились нетронутыми до настоящего времени; огромные комья мертвых насекомых, словно причудливые выросты, покрывали их со всех сторон.

Клан двинулся к открытой поляне, примыкающей к броду. На высоком шесте висел клочок парусины, а рядом тлел костер, от которого исходил тошнотворный запах. Под самодельным тентом сидело трое мужчин.

Пастушьи псы, заметив их, остановились на безопасном расстоянии и принялись яростно лаять.

Антилопа морщился, вновь услышав звук тявкающей собачонки. «Боги, спасите меня, пожалуйста, от этого звука!»

Историк и Невеличка медленно приблизились к псам, выстроившим некоторое подобие полукруга. Один из мужчин, чья загорелая кожа имела странный бронзовый оттенок, встал с большого мотка просмоленной веревки и сделал несколько шагов вперед.

Болонка сначала яростно бросилась в его сторону, затем внезапно остановилась. Лай прекратился, а крысиный хвостик дрогнул и приветливо запрыгал.

Мужчина присел на корточки, схватил псину в объятья и почесал у нее за плешивым ухом. Подняв глаза на виканов, он спросил на чистом малазанском языке:

– Кто еще может похвастаться тем, что находится во главе этой ужасной своры?

– Я, – бесстрастно ответила Невеличка.

– Могу себе представить, – пробормотал мужчина, нахмурившись.

Антилопа напрягся. Этот мужчина был действительно ему очень знаком.

– Что означают твои слова? – спросил историк.

– Только то, что мне уже надоели властные маленькие девчонки. Меня зовут капрал Геслер, а там, – он кивнул головой за спину, – находится мой корабль «Силанда».

– Сегодня не многие признают ее, капрал, – произнес историк.

– А мы и не напрашиваемся на проклятия. Это действительно «Силанда». Мы взошли на ее борт… далеко от этих мест. А вы, насколько я погляжу, останки тех виканов, которые высадились в Хиссаре?

– Откуда вы знали, капрал, – обратилась к нему Невеличка, – что нас следует ждать именно здесь?

– А мы и не знали, девочка. Мы были на границе залива Убарида, когда узнали, что город пал. Кроме того, вокруг показалось огромное количество не очень дружественных парусов… По этой причине мы попали в эту дыру, намереваясь ночью прорваться к своим. Однако конечная цель нашего путешествия – город Арен.

– Дыханье Худа! – воскликнул Антилопа. – Вы же моряки из деревни! В ночь восстания…

Геслер нахмурился, внимательно приглядевшись к историку.

– Вы были с Кульпом, не правда ли…

– Точно, это он, – произнес Непоседа, поднимаясь с бревна и делая несколько шагов вперед. – Копыто Фенира, я даже и не предполагал, что смогу увидеть вас вновь.

– Думаю, – предположил Антилопа, – у тебя есть немало историй.

Ветеран усмехнулся.

– Именно так, старик.

Невеличка взглянула на «Силанду» и произнесла:

– Капрал Геслер! Какова ваша команда?

– Три человека.

– А как же экипаж корабля?

– Он погиб.

Если бы историк не был столь уставшим, он непременно заметил бы очевидную сухость этого ответа.

Восемьсот конных воинов клана Безрассудных Собак установили в центре поляны три загона, а затем принялись за укрепление периметра. Разведчики бросились через прибрежную полосу на запад и через несколько минут принесли весть, что передовой отряд Дона Корболо прибыл. Внешняя линия защитников приготовила оружие, а в это время все остальные виканы продолжали возводить укрепления.

Антилопа спешился около навеса; то же самое повторила Невеличка. Как только Истина вышел из-под навеса и присоединился к Геслеру с Непоседой, историк понял, что все они имеют один и тот же загар. Ни один из троицы не имел бороды, а на головах красовалась короткая щетина.

Несмотря на огромное количество вопросов, роящихся в голове, глаза историка были прикованы к «Силанде».

– У вас не осталось ни одного паруса, капрал. Хотите сказать, что три человека управились с огромным количеством весел и рулем?

Геслер обернулся к Непоседе.

– Приготовь оружие – виканы уже давно начеку. Истина, беги к плоскодонке. По-моему, пришла пора уносить отсюда свои задницы, причем как можно быстрее, – обернувшись к историку, он произнес: – «Силанда» плывет сама по себе, хотя, наверное, у меня не хватит времени и сил объяснить природу подобного феномена. Виканское отродье находится перед лицом своей смерти. Нам нужно срочно удалиться от них на достаточное расстояние – если, конечно, в твоей душе, историк, не зародилось жалости…

– Капрал, – выкрикнул Антилопа. – Это «виканское отродье» на самом деле является частью войска Седьмых. А вы – моряки боевого флота…

– Прибрежного флота, – поправил Геслер. – Помнишь? Мы не имеем никакого официального отношения к Седьмым. Меня не волнует, что Кульп был твоим давно потерянным братом, а ты намереваешься и дальше разговаривать со мной в подобном тоне. Лучше попытайся рассказать историю своей трагической потери униформы – в этом случае, возможно, мне захочется называть тебя «сэр», а может, захочется просто разбить нос.

Антилопа поморщился. «Кажется, подобный разговор уже имел место несколько лет назад». Затем он медленно продолжил:

– Вы относитесь к морякам боевого флота, и кулак Колтайн. по всей видимости, будет весьма заинтересован вашими рассказами. Кроме того, для меня, как для имперского историка, это также очень важно. Штаб Прибрежного подразделения располагался в Сиалке, а это значит, что капитан Затишье является вашим непосредственным командиром. Без всякого сомнения, и он захочет услышать ваш доклад. Кроме того, останки Седьмых, а также два клана виканов в сопровождении сорока пяти тысячной массы беженцев прямо сейчас движутся именно в нашу сторону. Джентльмены, откуда бы вы ни прибыли, сейчас вы находитесь здесь, в самом центре имперской армии. Добро пожаловать.

Непоседа сделал шаг вперед и взглянул на Антилопу.

– Кульп много рассказывал о тебе, Антилопа, только я не могу припомнить, чтобы там было хоть одно лестное слово, – он помедлил, затем надел на плечо арбалет и вытянул вперед плотную безволосую руку. – Я мечтал о встрече с человеком, из-за которого нам пришлось пройти через подобные испытания, о да! Я даже не сердился на своего седого спутника. Я просто собирался обмотать его водорослями и засунуть тебе в пасть, ублюдок. Но теперь все позади, давай помиримся.

– Не забывай, Антилопа, что эти слова еще сказаны с большой любовью, – произнес Геслер, растягивая слова.

Историк проигнорировал протянутую вперед руку, и через минуту солдат вынужден был пожать плечами.

– Мне нужно точно знать, – тихо произнес Антилопа, – что произошло с Кульпом.

– Мы с удовольствием послушали бы об этом тоже, – произнес Непоседа.

В этот момент два виканских конника приблизились к Невеличке и шепнули ей что-то на ухо. Девочка нахмурилась от услышанного.

Антилопа оторвал взгляд от моряков и, повернувшись к ней, спросил:

– Что случилось, Невеличка?

Она махнула рукой, и конники вернулись восвояси.

– Неприятельская кавалерия разбила лагерь вверх по реке, на расстоянии менее трех тысяч шагов. Они даже не готовятся к атаке – они просто валят лес.

– Лес? Оба берега на том расстоянии весьма скалисты. Девочка кивнула.

«Надеюсь, они решили строить заграждение, а не понтоны. В конце концов, последнее предположение лишено всякого смысла – узкое ущелье не позволит им этого».

Позади раздался голос Геслера.

– Воспользовавшись плоскодонкой, мы можем легко подняться вверх по течению и выяснить все более подробно.

Невеличка обернулась и строго посмотрела на капрала.

– А что случилось с твоим кораблем? – лихорадочно спросила она.

Геслер пожал плечами.

– Немного опален, однако до сих пор на плаву и обладает отменными мореходными качествами.

Девочка промолчала, однако взгляда так и не отвела.

Капрал поморщился, засунул руку под опаленную безрукавку и вытащил оттуда костяной свисток, который висел на тонком шнурке вокруг шеи.

– Весь экипаж мертв, однако этот факт совсем не мешает им в мореплавании.

– Просто у них отрезаны головы, – добавил Непоседа, одарив Антилопу лучезарной улыбкой. – Не нужно было держать хороших моряков в трюме – я всегда так говорил.

– Побольшей части, гребцы относятся к Тисте Анди, – сказал Геслер. – Людьми представлена всего лишь небольшая горстка… Кроме того, в каюте… Непоседа, как Гебориец назвал их?

– Тисте Эдур, сэр.

Геслер кивнул и обратил все свое внимание на историка.

– Именно так, мы с Кульпом забрали Геборийца с острова – точно по твоему приказу. Кроме него там было еще двое. Горе заключается только в том, что мы потеряли их в шторм…

– Люди выпали за борт? – спросил Антилопа, чьи мысли превратились в водоворот обрывочных сведений. – Они умерли?

– Ну, – ответил Непоседа, – мы не можем быть абсолютно уверены. Возможно, они ударились о воду, когда перелетели через борт… Дело в том, что корабль был объят пламенем, поэтому вокруг творилась абсолютная неразбериха.

Одна часть историка хотела было напасть на эту разглагольствующую парочку и заткнуть им рот, проклиная знаменитую солдатскую любовь к преуменьшению собственных заслуг. Другая часть, онемев от шока услышанных событий, намеревалась со всего размаху броситься на грязную почву, покрытую ковром из бабочек.

– Историк, я думаю, тебе следовало бы сопровождать моряков в разведывательной вылазке, – произнесла Невеличка. – Однако по пути старайтесь как можно дальше держаться от берега. Неприятельский маг сильно устал, и это вам играет на руку. Я должна точно знать, что происходит в стане врага.

«Ты не представляешь, девочка, насколько я согласен с тобой».

Геслер забрался внутрь и подал Антилопе руку.

– Пока мы будет плыть, сэр. Непоседа расскажет вам наши приключения во всех подробностях. Только не думай, что мы слишком застенчивые парни… Иногда мы просто не можем вовремя разобраться в ситуации.

– Когда я закончу, – проворчал Непоседа, – ты будешь обязан поведать нам свою историю. До сих пор в голове не укладывается: каким образом Колтайну со своей армией удалось дожить до нынешних дней? Вот это будет, действительно, ценная история, которую не грех и запомнить.

– Спасибо бабочкам, – произнес Непоседа, продолжая грести веслами. – Находясь на поверхности, они движутся медленнее, чем подводное течение. Не будь их, мы никогда бы не достигли своей цели.

– Честное слово, у меня получилось бы еще хуже, – добавил Геслер.

– Я так и думал, – ответил Антилопа. Они сидели в маленькой гребной шлюпке уже на протяжении часа. За это время непрерывная работа Непоседы и Истины позволила им сдвинуться всего на сто пятьдесят шагов вверх по течению реки, заполненной огромной массой тонущих насекомых. Северный берег постепенно превращался в степное нагорье, покрытое скудной растительностью, среди которой порой встречались виноградники. С течением времени они все же приблизились к узкому ущелью, образованному недавним обвалом.

Непоседа действительно проявил себя неважным рассказчиком; недостаток воображения сводил практически на нет все усилия автора довести до Антилопы те события, свидетелями которых они стали. Однако то, что объятый пламенем Путь значительно повлиял на троих выживших счастливцев, было очевидно. И перемены касались не только оттенка кожи. Непоседа и Истина в течение нескольких часов сидели на веслах без малейших признаков усталости, кроме того, они гребли с удвоенной силой. Антилопа страстно хотел попасть на борт «Силанды», однако в то же время безумно того боялся. Даже в отсутствие Невелички с ее развитой чувствительностью историк знал, что вокруг корабля висит аура ужаса, излучаемая мертвым экипажем.

– Вам лучше увидеть это, сэр, – произнес Геслер.

Они приблизились к узкому речному изгибу. Обрушавшаяся скала значительно сузила туннель, который теперь был заполнен бурлящим потоком с белой пеной на поверхности. Дюжина тугих канатов перетягивалась с одного берега на другой. Они висели на высоте десяти размахов рук, а двенадцать убарийских лучников в железных доспехах прокладывали путь через пропасть.

– Легкая пожива, – произнес Геслер, стоя у румпеля. – А Непоседа – как раз тот человек, который подойдет для этой работенки. Истина, ты способен в одиночку спрятать нас в укромном месте?

– Постараюсь, – ответил юноша.

– Подожди, – произнес Антилопа. – Мне кажется, нам лучше не беспокоить это гнездо шершней, капрал. Наш передовой отряд значительно уступает им в количестве. Кроме того, посмотрите на противоположный берег – по крайней мере, около сотни солдат уже перебрались на нашу сторону, – историк замолчал, впав в раздумья.

– Если они валили лес, то вовсе не затем, чтобы строить мост, – пробормотал капрал, глядя на северный край скалы, где появлялись все новые и новые фигуры. – Какой-то командир, по всей видимости, хочет просто посмотреть на нас.

Взгляд Антилопы сфокусировался на одной из мелких фигур.

– Очень похож на мага. Если мы не проявим агрессивности, то они не станут первыми лезть в драку.

– Хотя мы прекрасные мишени, – задумчиво произнес Геслер.

Историк покачал головой.

– Пора возвращаться назад, капрал.

– Есть, сэр. Эй вы там, на веслах! Мы разворачиваемся!

Основные войска Дона Корболо прибыли и заняли позицию с обеих сторон от брода. Редкий лес пропал практически в одно мгновение: каждое дерево было свалено, ветви обрублены, а стволы перенесены внутрь укрепления. Два войска разделяла чистая поляна длиной около семидесяти шагов, на которой не было ни одного человека. Торговая дорога до сих пор оставалась открытой.

Антилопа обнаружил Невеличку под самодельным тентом. Она сидела, скрестив ноги и закрыв глаза. Историк начал ждать, решив, что девочка находится в ментальной связи с Сормо. Через несколько минут она вздохнула и, не открывая глаз, спросила:

– Каковы новости?

– Они натянули канаты и перебросили на противоположную сторону около сотни лучников. Что случилось, Невеличка? Почему Дон Корболо не атакует? Он же мог разбить нас наголо и даже не вспотеть…

– Колтайн находится на расстоянии двух часов. По всей видимости, неприятельский предводитель просто ждет.

– Неужели ему не хватило урока Камиста Рело, который поплатился за свое высокомерие?

– Кулак-отступник и кулак, пришедший на его место… Неужели тебя удивляет, что Дон Корболо хочет личного соперничества и противостояния?

– Нет, однако подобное поведение оправдывает императрицу Лейсин. которая просто уволила Корболо из рядов своих служащих.

– Да, а кулак Колтайн был назначен на его место. Да, императрица дала ясно понять, что Дом больше не продвинется в своей карьере на службе империи ни на ступень. Изменник ощущает свою ущербность и пытается взять реванш. Да, в лице Дона Корболо мы столкнемся с животной силой. Однако прямо сейчас нам предстоит стать свидетелями соперничества умов.

– Если Колтайн приблизится к нам, то он окажется в самом центре пасти дракона… Подобное положение будет очень сложно исправить.

– Несмотря на это, он обязательно приблизится.

– В таком случае, высокомерие – это проклятие обоих предводителей.

Невеличка открыла глаза.

– А где капрал? Антилопа пожал плечами.

– Да где-то здесь, неподалеку.

– «Силанда» возьмет на свой борт максимальное количество потенциально излечимых раненых. Они отправятся в Арен. Колтайн интересуется, хочешь ли ты сопровождать их, историк?

«Это вовсе не высокомерие, а фатальная необходимость. Он принял навязанные правила игры». Антилопа знал, что надо было бы подумать, трезво взвесить все за и против, однако тут же услышал свой собственный ответ:

– Нет. Девочка кивнула.

– Он знал, что ты именно так и ответишь, причем без всякого размышления, – нахмурившись, она посмотрела Антилопе в лицо. – Откуда Колтайн знает подобные вещи?

Историк был совсем сбит с толку.

– Это ты спрашиваешь у меня? Дыханье Худа, девочка! Этот человек – викан!

– Однако он для нас абсолютный ноль, историк. Кланы просто подчиняются его приказам, они не хотят противиться. Природой нашего молчания является не абсолютное согласие со всеми его решениями и не безграничная преданность. Это страх.

Антилопа не нашелся, чем ответить на данную тираду. Обернувшись, он посмотрел на небо, покрытое трепещущим бледно-желтым ковром. «Они просто мигрируют, находясь под властью инстинктов, Безумное движение к фатальному исходу. Прекрасный, леденящий душу танец Худа, где каждый шаг четко спланирован. Каждый шаг…»

Кулак прибыл в тот момент, когда на землю опустилась ночь. Клан Ворона, двигающийся впереди, создал ему безопасный коридор. Позади катились повозки с теми ранеными, которых было решено погрузить на «Силанду».

Колтайн с исхудалым и чудовищно усталым лицом подошел к тому месту, где Антилопа, Невеличка и Геслер мирно сидели под сенью самодельного тента. За спиной кулака, как обычно, находился Булт, а также капитаны Затишье и Сульмар, капрал Лист, колдуны Сормо и Нил.

Затишье подошел к Геслеру.

Капрал моряков нахмурился.

– А вы совсем не такой хорошенький, каким вас удалось запомнить, сэр.

– Мне известен твой послужной список, Геслер. Сначала капитан, затем сержант, а вот теперь и капрал. Такое впечатление, что катишься по лестнице, причем ноги болтаются наверху…

– А голова в лошадином дерьме. Я знаю, сэр.

– От твоего отряда осталось всего двое?

– Официально, один человек, сэр. Этот юноша – новобранец, которого так и не удалось ввести в должность. Таким образом от отряда остались только я да Непоседа, сэр.

– Непоседа? Не тот ли адъютант кулака Картерона, который…

– Тот самый, сэр.

– Дыханье Худа! – произнес Затишье и повернулся к Кол-тайну. – Кулак, среди Прибрежных моряков мы обнаружили двух членов старой гвардии императора.

– В любом случае, это был спокойный пост много лет назад, еще до восстания.

Затишье ослабил застежки шлема, сорвал его с головы и пробежал рукой по редким потным волосам. Обернувшись вновь на Геслера, он произнес:

– Подзови своего новобранца, капрал.

Геслер махнул головой, и из тени вышел Истина. Затишье нахмурился.

– В эту минуту, парень, ты официально зачисляешься в отряд боевых моряков.

Истина отсалютовал, отогнув большой палец правой руки и соединив его с мизинцем.

Булт фыркнул, а лицо капитана Затишья еще больше помрачнело.

– Где… о, ну ладно, не беспокойся, – повернувшись к Геслеру, он произнес: – А что касается вас с Непоседой…

– Если вы говорите о поощрении, сэр, то я обещаю, что ударю кулаком в остаток вашего лица. А Непоседа с величайшей радостью попинает вас ногами, сэр, – произнеся крамольную тираду, капрал улыбнулся.

Булт рванулся вперед и, поравнявшись с Геслером, заглянул ему в лицо так, что носы соприкоснулись.

– Неужели, – прошипел он, – ты осмелишься дать в морду и мне?

Улыбка Геслера не стерлась.

– Так точно, сэр. И Худ побери, я то же самое готов сделать с самим Колтайном, если вы меня ласково попросите. Просто дам ему с размаху в лицо.

На мгновение повисло могильное молчание.

И тут Колтайн взорвался хохотом. Антилопа и окружающие виканы так и застыли в немом недоумении.

Ничего не понимая, Булт отошел от капрала, встретился взглядом с историком и просто кивнул головой.

Смех Колтайна заставил сторожевых собак дико завыть; животные мгновенно приблизились и скопились вокруг, словно бледные привидения.

Впервые оживившись, смеющийся Колтайн обернулся к Геслеру.

– Скажи, солдат, а что бы на это ответил Картерон Круст, а?

– Он бы размазал кулаком мой…

Капрал не закончил, так как Колтайн дернулся вперед и схватил его за нос. Голова моряка отклонилась назад, а ноги зависли над землей. В тот же момент Геслер с глухим стуком упал на пыльную землю. Колтайн развернулся; его рука была скрючена так, будто он только что напоролся на кирпичную стену.

Сормо бросился вперед, схватил кулака за запястье и начал его обследовать.

– Подземные духи, да она размозжена!

Все очевидцы произошедшего обернулись належавшего навзничь капрала, который медленно приподнялся. Из носа хлестала кровь.

Нил и Невеличка зашипели, бросившись от него врассыпную. Антилопа поймал Невеличку за плечо и развернул лицом к себе.

– Что произошло, девочка? Что не так…

В этот момент раздался шепот Нила.

– Все дело в крови – этого человека можно практически отнести к всевышним!

Геслер не слышал данных слов. Будто зачарованный, он смотрел на Колтайна.

– Думаю, можно считать себя повышенным в звании. Правильно, кулак? – процедил он через разбитые губы.

– … практически всевышний. Но ведь кулак… – оба колдуна обратили свой взор на Колтайна, и в первое мгновение Антилопа заметил благоговейный страх на их лицах.

«Колтайн разбил Геслеру лицо – человеку, находящемуся на грани вознесения… Каким образом?» Мысли историка вернулись к неистовой силе, продемонстрированной Непоседой и Истиной в шлюпке… «История об охваченном пламенем Пути… Святой Абисс, да ведь все трое из них… А… Колтайн?»

Благодаря замешательству, охватившему группу представителей верховного командного сословия, никто не услышал тихую поступь медленно приближающихся коней. Наконец, Лист проворчал:

– Командир Булт, у нас посетители.

Все обернулись, за исключением Колтайна и Сормо, и обнаружили около полудюжины виканских воинов из клана Ворона, которые вели пленного убарийского офицера. Мужчина был облачен в металлические латы с серебряными пластинами. Загорелое лицо украшала густая курчавая борода и усы иссиня-черного цвета. Безоружный незнакомец медленно продвигался в седле, расставив по сторонам руки ладонями вперед.

– Я принес приветствия от Дона Корболо, покорного Служителя Ша'ики, предводителя Южной армии Апокалипсиса, к кулаку Колтайну и офицерам Седьмой армии.

Булт сделал шаг назад, однако в ту же секунду Колтайн развернулся лицом к визитеру, спрятал руки за спину и произнес:

– Примите наши благодарности. Что ему нужно?

Из окружающей темноты выделилась еще одна группа фигур, спешащая в их направлении. Антилопа нахмурился, увидев во главе Нетпару и Пуллика Крыло.

– Дон Корболо желает только мира, кулак Колтайн, и в подтверждение этих слов он дарует жизнь виканским конникам, захваченным сегодня утром в плен у переправы. Они намеревались разрушить брод до основания. Малазанская империя берет начало из шести священных Городов Семерки. Все земли к северу остались свободны. Мы хотим увидеть конец этой резне, кулак. Независимость Арена может быть улажена мирным путем с привлечением казначейства императрицы Лейсин.

Колтайн не проронил ни слова.

Эмиссар помедлил, а затем продолжил:

– Дальнейшим проявлением наших мирных намерений станет то, что мы не будем препятствовать переправе беженцев на южный берег – в конце концов, Дон Корболо отлично понимает те трудности, с которыми сталкивается ваша армия, имея под защитой столь многочисленное гражданское население. Тем не менее викане прекрасно справляются с ролью телохранителей: мы не раз становились свидетелями чрезвычайного мужества и стойкости этих воинов. В самом деле, солдаты складывают песни о доблести виканов. Армия Седьмых по праву достойна кинуть вызов нашей богине, – помедлив, незнакомец поерзал в седле и осмотрел собравшихся представителей знати. – Посмотрите на этих благородных граждан! Согласитесь, что война совсем не для них, – повернувшись к Колтайну лицом, он продолжил: – Предстоящее путешествие по огромным пустошам, простирающимся за лесом, таит за собой множество опасностей, поэтому мы не будем преследовать вас, кулак. Идите с миром. Пустив беженцев завтра утром через переправу Ватары, вы станете свидетелями великодушия Дона Корболо, причем без всякого риска для собственных солдат.

Пуллик Крыло сделал шаг вперед.

– Совет знати доверяет словам Дона Корболо, – объявил он. – Кулак, дай нам возможность переправиться через реку самостоятельно.

Антилопа дрогнул. «Скорее всего, здесь имела место ментальная связь».

Колтайн не обратил никакого внимания на слова представителя благородного сословия.

– Эмиссар! Передай Дону Корболо, что его предложения отклонены. Мне больше нечего добавить.

– Но, кулак…

Развернувшись спиной, Колтайн махнул плащом. Вороное перо в свете костра блеснуло, словно бронзовые доспехи.

Конники клана Ворона окружили убарийского офицера и принудили его лошадь развернуться.

Пуллик Крыло и Нетпара бросились вслед удаляющимся командирам с криками:

– Вы обязаны пересмотреть свое решение!

– Прочь с глаз, подлые твари, – проревел Булт, – иначе ваши шкуры пойдут на новые тенты.

Парочка представителей знати спешно ретировалась. Булт оглянулся и, нащупав взглядом Геслера, произнес:

– Готовь свой корабль, капитан.

– Так точно, сэр.

Непоседа, стоя около Антилопы, пробормотал:

– Не нравится мне сегодняшний разговор. По-моему, ни одна из сторон не чувствует себя удовлетворенной.

Историк медленно кивнул.

Лев уверенно вел путешественников в полной темноте сквозь равнину, покрытую глиняной коркой, к другому тайнику с провиантом. По словам пустынного воина, он хранился под большой плитой известняка. Прибыв к положенному месту, они извлекли хлеб, сушеные фрукты и мясо. Фелисин уселась на холодную землю и обняла себя руками, пытаясь унять дрожь.

Гебориец присел рядом.

– До сих пор нет никаких признаков Толбакая. Если Опонн к нам будет благосклонен, то куски его мяса вызовут у Сольтакена несварение желудка.

– Он дрался так, как никто не был способен драться, – произнес Лев, раздавая еду. – По этой причине Ша'ика и выбрала его на службу…

– Очевидный просчет, – сказал бывший священник. – Женщина-то мертва…

– Третий охранник должен был перекрывать направление выстрела, однако Ша'ика отказалась от его услуг Я пытался переубедить ее, однако это не возымело успеха. Как и было предсказано, каждый из нас попал в ловушку собственной роли.

– Всего лишь удобный предлог. Скажи мне, а пророчество точно указало окончание восстания? Неужели мы стоим перед лицом триумфального бесконечного Апокалипсиса? Согласитесь, здесь кроется какое-то противоречие, однако какое это теперь имеет значение?

– Рараку и Дриджхна представляют собой единое целое, – произнес Лев. – Они бесконечны, как смерть и хаос. Ваша Малазанская империя – не более чем короткая вспышка, которая к тому же начала угасать. Мы рождены во тьме – туда же и уйдем. Это та самая истина, которую вы боитесь признать. Тем не менее ваша позиция не способна ничего изменить.

– Я не считаю себя чьей-то марионеткой, – фыркнула Фелисин.

Лев только лишь тихо рассмеялся.

– Если подобные требования предъявляются к преемнице Ша'ики, – продолжила Фелисин, – то вам будет лучше вернуться назад к вратам и подождать новую претендентку на роль.

– Превращение в Ша'ику не разобьет твои иллюзии о независимости, – возразил Лев, – если, конечно, ты сама не пожелаешь обратного.

«Послушай нас. Здесь слишком темно, чтобы видеть очертания. Мы являемся тремя бесплотными духами, которые тщетно пытаются разобраться в тайне бытия. Священная пустыня Рараку осмеивает наши тела. Мы – не более чем звуки войны среди всеобъемлющей тишины».

За спиной послышались тихие шаги.

– Присоединяйся к трапезе, – громко крикнул Лев. Что-то влажное скользнуло мимо Фелисин и село на землю.

Девушку обдала волна запаха свежей крови.

– Это был белый медведь, – проревел Толбакай. – На какой-то момент мне показалось, что я вернулся домой, в Лаедерон. Подобных зверей мы называли Нетауры. Однако вокруг только скалы и песок – никаких следов снега и льда. Я принес его шкуру, голову и клыки. Посмотрите, он вдвое больше любой из известных мне тварей.

– О, мне не терпится, – произнес Гебориец. – Думаю, не стоит ждать утра.

– Следующий рассвет будет последним на пути к оазису, – сказал дикий гигант в сторону Льва. – Она должна пройти ритуал.

Повисло гробовое молчание. Гебориец прочистил горло.

– Фелисин…

– Четыре голоса, – прошептала она. – Ни костей, ни плоти – одни только едва уловимые голоса, которые говорят о себе. Четыре точки зрения. Толбакай – это абсолютная вера и честность, однако в один прекрасный день все изменится…

– Начинается, – пробормотал Лев.

– А Гебориец – отставной священник без веры – однажды вновь ее обретет. Лев – мастер лицемерия, который видит мир еще более циничными глазами, чем слепой Гебориец, находится в поисках… тьмы.

– И наконец, Фелисин. Так кто же эта женщина в детском облачении? Наслаждение плоти раскрепощает любовь к удовольствиям. Один за другим люди впадают в грехи. За занавесом любого жестокого мира скрывается доброта. Однако девушка уже ни во что не верит. Суровые испытания выжгли напрочь все чувства. Гебориец, сам того не осознавая, стал обладателем невидимых рук, являющихся источником силы и правды. Руки Фелисин… они способны чувствовать, брать в объятья… они грубы и нежны одновременно… однако сейчас в них пусто. Жизнь, словно призрак, скользит сквозь них в небытие.

– Компания была незаконченной, Лев, пока мы с Геборийцем не повстречали твое трагическое дитя. Передай Книгу, Лев.

Девушка услышала, как пустынный воин снял застежки, как зашелестел кожаный переплет.

– Открой ее, – властным голосом произнесла она.

– Этого нельзя делать, рассвет еще не наступил! Ритуал…

– Открывай же!

– Ты…

– Где же твоя вера, Лев? Ты не понимаешь слов, правильно? Это проверка относится не только ко мне одной. Прямо здесь и сейчас ты должен открыть Книгу, Лев.

Девушка услышала прерывистое дыхание, затем осознала, как человек огромным усилием воли постарался успокоиться. Обложка мягко хрустнула.

– Что ты видишь, Лев?

– Естественно, ничего, – проворчал воин. – Темнота, хоть глаз коли!

– Посмотри вновь, повнимательнее.

Девушка услышала тяжелое дыхание всех свидетелей данного действа. Книга Дриджхны начала мерцать нежным золотым светом. Со всех сторон послышался тихий шорох, перешедший в громкий рев.

– Вихрь проснулся, однако не здесь, не в сердце Рараку. Книга, Лев, что ты видишь?

Протянув палец, он дотронулся до первой страницы, перевернул ее и принялся за вторую, третью…

– Не может быть, – выкрикнул он. – Они же чистые! Каждая страница!

– Ты видишь именно то, что есть на самом деле, Лев. А сейчас закрой Книгу и передай ее Толбакаю, живо.

Гигант ступил вперед, присел на корточки и взял своими огромными, покрытыми запекшейся кровью руками священную Книгу.

Как только Толбакай взглянул на первую страницу, его лицо осветил теплый желтоватый свет. Из глаз молодого воина потекли слезы, оставляя на щетинистых, покрытых множеством шрамов щеках блестящие дорожки.

– Какая красота, – шепнула девушка громиле. – Именно она вызывает слезы очищения. Знаешь, почему тебя охватила такая печаль? Нет, еще не знаешь. Но когда-нибудь… Закрой Книгу, Толбакай.

– Гебориец…

– Нет.

Лев моментально обнажил кинжал, однако Фелисин спокойно взяла его за руку.

– Нет, – повторил бывший священник. – Мое прикосновение…

– Именно так, – прервала девушка. – Твое прикосновение.

– Я не могу.

– Однажды, Гебориец, мы проверили твою силу, и она не оправдала наших чаяний. Наверное, в память о том случае ты просто боишься опростоволоситься…

– Твои предположения лишены всякого смысла, Фелисин, – произнес Гебориец решительным тоном. – Я не буду принимать участия в вашем ритуале. В равной степени я не собираюсь дотрагиваться до этой проклятой Книги.

– Да не нужен нам этот старик, – проревел Толбакай. – Он слеп как энкар'ал. Наверное, пришло время убить мерзавца. Преемница Ша'ики, пускай его кровь освятит наш ритуал.

– Сделай это.

Толбакай, словно темное пятно, бросился вперед; едва заметный огромный деревянный меч с бешеной скоростью обрушился на голову старика. Но нет… Удара не последовало. Руки Геборийца засветились: одна – цветом запекшейся крови, а другая – шерстью дикого кабана. Словно огромные светляки, они скользнули вперед и замерли на запястьях великана. Меч остановился в нескольких сантиметрах от темени. Если бы не чудесная реакция слепца… В следующее мгновение меч вылетел из рук Толбакая и пропал в темноте.

Нападающий застонал от боли.

Гебориец выпустил запястья, затем перехватил великана за шею и портупею и отправил его вверх по воздуху вслед за мечом. Раздался ужасный гром, и глиняная земля затряслась под ногами.

Гебориец покачнулся назад. Его лицо перекосила гримаса ужаса, однако в туже секунду волшебное мерцание рук погасло.

– Наконец-то сам смог убедиться, – произнесла Фелисин. – Твои руки… Сила никогда не покинет тебя, старик, и неважно, верит священник в своего бога или нет. Ты готов к большему…

Гебориец упал на колени.

– Действительно, после подобных потрясений вера может вернуться. Но запомни одно, Гебориец Прикосновение Света: Фенир никогда не пошел бы на такой риск, чтобы передать все свои полномочия на земле одному человеку. Поэтому перестань волноваться…

Где-то в темноте послышались стоны Толбакая. Фелисин поднялась на ноги.

– Пора мне самой взяться за священный том. Скоро рассвет.

«Итак, Фелисин вновь решила не форсировать события. Неужели в последний раз? О нет, подобного ждать от этой девушки не приходится».

С того момента, когда небо на востоке начало светиться первыми лучами встающего солнца, прошел час. Икариум со спутниками наконец-то добрался до края Пути. Зацепив арбалет за ремень, Скрипач передал светильник Крокусу и оглянулся на Маппо.

Трелл пожал плечами.

– Этот барьер абсолютно глухой. То, что скрывается за ним, окутано тайной.

– Эти люди абсолютно не знают своей судьбы, – начал шепотом Искарал Пуст. – Вспышка боли, продолжающаяся целую вечность… Однако стану ли я тратить слова на то, чтобы предупредить их? Нет, никогда. Слова – это слишком большая драгоценность, чтобы тратить их по такому малозначительному поводу. Мое скромное молчание в тот момент, когда эти люди не знают, что делать, похоже просто на невежество.

Скрипач махнул арбалетом.

– Ты идешь первым, Пуст.

Верховный священник от изумления открыл рот.

– Я? – завизжал он. – Ты сошел с ума? – старикашка затряс головой. – Их опять ввели в заблуждение… Для подобного поведения глупого солдата я могу найти только одно объяснение…

Зашипев от отвращения, Крокус сделал несколько шагов вперед, поднял над головой светильник, а затем решительно шагнул через барьер, в ту же секунду пропав из поля зрения всех остальных. Икариум немедленно последовал за ним.

Прорычав, Скрипач ткнул Искарала вперед.

В этот момент Маппо обернулся к Апсале и ее отцу.

– На самом деле, вперед должна была пойти ваша парочка, – произнес он. – Вы прямо светитесь божественной аурой.

Реллок кивнул.

– Все дело в ложном следе. Мы были обязаны избавиться от Д'айверса и Сольтакенов.

Трелл обратился к Апсале:

– А что это за Путь?

– Не знаю… Однако он в самом деле оказался разорванным на несколько частей. С внешней стороны определить принадлежность Пути практически невозможно, а в памяти нет ни одного упоминания о подобных разрушениях.

Маппо вздохнул и принялся разминать затекшие плечевые мышцы.

– Ах, ну почему мы думаем, что кроме известных древних Путей – Телланн, Омтоз Феллак, Куралд Галейн – в природе не может существовать что-то другое?

Внезапно барьер изменился: в нем почувствовалось какое-то шевеление. Маппо тяжело сглотнул и ощутил, что уши моментально заложило. Поморщившись, он попытался побороть боль, охватившую голову после того, как в воздухе поднялся невообразимый шум. В ту же секунду Трелл обнаружил себя стоящим вместе с остальными в густом лесу среди огромных стволов елей, кедров и красного дерева, покрытых толстым слоем мха. На землю спускался голубоватый свет, а в воздухе стоял запах гнилой растительности. Кроме того, со всех сторон доносилось приятное жужжанье насекомых. Маппо, словно прохладный бальзам, охватило ощущение вечной тишины и красоты.

– Не знаю, какие ожидания роились в моей голове, – пробормотал Скрипач, – однако они не стояли с увиденным даже рядом.

Прямо перед собой странники заметили большой доломитовый валун, который по размерам немного превышал рост Икариума. Непривычный солнечный свет окрашивал его в зеленоватый цвет, оставляя на поверхности тени желобков и ячеек, формировавших причудливый узор.

– Солнце в этом мире никогда не движется, – произнесла Апсала, стоящая возле Трелла. – Лучи постоянно светят под одним углом, и именно они делают картину видимой.

Приглядевшись, девушка поняла, что на валуне со всех сторон красуются отпечатки рук и звериных лап, окрашенных цветом крови.

«Тропа Рук». Маппо обернулся к Искаралу Пусту.

– Еще одна уловка, Верховный священник?

– Ты говоришь об одиноком камне в глухом лесу? О да, он лишен мха, лишайников и выбелен вечным здешним солнцем. Треллы, конечно, достаточно глупые создания, однако сморозить подобное! – обернувшись к Маппо, он широко улыбнулся. – Естественно, твои предположения в корне неверны. Каким образом мне бы удалось сдвинуть такое сооружение? Кроме того, взгляни на эти древние рисунки – каким образом их можно подделать?

Икариум сделал несколько шагов вперед и остановился перед валуном. Проследив за одной из извилистых линий, он произнес:

– Нет, это изображение подлинно. Более того, они принадлежат Теллану, а это значит, что где-то неподалеку были Тлан Аймасс. Подобные камни обычно находят на вершине холмов тундры или степи. Конечно, я далек от мысли, что Д'айверсы и Сольтакены заметили подобное несоответствие…

– Конечно не заметили! – взорвался Искарал, а затем, нахмурившись, взглянул на Ягута. – Почему ты остановился?

– А как же иначе? Ты же прервал меня…

– Чистая ложь! Но нет: я должен помнить, что необходимо прятать ярость в мешок… Точно, в мешок, который носят за спинами Треллы. О, какие же странные эти мешки… Так, а что же еще мне необходимо там скрыть? Возможность… возможна, вероятность вероятна, в самом деле, а определенность определена. Мне нужно обернуться к изобретательному Ягуту, чтобы показать свое прекрасное отношение, даже несмотря на его глупые выходки. Да, я считаю себя гораздо умнее его. Важная походка, плохо скрываемые недовольные реплики – ха! – Искарал Пуст развернулся и скосил взгляд на лес, который располагался за валуном.

– Ты слышишь что-то, Верховный священник? – тихо спросил Икариум.

– Слышу? Слышу? – Пуст нахмурился. – Зачем меня спрашивать об этом?

Маппо с плохо скрываемым отвращением отвернулся к Апсале.

– Скажи-ка, а далеко ли нам нужно идти? Девушка покачала головой.

– Не очень.

– У меня предложение, – произнес Скрипач. – Давайте пойдем по лесу прямо вперед, по тому направлению, которое указывает камень?

Ни один не смог найти достаточно аргументов, чтобы отвергнуть это предложение.

Группа двинулась вперед. Возглавлял колонну Скрипач, держа наперевес заряженный арбалет – огромные морантовы стрелы покоились в пазах. За ним следовал Икариум, который, по всей видимости, не испытывал никаких опасений: его меч продолжал болтаться в ножнах, а лук скрывался за широкой спиной. Пуст, Апсала и ее отец были следующими, а Крокус двигался в пяти шагах от Маппо, который завершал колонну.

Трелл не был уверен, что Икариум адекватно оценивает угрозу, поэтому на всякий случай достал из мешка костяной жезл. «Неужели мы действительно находимся в центре разрушенного Пути? Далеко ли мои беспомощные жертвы? Вполне возможно, что я отправил их в рай – по крайней мере, так будет спокойнее для совести».

Трелл в своей жизни достаточно много путешествовал по старым лесам, однако этот все же чем-то отличался от них. Звуки птиц раздавались крайне редко, так что, по сути, кроме самих растений да зудящих насекомых Маппо не видел никаких признаков жизни. Атмосфера леса просто уводила гостя от реальности, приближая его к ощущению первобытности и отчужденности. «Сколько темных легенд сложено об этом месте… Оно превращает нас в маленьких детей, которые трясутся об одном упоминании о страшной сказке… Что за нонсенс! По-моему, подобные проблемы заботят только меня».

Плотные корни под ногами служили удобными мостками, по которым было возможно совершить переход от одного дерева к другому, разделенных глубокими ямами. По ходу пути воздух становился прохладнее, а деревья – все реже и реже. Кроме того, исчез неприятный запах гнилой травы. Однако плотные кряжистые корни постоянно сгущались – подобная динамика оставалась совсем непонятной для Трелла. Она вызвала в мыслях смутные сомнения, однако Маппо никак не мог вспомнить их причину.

На расстоянии пятисот шагов перед собой путешественники увидели пограничные столбы. Влажный воздух был окрашен в слабо-голубой цвет под действием странного призрачного солнца. Группа продвигалась в полном молчании. Вокруг стояла странная тишина, позволяющая слышать тяжелое дыхание каждого члена команды, бряцанье доспехов и шорох ног по несчетному количеству извитых плотных корней.

По прошествии часа они достигли внешней границы леса. За ним простиралась темная холмистая равнина.

Скрипач остановился.

– У кого имеются здравые мысли? – спросил он, разглядывая голый, безжизненный пейзаж.

Вся земля перед ними представляла собой скопление кряжистых корней, несмотря на то, что вся растительность осталась позади.

Икариум присел на корточки и коснулся теплого дерева. Закрыв глаза, он медленно кивнул. Затем Ягут поднялся на ноги и произнес:

– Азас.

– Треморлор, – пробормотал Скрипач.

– Я ни разу не видел, чтобы Азас проявлял себя таким образом, – произнес Маппо. «Нет, не Азас, а странное скопление корней».

– А мне приходилось, – внезапно сказал Крокус. – В Даруджистане. Дом Азаса вырос из земли, словно огромный деревянный пенек. Именно так, я все видел своими глазами. Он содержал в себе клетку для Ягута.

Маппо в течение длительного времени разглядывал юношу, а затем обернулся к Ягуту.

– Что еще тебе удалось почувствовать, Икариум?

– Сопротивление. Боль. Азас находится под осадой. По всей видимости, эта часть Пути выпала из-под надзора Дома. А теперь еще одна угроза…

– Сольтакены и Д'айверсы.

– Треморлор знает, когда кто-то начинает его искать. Искарал Пуст захихикал, а затем, заметив свирепый взгляд Крокуса, замер.

– В таком случае, думаю, что Треморлору известно и о нас, – произнес Скрипач.

– Точно, – кивнул Икариум.

– Ага, Азас попытается защититься, – подтвердил Трелл.

– Если у него это получится.

Маппо почесал щетинистый подбородок. «Такое впечатление, что с нами играет какое-то живое существо».

– Нам пора остановиться, – произнес Скрипач, – и немного поспать…

– Нет, только не это! – закричал Искарал Пуст. – Нам нельзя останавливаться!

– Чтобы ни ждало нас впереди, – проревел сапер, – все подождет. Если мы не отдохнем…

– Согласен со Скрипачом, – прервал его Икариум. – У нас есть несколько часов…

Лагерь удалось разбить за несколько секунд. Путешественники развернули постельные скатки и разделили скудные запасы пищи. Маппо наблюдал за всеобщими приготовлениями ко сну до тех пор, пока среди бодрствующих не остались только они с Реллоком. Трелл подошел к старику, который готовил свое ложе, и тихо спросил:

– Почему ты повиновался приказам Искарала Пуста, Реллок? Привести свою дочь в такое место… при таких обстоятельствах…

Рыбак поморщился; по всей видимости, эта тема его очень беспокоила.

– Мне преподнесли подарок – вот эту руку. Кроме того, они пощадили наши жизни…

– Я знаю, что тебя отправили к Искаралу, в крепость посреди пустыни. Именно там твою единственную дочь ждала огромная опасность… Я не хочу тебя оскорбить, Реллок. Мне хочется только понять.

– За последнее время она превратилась совсем в другого человека. Это уже не моя маленькая дочурка, нет, – руки старика судорожно задергались. – Нет, – повторил он. – Сделанного не вернешь – время невозможно повернуть вспять, – Реллок поднял глаза к небу. – От жизни нужно брать максимум, и, похоже, моя маленькая девочка прекрасно поняла эту прописную истину… – ощущая себя явно не в своей тарелке, старик посмотрел вдаль, будто бы пытаясь просверлить взглядом непроницаемую ночную тьму. – Ужасную истину. Тем не менее мой ребенок теперь вновь находится рядом, и все, что она знает… Что ж, – он перевел взгляд на Маппо, – этого пока недостаточно, – Реллок поморщился, кивнул головой и вновь посмотрел вдаль. – Я не могу объяснить…

– Пока мне абсолютно все ясно… Тяжело вздохнув, старик завершил:

– Ей нужны мотивы для каждого своего поступка. В сущности, это мое личное мнение. Как отец я могу заявить: этой девушке нужно еще очень многому научиться. Однако очутиться одной-одинешенькой в открытом море, абсолютно не умея плавать, очень опасно. Настоящая школа так не строится, Трелл, – покачав головой, старик поднялся на ноги. – Сейчас ты уйдешь, а моя голова так и будет болеть до утра.

– Прости, пожалуйста, – виновато произнес Маппо.

– Если в жизни мне будет сопутствовать удача, то дочка обязательно вернется к своему отцу.

Произнеся эти слова, Реллок лег и накрылся одеялом. Маппо поднял голову и посмотрел туда, где остался его походный мешок. «Все мы когда-нибудь попадаем в море, абсолютно не умея плавать. Какой бы морской бог ни присматривал за тобой, старик, сейчас для него наступило самое время проявить свою активность. Именно так, в огромном стаде человеческих душ появилась еще одна заблудшая овца».

Ворочаясь на скатке и борясь с бессонницей, Маппо услышал за спиной тихие шаги, а затем низкий голос Икариума:

– Тебе лучше вернуться и немного поспать, девушка. Ответ Апсалы очень удивил Трелла:

– У нас с тобой, Икариум, очень много общего.

– Почему это? – изумился Ягут. Девушка вздохнула.

– Каждый из нас имеет своего собственного защитника, который не справляется со своими обязанностями. По крайней мере, эти люди не способны защитить нас от самих себя. Вот они и тащатся следом, как хвосты, и наблюдают, наблюдают…

В ответ послышались бесстрастные размеренные слова Икариума:

– Маппо является для меня не только компаньоном, но и другом. Реллок же – твой отец, и я прекрасно понимаю его чувства. Однако не стоит сравнивать с ним Трелла – это абсолютно разные вещи.

– Неужели?

Маппо задержал дыхание, он был готов подняться и прекратить свое невольное участие в чужом разговоре. Однако в ту же секунду девушка продолжила:

– Возможно, что ты прав, Икариум, и в нас гораздо меньше сходства, чем кажется с первого взгляда. Скажи мне, что происходит в тот момент, когда ты сталкиваешься с давно исчезнувшим из памяти событием?

Трелл вновь напрягся. Однако теперь его усилия были направлены только на то, чтобы не выдать своего присутствия. Он затаил дыхание, пытаясь не пропустить ни единого слова из ответа Икариума. Дело в том, что Маппо уже очень давно интересовал этот вопрос, однако он никак не мог осмелиться спросить об этом своего друга.

– Меня сильно удивляет… твой интерес, Апсала. Расскажи свои собственные соображения по этому поводу.

– Дело в том, что у меня практически нет воспоминаний. Именно так: в памяти осталось всего несколько картин с той поры, когда я была простой рыбачкой. Вот я на рынке, выгодно продала большую партию рыбы. Кажется, мне было тогда около четырех лет… Все остальные воспоминания принадлежат восковой ведьме – старухе, которая защищала меня во время властвования Котильона. Она потеряла своего мужа, детей… Она пожертвовала всем во славу Империи. Ты думаешь, что горе переполнило эту женщину, так? Думаешь, она не пережила своей потери? Как бы не так! Она не смогла защитить тех, кого так любила, но все свои инстинкты передала мне в вечное пользование. Именно так, Икариум, обстоят дела и по настоящий день.

– Весьма необычный подарок, девушка…

– Действительно. В конце концов, я поведаю тебе о своих последних провалах памяти. Они касаются убийц – смертных, всевышних… Убийцы преклоняются только перед алтарем силы и навыков, причем, чем более они отвратительны, тем выше ценятся. Убийцы приносят в жертву жизни обычных смертных во имя своих собственных корыстных интересов. По крайней мере, именно так обстояли дела в случае Танцора. Он убивал не за деньги, нет, а зато, о чем ты никогда бы не подумал. Этот человек решал в уме сложные задачи и очень почитал себя за это. Танцор, без сомнения, был человеком огромной честности. Однако его навыки требуют хладнокровия и огромной выдержки – в том-то и заключается ирония. Какая-то часть этого человека, в противоположность его собственным намерениям о мести Лейсин, на самом деле… симпатизировала императрице. В конце концов, эта женщина преклонялась перед нуждами империи и поэтому принесла в жертву двух человек, которых называла друзьями.

– Понятно. Внутри себя ты ощущаешь хаос.

– Именно так, Икариум. Последние воспоминания всплывают огромным потоком. Люди – это очень сложные создания. Ты мечтаешь о том, что с памятью вернется знание, а со знанием – понимание. Однако на каждый найденный ответ придет тысяча новых вопросов. Наша сущность привела нас сегодня именно к этому месту, но она не знает, что ожидает всех впереди. Воспоминания – это тот груз, который никогда не покинет тебя.

В ответ Икариум упрямо пробормотал:

– Тем не менее мне придется попытаться разобраться с этим вопросом.

– Позволь мне дать тебе один совет. Не говори Маппо подобных слов – по крайней мере, если не хочешь разбить его сердце.

Услышав эти слова, Трелл почувствовал, как сердце начало бить паровым молотом. Грудь раздулась до невероятных размеров – он пытался задержать дыхание уже на протяжении нескольких минут.

– Мне не совсем понятны твои слова, девушка, – медленно произнес через некоторое время Икариум, – однако Маппо никогда не узнает о предмете этого разговора.

Трелл выдохнул, начиная постепенно брать над своим телом контроль. В ту же секунду он почувствовал, как из уголков глаз по щекам потекли крупные капли слез.

– Я не понял, – раздался шепот.

– Однако, по всей видимости, хотел бы, да?

В ответ – лишь тишина. Спустя несколько минут до Трелла донеслись звуки шагов.

– Ну-ну, Икариум, – произнесла Апсала. – Вытри глаза. Ягуты никогда не плачут.

Сон никак не мог овладеть Маппо; ему начало казаться, что от подобной напасти страдают практически все члены их группы. Да, во всем виноваты будоражащие мысли… Только со стороны Искарала Пуста доносились мерные стонущие хрипы.

Спустя некоторое время Трелл вновь услышал звук приближающихся шагов. Тихим, размеренным голосом Икариум произнес:

– Пришло время вставать.

За несколько секунд от бивуака не осталось и следа. Маппо продолжал завязывать свой походный вещевой мешок, когда Скрипач, осторожный, словно солдат на поле боя, отправился в путь. Верховный священник Тени пристроился за ним. Как только Икариум приготовился отправиться следом, Маппо протянул руку и схватил Ягута за предплечье.

– Друг мой, дома Азаса захватывают в свои объятья всех, кто обладает какой-либо силой. Ты ощущаешь свой риск?

Икариум улыбнулся.

– Эти слова относятся не только ко мне, Маппо. Ты недооцениваешь своих способностей, которые претерпели огромное развитие за последние несколько веков. Мы должны верить в то, что Азас понимает наши добрые намерения. Именно так – мы ведь собираемся двигаться вперед?

Пара друзей осталась одна. Последней ушла Апсала, которая неодобрительно глянула в их сторону.

– Как можно верить в то, чего не понимаешь? – спросил Трелл. – Ты произнес слово «осведомлен». Но каким образом? И кто именно осведомлен?

– Не имею ни малейшего понятия. Я ощущаю чье-то присутствие, вот и все. И мне абсолютно точно известно: если я способен ощущать кого-либо, то и он может узнать обо мне. Треморлор страдает, Маппо. Он борется в одиночку во имя очень благородной цели. Я намереваюсь помочь Азасу, поэтому перед Треморлором сейчас лежит выбор: принять мою помощь или нет.

Треллу стоило немалых усилий скрыть то, что скопилось у него на душе. «О, мой друг, ты предлагаешь свою помощь, даже не понимая, насколько быстро она может обратиться к тебе противоположной стороной. Ты столь благороден, столь чист в своем неведении. Если Треморлор знает тебя гораздо лучше, чем ты сам, то неужели он осмелится принять помощь от подобного человека?»

– Что случилось, друг?

В глазах Ягута появилось скрытое подозрение, и Маппо пришлось приложить усилие, чтобы отвести взгляд в сторону. «Что случилось? Я должен предупредить тебя, мой друг! Если Треморлор заберет тебя, мир освободится от очень большой угрозы, однако я потеряю друга. Нет, я приговариваю тебя к вечному заключению. Старейшины и Безымянные Герои, возложившие на меня это обязательство, были откровенны и прямолинейны. Однако им абсолютно неизвестно слово любовь. То же самое можно сказать и о молодом Треллском воине, который столь легко принял на себя пожизненное обязательство, даже не подозревая о своем подопечном. Именно так: я не испытывал никаких сомнений».

– Я заклинаю тебя, Икариум, давай повернем обратно. Риск слишком велик, мой друг, – почувствовав, что слезы вот-вот хлынут из глаз, он перевел взгляд в сторону. «Мой друг. Наконец-то, дорогие старейшины, я открыл свое истинное лицо. Вы сделали ставку не на того человека – я оказался трусом».

– Мне бы хотелось, – произнес запинающимся голосом Икариум, – хотелось просто понять. Мучения, грызущие тебя, просто разрывают мне сердце, Маппо. Ты должен понимать именно сейчас…

– Что именно? – проворчал Трелл, все еще не находя в себе силы встретиться со взглядом Ягута.

– Что я готов отдать за тебя жизнь, мой единственный друг, мой брат.

Маппо обнял себя руками.

– Нет, – прошептал он. – Не говори подобных вещей.

– Позволь мне прекратить твои мучения. Пожалуйста. Трелл сделал глубокий прерывистый вздох.

– Ты помнишь город, принадлежащий Первой империи на одном старом острове…

Икариум напряженно внимал.

– Так этот город был разрушен твоими собственными руками, твоей слепой яростью, подобия которой невозможно сыскать по всему белому свету. Она способна стереть все, включая даже память. Я следил за тобой на пепелище, я слежу за тобой всю свою жизнь – и только ради того, чтобы предотвратить подобное событие в будущем. Ты успел разрушить несколько городов, уничтожить несколько народов. Начав убивать, ты не способен остановиться, пока вокруг не останется безжизненная пустыня.

Ягут молчал, а Трелл не мог поднять взор и посмотреть на друга. Маппо сжимал свои плечи с неимоверной силой – так, что в суставах появилась адская боль. Ужасный водоворот в душе не давал покоя, и только благодаря огромному усилию воли это не выливалось на поверхность.

– А Треморлор знает, – произнес Икариум холодным ровным голосом, – что Азасу ничего не остается, кроме как взять меня к себе?

«Ага, если это вообще возможно. В своей ярости ты способен разнести даже весь Треморлор… О, подземные духи, зачем мы отважились на это?»

– Думаю, что этот Путь просто приспособится к тебе, Икариум. Наконец-то ты нашел дорогу домой.

– Именно так, осталось совсем немного. Я иду в Треморлор.

– Друг…

– Нет. Я не могу чувствовать себя спокойно, обладая подобными знаниями. Неужели ты не понимаешь, Маппо? Я не могу…

– Если Треморлор захватит тебя, Икариум, то ты не погибнешь, нет. Это заключение будет длиться в течение целой вечности… И самое плохое, что тебе об этом стало сейчас известно.

– Прекрасно. Подобное наказание весьма соответствует моим преступлениям.

Трелл только всплеснул руками, услышав подобное признание.

В ту же секунду он почувствовал на плече руку Икариума.

– Проводи же меня до тюрьмы, Маппо. Подобный исход позволит тебе выполнить свое задание, ведь так? Я не буду сопротивляться, и моя ярость больше не сможет никому повредить.

– Пожалуйста…

– Поступи как настоящий друг. И освободи себя: я рискну быть настолько самонадеянным, чтобы пообещать – тебя никто не начнет преследовать. Пора нам закончить свои мытарства.

Трелл бешено закачал головой, пытаясь найти новые аргументы. «Трус! Тебе нужно просто ударить его и вырубить на некоторое время. Именно так, а затем оттащить подальше от этих мест. Когда Ягут придет в себя, он не будет помнить ровным счетом ничего. Мне, без сомнения, удастся направить его совсем по другому направлению, и все потечет по-старому… Бесцельные странствия…»

– Поднимись, пожалуйста! Все остальные давно ожидают нас.

Трелл даже и не помнил, как оказался на земле, свернувшись в плотный комок. На губах чувствовался привкус крови.

– Вставай, Маппо. Осталось совсем немного.

В ту же секунду сильные руки подняли его над землей и бережно опустили на ноги. Трелл покачнулся, словно больной или пьяный человек.

– Маппо! Если ты не согласишься, то я перестану называть тебя другом.

– Это, – тяжело произнес Трелл, – было бы несправедливо…

– Точно. Кажется, пора и тебе проявить мои древние черты. Позволь ярости стать гарантом твоего непреклонного решения. Перестань мучиться и сомневаться – ты слишком сентиментален, Трелл.

«Даже твои обвинения столь добры и милы… О, боги, как я могу сделать подобное?»

– Все остальные, верно, крайне удивлены нашим с тобой разговором. Что мы им скажем?

Маппо оставалось только покачать головой. «Друг мой, ты до сих пор остался ребенком в таком множестве вещей… Они давно обо всем догадались».

– Пойдем вместе. Мой дом ожидает нашего скорейшего возвращения.

– Пора отправляться в путь, – произнес Скрипач, как только парочка нагнала остальную группу. Маппо краем глаза взглянул на них и понял, что его опасения подтвердились: собратья по несчастью догадались обо всем. На сморщенном лице Иска-рала Пуста блуждала лихорадочная ухмылка, отражающая страх и ожидание чего-то сверхъестественного. Апсала, по всей видимости, решила отбросить все свои симпатии в сторону, а поэтому смотрела на Икариума почти как на врага. В узких щелочках глаз Реллока светило смирение, несмотря на ощущение громадной опасности, грозящей дочери. Один только Крокус никак не реагировал на произошедшие события, и в который раз Маппо удивился огромной внутренней силе юноши. «Такое впечатление, что парень просто обожает Икариума. Однако к какой стороне души Ягута это относится?»

Группа стояла на пригорке, а под ногами простиралось огромное пространство, покрытое хитросплетением старых корней. «Да, под нами покоятся существа, лишенные свободы много лет назад». Прямо по курсу ландшафт менялся: корни поднимались, образуя некоторое подобие толстых стен. Те, в свою очередь, формировали большой лабиринт. Внезапно Маппо показалось, что некоторые из корней проявляют признаки двигательной активности.

– Если Треморлор попытается меня забрать, – внезапно произнес Икариум, – то вам не следует меня оберегать. Наоборот, способствуйте этому процессу, насколько хватит сил.

– Дурачье! – вскрикнул Искарал Пуст. – Азас в первую очередь нуждается в тебе. Треморлор пытается забросить такую костяшку от домино, на которую не способен сам Опонн! Безумие! Здесь встретились тысячи Д'айверсов и Сольтакенов! Я вместе со своим богом сделал все, что было в моих силах, и где же благодарность? Кто будет нас благодарить? Кто способен выразить признательность за все жертвы? Ты не можешь обречь нас на провал, грязный Ягут!

Поморщившись, Икариум повернулся к Маппо.

– Я намереваюсь защищать Азас, поэтому скажи мне: могу ли я драться… без этой ярости, сжигающей все на своем пути.

– Да, у тебя имеется небольшой порог, – ответил Трелл. «Но как же быстро ты его достигаешь».

– Держись подальше, – произнес Скрипач, проверяя готовность арбалета, – до тех пор, пока остальные не выжмут максимума из своих способностей.

– Искарал Пуст, – прошипел Крокус, – эти слова относятся не только к тебе, но и к твоему богу…

– Ха! Ты намереваешься нами командовать? Мы собрали игроков вместе, выполнив тем самым свое предназначение…

Дару приблизился к верховному священнику, и в то же мгновение острие ножа блеснуло у горла старикашки.

– Этого недостаточно, – произнес юноша. – Призывай своего бога, черт бы тебя побрал! Нам нужна помощь!

– Это же риск…

– Тебе будет гораздо хуже, если ты продолжишь стоять здесь как вкопанный. «А что, если Икариум убьет Азаса?»

Маппо даже задержал дыхание, подивившись тому, насколько Крокус вник в суть проблемы.

Последовало гробовое молчание.

Пораженный Икариум отступил назад.

«Именно так, друг. Обладая подобной силой, можно наломать немало дров…»

Искарал Пуст открыл от изумления рот, а затем разразился неистовыми причитаниями.

– Ситуация непредсказуема, – захныкал он. – На свет могут выбраться тысячи тварей… Лучше отпустите меня, ну пожалуйста!

Крокус отступил назад, спрятав в ножны нож.

– Повелитель Теней… ух… достопочтенный Всевышний размышляет… Да-да, неистово размышляет. Глубина его гениальности поразительна: он способен перехитрить самого себя, – в этот момент глаза верховного священника расширились, и он обернулся назад – туда, где за спинами темнел лес.

Издалека послышался длительный протяжный вой. Искарал Пуст усмехнулся.

– Будь я проклята, – пробормотала Апсала. – Не думала, что старичок действительно способен на подобное.

Пятеро Гончих Тени появились из леса, словно стая волков, вышедшая на охоту. Каждая из них превышала по размерам пони. Словно издеваясь над сложившейся ситуацией, впереди вышагивала бледная, ничего не видящая Гончая по имени Слепая. Ее спутница Баран бежала позади и несколько справа. По бокам следовали Гончие Клык и Шан, а завершала процессию Крест.

Маппо поежился.

– А я всегда думал, что их семеро.

– Аномандер Рейк убил двоих на равнинах Рхиви, – произнесла Апсала. – требуя у Котильона освобождения моего тела.

Крокус обернулся и удивленно спросил:

– Рейк? Я не знал об этом событии. Услышав слова дару, Маппо поднял бровь.

– Тебе известен Аномандер Рейк, Повелитель Лунного Семени?

– Мы встречались только единожды, – ответил Крокус.

– Когда-нибудь ты мне обязательно расскажешь об этом эпизоде.

Юноша кивнул, крепко сжав губы.

«Маппо, ты единственный человек, верящий в то, что мы выйдем из этой передряги целыми и невредимыми». Он вновь взглянул на приближающихся Гончих. Несмотря на огромный опыт путешествия с Икариумом, им ни разу не приходилось сталкиваться с легендарными созданиями Тьмы. Тем не менее Трелл знал имя каждой Гончей, и наибольший ужас ему внушала Шан. Она двигалась, словно растаявшая ночь, а глаза неистово горели багровым огнем. Мускулистые тела остальных тварей были также покрыты огромным количеством шрамов, однако в едва заметном приближении Шан, охваченной дикой яростью, чудилось нечто смертельное. Трелл почувствовал, как у него на шее зашевелились волоски, а это было первым свидетельством распространения всепоглощающей волны страха.

– Собачки абсолютно спокойны, – пропел Искарал Пуст. Маппо оторвал глаза от кровожадных тварей и посмотрел в сторону Скрипача. Они обменялись понимающими взглядами. Голова сапера чуть заметно кивнула в знак одобрения. Маппо вздохнул, медленно сощурился и обернулся к Икариуму.

– Мой друг…

– Я приветствую их, – проревел Ягут. – И давай закончим на этом, Маппо.

Гончие остановились в полном молчании, образовав вокруг группы некое подобие полукруга.

– Мы идем в лабиринт, – произнес Искарал Пуст и вдруг закашлялся, когда до них донесся отдаленный жуткий крик. Гончие подняли морды и принялись нюхать неподвижный воздух. Но других признаков беспокойства среди них не наблюдалось. Каждый зверь был окружен аурой абсолютного спокойствия, выработанного веками.

Верховный священник Тени вновь пустился в пляс, однако молниеносное движение Барана приковало старикашку к земле. После этого Пуст не смел даже дернуться.

Проворчав, Скрипач протянул руку Искаралу и помог ему подняться.

– Ты начинаешь раздражать своего бога, Пуст.

– Нонсенс, – взорвался он. – У нас с ним теплая привязанность. Щеночек оказался столь рад нашей встрече, что не выдержал и бросился на шею.

После этого компания отправилась вперед, по направлению к лабиринту. Над головами висело небо цвета шлифованного металла.

Геслер широкими шагами подошел к тому месту, где Антилопа, Булт и капитан Затишье пили слабый травяной чай. Вокруг сломанного носа по лицу капрала начал распространяться отек и краснота, а голос приобрел гундосый оттенок.

– Мы не способны взять на борт больше ни одного раненого, иначе «Силанда» рискует оказаться слишком тяжелой даже для крайней точки прилива.

– Сколько времени понадобится этим бессмертным гребцам, чтобы доставить вас в Арен?

– Думаю, совсем немного. Максимум – трое суток. Однако не беспокойтесь, сэр: в пути мы не потеряем ни одного раненого.

– Что заставляет вас быть таким уверенным, капрал?

– На «Силанде» царит нечто, напоминающее безвременье, сэр. Со срубленных голов до сих пор капает липкая кровь, однако они были отделены от туловища месяцы, годы, а может, и десятилетия назад. Ничто не подвергается разложению. Бивень Фенира, мы даже не можем отрастить бороды, находясь на борту, сэр.

Затишье буркнул в ответ нечто невразумительное.

До рассвета оставался час. Из расположения армии Дона Корболо стал доноситься шум, свидетельствующий об активной деятельности. Магическая защита, которую обеспечили колдуны неприятеля, скрывала от Сормо происходящие там события. Отсутствие необходимой информации заставляло всех находиться в постоянном напряжении.

– Храни вас всех Фенир, – произнес Геслер. Антилопа поднял глаза и встретился со взглядом капрала.

– Постарайся доставить наших раненых в лучшем виде.

– Все будет именно так, историк. Более того, мы попытаемся вызволить флот адмирала Нока из гавани или посрамить Пормквала настолько, что он вышлет к вам подкрепление. Капитан городского гарнизона – Блистиг – очень хороший человек, и будь он не связан обязательствами защищать Арен, мы давно видели бы его в составе нашего войска. В конце концов, может быть, кому-то одному из нас удастся всадить перо под лопатку верховного кулака.

– Да будет так, как ты сказал, – пробормотал Затишье. – А сейчас скройся с глаз. Твоя внешность напоминает мне о своем уродстве, а это вызывает неудержимые позывы к рвоте.

– Хочешь выглядеть красивым – сделай так, чтобы на тебя смотрели Тисте Анди. Однако это последний шанс.

– Думаю, этот совет мне не понадобится. Однако все равно спасибо.

– Не стоит. До скорого, историк. Извини, что мы не смогли устроить лучшей судьбы для Кульпа и Геборийца.

– Вы сделали невозможное – я даже не надеялся, Геслер.

Покачнувшись, мужчина развернулся и медленно поковылял в сторону поджидающей его шлюпки. Внезапно остановившись, он развернулся и произнес:

– Ах да, командир Булт.

– Что?

– Передайте кулаку извинения за то, что сломал ему руку.

– Сормо практически вылечил ее, но извинения все равно будут обязательно переданы.

– Знаешь ли, командир, – произнес Геслер за мгновение до того как сесть в лодку. – Я только что заметил: с капитаном на двоих у вас три глаза, три уха и практически целая голова, покрытая волосами.

Булт удивленно взглянул на капрала:

– Ну и что?

– Да ничего. Просто заметил, сэр. Увидимся в Арене! Антилопа смотрел вслед капралу, он медленно выбрался в лодке на середину желтой тинистой реки. «Увидимся в Арене. Вероятность подобного развития событий крайне мала, капрал Геслер, однако звучит очень хорошо».

– На все оставшиеся времена, – вздохнул Затишье, – я запомню Геслера как человека, который сломал свой нос, чтобы досадить собственному лицу.

Булт оскалился, плеснул из чашки остатки заварки на грязную землю и поднялся на ноги, похрустывая в суставах.

– Мой племянник чем-то очень похож на этого человека, капитан.

– Все дело в недоверии, да, дядя? – спросил Антилопа, поднимая на него глаза.

Булт некоторое время помедлил, а затем пожал плечами.

– Думаю, что Колтайн подтвердит эти слова, историк.

– Но что думаешь ты сам?

– Я слишком устал, чтобы еще и думать. Если ты хочешь узнать мнение кулака по поводу предложения Дона Корболо, то рискни спросить это у него самостоятельно.

Произнеся подобные слова, Булт развернулся и ушел восвояси.

Затишье нахмурился.

– Не могу дождаться того момента, когда возьму в руки твой трактат о Цепи Псов, старик. К сожаленью, я не заметил, как ты передал свои манускрипты на корабль Геслеру.

Антилопа поднялся на ноги.

– Кажется, этой ночью никто не захотел скрестить шпаги.

– Может быть, следующая ночь принесет новые события?

– Возможно.

– Слышал, ты нашел себе женщину. Она морячка – как, говоришь, ее имя?

– Не знаю. Мы провели вместе всего одну ночь…

– Ого, меч оказался слишком мал для ножен, верно? Антилопа улыбнулся.

– Мы решили, что эта ночь не требует своего продолжения. Каждого постигло достаточно неудач…

– В таком случае, вы оба дураки.

– Не спорю.

Антилопа отбросил мысли о беспокойном поселении неприятеля. Вокруг начали появляться все новые и новые разговоры, формировавшие другую точку зрения на происходящие события.

Он нашел Колтайна у входа в командную палатку, где они совещались с Сормо, Нилом и Невеличкой. Правая рука кулака до сих пор была неимоверно опухшей, а капельки пота на бледном лице свидетельствовали о том, что о полном заживлении раны не может пока идти и речи.

Сормо повернулся к историку и спросил:

– А где капрал Лист? Антилопа поморщился.

– Не знаю. А что?

– Ты говорил о его видениях.

– Да, именно так.

Изможденное лицо скривилось в гримасе.

– Мы абсолютно не способны прочувствовать наше будущее. Земля прямо по курсу неестественно пуста, историк. Такое впечатление, что ее просеяли через сито, а душу уничтожили. Но как?

– Лист сказал, что раньше на равнине за лесом была война, однако настолько давно, что она стерлась из памяти всех живущих на земле людей. Сейчас здесь осталось только эхо, запечатанное в каждом камне.

– Кто же сражался в этой войне, историк?

– Боюсь, это еще предстоит установить. Через сны Листа вело привидение… – Антилопа помедлил, а затем добавил: – Призрак Ягута.

Колтайн взглянул на восток, разглядывая бледнеющий горизонт.

– Кулак, – произнес через мгновение Антилопа. – Дон Корболо…

В это мгновение где-то сбоку послышались быстрые шаги. Обернувшись, они увидели спешащего к ним представителя знати. Историк нахмурился, узнав лицо…

– Тумлит…

Старик, яростно вглядываясь в каждое лицо, обнаружил наконец Колтайна и остановился перед ним как вкопанный.

– Произошло страшное событие, кулак, – произнес он дрожащим голосом.

И только в этот момент Антилопа ощутил, что из лагеря беженцев также доносится громкий шум.

– Тумлит, что случилось?

– Боюсь, еще один эмиссар, который прибыл инкогнито и встретился с Советом знати. Я пытался отговорить их, однако, увы, тщетно. Пуллик и Нетпара взбудоражили всех остальных. Кулак, беженцы намереваются приступить к переправе под благородной защитой Дона Корболо…

Колтайн обернулся к своим колдунам.

– Спешите в свои кланы. И пришлите Булта с капитанами ко мне.

Со стороны виканов начали доноситься крики в тот момент, когда огромная масса беженцев бросилась вперед к броду. Кулак подозвал пробегающего мимо солдата.

– Передай предводителям кланов, чтобы воины отошли с дороги толпы – мы не будем им препятствовать.

«Колтайн прав: порой остановить дураков просто невозможно».

В этот момент быстрым галопом прибыли Булт с капитанами; Колтайн отдал последние распоряжения. Они сказали Антилопе, что кулак готовится к самому худшему. Как только офицеры удалились, Колтайн обернулся к историку.

– Беги к саперам. По моей команде они должны будут присоединиться к каравану беженцев. Кроме того, пускай сменят униформу на гражданские платья…

– В этом нет никакой необходимости, кулак – они носят пестрые лохмотья, поэтому саперов постоянно путают с беженцами. Однако я отдам приказ, чтобы каждый прикрепил к портупее шлем.

– Иди.

Антилопа побежал вниз. Небо над головой начинало светлеть, а бабочки, почувствовав пробуждение утра, вновь хлынули во все стороны. Историк поежился, однако не знал, почему. Он добрался до беснующегося каравана и начал пробираться через ряды молчаливо стоящей пехоты, которая наблюдала за происходящими событиями.

Антилопа заметил разношерстно одетых солдат в самом конце каравана, практически у боковой пикетной шеренги. Они не обращали никакого внимания на происходящие вокруг события и мирно сматывали огромные катушки прочной веревки. По прибытии историка только пара человек подняла головы.

– Колтайн приказывает вам присоединиться к беженцам, – произнес Антилопа. – Не требуйте объяснений – просто хватайте шлемы и…

– Так кто же спорит? – пробормотал один невысокий коренастый солдат.

– А что это вы делаете с веревкой? – спросил в недоумении историк.

Сапер поднял взор, блеснув глазами на широком изможденном лице.

– Мы самостоятельно произвели некоторую разведку, старик. А сейчас заткнись, пожалуйста. Мы уже заканчиваем.

Со стороны леса показалось еще трое солдат, медленно приближающихся к основной группе. Один из них нес отрубленную голову за бороду, оставляя на земле кровавые следы.

– Этот парень в последний раз прикорнул на посту, – прокомментировал сапер, бросив трофей на траву. Голова, разбрызгивая капли крови, покатилась в сторону. Вслед за этим повисло молчание.

Наконец рота саперов одновременно закончила свои приготовления. Они нацепили мотки веревок на плечи, привязали шлемы к ремням, приготовили арбалеты, а затем спрятали их под широкие дождевые плащи и телабаны. В полном молчании они поднялись на ноги и двинулись в сторону волнующейся толпы беженцев.

Антилопа помедлил. Обернувшись, он взглянул на переправу. Голова пестрой колонны была уже на середине брода. Он оказался довольно глубоким – примерно по пояс среднему человеку, и широким – около сорока шагов. Дно представляло собой вязкую жидкую глину. Бабочки разлетались над человеческой толпой, словно желтые лучи солнечного света. Дюжина виканских конников все же отважилась вырваться вперед, и сейчас она возглавляла колонну. За ними шли повозки со знатью, которые стали единственными смертными, оставшимися сухими. Благородная кровь восседала над всеми, оставаясь вне суматохи и беспорядков. Историк взглянул на то место, к которому подошли саперы, но за это время их полностью поглотила бурлящая толпа, не оставив и следа. Откуда-то спереди послышался душераздирающий рев скота.

Фланговая пехота приготовила оружие – по всей видимости, Колтайн четко представлял, что тылы будут нуждаться в защите.

Антилопа продолжал выжидать. Если бы он присоединился к беженцам и в этот момент оправдались худшие ожидания, то на переправе началась бы такая давка, которая была сравни атаке Дона Корболо. «Дыхание Худа! Сейчас мы действительно оказались зависимыми от его милосердия!»

Почувствовав на плече чью-то руку, Антилопа обернулся. Это была безымянная морячка.

– Пойдем, – сказала она, – в глубь толпы. Нам нужно поддержать саперов.

– В чем? Пока ничего не произошло, а они находятся уже на середине реки…

– Ага, а посмотри вон на те головы, которые смотрят вниз по течению. Повстанцы смастерили плавучий мост, которого пока еще не видно с твоего места. Однако я скажу тебе: он полон копьеносцами…

– Копьеносцами? И что они делают?

– Пока просто смотрят и выжидают. Пойдем, любовничек, сейчас разразится самый настоящий кошмар.

Они влились в людской поток, который двигался вниз, по направлению к переправе. Внезапный рев и молчаливое лязганье оружия свидетельствовали о том, что на арьергард было совершено нападение. Поток хлынул с еще большей силой. Находясь в самом центре толкотни. Антилопа не видел ничего, что происходило спереди, сзади и по бокам, однако прямо по курсу постепенно появлялся берег, а также сама река Ватар. Словно захваченные снежной лавиной, они неслись все вперед и вперед. К этому моменту весь брод был заполнен беженцами. По краям люди соскальзывали с насыпи на дно – Антилопа видел несколько покачивающихся на волнах, которые пытались забраться обратно. Однако неумолимое течение все дальше сносило их в сторону копьеносцев, стоящих на плавучем мосту.

Внезапно над толпой раздалась еще одна тревожная волна криков. Люди обернулись головами вверх по течению, но историк пока не видел, что же могло так напутать беженцев.

Наконец дюжина конников достигла поляны на противоположном берегу реки. Внезапно они вскинули луки, а затем с огромной скоростью бросились под покров леса, растущего на некотором расстоянии от воды. Но достигнуть деревьев им было не суждено. Примерно на половине пути большая часть конников покачнулась и выпала из седла. Приглядевшись, историк обнаружил, что над ними проносится огромное количество стрел. Затем попадало несколько лошадей.

Телеги затрещали и рванули к берегу, однако по прошествии нескольких мгновений остановились: смертельно раненые мулы начали тонуть, зарывая колеса повозок все глубже и глубже в вязкую глину.

Брод оказался блокированным.

Наконец паника целиком охватила беженцев. Многие обернулись и начали пытаться выбраться обратно. Антилопа бешено закричал, но все было тщетно: огромный людской поток захватил его и обрушил в мутные желтые воды. Повернув голову вверх по течению, он не поверил своим глазам. Прямо на них двигался еще один плавучий мост, заполненный копьеносцами и лучниками. На обоих берегах стояли команды неприятеля, те с помощью веревок управляли движением плавучих мостов. И они все ближе и ближе смещались к броду.

Внезапно на головы беженцев сквозь облако желтых бабочек посыпалось несметное количество стрел. Людям было некуда бежать, негде укрыться.

Историк понял, что находится в самом центре кошмара. Рассекая со свистом воздух, тяжелые стрелы разрывали плоть ничего не понимающего гражданского населения. Люди начали разбегаться в разные стороны, захваченные вселяющим ужас водоворотом. Несчастные дети падали с рук матерей и пропадали под водой; все понимали, что никакой возможности для их спасения уже не было.

Внезапно одна из женщин, бегущих впереди, остановилась и, пошатнувшись, тяжело упала назад, прямо в руки Антилопы. Историк попытался поставить ее на ноги, однако в тот же момент заметил стрелу, которая пронзила ребенка, находящегося у груди, и вышла со стороны спины матери. Не выдержав, Антилопа издал громогласный вопль ужаса.

В то же мгновение откуда-то сбоку появилась морячка, которая бросила ему конец веревки.

– Хватайся! – закричала она. – И держись крепче, не выпускай – мы попытаемся выбраться из этой переделки!

Историк обмотал просмоленную бечеву вокруг запястья. Посмотрев вперед, он осознал, что тонкая нить была натянута над головами огромного количества людей; затем ее блеск терялся где-то за колышущей массой беженцев. Тут Антилопа почувствовал рывок, и вслед за этим вся цепочка людей, привязанных к единому направляющему, пришла в движение.

А стрелы продолжали свистеть над головой. Одна из них оставила царапину на щеке историка, другая ударила по кожаному щитку, защищающему плечо. Он проклинал всех богов, что не додумался надеть шлем на голову; огромная масса людей давно оторвала его от портупеи и выбросила прочь.

Наконец натяжение веревки стало постоянным; медленно, но верно они продвигались сквозь толпу, порой поднимаясь над людьми, порой попадая в самую гущу. Несколько раз ему пришлось погрузиться под воду, причем каждое такое купание длилось около дюжины шагов. Выныривая на поверхность, Антилопа кашлял и чихал, с трудом перенося подобные процедуры. Поднявшись один раз достаточно высоко над толпой, историк увидел прямо перед собой вспышку, которая очень напоминала сполох волшебства. Однако в ту же минуту его вновь потащило вниз, и он ударился плечом о парочку представителей знати, визжащих от страха.

Казалось, не будет конца и края этому путешествию. Онемев от окружающих событий, он представил себя похожим на земляного червя, который, извиваясь, пробирается через массу препятствий на свет и воздух. Все тело ныло от боли, однако оно до сих пор оставалось живым. Каждую секунду ситуация кардинально менялась, но Антилопа продолжал жить, и это было главное. «У нас нет никакого выхода – это еще один урок истории. Если смерть уже пришла, то она так быстро не уйдет…»

Затем под ногами показались влажные, перемазанные грязью тела и покрытая кровью глина. Стрелы больше не сыпались с неба – хитрые лучники пустили их по земле: частицы дерева и плоти разлетались во все стороны. Антилопа перекатился через глубокую извивающуюся борозду, а затем опустился ногами на спицы большого колеса от повозки.

– Отпусти веревку! – скомандовала морячка. – Мы здесь, Антилопа…

«Здесь».

Освободив глаза от грязи, он огляделся. Виканские конники, саперы и моряки лежали рядом с телами мертвых лошадей. Каждый из них был утыкан, словно еж, огромным количеством стрел, поэтому вся простирающаяся впереди равнина больше напоминала огромное поле, покрытое тростником. Повозки благородных были составлены в виде полумесяца, однако бой постепенно смещался в сторону леса.

– Кто здесь? – тяжело дыша, пробормотал Антилопа. Женщина, лежащая рядом, пробормотала:

– Это все, что осталось от саперов, моряков… и нескольких выживших виканов.

– И это все?

– Кажется, да, за исключением Седьмых и двух других кланов виканов, которые сражаются сейчас в арьергарде. Остается надеяться только на самих себя, Антилопа. Если мы не очистим лес…

«То нас попросту истребят».

Женщина подползла к лежащему неподалеку мертвому викану, сняла с него шлем и протянула историку.

– Кажется, он больше подходит по размеру тебе, старик, чем мне. Держи.

– С кем нам придется сражаться?

– По меньшей мере, в лесу скрывается около трех рот. По большей части, это лучники – думаю, Корболо не ожидал, что во главе колонны окажутся наши конники. План состоял в том, чтобы с помощью беженцев блокировать наше развертывание и переправу на противоположный берег.

– Такое впечатление, что Корболо с самого начала знал об отказе Колтайна и противоположной реакции представителей знати. Посмотри-ка, огонь лучников спадает – видимо, саперы теснят их назад. Боги, да там идет настоящая резня. Давай возьмем оружие и присоединимся к этому празднику жизни!

– Иди, – ответил Антилопа. – Но я останусь здесь, в пределах видимости реки. Я же историк и должен стать свидетелем всех событий…

– Да тебя насадят на вертел как бычка, старик.

– Ничего, придется рискнуть. Успеха!

Женщина помедлила, затем кивнула и медленно поползла по изуродованным телам вперед.

Отыскав круглый щит, Антилопа забрался на повозку и чуть не наступил на сжимающуюся от страха фигуру. Взглянув на дрожащего человека, он произнес:

– Нетпара.

– Спаси меня, пожалуйста.

Не обратив никакого внимания на эту мразь, историк развернулся к реке.

Поток беженцев, который полностью достиг южного края переправы, не мог двигаться дальше. Вместо того он начал распространяться по всей береговой линии. Далее Антилопа заметил, как толпа обнаружила неприятельский взвод, управляющий с помощью веревок с берега плавучим мостом, и бросилась на него с дикой яростью, не обращая внимания на отсутствие оружия и доспехов. Взвод был фактически разорван в клочья.

Резня превратила речную воду в розовую массу мертвых насекомых и человеческих тел, количество которых все больше росло. Еще один недостаток плана Дона Корболо обнаружился тогда, когда с моста вверх по течению иссяк поток стрел – по всей видимости, лучники просто израсходовали свой запас. Находящаяся в свободном дрейфе платформа медленно смещалась вниз по течению, пока первая шеренга лучников не сомкнулась с безоружными беженцами, запрудившими брод. Однако воины не рассчитывали на бешеный рев, который встретил их прибытие. Люди отбросили страх. Они ринулись на оторопелых копьеносцев; протягивая руки, люди пытались дотянуться до ненавистных лучников, которые скрывались за спинами своих собратьев. Огромный понтон, не выдержав новой массы людей, сначала немного погрузился в воду, а затем и вовсе опрокинулся. На поверхности реки стало не видно воды – она скрылась под огромным количеством человеческих тел. Мост дрогнул и распался на несколько частей.

А стая бабочек, словно миллион цветов с желтыми лепестками, не обращая никакого внимания на происходящее, мирно трепыхалась над человеческим безумием.

Внезапно Антилопа почувствовал в воздухе приближение еще одной волны волшебства. Он обернулся на душераздирающий звук и увидел Сормо, который восседал на своем жеребце в центре серой толпы. Мальчик испустил огромный сноп огня, он рванул по направлению к понтону, находящемуся внизу по течению. Словно раскаленная металлическая проволока, сполох разрезал большинство находящихся на мосту на две половинки. В воздух брызнула кровь, а огромное покрывало бабочек окрасилось в красный цвет.

Однако в то же самое время четыре стрелы настигли молодого героя, причем одна из них прошила Сормо шею. Лошадь мальчика обернулась и сильно заржала: несколько десятков стрел также вонзилось в ее мускулистое тело. Животное покачнулось и упало на бок. Ноги потеряли сцепление с насыпью брода, и течение утянуло их на глубину. Сормо откинулся назад, начал медленно сползать с седла, а затем и вовсе пропал под поверхностью воды цвета густой грязи. Обессилев, лошадь пошла за ним следом.

Антилопа не мог перевести дыхание. Затем он увидел тонкую бледную ручку, тянущуюся из воды к небу на расстоянии десяти шагов вниз по течению.

В то же мгновение на ней сгрудилось около сотни бабочек, но ненадолго: спустя десять секунд рука начала погружаться вниз, а затем и вовсе пропала. На место гибели Сормо слетались все новые и новые насекомые – тысячи, сотни тысяч. Внезапно битва затихла: все остановились и как один обернулись к этому месту.

«Дыханье Худа, насекомые пришли за ним. За его душой. Это не вороны, как должно быть на самом деле. Всевышние боги!»

Из-под историка донесся дрожащий голос:

– Что случилось? Мы победили?

Историк перевел дыхание. Насекомые продолжали бурлить в воздухе, образовав некое подобие могильного холма. Онемевший историк мог только безучастно наблюдать.

– Неужели мы победили? – раздался тот же голос. – Ты видишь Колтайна? Позови его сюда – мне нужно с ним переговорить…

Мгновение полного спокойствия прервалось, когда одна-единственная виканская стрела пронзила грудь воина на понтоне внизу по течению. То, что начал Сормо, закончил его клан: последние лучники и копьеносцы пошли ко дну.

В этот момент Антилопа заметил три отряда пехоты, бросившиеся рысцой с северного склона вниз. Видимо, они решили, что тылы справятся и без них, а сами отправились наводить порядок на переправе. Со стороны леса послышались радостные крики и улюлюканье: это клан Горностая праздновал победу.

Антилопа обернулся. Он увидел малазанских солдат, те сновали с места на место – горстка моряков и менее тридцати саперов. Огонь лучников усилился и приблизился к ним. «Боги, да они сделали практически невозможное, от них не нужно требовать большего…»

Историк перевел дыхание, а затем забрался на высокую деревянную скамью повозки.

– Все вместе! – крикнул он в сторону беженцев, столпившихся на середине реки. – Каждый, кто еще способен двигаться. Найдите себе оружие и отправляйтесь бегом в лес – иначе нам не миновать новой резни. Лучники возвр…

Историк не закончил, так как воздух наполнился бешеными дикими криками. Тысячи гражданских людей бросились вперед. У них не было оружия, однако все люди были охвачены одной общей идеей: отомстить ненавистным лучникам за себя и смерть своих близких.

«Нас всех охватило сумасшествие. Я не разу не видел и не слышал подобных вещей – боги, в кого же мы все превратились…»

Волна беженцев перевалила через ряды малазан, а затем, несмотря на безумный поток стрел со стороны деревьев, бросилась в лес. Страшные вопли наполнили воздух.

Нетпара вновь выбрался на свет.

– Где Колтайн? Я же требовал…

Антилопа протянул руку и схватил за шелковый шарф, который обрамлял шею этого представителя знати. Приложив максимум усилий, он придвинул Нетпару к себе. Человек слабо отбивался от Антилопы с горящими бешенством глазами.

– Нетпара. Он мог отправить тебя одного. На переправу. Под великодушной защитой Дона Корболо, о которой ты так долго кричал. Сколько людей погибло сегодня? Сколько солдат, виканов отдали свои жизни, чтобы сберечь твою слезливую шкуру?

– Отпусти меня, грязное рабское отродье!

Перед глазами историка все поплыло. Схватив дряблую шею Нетпары обеими руками, он начал ее постепенно сжимать. Глаза мерзавца налились кровью и выкатились, как огромные шары.

Кто-то позади стукнул его по голове. Кто-то другой дернул за запястья. Кто-то третий железной хваткой сомкнул руки вокруг горла. Окружающее пространство посерело – так, будто на землю опустился вечер. Историк увидел, как его собственные руки медленно ослабли, а затем отпали от шеи Нетпары.

Вслед за этим наступила полная темнота.