"Врата Мёртвого Дома" - читать интересную книгу автора (Эриксон Стив)

Глава двадцать вторая

Небольшая рябь подернула поверхность грязной мути, поднятой со дна моря у подножия доков. В нескольких дюймах над водой танцевали ночные насекомые, да и вся отмель неистово кишела мальками некой разновидности угрей. Они блестели своей чешуей, весело играя друг с другом и мелкими воздушными насекомыми. Единственной причиной, по которой люди позволяли рыбе столь вольготно плескаться у самого берега, являлся тот факт, что данная разновидность угрей была практически несъедобна.

Из далекой темноты донесся странный звук. Рябь, достигавшая берега в направлении этого шума, была крупнее и мощнее. Это стало единственным свидетельством того, что к берегу медленно подбирается незнакомец. Только он нарушал ночную идиллию.

Калам из последних сил добрался до берега и упал лицом на теплую грязь. Кровь все еще продолжала бежать между пальцев правой руки, которой он зажимал ранение в боку. На убийце не было ни рубашки, ни кольчуги – все это опустилось на грязное дно Малазского залива, наконец-то оставшегося позади. Единственное, что осталось одетым на его теле, были штаны из оленьей кожи и мокасины.

Оказавшись в воде, Калам принялся стаскивать тяжелое снаряжение, которое тянуло его тело ко дну. В тот момент он не думал ни о чем, по этой причине портупея с любимым холодным оружием убийцы также исчезла в никуда. Почувствовав чудовищный недостаток воздуха, Калам со всей силы начал грести к поверхности – отправляться вниз за ножами в данной ситуации было бы чистым безумием.

Зато теперь он остался безоружным.

Где-то далеко позади послышались дикие крики – это еще один корабль тонул в мутных водах Малазского залива. Калам немного удивился, однако вскоре течение его мыслей приняло совсем другое направление.

Слабые укусы по всему телу свидетельствовали о том, что утри были совсем не рады непрошеному вторжению Калама. Немного отдышавшись, убийца вполз по пологому берегу и оказался на сухой земле. В ту же самую секунду в его тело вонзилось несколько сот иголок – это были осколки глиняной посуды, о наличии которой на этом берегу Калам совсем забыл. Перекатившись на спину, он уставился на нижнюю поверхность пирса, густо поросшую водорослями. Мгновение спустя он закрыл глаза и попытался сконцентрироваться.

Кровотечение из ножевой раны сначала ослабло, а затем и вовсе прекратилось.

Несколько минут спустя он принял сидячее положение, а затем начал вытаскивать из воды угрей, которые приклеивались к рукам, словно пиявки, и бросать их на берег. За спиной послышалось шуршанье городских крыс. В течение своей долгой жизни убийца слышал немало рассказов о полчищах этих бесстрашный тварей, поэтому он заранее решил заручиться их доверием.

Однако ожидать дальше не было никакой возможности. Калам поднялся на корточки и принялся рассматривать старые сваи, возвышавшиеся за пределами мола. В момент прилива вода затапливала их на три четверти, и корабль мог спокойно пришвартоваться к этим деревянным столбам. Сваи были покрыты со всех сторон черной смолой, за исключением тех из них, которые были излюбленным местом стоянки одних и тех же баркасов.

«У меня есть единственный способ подняться наверх».

Убийца двигался вдоль основания мола до тех пор, пока не остановился перед небольшим торговым судном. Этот корабль с довольно большой грузовместимостью лежал сейчас на боку в грязи. Тонкие канаты скрепляли между собой носовой отдел корпуса и латунные тяжелые кольца, вмонтированные в сваи.

При обычных обстоятельствах убийце не составило бы никакого труда забраться на борт: в конце концов, внутренняя самодисциплина всегда была одним из разделов боевой подготовки Когтя. Однако сейчас, взбираясь вверх по веревке, он не мог гарантировать безопасность своей раны; в любой момент могло начаться вновь обильное кровотечение. Подбираясь к кольцу. Калам начал ощущать, что становится все слабее и слабее. Перевалившись через борт, он несколько минут в изнеможении лежал на палубе – сказывалась весьма значительная кровопотеря.

С тех пор как убийца оказался в воде, у него не было времени поразмыслить о Салк Елане. Говоря по правде, в данный момент ситуация никак не изменилась. Лежать на палубе и проклинать свою глупость было бы непростительной тратой времени. На каждой улочке и аллее темного Малаза его мог сейчас поджидать коллега с ножом за пазухой. В таком случае до встречи с Вратами Худа оставалось всего несколько часов.

Однако Калам вовсе не собирался становиться столь простой добычей.

Напрягшись, он вновь попытался остановить кровотечение из раны, а также из множества мелких отметин, оставленных угрями.

«Стоит только магу с помощью силы посмотреть сейчас на этот корабль, как он тут же обнаружит мое местоположение по чрезмерному жару, исходящему от тела. А у меня нет даже рубашки, чтобы хоть как-то прикрыться. Кроме того, неприятели знают, что я ранен. Сомневаюсь, что даже Сумрак в молодые годы была способна усилием воли заставить свое тело охладиться на несколько градусов, тем более учитывая сложившееся сложное положение… А что, если попробовать?»

Калам вновь закрыл глаза. «Попытаться заставить уйти кровь внутрь тела – к мышцам, костям – и покинуть кожу. Каждое дыхание должно быть столь же холодным, что и лед. Каждое прикосновение обязано совпадать по температуре с камнем. Никаких следов, никаких лишних движений. Интересно, чего же еще они ожидают от раненого человека?»

Всего, но только не этого.

Открыв глаза, он освободил одну руку от кольца и прислонился предплечьем к изрытому ямками металлу. Он оказался на ощупь теплым.

«Ну, наконец-то. Пора двигаться».

Верхняя часть сваи была в непосредственной близости от ноги. Калам выпрямился и медленно наступил на скользкую деревянную поверхность, покрытую толстым слоем птичьего помета. Через несколько минут перед ним простиралась Набережная улица. Здесь было множество торговых складов, те по большей части являлись заполненными грузовыми телегами. Ближайшая из них стояла на расстоянии ближе двадцати шагов.

Попытка броситься вперед бегом привела бы к неминуемой смерти – тело Калама не было способно мгновенно компенсировать большое количество тепловой энергии, выделяющейся при мышечной работе.

«Смотри-ка, а один из этих угрей выполз довольно далеко на берег. Я не верю своим глазам: он продолжает двигаться дальше! А что, если и мне воспользоваться его немым примером?» Калам опустился на живот и медленно двинулся вперед, обтирая телом влажную мостовую. Каждый выдох убийца старался совершать в сторону либо в песок.

«Колдовство превращает охоту в весьма ленивое занятие. Они начинают ожидать только тех проявлений, которые обеспечивают чрезмерно усиленные органы чувств. Эти люди забывают об игре теней, об игре тьмы… По крайней мере, я надеюсь на это».

Калам не мог видеть себя со стороны, однако он абсолютно четко понимал, что его практически разоблачили. Убийца чувствовал себя червем, пересекающим тротуар. Какая-то часть его разума начала не выдерживать и захотела кричать во всю силу, однако Калам мгновенно спрятал ее глубоко внутри. Непременным правилом Когтя была внутренняя дисциплина – это относилось к разуму, телу да и всей душе.

Самой большой опасностью могло сейчас стать улучшение погоды. Облака, затянувшие небо еще с вечера, скрывали за собой луну – в сложившихся обстоятельствах злейшего врага Калама. Стоило ей только подняться над горизонтом, как сразу самый ленивый наблюдатель не смог бы не заметить длинную тень, скользящую по мостовой.

С тех пор как убийца начал пересекать улицу, прошло уже около десятка минут. Город за спиной был подозрительно молчалив. «Наверное, это очередная шутка моих охотников, которые не хотят пропустить ни единого шороха. Меня практически раскусили, но зачем портить игру? Эта охота обещала своим организаторам длительное наслаждение… Они хотели удовлетворить братское чувство мести. В конце концов, зачем готовить сложный лабиринт, если ты собираешься убить жертву в самом начале его пути?»

Горькая логика этих мыслей была подобно раскаленному ножу, который вонзили в грудь. Именно она могла раньше всех остальных обнаружить присутствие Калама под самым носом у врагов. Медленно поднявшись и затаив дыхание, убийца осмотрелся.

Наконец-то он оказался прямо под деревянной повозкой, упираясь головой в грязное днище.

Калам замер. Охотники несомненно ожидали от него искусного разрешения ситуации, однако ловкость рук являлась далеко не единственным талантом убийцы. «Всегда держи за собой преимущество за счет неожиданности…» Калам скользнул вперед, оставил позади первую повозку, затем вторую и наконец добрался до дверей большого склада.

Грузовой вход представлял собой, естественно, огромный проем, состоящий из двух сопоставляющихся друг с другом половин двери. В данный момент они были соединены друг с другом огромным висячим замком. С боковой стороны в больших воротах была проделана еще одна маленькая дверца для людей, но и она была закрыта.

Грубая физическая сила, которой обладал Калам, сейчас никак не могла ему помочь. Мало того что она наделала бы много шума, так не стоило еще забывать и о кровопотере. Убийца обладал умениями и профессионального домушника, и по этим навыкам он мог дать фору кому угодно. Не прошло и пары минут, как Калам поднажал на дверь, и та медленно со скрипом отворилась. Опустив мягко замок на землю, убийца проник через узкую щель в сплошную тьму.

Пошарив руками в воздухе, он через несколько секунд наткнулся на большую полку с инструментами. Он взял пару щипцов, топорик, небольшой мешок из пеньковой ткани, а также сломанный длинный нож – его кончик отсутствовал, а само лезвие оказалось сильно искривлено. Кроме того, под руки попалась кожаная рабочая рубаха кузнеца, и Калам сразу надел ее на себя. Проникнув в заднюю комнату, он обнаружил дверь, которая вела на аллею за домом.

Дом Мертвых, по его подсчетам, должен был находиться в шести кварталах от гавани. «Однако Салк Елан об этом предупрежден, поэтому засада обязательно появится на пути. Я должен быть идиотом, чтобы направиться туда по прямой… Плохо только, что и охотники об этом знают тоже».

Рассовав инструменты по множеству карманов рубашки, Калам открыл дверь, оставил ее открытой и огляделся. Убедившись, что вокруг все тихо, он отворил ее несколькими дюймами шире и принялся придирчиво осматривать крыши близлежащих домов, а также небо.

Никого, да и облака закрывают луну сплошным ковром. Слабый свет проникал только лишь из нескольких зашторенных окон, но он не был способен рассеять густую ночную мглу на расстоянии нескольких футов от себя. Где-то в отдалении залаяла собака.

Убийца ступил на улицу и пошел вдоль аллеи, усеянной разбросанными упаковочными ящиками.

Небольшая ниша, расположенная прямо у перекрестка аллеи с противоположной улицы, была окутана абсолютной темнотой. Калам прикинул размеры убежища и медленно приблизился. Вытащив из карманов нож и топорик, он без промедления рванул вперед и принялся наугад рубить темный воздух.

Как только убийца оказался в нише, его моментально окутала пелена магии. Тем не менее атака Калама была столь внезапна и неожиданна, что пара человек, скрывавшихся внутри, даже не успели вытащить оружие. Безжалостное лезвие рабочего ножа перерезало горло одной женщины, а топорик, ударивший сверху, пересек ключицу и несколько ребер его спутника. Освободив оружие, убийца прижал ладонь левой руки к губам своей второй жертвы и, рванув на себя голову, со всей силы ударил лицо о каменную стену. Женщина-Коготь в подобной подстраховке не нуждалась: она и так медленно оседала не землю, издавая булькающие хрипы.

Мгновение спустя Калам принялся обыскивать своих жертв. Он обнаружил метательные звездочки, ножи, два набора коротких дротиков с широким лезвием на конце, удавку, а также самый ценный подарок – складной лук Когтя, скрепленный на болтах. В ближнем бою это незаменимое оружие было поистине смертельным. В комплект к луку прилагался набор стрел с железными наконечниками, каждый из которых блестел особым ядом, называемым Белый паральт.

Убийца решил также присвоить себе тонкий черный плащ с широким капюшоном, снабженным марлевыми прорезями для ушей. Передняя часть капюшона также состояла из сетчатого материала, что позволяло не ограничивать периферическое поле зрения.

Закончив приготовления, он почувствовал, как окружающее его волшебство начало постепенно угасать. «Худ возьми, один из них был магом, – подумал Калам. – Проклятые слабаки! Весельчак слишком вас расслабил».

Выглянув из ниши, он поднял голову и начал нюхать воздух. Связь Рук была нарушена – оставшиеся члены шайки поняли, что дело пошло не так, и начали медленно, осторожно к нему приближаться.

Убийца улыбнулся. «Вы хотели, чтобы жертва была в бегах, – простите, что разочаровал вас».

С этими мыслями он и пропал в ночи, начав охоту за Когтем.

Предводитель Руки дернул вверх головой и вышел на поляну. Мгновение спустя две темные фигуры показались из аллеи и приблизились к нему для совещания.

– Была пролита наша кровь, – пробормотал предводитель. – Весельчак будет…

Мягкий щелчок заставил его обернуться.

– А теперь мы обсудим детали, – произнес мужчина, глядя на приближающуюся фигуру, облаченную в длинный плащ.

– Бандит прибыл, – проревел вновь прибывший человек.

– Я чуть не оборвал связь с Весельчаком…

– Ну и хорошо, настало время ему догадаться.

– О чем…

В этот момент оба окружающих предводителя Когтя упали на мостовую. В следующее мгновение внушительный кулак вмазал ничего не понимающему организатору по лицу. Донесся хруст костей и хрящей. Предводитель сощурился невидящими глазами, которые мгновенно начали наполняться кровью. Как только перегородка носа достигла мозга, неудачник мгновенно обрушился на землю.

Калам присел на землю, наклонился к уху умирающего и прошептал:

– Я знаю, что ты меня слышишь, Весельчак. Врешь, связь еще не успела разорваться. Осталось всего две Руки. Беги и прячься – я все равно тебя достану.

Убийца выпрямился, забрав оружие своих жертв. Тело у его ног внезапно зашлось в булькающем смехе, и из губ мертвеца донеслись слова:

– Добро пожалось обратно, Калам. Ты сказал, Две Руки? Их больше нет, старый друг…

– Испугал тебя, не так ли?

– Видимо, Салк Елан тебя слишком легко отпустил. Боюсь, мне придется действовать совсем не так…

– Я знаю, где ты находишься, Весельчак, и я иду за тобой. Последовало длительное молчание, затем синие губы издали последние слова:

– Не стесняйся в средствах, старина. Это будет весьма интересно.

Посредством Имперского Пути, порталы которого зияли, словно огненные кратеры, члены Когтя, Рука за Рукой, появлялись в городе. Одни из подобных врат повстречались прямо на пути одинокого ночного прохожего. Мгновение спустя из бреши начали друг за другом появляться пять темных фигур, однако первыми звуками, которые они издали, ступив на скользкую мостовую Малаза, явились предсмертные хрипы. В воздух брызнул фонтан крови. Скоро все стихло: ни один из пришельцев, чья плоть остывала на улице, не успел проронить ни слова.

Через несколько минут по аллеям города начали разноситься дикие крики – это жители города, которые не могли унять любопытства, расплачивались за безрассудство своими жизнями. У Когтя, однако, было не больше шансов.

Игра, которую затеял Калам, захватила весь Малаз.

Мозаика, простирающаяся у них под ногами, не имела конца и края. Разноцветные камни, создающие сложный рисунок, простирались во всех направлениях до самого горизонта. Эхо шагов казалось затаенным и приглушенным.

Скрипач забросил арбалет на плечо и, пожав, плечами, произнес:

– Думаю, мы столкнемся с проблемами уже по прошествии одной лиги.

– Вы все – предатели Азаса, – прошипел Искарал Пуст, начав нарезать круги вокруг путешественников. – Ягут должен находиться под охраной корней деревьев. Понимаете, это была наша сделка, наше соглашение, четко продуманная схема… – голос старика резко оборвался, а затем зазвучал вновь, однако совсем в другом тембре. – Вас интересует, что за соглашение? Скажите, а Повелитель Тени получил какие-либо ответы на свои вопросы? А открыл ли Азас свою древнюю каменную личину? Нет. Ответом на все вопросы явилось полное молчание. Мой повелитель мог бы объявить о своем намерении испражниться у портала Дома, и даже в этом случае ответ был бы тем же. Тишина. Эти факты явно свидетельствуют о том, что существовала некая договоренность. Ведь мы не слышали ни одного возражения… Действительно, ни одного. Я вам скажу: мы оказались великими притворщиками. А в самом конце была победа, не правда ли? Да… Все наши проблемы из-за одного единственного Ягута, который висит сейчас на руках Трелла, – старик остановился, тяжело дыша, а затем закончил: – Боги, наш путь превратится в вечность.

– Я думаю, что в любом случае всем нам пора отправляться в путь, – произнесла Апсала.

– Согласен, – подтвердил Скрипач. – Но только как же выбрать направление?

Реллок припал на одно колено и начал тщательно рассматривать мозаичный пол. Над головой мерцала темная пустота, а у команды был только один источник света. Каждая черепица по размерам не превышала ширины руки, светильник медленно пульсировал. Внезапно старый рыбак даже присвистнул.

– Отец?

– Этот рисунок… – он указал пальцем на одну из черепиц. – Эта прерывистая линия…

Скрипач склонился рядом со слугой и, поморщившись, произнес:

– Если ты думаешь, что это чей-то след, то он весьма стар.

– След? – рыбак осмотрелся вокруг. – Нет, не похоже… Посмотрите, это же Канисский берег.

– Что?

Старик поднял свой тупой, словно обрубок, палец и вновь указал на зубчатую линию.

– Она начинается на побережье Квон, спускается к Кану, затем идет по Кавн Вор и достигает острова Картул… А к югу от него, в самом центре черепицы, располагается остров Малаз.

– Ты пытаешься доказать мне, что прямо под нашими ногами на одной-единственной черепице изображена карта большей части континента Квон Тали? – при этих словах у Скрипача словно спала с глаз пелена, и он в самом деле увидел знакомые с детства места. – Тогда что же получается? – произнес он совсем другим тоном. – На всем остальном пространстве вокруг…

– Да нет, – успокоил его Реллок. – Эти черепицы не совпадают друг с другом. По всей видимости, карты отдельных мест разбросаны в произвольном порядке. Они, конечно, перемешаны, но, судя по огромным масштабам…

Скрипач медленно поднялся на ноги и в крайнем изумлении произнес:

– Но ведь данный факт означает… – голос сапера умолк, и он вновь посмотрел на бесконечный пол, простирающийся на несколько лиг во всех направлениях. «Святые боги Абисса! Неужели здесь изображены все королевства, все миры, где находятся Дома Азаса? Королева Снов, что же это за сила?»

– Находясь внутри Пути Азаса, – произнес Маппо с благоговейным страхом, – ты можешь попасть… куда угодно.

– Ты уверен в этом? – спросил Крокус. – Я, конечно, понимаю, что здесь изображена карта, – продолжил он, указывая на континент Квон Тали. – Но где же врата, вход?

В воздухе повисло молчание, затем Скрипач прочистил горло и глухо сказал:

– У тебя есть соображения, парень? Дару пожал плечами.

– Карты – они везде карты… Понимаете, эта черепица могла с тем же успехом лежать у меня на столе.

– Так что же ты предлагаешь?

– Не обращать на них никакого внимания. Единственная мысль, которую можно осознать, глядя на эти плиты, заключается в том, что каждый Дом является маленьким звеном одного огромного замысла. Осознание даже этого факта не позволит нам приблизиться к истине. Азас находится вне пределов досягаемости любого бога. По-моему, пора перестать все глубже запутываться в собственных размышлениях, они не способны нас никуда привести.

– Согласен с тобой, – проворчал сапер. – К тому же мы ни на дюйм не приблизились к пониманию того, в каком же направлении стоит продолжить дорогу.

– Может быть, у Искарала Пуста имеется здравая мысль, – предположила Апсала и, скрипнув, развернулась на каблуках. – Увы… Кажется, он исчез.

Крокус начал подозрительно осматриваться.

– Черт бы побрал этого ублюдка!

Верховного священника Тени, который еще несколько минут назад нарезал вокруг путешественников круги, действительно нигде не было видно. Скрипач поморщился.

– Он даже не побеспокоился о том, чтобы объяснить причину своего ухода…

– Подождите! – вскрикнул Трелл. Положив своего друга на землю, он прошел несколько шагов вперед. – Это здесь, – добавил он. – Сначала было очень трудно в этом удостовериться, сейчас же я уверен на сто процентов.

Произнеся эти слова, Маппо уставился себе под ноги. f – Что ты там нашел? – поинтересовался Скрипач. I – Подойдите ближе… Не будь я самоличным свидетелем ^произошедшего, в это практически невозможно поверить…

Заинтригованные спутники приблизились к Треллу и увидели на полу зияющую дыру с неровными зазубренными краями. Складывалось впечатление, что Искарал Пуст просто провалился вниз. Скрипач припал на одно колено и внимательно посмотрел внутрь.

– Дыхание Худа! – простонал он. Толщина черепицы не превышала и пары дюймов. А ниже… не было никакой земли – сплошная пустота.

– Ты думаешь, это и есть путь наружу? – раздался за спиной голос Трелла.

Сапер со страхом отпрянул назад; люди внезапно почувствовали себя рыбаками, стоящими на тонком осеннем льду.

– Будь я проклят, если мне известен ответ на этот вопрос. И ни один человек не заставит меня прыгнуть внутрь и проверить, как обстоят дела в действительности.

– Разделяю твои опасения, – проревел Трелл. Развернувшись, он подошел к своему компаньону и вновь взвалил его на плечи.

– Думаю, эта дыра может распространяться, – произнес Крокус. – Нам нужно побыстрее двигаться – куда угодно, но только подальше отсюда.

– А как же Искарал Пуст? – упрямо спросила девушка. – Может быть, он лежит без сознания на дне?

– Никакого шанса, – ответил сапер. – Заглянув внутрь, я понял, что этот бедняга до сих пор находится в полете. Все внутренние чувства начали неистово кричать: забудь об этом, Скрипач. Думаю, было бы очень разумно воспользоваться советом собственного подсознания, Апсала.

– Грустная кончина, – произнесла она. – В последнее время я очень привязалась к нему.

– Ага, – кивнул Скрипач, – прямо как к домашнему скорпиону.

Крокус возглавил колонну людей, медленно отправившуюся восвояси. Останься путешественники здесь несколькими минутами дольше, они стали бы свидетелями невиданного явления. Внезапно над брешью начал подниматься тусклый желтый туман, который постепенно сгустился до смога. Спустя пару минут он начал постепенно рассеиваться, но дыра, которая зияла в полу, бесследно исчезла. Мозаика восстановила вновь свой прежний рисунок.

«Дом Смерти. Город Малаз, который находится в самом центре Малазанской империи. Здесь нас никто не ждет. Более того, объяснения, которые могут иметь смысл, просто не укладываются в моей голове. Боюсь, пришла пора принять решение о возвращении назад.

Но только как?

Однако этот Путь меня сейчас очень мало волнует. Становится гораздо хуже, когда я вспоминаю о своих преступлениях, которые похожи на длительно незаживающие раны. Я не могу побороть собственное малодушие. Об этом догадываются все присутствующие здесь люди, но они просто молчат. Эгоистичные желания посмеиваются над честностью и клятвами. У меня был шанс положить конец пожизненным угрозам.

Каким образом дружба способна победить сложившиеся обстоятельства? Неужели то утешение, которое подразумевает дружеское отношение между людьми, начинает менять нашу суть, ввергая душу во власть демонов? Я трус; именно этот факт лишил нас свободы, вверг в кошмар, заставив предать жизненно важные клятвы.

Оказывается, истина проста… Пути, по котором мы так долго шли, превратились в нашу собственную жизнь, добровольную тюрьму…»

Апсала бросилась вперед: сначала ее пальцы дотронулись до плеча, затем – косичек… Наконец они ощутили пустоту. Движение по инерции пронесло ее немного вперед – к тому месту, где только что стояли Маппо с Икариумом. Следующим ощущением явилась легкость свободного падения.

Издав отчаянный вопль, Крокус схватил ее за лодыжку. В следующее мгновение он плашмя растянулся на черепице. Почувствовав за спиной помощь старого рыбака, они начали изо всех сил тянуть девушку обратно.

Напрягая все силы, двум путешественникам наконец-то удалось вытянуть Апсала на поверхность. В дюжине шагов от дыры стоял Скрипач, для которого крик дару явился первым предупреждением об опасности.

– Они пропали! – взревел Крокус. – Без всякого предупрежденья просто провалились вниз, Скрипач.

Сапер тихо выругался и в крайней тревоге присел на корточки. «Мы же являемся здесь самозванцами…» К нему доходили слухи о Путях, которые не содержали воздуха, – каждый смертный, осмелившийся проникнуть внутрь, мгновенно лишался жизни. «Действительно, а с какой стати каждый Путь должен подстраиваться под нужды человека? Мы самозванцы, и этому месту до нас нет никакого дела… У него есть свои собственные законы, они по вполне понятным причинам могут для нас не подходить.

Однако, следуя этой мысли, можно сделать вывод, что мы не созданы ни для одного мира».

Прошипев проклятья, Скрипач медленно поднялся на ноги. Он старался побороть внезапное чувство безысходности, охватившее его при потере двух друзей. «Кто же из нас станет следующим?»

– Ко мне, – проревел он. – Все трое, но только очень осторожно, – развязав походный мешок, он начал рыться там до тех пор, пока не достал свитое кольцо тонкого каната. – Нам нужно обязательно держаться вместе. Если один оступится и полетит вниз, то остальные либо спасут его, либо отправятся следом. Согласны?

Ответом стали молчаливые кивки.

«Я тоже думаю, что путешествие по этому Пути в одиночку не очень-то приятно».

Четыре пары рук закончили дело через пару минут.

Пройдя около тысячи шагов, четыре путешественника почувствовали, что в воздухе появилось какое-то движение. Слабый ветерок охватил их измученные тела впервые с момента вступления в этот Путь. Прямо по курсу далеко в вышине появился какой-то огромный объект.

Схватившись за арбалет, Скрипач с ужасом посмотрел на небо.

– Дыхание Худа!

Однако три дракона – а это были действительно они – пронеслись мимо, не обратив никакого внимания на мелких людишек внизу. Они летели клином, подобно стае гусей. Размах темно-желтых крыльев достигал размеров пяти повозок, составленных конец в конец. Длинные витые хвосты еще долго виднелись на горизонте.

– Глупо верить в то, – пробормотала Апсал, – что мы единственные существа, которые нуждаются в этом королевстве.

– А нам приходилось видеть и больших тварей, – пробормотал Крокус, преследуемый, видимо, собственными мыслями.

Черты Скрипача тронула слабая ухмылка.

– Не сомневаюсь в этом, парень.

Оказавшись на границе видимости, драконы резко спикировали вниз, пробили тонкую черепицу и пропали с глаз.

В течение длительного времени в воздухе висело молчание, затем Апсала прочистила горло и произнесла:

– Думаю, на это следует обратить пристальное внимание. Сапер кивнул.

– Согласен.

«Существо падает вниз только тогда, когда приближается к конечной цели своего путешествия, причем, в принципе, оно может и не отдавать себе в этом отчета». Мысли Скрипача вернулись к Маппо и Икариуму. У Трелла не было никаких мотивов сопровождать их до самого Малаза. В конце концов, ему нужно было подлечить своего друга, привести его в сознание. Поэтому Маппо искал для этого тихое, укромное местечко. Что же касается Искарала Пуста… «Возможно, он сидит сейчас у подножья своей скалы и кричит бхок'арала сбросить веревку…»

– Все в порядке, – произнес, наконец, Скрипач, поднимаясь на ноги. – По всей видимости, нам следует просто идти своей дорогой до тех пор, пока не наступит нужное время… и место.

– Значит, Маппо с Икариумом вовсе не потерялись и не умерли, – произнес Крокус с видимым облегчением, отправившись дальше.

– То же самое касается верховного священника, – добавила Апсала.

– Хорошо, – пробормотал дару. – Оказывается, мы приняли добро за зло.

Скрипач немного поразмыслил о трех драконах – куда они летели, к чему стремились, затем пожал плечами. Возникновение этих тварей в небе, странное исчезновение и, что самое главное, их полное безразличие к четырем смертным напоминало лишний раз о том, насколько велико мироздание. На самом деле оно вовсе не определяется людскими жизнями, их желаниями и целями. Безудержный поток событий, которым представлялось это путешествие, был по сути совокупностью нескольких мельчайших шажков, и они по эффективности не превышали нескольких минут муравьиного труда.

«Мироздание живет вне нас, за пределами наших стремлений, в виде бессчетного количества дорог и возможностей».

Горизонт окружающего пространства, возникший в воображении Скрипача, начал постепенно расширяться. Одновременно с тем его собственная персона превратилась в мельчайшую черную точку.

«Каждый из нас является одинокой покинутой душой, вынужденной платить смирением… Иначе она впадает в заблуждение по поводу истинных владельцев и правителей этого мира. А люди – это такие существа, которые способны поддаться своим иллюзиям, и те поглотят их навсегда».

Воины Дона Корболо начали праздновать свой триумф с наступлением темноты, через час после разгрома Колтайна. Звуки шумного веселья проникали через стены Арена и заставляли людей ежиться, несмотря на душный знойный воздух.

Внутри города недалеко от северных ворот располагалась широкая площадь, служившая раньше местом ночевки торговых караванов. Однако сейчас она была запружена беженцами. Большинство из них и не помышляло об основательном размещении: люди нуждались в пище, воде и медицинском обеспечении.

Командир Блистиг для этих целей выделил целый гарнизон, и солдаты без устали, с огромным состраданием старались хоть чем-то помочь смертельно усталым и изможденным беженцам. Звуки пирушки, доносящиеся из-за стен, только прибавляли им сил. Колтайн, его виканы и все Седьмые отдали свои жизни ради тех, о ком сейчас приходилось заботиться городской гвардии. Забота и участие переполняли души солдат, которые по какой-то причине продолжали себя чувствовать виноватыми.

Однако в воздухе повисло новое напряжение.

«Эта история не может закончиться без финального жертвоприношения. Мы должны попытаться спасти людей, если на это не способны командующие нами трусы. Между собой скрестились интересы двух благородных миссий: одна из них заключалась в сохранении жизней вверенных под командование солдат, а другая – в дисциплине малазанских командных структур. В результате этого столкновения погибло десять тысяч первоклассных солдат, которые несколько минут назад жили, дышали, любили…»

Спустившись к площади, Антилопа бесцельно бродил в толпе. Перед ним периодически возникали незнакомые лица, бормотавшие бессмысленные слова, – все было как в тумане. Беженцы делились с ним своими собственными размышлениями, пытаясь хоть как-то ободрить историка. Виканские юноши забрали к себе Нила и Невеличку и начали столь яростно оберегать их покой, что ни один из смельчаков не мог отважиться его нарушить. Бесчисленное количество беженцев находилось на грани Ворот Худа, и чуть только они приходили в себя, как сразу начинали проявлять признаки дикого неповиновения. В их блестящих глазах и оскаленных клыках виднелось дикое удовольствие, а души продолжали борьбу с желанием изуродованной плоти поскорее перейти в мир иной. Худ не мог осмелиться наброситься силой на подобных людей, а городские лекари, прилагая все свои усилия, пытались поставить несчастных на ноги. Антилопа обнаружил, что на его мозг плотной пеленой опустилось забвение. Это ощущение оказалось таким комфортным, что историку совсем не хотелось возвращаться обратно в тот мир, который был наполнен насилием и злобой. Острая боль находилась где-то далеко, а разум прилагал все усилия, чтобы не допустить ее ближе.

Внезапно до его сознания донеслось несколько голосов – солдаты и несколько офицеров обсуждали сложившееся положение дел. Рассудив, что историку уже все равно известно об этих фактах, они не стеснялись в выражениях. Однако Антилопа до сих пор находился в прострации; именно это спасло его душу от полного морального разложения.

«Силанда», загруженная под завязку ранеными, так и не пришла в порт. Об этом сообщил молодой виканский солдат по имени Темул. Флот адъюнкта Тавори находился на расстоянии недели пути. Дон Корболо намеревался начинать осаду города, а Ша'ика вышла из Рараку в составе такого войска, которое по размерам вдвое превышало собственные силы изменника-кулака. Маллик Рел отвел верховного кулака Пормквала обратно во дворец. Наконец настало время пожинать плоды мести, и начало этого события было не за горами…

Сощурившись, Антилопа попытался сфокусировать лицо, которое с жаром пыталось донести до него какую-то важную информацию. Мгновенное прояснение рассудка вновь сменилось забвением, и историк отступил назад. За последнее время разум накопил столько боли и человеческих страданий, что историк был просто неспособен на обычное человеческое общение. Фигура протянула вперед сильную руку, схватила Антилопу за воротник, несколько раз хорошенько тряхнула, а затем вновь притянула к себе. Рот, окруженный густой бородой, громко кричал злые, наполненные яростью слова:

– …к тебе, историк! Это же притворство, неужели ты не видишь? Единственный доклад пришел от представителей знати в лице Нетпары. Однако нам нужна поддержка солдат – неужели ты не понимаешь? Проклятый старик, ведь уже наступил закат!

– Что? О чем ты говоришь? Лицо Блистига переменилось.

– Маллику Релу удалось достучаться до сознания Пормквала. Только Худу известно, каким образом это произошло! Решено выходить с боем на армию Дона Корболо. Осталось менее часа времени – они до сих пор пьяны и находятся в дикой усталости. Мы выходим в атаку, Антилопа. Ты меня понимаешь?

«Жестокость… какая жестокость».

– Сколько людей сейчас находится за пределами города? Нам нужно точное число…

– Тысячи. Десятки тысяч, сотни…

– Да подумай же, черт бы тебя побрал! Мы смогли бы перебить этих ублюдков… до прихода Ша'ики.

– Я не знаю, Блистиг! Число этой проклятой армии растет с каждой лигой.

– Нетпара рассудил, что их около десяти тысяч…

– Этот человек – глупец.

– Он также сообщил о том, что под рукой Колтайна умерло около десяти тысяч невинных беженцев…

– Ч… что? – историк покачнулся, и если бы не помощь Блистига, он бы рухнул на землю.

– Неужели ты не понял, Антилопа? Без твоего слова история о событиях, произошедших за последнее время в армии Кол-тайна, приобрела совсем другое лицо. Эта весть уже успела распространиться по всем подразделениям. Солдаты ввергнуты в полное недоумение, а желание мести постепенно ослабевает…

Этих слов было достаточно. Историк почувствовал, будто его сотряс страшный удар. Мгновенно выйдя из оцепенения, он подпрыгнул на месте, расширил глаза и мертвенно-бледными губами с ужасающим спокойствием произнес:

– Где он? Где Нетпара? Где…

– В течение двух последних ударов колокола он находился вместе с Пормквалом и Малликом Релом.

– Отведи меня туда.

За спиной послышались звуки горна, оповещающие о команде «сбор». Взгляд Антилопы скользнул по солдатам, которые начали мгновенно строиться в строгие ряды. Подняв голову, историк увидел на небе первые звезды.

– Бивень Фенира, – проревел Блистиг. – Может оказаться слишком поздно…

– Отведи меня к Пормквалу, к Маллику Релу…

– Следуй за мной.

Как только солдаты гарнизона начали пробираться через беженцев, в толпе последних почувствовалось шевеление. Огромная масса людей, несмотря на усталость, бросилась в сторону, чтобы освободить площадь для прохода армии верховного кулака.

Блистиг изо всех сил работал локтями, и Антилопа старался от него не отставать.

– Пормквал приказал моему гарнизону выступить вместе с его армией, – бросил командир через плечо, – в качестве арьергарда. Это противоречит моим непосредственным обязанностям, которые заключаются в охране города… Я занимаюсь своим ремеслом долгое время; когда-то сам верховный кулак служил у меня солдатом. Сейчас численность гарнизона сократилась до трехсот человек, и этого едва хватает, чтобы удерживать стены. А если учесть, что Красные Мечи находятся под арестом…

– Под арестом?! Но почему?

– В них течет кровь Семи Городов; это и явилось той причиной, по которой Пормквал потерял к ним свое доверие.

– Глупец! Я не знал других солдат, более преданных империи, чем они…

– Согласен с тобой, историк, однако мое мнение здесь не ставится ни во грош…

– Судя по всему, то же самое можно сказать и о моей персоне, – ответил Антилопа.

Блистиг помедлил, затем обернулся и произнес:

– Ты поддерживаешь решение верховного кулака о начале атаки?

– Худ возьми, нет, конечно!

– Почему?

– Потому что мы не можем знать, какое количество солдат скопилось сейчас за стенами Арена. Более мудрым решением стало бы ожидание прибытия Тавори… До того момента Корболо не смог бы причинить нам никакого вреда… Блистиг кивнул.

– Мы бы разорвали их на куски. Теперь единственный вопрос заключается в том, сможешь ли ты убедить Пормквала в своих собственных доводах?

– ТЫ прекрасно знаешь этого человека, – резко ответил Антилопа. – У меня ничего не выйдет.

Командир поморщился и зло произнес:

– Пошли.

Штандарты армии верховного кулака окружили несколько конников, стоящих недалеко от выхода с площади, которая превращалась в широкую аллею. Антилопа понял, что они направляются именно туда.

Пормквал восседал на величественном жеребце. Богатые доспехи верховного кулака блестели драгоценными огнями, однако историк сразу заключил, что по большей части они выполняли только декоративную функцию. Над бедром виднелась покрытая алмазами рукоятка древнего гризианского широкого меча, а на голове красовался островерхий шлем, покрытый позолотой. Лицо кулака выглядело больным и бескровным.

Рядом с Пормквалом на белой лошади восседал безоружный Маллик Рел, облаченный в шелковые одеяния. На голове была повязана небесно-голубая чалма. Вокруг этих центральных фигур стояло несколько пеших и конных офицеров, среди которых Антилопа рассмотрел Нетпару и Пуллика Крыло.

Последние привели историка в бешенство: его глаза мгновенно налились кровью. Ускорив шаг, он попытался броситься на них, однако в тот же самый момент почувствовал на спине руку Блистига.

– Оставь их на потом, старик. Сперва тебе следует решить гораздо более важные дела.

Задрожав, историк был вынужден успокоиться. Мгновение спустя он собранно кивнул.

– Пойдем, верховный кулак уже заметил наше присутствие.

Выражение лица Пормквала при виде Антилопы было образцом бесстрастия. С небольшой дрожью в голосе кулак произнес:

– Историк, твое прибытие весьма своевременно. Сегодняшний день ставит перед нами две важные задачи, и в обеих из них ты будешь принимать непосредственное участие…

– Но верховный кулак…

– Молчать Посмеешь еще раз прервать меня – я прикажу отрезать твой поганый язык! – мужчина выдержал паузу, успокоился, а затем продолжил свою официальную, заранее приготовленную речь. – Во-первых, тебе предстоит сопровождать нас в самой гуще событий: в конце концов, должен же быть хотя бы один объективный свидетель тех событий, которые произойдут буквально через несколько минут. Я не могу позволить себе продать жизни несчастных беженцев ради спасения своей шкуры, ты понимаешь это? Трагедия, произошедшая на прошлой неделе, просто не может повториться. Она граничила с государственной изменой! Эти глупцы за стенами только что провалились в сон, и они заплатят за беспечность кровью, кровью! Затем, когда изменники будут уничтожены, придет время взяться за тебя. Историк, ты будешь арестован вместе со своими колдунами, известными под кличками Нил и Невеличка. Вы являетесь последними представителями «офицеров» ужасающей команды Колтайна. Позволь мне заверить тебя: наказание будет вполне соответствовать тяжести вашего ужасного преступления, – Пормквал махнул рукой, и к историку подвели его доброго знакомого – старого коня. – Увы, твое животное находится не в лучшей форме, однако думаю, что этого вполне будет достаточно. Командир Блистиг, приготовьте своих солдат для марша. Думаю, арьергард будет двигаться за спиной основного войска на расстоянии трехсот шагов. Надеюсь, этот приказ находится в пределах твоей компетенции. Если дела обстоят по-иному, только дай мне знать, и я мгновенно заменю командира гарнизона.

– Никак нет, верховный кулак, эта задача лежит всецело в пределах моей компетенции, – ответил Блистиг.

Взгляд Антилопы скользнул по Маллику Релу, и на мгновение историк заметил на лице священника довольную улыбку. Однако спустя пару секунд видение пропало. «Ну конечно, твоя последняя победа… Этого человека все же удалось убедить, не так ли, Рел?»

В полном молчании историк подошел к своей лошади и забрался в седло. Положив руки на тощие ребристые бока своего животного, он взялся за поводья.

Тем временем у ворот собирались ведущие роты среднетяжелой кавалерии. Выйдя из города, эти люди должны будут мгновенно рассредоточиться ради того, чтобы попытаться окружить лагерь Дона Корболо. Тем временем пехота успеет организовать плотные фаланги и начнет полноценное наступление на порядки противника.

Блистиг покинул место совета, даже не обернувшись назад. Антилопа уставился на видневшиеся в отдалении ворота и углубился в размышления.

– Историк! – раздался голос из-за спины. Обернувшись, он заметил стоящего неподалеку Нетпару. Представитель знати широко улыбался.

– Теперь ты обязан относиться ко мне с гораздо большим уважением. Думаю, это войдет в привычку – жаль, что осталось совсем немного времени.

Нетпара так увлекся смакованием данной ситуации, что даже не заметил, как Антилопа потихоньку высвободил ногу из стремени.

– За все оскорбления, которые ты принес моей персоне, – продолжал ликовать Нетпара, – за то, что ты чуть не убил меня… Наказание будет очень суровым…

– Без сомнения, – отрезал Антилопа. – А вот и мое последнее оскорбление, – рванув ногой, он со всего размаху ударил носком ботинка прямо в дряблую шею представителя благородных кровей. Трахея хрустнула, и голова медленно отпрянула назад. Издав булькающий звук, Нетпара тяжело осел на грязную мостовую. Невидящие глаза уставились на бледное ночное небо.

Пуллик Крыло в ужасе закричал.

К историку мгновенно бросились солдаты, обнажив свое оружие.

– Ради всех святых, – произнес Антилопа, – я с радостью закончу сейчас свои страдания…

– Нет, ты недостоин такой удачи! – прошипел Пормквал, побелев от ярости.

Историк криво усмехнулся.

– Ты же уже осудил меня как палача, трусливая куча дерьма! Одним преступлением больше, одним меньше… – переведя взгляд на джисталского священника, он продолжил: – Что же касается тебя, Маллик Рел, то я попрошу подойти тебя поближе – знаешь ли, Антилопа еще жив.

Произнося эти речи, историк не заметил, как к ним присоединился один капитан из гарнизона Блистига. Этот человек намеревался сообщить Антилопе, что ребенок, отданный ему на поруки, наконец-то нашел своего дедушку. Однако при слове «Джистал» капитан напрягся; его глаза расширились, и он отступил назад.

Через несколько минут раскрылись городские ворота, и стройные ряды кавалерии отправились вперед. Среди легионов пехоты почувствовалось оживление, солдаты обнажили оружие.

Кенеб, в чьих мыслях звучало одно-единственное слово, сделал еще один шаг назад. Он знал, что где-то в прошлой жизни это слово несло с собой большую опасность, однако сейчас, хоть убей, ничего конкретного на ум не приходило. Внутренний голос кричал о том, что необходимо срочно найти Блистига… Кенеб не знал, в чем, собственно, дело, однако это неосознанное стремление было столь сильным…

Тем не менее времени практически не оставалось.

Армия пехоты двинулась в сторону городских врат. Приказ был отдан, и движение огромного количества людей оказалось просто неотвратимым.

Капитан отошел еще на несколько шагов назад, забыв о причине своего прихода. Переступив через бездыханное тело Нетпары, он обернулся и изо всех сил бросился бежать в сторону.

Спустя шестьдесят шагов Кенеба осенило. Он наконец-то вспомнил, где и когда судьба свела его со словом «Джистал».

Антилопа двигался бок о бок с офицерами по огромной равнине.

Армия Дона Корболо выглядела так, будто находилась в огромной панике, но историк заметил, что их руки сжимали оружие даже в процессе поспешного отступления вверх по склону. Кавалерия верховного кулака разделилась на две части и благодаря своей скорости обогнала пехоту на значительное расстояние. Через некоторое время оба отряда авангарда скрылись из зоны видимости за огромным курганом.

Легионы верховного кулака двигались ускоренным маршем, молчаливые и собранные. Они даже не надеялись настигнуть убегающую армию до тех пор, пока кавалерия не завершит тотальное окружение, отрезав все возможные пути к отступлению.

– Ты так и предсказывал, верховный кулак! – закричал Маллик Рел в сторону Пормквала, несясь во весь опор вперед. – Они бегут!

– Не ведь они не смогут улизнуть, не так ли? – засмеялся Пормквал, нетвердо заерзав в седле.

«Всевышние небеса, этот верховный кулак не способен даже держаться в седле».

Преследование привело их на поверхность первого холма, где до сих пор лежало множество тел виканов и Седьмых. Цепочка изуродованных трупов простиралась в направлении севера, отмечая печальную траекторию движения армии Колтайна, и скрывалась за следующим курганом. Антилопа заставил себя перестать разглядывать эти трупы в надежде заметить знакомые лица. Однако все они были искажены маской смерти. Обратившись вперед, историк начал рассматривать порядки убегающих изменников.

Пормквал периодически осаживал свою лошадь ради того, чтобы находиться в самом центре авангардной группы. Два отряда конников до сих пор находились где-то впереди; они никак не могли показаться вновь в зоне видимости. В то же самое время тысячи бегущих солдат, преследуемые плотными фалангами Пормквала, начали бросать награбленное добро.

Верховный кулак и его армия упрямо преследовали Дона Корболо до большого котлована, который оказался битком забитым бегущими изменниками. В воздухе повисло огромное пыльное облако, затруднявшее обзор как на востоке, так и прямо перед собой.

– Окружение завершено! – закричал Пормквал. – Посмотрите на пыль!

Антилопа нахмурился: издалека доносились отчетливые звуки битвы. Мгновение спустя эти звуки начали стихать, несмотря на то, что пыльное облако только сгущалось.

Пехота отправилась вниз, в котлован.

«Что-то не так…» – подумал Антилопа.

Бегущие солдаты к этому времени достигли гребня со всех сторон, за исключением южной. Однако вместо того, чтобы продолжить отступление и дальше, они развернулись и обнажили оружие.

Пылевая завеса окутала всех. Через несколько минут из нее начали появляться конники – но нет, это была не кавалерия Пормквала. Это были дикие племена. Мгновение спустя кольцо пеших врагов начало уплотняться – отряд за отрядом к ним присоединялись дикари.

Антилопа обернулся в седле и увидел, что на южном горизонте показалась кавалерия Семи Городов, полностью отрезав им путь к отступлению.

«Мы попались в самую простую ловушку и оставили Арен без всякой защиты…»

– Маллик! – закричал Пормквал, натянув поводья. – Что происходит?! Что произошло?!

Голова священника поворачивалась из стороны в сторону, а на лице застыло изумленное выражение.

– Предательство! – прошипел он. Развернув свою белую лошадь, он остановился взглядом на Антилопе. – Это твоих рук дело, историк! Часть той сделки, о которой намекал Нетпара! Кроме того, вокруг тебя расходятся волны магии… Да ты в сговоре с самим Доном Корболо! Боги, какими же мы были глупцами!

Антилопа не обратил внимания на скулящего священника и обратил свой взор на юг, где последние ряды армии Колтайна встретились лицом к лицу со своими новыми преследователями. По всей видимости, ударные отряды кавалерии, имеющей целью окружить Корболо, были, по сути, уничтожены.

– Мы в западне! Их несколько десятков тысяч! Мы же очутимся в огромной резне, – верховный кулак ткнул пальцем на историка. – Убить его! Убить немедленно!

– Подожди! – закричал Маллик Рел. Обернувшись к Пормквалу, он продолжил: – Пожалуйста, верховный кулак, оставь его для меня. Заклинаю тебя – он получит по всем своим заслугам!

– Как скажешь, конечно. Однако… – Пормквал осмотрелся вокруг. – Что же нам делать, Маллик?

Священник указал на север.

– Посмотри, конники приближаются под белым флагом! Это четко говорит о намерениях Дона Корболо. В конце концов, что же мы теряем?

– Я не могу говорить с ними! – затараторил Пормквал. – Я не могу даже думать Маллик Рел, пожалуйста!

– Очень хорошо, – согласился джистальский священник. Развернувшись, он вонзил шпоры в бока своей лошади и ринулся через толкущиеся ряды армии верховного кулака, попавшего в ловушку.

На середине северного склона холма сближающие конники встретились. Переговоры велись менее минуты, и спустя это время Маллик развернулся и отправился восвояси.

– Если мы бросимся назад, то, по всей видимости, сможем прорвать южные части оцепления и попытаться добраться до городских ворот, – тихо произнес историк, стоя около верховного кулака. – Это будет серьезная борьба, однако…

– Я не хочу слышать ни слова от тебя, предатель!

В этот момент прибыл Маллик Рел, на лице которого читалась надежда.

– Дон Корболо сказал, что ему надоело кровопролитие, верховный кулак. Вчерашняя бойня очень сильно беспокоит его совесть.

– Что же он в таком случае предлагает? – спросил Пормквал, наклонившись вперед.

– Наш единственный выход, верховный кулак. Ты должен отдать приказ своей армии сложить оружие, а затем сосредоточиться плотной массой в самом центре котлована. Дон Корболо назвал себя заложником войны, поэтому сейчас он готов проявить милосердие. Что же касается нас, то мы останемся рядом с Корболо до прихода Тавори. Затем нас ждет возвращение домой со всеми почестями. Верховный кулак, у нас просто нет другого выбора…

При этих словах историка охватила странная апатия. Он знал, что его слово не играет никакой роли для верховного кулака. Поэтому Антилопа медленно слез с седла, забрался под лошадь и начал снимать подпругу.

– Что ты делаешь, изменник? – грозно спросил его Маллик Рел.

– Освобождаю свою лошадь, – с пафосом ответил историк. – Враг не заинтересован в ней – слишком уж она стара, чтобы пригодиться в сильной армии. Лошадь возвратится в Арен – это последнее, что я способен для нее сделать, – Антилопа снял седло, бросил его на пыльную землю, а затем аккуратно принялся за уздечку.

Священник с угрюмым выражением лица несколько секунд смотрел за действиями Антилопы, а затем обернулся к верховному кулаку.

– Они ждут нашего ответа.

Антилопа приблизился к лошадиной голове и мягко положил руку на нос.

– Позаботься о себе, – прошептал он. Затем историк сделал шаг назад и слегка шлепнул кобылу по крупу. Она громко заржала, развернулась и бросилась в сторону юга – именно так, как и рассуждал Антилопа.

– Что же тут думать? – прошептал Пормквал. – Я не похож на Колтайна, а потому жизнь солдата для меня – величайшая ценность. Рано или поздно на эти земли опустится мир…

– Тысячи мужей, жен, отцов и матерей будут благословлять твое имя, верховный кулак. Но стоит сейчас вступить в битву – и мы найдем очевидный горький конец.

– Я не могу допустить подобного, – согласился Пормквал. Обернувшись к офицерам, он произнес: – Передайте мой приказ – всем сложить оружие. Местом всеобщего сбора будет центральная часть котлована.

Антилопа видел лица четырех капитанов, которые безмолвно выслушали слова Пормквала. Мгновение спустя офицеры отсалютовали и разошлись.

Антилопа, проклиная всех и вся, также отправился восвояси.

Разоружение заняло по времени не более часа. Малазанские солдаты сдавали оружие в полном молчании. Образовав по бокам котлована огромные груды мечей, ножей, секир, томагавков и прочих приспособлений для убийств, солдаты отправились в центр, сгруппировавшись в плотные шеренги.

Мгновение спустя с холма спустилось дикое племя и захватило с собой все оружие. Двадцать минут спустя армия из десяти тысяч беспомощных малазанских солдат столпилась в самом центре необъятной равнины.

Авангард Дона Корболо отделился от основной массы воинов, стоящих на северном склоне, и начал приближаться к позиции верховного кулака.

Антилопа уставился на приближающихся воинов. Среди них был Камист Рело, горстка старших офицеров, две безоружные женщины – по всей видимости, маги, а также Дон Корболо. Этот человек оказался приземистым полукровкой-напаном, абсолютно лысым и покрытым огромным количеством шрамов. Остановившись около Маллика Рела и Пормквала, он широко улыбнулся и пробасил:

– Хорошая работа, священник.

Джистал спешился, сделал шаг вперед и поклонился.

– Я передаю тебе верховного кулака Пормквала и его десятитысячную армию. Более того, во имя Ша'ики, я преподношу тебе город Арен…

– Врешь, – усмехнулся Антилопа. Маллик Рел опасливо обернулся. – Ты не можешь преподнести город, Джистал, – продолжил историк.

– Что заставляет тебя говорить такую чушь, старик?

– Удивлен, что ты ничего не заметил, – ответил историк. – Наверное, был слишком поглощен своим злорадством. Посмотри на роты солдат, окружающих тебя, а еще лучше, обрати внимание на юг…

Узкие глаза Маллика мгновенно пробежались по сгрудившимся в центре ротам. Сильно побледнев, он пробормотал:

– Блистиг!

– По всей видимости, командир со своим гарнизоном решили держаться немного позади. К сожалению, из трех сотен осталось только две, однако каждый из нас знает, что этого будет достаточно, чтобы продержаться до прибытия Тавори. Стены Арена весьма высоки, кроме того, в их состав входит достаточное количество отатарала, а это оградит их от магии. Но самое неприятное для вас заключается в том, что на стенах сидят Красные Мечи. Твое предательство, Джистал, не сыграло роли. Ты проиграл, проиграл.

Священник дернулся вперед и со всей силы ударил историка по лицу. От ужасного удара Антилопу развернуло; раны на щеке и подбородке, оставленные большими перстнями Маллика Рела, начали наполняться кровью. Упав на пыльную землю, он почувствовал, как грудина подозрительно хрустнула.

Антилопа мгновенно поднялся на ноги. Лицо было полностью залито кровью. Посмотрев под ноги, он надеялся отыскать на земле остатки разбитого стекла, однако там ничего не было.

Чьи-то грубые руки схватили его за воротник и подтащили к Маллику Релу вновь.

Священника до сих пор трясло от злобы.

– Твоя смерть будет…

– Молчать – закричал Корболо. Взглянув на Антилопу, он произнес: – Так ты и есть тот историк, который путешествовал вместе с Колтайном?

Антилопа поднял разбитое лицо.

– Да, именно я и есть.

– Ты солдат.

– И эти слова соответствуют действительности.

– В таком случае, ты умрешь как простой солдат своей армии…

– Ты имеешь в виду резню десяти тысяч безоружных мужчин и женщин, Дон Корболо?

– Я просто хочу запугать Тавори еще до того момента, когда она впервые ступит на этот континент. Я хочу, чтобы от одной мысли о произошедших здесь событиях она начинала в ужасе дрожать. Я хочу, чтобы мысль о мести отравляла каждое мгновение ее жизни, не давая спокойно ни есть, ни спать.

– Ты всегда был самым суровым кулаком империи, не так ли, Дон Корболо? И если жестокость окажется обманом…

Кулак, чья кожа отливала бледно-голубым оттенком, просто пожал плечами.

– Тебе лучше сейчас присоединиться к остальным воинам – по крайней мере, солдат Колтайна этого заслуживает, – затем Корболо обернулся к Маллику Релу. – Тем не менее мое милосердие не распространяется на того солдата, чья стрела освободила душу Колтайна и лишила нас такого наслаждения… Где он, священник?

– Увы, он пропал. Последний раз его видели через час после его подвига… Блистиг отправил солдат на поиски, однако они не увенчались успехом. Боюсь, что, скорее всего, он находится сейчас в составе гарнизона за городскими стенами.

Кулак-предатель нахмурился.

– Этот день принес нам и разочарования, Маллик Рел.

– Сэр Корболо! – произнес Пормквал с выражением крайнего удивления. – Я не понимаю…

– Конечно, не понимаешь, – согласился командир, чье лицо скорчилось от отвращения.

– Джистал, у тебя есть какие-нибудь мысли по поводу судьбы этого глупца?

– Нет, он всецело принадлежит тебе.

– Я не могу доставить его солдатам такого большого наслаждения. Боюсь, после этого у меня слишком долго будет горчить во рту, – Дон Корболо помедлил, затем вздохнул и легко махнул правой рукой.

В ту же минуту за спиной верховного священника блеснула кривая сабля, и голова верховного кулака слетела с плеч, принявшись крутиться на пыльной земле. Его лошадь громко заржала и бросилась через кольцо окружающих солдат. Неся на спине всадника без головы, величавое животное врезалось в самый центр безоружных людей. Антилопа отметил, что после смерти тело верховного кулака держалось в седле гораздо лучше и элегантнее. Наконец солдатам Пормквала удалось остановить испуганное и разгоряченное животное; они протянули руки к седлу и аккуратно спустили труп своего бывшего командира на землю.

Скорее всего, это было игрой воображения, однако Антилопа мог поклясться, что в небесах послышался грубый хохот богов.

В армии Корболо никогда не было недостатка гвоздей, однако для того, чтобы прибить всех кричащих пленных к огромному количеству высоких кедров, окружающих Аренский путь, потребовалось полтора дня.

Десять тысяч мертвых и умирающих малазан смотрели на широкое, мощное сооружение древних архитекторов империи. Большинство глаз ничего не видело и не понимало – однако какая, в сущности, в этом была разница?

Антилопа был последним: ржавые металлические гвозди пробили его запястья и предплечья. Он оказался распростертым на огромном кедровом стволе, по которому спускались вниз ручейки крови. Еще несколько гвоздей прикрепляли тело в области лодыжек и наружной мускулатуры бедер.

Боль была не похожа на то, что испытывал историк на протяжении всей своей жизни. Однако хуже всего было ощущение того, что боль будет сопровождать тело до самого конца, до беспамятства. На память приходили картины тех распятых людей, которых он видел по пути к своему последнему приюту. Десять тысяч скрепленных цепями мужчин и женщин на протяжении трех лиг… И нет ни одного дерева, лишенного седока, сходящего с ума от страданий.

Подойдя к своему месту, Антилопа практически бессознательно понял, что подошел его черед. Привязав цепь, его подтащили к дереву и взвели на деревянные мостки, напоминающие эшафот. В следующее мгновение историк почувствовал холод гвоздей, которые начали раздирать его плоть. Не выдержав боли, его сфинктеры расслабились… Однако на запах никто не обращал внимания – в сложившейся ситуации это было совсем неважно. Но самые сильные страдания пришли тогда, когда из-под ног Антилопы убрали эшафот и вся тяжесть тела опустилась на несколько металлических стержней. Историк и не подозревал, насколько мучительны могут быть человеческие ощущения.

После того как из глубины души на протяжении нескольких часов изливался ужас в виде нечеловеческого дикого крика, наступило тихое, прохладное спокойствие. Блуждающие мысли приобрели строгую направленность.

«Призрак Ягута… Почему я сейчас думаю о нем? Почему я думаю о вечных мучениях? Какое мне дело до этого призрака? Какое дело мне сейчас до любого смертного, живущего на земле? Я жду Врат Худа – настало время для собственных воспоминаний. Сожаление и понимание ушли в небытие. Это же очевидно, старик. Тебя ожидают безымянная морячка, Булт, капрал Лист, Затишье, Сульмар и Мясорубка… Кроме того, по всей видимости, Кульп и Гебориец. Старина, ты прощаешься с миром незнакомцев и присоединяешься к миру друзей.

Так говорят священники Худа.

Это последний подарок. Я остался один в этом мире, один-одинешенек, поэтому настала пора с ним прощаться».

Призрачное лицо с огромными клыками вновь появилось перед его взором, и, несмотря на то что Антилопа ни разу его не видел, он моментально догадался, что оно принадлежало Ягуту. Нечеловеческие глаза твари наполнились диким сочувствием, а историк никак не мог понять природу этого чувства.

«При чем же тут твое горе, Ягут? Я не унаследовал вечной жизни, подобно тебе, однако в этом нет ничего плохого. Я больше никогда не вернусь обратно, никогда не испытаю страданий живых людей. Худ готов благословить меня, Ягут, поэтому не надо печалиться…»

Эти мысли отдавались в сознании историка еще несколько секунд. По прошествии их суровое лицо Ягута посерело, а затем растворилось. Вокруг Антилопы начала сгущаться темнота…

Она подкрадывалась все ближе, ближе, а затем поглотила историка целиком.

А с темнотой пришло избавление.