"Круглый болван" - читать интересную книгу автора (Утгер Майкл)

5

Когда мы подъезжали к городу, я заговорил. Всю дорогу моя голова переваривала беседу с Мекли.

– Зачем он взялся за это дело?

– Чарли? Он ненавидит Дагера. У них старые счеты. Дагер не раз наступал на мозоли Мекли. Вопрос не только в конкуренции. Чарли – честный малый. Он всегда помогает выкрутиться ребятам вроде нас с тобой из трудного положения и не думает при этом о гонорарах.

– Но ты же попал в тюрьму?

– Да. Я слишком поздно к нему обратился. Но он, насколько ты знаешь, не бросил меня, а бывал в тюрьме чаще, чем иного жена навещает. И сейчас он о нас думает. Его знает и уважает не только преступный мир, но и копы тоже. А Дагер – деляга и прохвост… Ну, что говорить, ты же сам все слышал и знаешь, чем он занимается. При этом оставаясь в большом почете. Простые парни не могут выдвинуть Мекли на такую высоту: ни у них, ни у самого Чарли нет для этого средств. А он намного порядочнее и талантливее Дагера. Ты в этом еще убедишься. – Джерри усмехнулся. – Теперь Дагеру крышка!

– Я что-то в этом роде и предполагал. Ну, а что за отвратительных типов он мне всучил в помощники?

– На них можно положиться. Они исполнители. Оба – телохранители Чарли. Когда-то он и их вытащил из болота. Лукино – итальянец. Живет с матерью и безумно ее любит…

– Но это тема для Фрейда.

– Да нет. У них очень религиозная семья. Они каждое воскресенье посещают церковь, без конца молятся. Мекли устроил мать Луки в госпиталь, когда та чуть не свалилась в гроб, ее подняли на ноги, теперь Луки стал верным рабом Мекли. Что касается долговязого Бэна, то тот просто дурак. На все отвечает в полярных крайностях – «да» или «нет». Других слов я от него не слышал. И вообще он, по-моему, стоит не больше, чем презерватив для евнуха.

– Отличные помощники. Чего еще надо?

Я помолчал, не решаясь задать еще один вопрос, но все же не выдержал и спросил:

– Я видел женщину в доме Мекли. Она представилась мне его сестрой.

Джерри круто повернул голову в мою сторону.

– Ты познакомился с Тэй?

– Да. Пока ожидал в приемной.

– Холодная женщина.

– Ледяная. Я замерз, находясь рядом с ней.

– Страшная дамочка Я бы не хотел быть ее врагом. Она работает личным секретарем Тома Чеслера – окружного прокурора. Имеет немалый вес в этих кругах. Раньше была секретарем Роберта Моргана, потом вышла за него замуж. И я ничуть не удивился, что она через год овдовела. Такую жену не всякий выдержит. Когда на его место пришел Чеслер, Тэй осталась секретарем у него. Непонятно зачем – Морган не был нищим. Ходят слухи, что и новый прокурор докучает ей своими предложениями. Вероятно, тоже торопится сменить климат. Но Тэй пока не реагирует.

– Недоступная, как почтовый ящик, – сказал я. – Черт с ней. Вернемся к Чарльзу. Он ведет сейчас какие-нибудь дела? Или занимается только соперниками?

– Сейчас у него много дел.

– Я так и подумал, если он влез в эту историю. А что он делает остальное время? Сидит на белой атласной подушке, и ему полируют ногти?

Джерри фыркнул.

– Этот человек сделает нас богатыми людьми, Крис. Запомни это… А теперь притормози у того бара. Хочется промочить глотку.

Я затормозил на углу улицы.

– Завтра зайду к тебе узнать, как продвигается следствие, – сказал он, выходя из машины. – В какое время тебе удобно?

– Заходи, когда меня там не будет.

Нажав на педаль, я рванул машину вперед. Минут через двадцать мне удалось добраться до своего нового пристанища. Я был вымотан и рвался в постель, будто в ней меня ждала принцесса Шеба в целлофановой пижаме.

Привратник подскочил к машине, как молния. Оставив ключи в машине, я передоверил «бентли» ему и вошел в подъезд. На сей раз я воспользовался лифтом. Выйдя из кабины на своем этаже, я увидел человека у дверей напротив. Он возился с ключами. На него невозможно было не обратить внимания. Маленького роста, с выпученным животом и узкими покатыми плечами. Костюм, сидевший на нем мешком, имел доисторическое происхождение, а лысину прикрывала засаленная фетровая шляпа с необъятными полями. Заслышав шум лифта, он обернулся. Губы у него были тонкие, а морщинистое лицо – цвета застывшего бараньего сала Сквозь толстые линзы очков на меня смотрели серые мутноватые глаза, такие же выразительные, как кубики льда в стакане. Крючковатый нос достигал верхней губы. Если бы этого типа одеть в перья, он вполне сошел бы за грифа.

– Добрый день, поприветствовал я его.

Его щель раздвинулась, показав мне остатки зубов в золотых коронках.

– Добрый день. Что-то жалобно гавкнуло.

Я посмотрел вниз и увидел крошечного белого шпица, который крутился у него под ногами.

– Тихо, Солли, не ругайся, – пригрозил ей хозяин, – вы не беспокойтесь, она не кусается. Доброе, безобидное существо.

– А чего мне беспокоиться? – ответил я, направляясь к своей двери.

– Вы наш новый жилец?

– Вы угадали.

– Значит, мы с вами соседи. Очень рад.

Я никакой радости не испытывал. Этот тип внушал доверия не больше, чем гремучая змея.

– Судя по тому, что на площадке только две квартиры, получается, что мы соседи.

Я открыл свою дверь.

– Очень интересно. Меня зовут Кросгроф.

– А меня Николе.

– Как интересно! Моего сына тоже зовут Николе. Очень хорошее имя.

– Не знаю. Очевидно, моему отцу оно тоже нравилось.

– Вы женаты, Николе?

– Нет. Одинок, как полярный волк.

– А мой сын женат. Я вдовец и живу одиноко. Значит, мы два одиноких соседа. Это интересно.

Мне показалось странным, что общипанный вдовец может снимать квартиру в этом районе и в таком доме.

Он словно прочел мои мысли.

– Раньше мы жили с сыном вместе, но когда он женился, то купил себе дом на берегу океана, а мне оставил эту квартиру. У меня хороший сын… Но, сами понимаете, молодая семья… Конечно, старик им в тягость. Правда, он заботится обо мне, и мы с Солли ни в чем не нуждаемся. Вы извините, я задерживаю вас, но, сами знаете, старики болтливы, особенно одинокие.

– Нет, вы не задержали меня. Просто я соблюдаю режим, и наступило время чистить зубы. Всех благ!

Я нырнул в квартиру и захлопнул дверь, оставив его с выражением лица, которое он бы, наверное, назвал задумчивым.

Я вошел в гостиную и замер в дверях. Моя квартира выглядела, как после побоища. Ковры задраны,ящики столов и шкафов выдвинуты, содержимое выброшено на пол. Плюш, которым была обита мебель, вспорот ножом, а пух устилал все пространство, будто по комнате прошелся снежный обвал. Я обошел все помещения, везде одна и та же картина.

Присев на уцелевший край кровати, я тупо уставился на голую стену, с которой были сброшены все копии «старых голландцев». Кто и что здесь искал, мне было совершенно неясно. Полиция во всяком случае подобного не устраивает, они достаточно ловкие ребята в таких делах. Грабители? Они тоже ну будут ворочать мебель, если не знают, что ищут. И потом, они обычно имеют представление, кого грабят. А кто и что может знать обо мне?

Я выскочил из квартиры и спустился вниз. Швейцар с черной щеткой на голове стоял, зевая, у дверей.

– Кто-нибудь ко мне приходил? – начал я прямо с лестницы.

Он вздрогнул от неожиданности и испуганно взглянул на меня.

– Нет, сэр. Я непременно сообщил бы вам об этом.

– Сколько жильцов живет в доме?

– Двенадцать.

– Вы хорошо их знаете?

– Разумеется, сэр.

– Посторонние могут попасть в дом?

– Без указания на этот счет владельца квартиры я никого не впускаю.

– Вы отлучаетесь со своего поста?

– Только когда завожу машину в гараж. Но в это время входная дверь закрывается автоматически.

– Может ли посторонний проникнуть в дом, чтобы вы его не заметили?

– Нет, сэр.

– А со стороны бульвара, через гараж?

– Ключ от гаража только у меня. Хозяева квартир, как вы уже успели заметить, не ставят машины в гараж самостоятельно. Этим занимаюсь я, и мне за это платят. А когда вы выезжаете из гаража, ворота за вами закрываются автоматически, так же, как здесь.

– Но ведь можно сделать второй ключ от гаража?

– Для этого, сэр, необходимо видеть оригинал, по крайней мере, чтобы сделать с него дубликат, а он не снимается с моей шеи даже когда я сплю, – обиженно проворчал сторож. – У вас что-нибудь не в порядке?

– Интересуюсь от скуки.

– Если у вас возникли подозрения, то необходимо вызвать полицию.

– Когда они возникнут, я так и сделаю.

Я круто развернулся и направился к лифту. Сколько ни ломал себе голову, так и не нашел ответа на вопрос: кому и что понадобилось у меня искать?

Рухнув на растерзанную кровать, я провалился в глубокий сон.

Я проснулся весь мокрый от пота. Сердце учащенно колотилось. Скинув ноги на пол, я долго сидел, уставясь в окно.

Всю ночь мне снилась Веда. Всю ночь она убегала от меня, я гнался за ней, звал ее, а она убегала все дальше и дальше. Мои ноги не слушались меня, я с трудом передвигал их, оставаясь при этом на месте.

Переведя дух, я пошел в ванную и умылся. Более двух часов заняла уборка помещения. Теперь я был не рад, что заимел столько комнат. Закончив, я позвонил в справочную и узнал телефон больницы «Благие намерения».

Писклявый женский голосок ответил:

– Регистратура. Слушаю вас.

– Простите, мисс, я хотел бы справиться о здоровье Марион Маршалл.

После того, как она мне в подробностях рассказала, как спит, что ест и какая температура у больной, я спросил:

– А могу я поговорить с ее сиделкой?

Голос мне ответил, что сиделка будет в четыре часа.

Меня это вполне устраивало, так как встреча с Дэзи Райн пока была преждевременна.

– И еще, мисс. Кто лечащий врач у Марион?

– Заведующий отделением доктор Фаррел.

– Благодарю вас. Я повесил трубку.

Часы на камине показывали десять утра. Я надел строгий костюм из темно-синего твида и спустился на лифте в гараж. Осмотрев все помещение гаража, я не нашел ни одной лазейки, кроме ворот. Каким же образом проникли в дом те, кто устроил у меня погром? Ничего не понимая, я сел в машину и выехал. Железные ворота сомкнулись. Оставив машину, я вернулся и осмотрел их. Гладкое железо, и никаких скважин. Сбоку на стене металлический ящик. Я раскрыл его и увидел панель с кнопкой, под которой стояла надпись «вызов». Рядом скважина для ключа. Чертовски витиеватый рисунок.

– Что-нибудь не так? – спросил голос за спиной.

Я обернулся. Передо мной стоял Лукино, мой новоиспеченный шофер. Поодаль переминался с ноги на ногу Бэн.

– Все в порядке, – ответил я.

– Какие будут указания?

Я вернулся к машине и сел на заднее сиденье, оставив дверцу открытой. Оба парня подошли ко мне и молча смотрели, как псы, ждущие костей.

– Вы, Бэн, – я ткнул пальцем в длинного, – узнайте адрес некой Марион Маршалл. Желательно также раздобыть фотографию этой женщины. Встретимся в полдень в баре «Пингвин» на шестой авеню. С вами все.

Бэн молча повернулся и ушел.

– Садитесь за руль, Лукино. Мама, вероятно, зовет вас просто Луки. Так короче и удобней.

Итальянец выполнил указание.

– Мы поедем в больницу «Благие намерения», это в пригороде. Вы…

– Я знаю, где эта больница.

Управлял машиной он лихо и в то же время без напряжения, прекрасно ориентируясь в лабиринтах города. Видать, они ловкие ребята. Вопросов не задают. Найти женщину и достать ее фотографию за полдня не простая штука Но это их забота. Главное – итог.

Больница «благие» или какие там еще «намерения», это я узнаю, – двухэтажное здание, вытянутое в длину чуть ли не на милю, напоминающее конюшню. Выкрашенное в зеленый цвет, оно сливается с сосновым бором, и это как-то скрадывает архитектурное уродство.

Луки остановился у ворот. Я вышел и минут десять блуждал, пока не нашел вход.

Запах больниц действует на меня угнетающе, а в этом приюте был еще какой-то дополнительный отвратительный и стойкий запах, вызывающий тошноту. Помещение, очевидно, не проветривалось со времен гражданской войны.

Сестры милосердия сновали туда-сюда и, что самое интересное, все были одеты в монашеские мешки. Прямо монастырь. Одна из монашек подошла ко мне и, видя мою растерянность, спросила:

– Вы пришли кого-то навестить?

– Да. Только не больного, а врача. Я хотел бы повидать доктора Фаррела.

Она невинно смотрела на меня глазами, в которых было написано крупным шрифтом: «Постель».

– Я вас провожу, мистер. – Она опустила глаза, которые выдавали все ее тайные желания.

Мы миновали несколько узких, плохо освещенных коридоров с бесконечным количеством дверей по обеим сторонам, пока не достигли той, которая нужна. Прибитая табличка «Доктор Фаррел» убедила меня в этом.

– Как о вас доложить, мистер? – спросила моя провожатая.

– Доктор Дэйтлон. Он, должно быть, слышал обо мне.

– Подождите секундочку. – Она улыбнулась и скрылась за дверью.

Из– за угла появились еще две святоши. Они везли каталку, на которой кто-то лежал, закрытый с головой белой простыней. Мне пришлось прижаться к стене, чтобы пропустить их. Когда они поравнялись со мной, мне в лицо ударил жуткий терпкий запах. Я задержал дыхание, испугавшись, что меня может стошнить. Взглянув им вслед, я увидел длинную черную косу, свисавшую до пола из-под простыни. Кожа моя покрылась изморозью. Траурный кортеж свернул за угол, и я выдохнул воздух.

Дверь открылась, вышла моя благодетельница.

– Доктор Фаррел ждет вас, доктор Дэйтлон, – произнесла она так, будто вручала мне медаль.

Странно прозвучало сочетание «доктор» и «Дэйтлон», примерно так же, как «горчица» и «шоколад». Я вошел в распахнутую дверь и очутился в небольшом кабинете, сплошь заставленном шкафами с книгами и медикаментами.

За столом сидел долговязый, жилистый, словно натянутый канат, мужчина с тяжелым и острым, как гвоздь, носом. Его волосы были ни седыми, ни черными, ни рыжими, ни каштановыми – там было всего понемногу и разной длины. Месяца два по крайней мере к ним не прикасались ни расческа, ни щетка Они топорщились, как грива старого льва из бродячего цирка.

– Чем могу быть полезен, коллега? – спросил он, вставая и протягивая мне узкую длинную костяшку.

Я подошел к столу, и мы обменялись рукопожатием. Не дожидаясь приглашения, я сел на стул и пошел напролом, не давая ему опомниться:

– Не буду отнимать у вас много времени, доктор Фаррел, а приступлю сразу к делу. Моя лаборатория разработала чудодейственную сыворотку, способствующую уничтожению туберкулезных палочек. Сейчас мы находимся на стадии завершения работы и нам необходимо провести серию экспериментов. Собственно, это и привело меня к вам.

Фаррел внимательно слушал, постукивая пальцами по столу.

– Простите, доктор, но почему вы обратились именно к нам? Мы ведь расположены достаточно далеко от Лос-Анджелеса?

– Не буду утверждать, что единственная причина – необычное название вашей клиники, хотя именно оно остановило на себе мой взгляд, когда я просматривал справочник. Я навел справки о вашей больнице, и мне показалось очень важным, что ваша обитель принимает на свое попечение всех обездоленных. В основном ваши пациенты – одинокие люди.

– Совершенно верно. Мы существует за счет пожертвований благотворительных обществ и состоятельных граждан нашего штата, которым судьба бедных граждан небезразлична…

– Это очень важно. Как вы знаете, любой эксперимент требует согласия родственников. В данном случае мы можем избежать этой процедуры. Кстати сказать, больному можно не говорить о проводимом опыте.

– Но это же противозаконно.

– Все это ясно, доктор Фаррел, но могу вас заверить, что сыворотка не принесет вреда здоровью пациента. Зато в случае удачи мы дадим вам первым экспериментальную партию. Подумайте об этом. Вы прославитесь на всю страну. К вам будут записываться в очередь… Мы составим договор… Ну, скажем, на год. Вы поднимете на ноги сотни обреченных и завоюете высокий и непоколебимый авторитет.

Наступила долгая пауза. Я ждал. Фаррел смотрел в окно, доставив мне сомнительное удовольствие любоваться его профилем.

Я был уверен, что тщеславие победит рассудок.

Плевать ему на больных. Он готов на любую аферу – лишь бы прославиться. Мечта любого клерка периферии, а может быть, и…

– Когда вы хотите начать опыт? – спросил он наконец.

– Примерно через неделю, – сказал я деловым тоном.

– Что в этом случае требуется от меня!

– Содействие. Я пришлю к вам двух моих ассистентов. Они привезут сыворотку и всю документацию.

– Хорошо. Что еще?

– Мне бы хотелось посмотреть и познакомиться с кем-нибудь из ваших больных. С таким, на которого вы уже махнули рукой. Начать надо именно с такого. Не будем рисковать.

Фаррел встал и чуть не пробил потолок макушкой. Подошел к одному из шкафов и достал солидную кучу папок.

– Вот, посмотрите, это то, что вас интересует. Все эти пациенты не имеют родственников, и помочь мы им бессильны. Им прекратили выдавать медикаменты и готовят к выписке.

Он сложил всю эту груду передо мной на столе. Я напустил на себя серьезный вид и начал перелистывать папку за папкой, пока, наконец, не наткнулся на ту, которую искал.

– Что вы скажете о Марион Маршалл? – спросил я, делая вид, что понимаю запись, нацарапанную по-латыни.

– Третья стадия закрытого туберкулеза. Левое легкое атрофировано. Три, максимум четыре месяца. На днях мы ее выписываем.

– Я бы хотел взглянуть на эту женщину. Мне важно знать ее психологическое состояние. Это имеет немаловажное значение.

– Нет ничего проще. Идемте, я провожу вас к ней.

Мы встали и вышли из кабинета. Тусклый коридор вновь начал давить на меня, как многотонный пресс на спичечный коробок. Несколько минут мы блуждали в лабиринтах больницы, пока Фаррел не ткнул костлявой рукой в одну из дверей.

Крохотная келья с узкой кроватью, на которой лежала неподвижно молодая женщина Если бы ее зрачки не перебегали с моего лица на лицо врача и обратно, я решил бы, что передо мной труп.

– Мисс Маршалл, доктор Дэйтлон хотел с вами поговорить. Доктор – специалист в области легочных заболеваний. Будьте с ним откровенны, – сухо произнес Фаррел и вышел из палаты.

Девушка смотрела на меня, как утопающий, которому подали руку.

Мягко ступая по дощатому полу, я подошел к кровати и сел на табурет. На маленьком столике возле окна стояла ваза с пышными хризантемами и блюдо с фруктами.

– Как вы себя чувствуете, мисс Маршалл? Есть какие-нибудь жалобы? – тихо спросил я и подарил ей одну из своих самых неотразимых улыбок.

Она тоже улыбнулась, и я с горечью отметил, что ее кожа белая, как постель, в которой она лежала.

– Сейчас лучше. Раньше было совсем плохо. Мне кажется, я пошла на поправку.

– Приятно слышать. От настроения человека многое зависит. Оптимизм – неплохое лекарство, он делает чудеса Возможно, скоро вы сможете гулять. Вам необходим свежий воздух.

– О, да! Мисс Райн мне уже говорила об этом.

– Простите, а кто такая мисс Райн?

– Чудесная девушка Она работает сиделкой, но только это слово ей совсем не подходит. Она так добра и внимательна, настоящая сестра милосердия. Иногда мне кажется, что она моя кровная сестра.

– Я очень рад, что за вами хорошо ухаживают.

– Обо мне никто никогда так не заботился. Как мне дорого живое человеческое участие! Да еще здесь, где страдания, долгая хворь и смерть притупляют все чувства Где каждый занят только собой. А ведь какое счастье ожидать человека, заботящегося о тебе, принимать маленькие знаки внимания и доброты! Я уже простилась с жизнью, и вот теперь появилась надежда, что жизнь не кончена Излечение возможно.

– Вы правы, мисс Маршалл. Доктор сказал, что курс лечения завершен. Или вам предложили иные препараты?

– Нет, меня выписывают. Мисс Райн уговорила своего дядю, он очень влиятельный человек, отправить меня в санаторий в Швейцарию. Я уже отдала документы на оформление.

– Швейцария действительно целебная страна Но ведь поездка обойдется очень дорого. У вас есть накопления?

– Увы! У меня ничего нет. Дэзи все обещала устроить. Все, что у меня есть – это небольшой домик У моря. Его придется продать. Мой адвокат обещал заняться этим.

– У вас есть родственники? Может быть, они помогут вам?

– Нет. Я ведь приехала в Штаты из Канады, когда умерла моя мать. Работала гладильщицей, чтобы купить этот домик. Иногда приходилось работать по двенадцать часов. Тяжелый труд. Там я заработала в придачу эту кошмарную болезнь. – Она тяжело вздохнула – А теперь мне кажется, что жизнь начинается снова. Как хорошо, что есть еще добрые люди.

Мне было искренне жаль эту девушку. В чудо верят, как правило, самые несчастные, больше всех обиженные судьбой. Мне стало не по себе и захотелось побыстрее уйти.

Я не сентиментален, но всему есть предел.

– Надеюсь, все будет хорошо, мисс. Ваша бодрость духа меня радует. Отдыхайте, не буду больше утомлять вас.

– Что вы, доктор, вы очень добры. Я рада, что обо мне помнят.

– Я встал.

– Мне нравится, как вы держитесь. Всего наилучшего.

Доктор Фаррел поджидал меня в холле.

– Ну как? – спросил он.

– Эта женщина не подойдет нам. Она психологически не подготовлена. В следующий раз мы подберем другую кандидатуру.

– Здесь хватает кандидатов. Будьте уверены.

Мы простились, и я с облегчением вышел на свежий воздух. Минут десять я прочищал свои легкие, прогуливаясь по парку, затем направился к машине.

Америка уже привыкла к тому, что все страны мира поставляют ей самых различных представителей своей фауны, и Маршалл не была исключением. Стоило ли уезжать из Канады, чтобы приобрести смерть в Соединенных Штатах?

Еще один выходец из чужой страны – Лукино – сидел за рулем и читал маленькую книжицу. Когда я прогулочным шагом подошел к машине, то с удивлением заметил, что насвистываю похоронный марш Шопена…

– Поехали на свидание с Бэном, Луки. Возможно, он уже ждет нас.

Итальянец положил книжку на сиденье и запустил двигатель.

То, что он читал, оказалось Библией в черном бархатном переплете.

Еще один ущербный, подумал я, извлекая из кармана серебряный портсигар, подаренный мне поклонником всех моих талантов. По странному совпадению, этот поклонник носил то же имя и фамилию, что и я.

– Вы лютеранин или протестант, Луки? – спросил я от нечего делать.

– Католик. А зачем вам это?

– В наше время кажется странным видеть молодого человека с молитвенником в руках.

– Для меня странно, что сейчас все стали безбожниками. В религии – утешение. Это отдушина, если хотите. Люди одиноки и поэтому порочны, они ни во что не верят, им тяжело. А с Богом душе легче.

– Целая философия. Но если таково ваше кредо, то зачем вы носите револьвер под мышкой?

– Это моя работа. Я должен зарабатывать деньги, чтобы прокормить больную мать и себя.

– И в нужный момент прострелить кому-нибудь лоб, потом помолиться за бедолагу. Библия ведь всегда при вас. Сколько вам платит Мекли за ваши труды?

– Двадцать пять долларов в день. Не очень много. Маленькие одинокие доллары.

– Одинокие?

– Как маяки.

– Сегодня целый день все рассуждают про одиночество. Как сговорились.

Я выбросил окурок в окно и замолчал.

Крошечный бар «Пингвин» походил на опустошенную керосиновую лавку начала века. Здесь парили все мыслимые и немыслимые запахи, но только не запах еды. Очевидно, поэтому он пустовал. Единственный посетитель – Бэн. Он исцелялся пивом и затуманенными глазами осматривал грязную, в красную клетку скатерть. Я заказал себе джин с тоником и присоединился к нему.

– Какие новости? – спросил я, когда он соизволил перевести взгляд на меня.

– Все в порядке. Она живет в заброшенном районе у моря.

– Подробнее можно?

Он достал из кармана листок, на котором был написан адрес, и протянул его мне.

– Бывшая рыбачья гавань, – пояснил он, – там сейчас помойка Вдоль берега стоят десятка два лачуг. Одна из них принадлежит Марион Маршалл.

– Что с фотографией?

На этот раз Бэн залез в задний карман брюк, достал конверт и положил на стол. Я вскрыл конверт. В нем лежали три фотографии той самой женщины, с которой я разговаривал час назад. Они были любительские, но с качественным и четким изображением.

– Как вам удалось их добыть?

– Залез в окно и взял, что нашел.

– А кроме снимков? Бэн усмехнулся в усы.

– Там один хлам. Ни документов, ни писем, ни денег.

– Вас не видели?

– Видели. Я сказал, что хочу купить какой-нибудь домишко. Ребята, местные рабочие, которые живут там, указали мне на дом Маршалл и объяснили, что он будет продаваться. Вас это интересует?

– Это мне известно. Нужен человек, который не переваривает окружного судью Дагера. Но этот человек не должен быть сошкой. Вы можете найти такого?

– А чего его искать? Бывший окружной судья и есть тот человек. Кому понравится, когда его выметают с насиженного местечка? Сейчас он заправляет архивом в местном «департаменте», – Бэн ядовито хихикнул.

– Вы хорошо информированы.

Мне показалось, что бывший судья уже наступил на мозоль Бэну.

– Мне за это платят.

– Двадцать пять долларов в день? Маленькие одинокие доллары, как маяки?

– Это не имеет значения. Чем я еще должен заняться?

– Пока все. Если мне что-нибудь понадобится, я передам с Джерри. Как зовут бывшего судью?

– Веллер Куин.

Я забрал адрес, фотографии и ушел, оставив Бэна наедине с пивом.

На следующее утро я привел себя в порядок, хорошенько выбрив щеки и почистив свой лучший из четырех костюмов. Я долго подгонял стрелки на брюках и сдувал пылинки.

Осмотрев себя в зеркало, которое занимало половину прихожей, я нашел, что этот джентльмен вполне сносный тип и его можно принять за приличного человека, если, конечно, не заглядывать в кошелек.

В визитной карточке, которую вручил мне Дагер, говорилось, что он проживает на вилле «Долорес», но в ней не указывался точный адрес. Наверное, каждый приличный человек с деньгами, какого я и пытался из себя изобразить, должен знать это место.

Раздался звонок в дверь. На площадке стоял швейцар в униформе, пряча свою изумительную прическу под каскеткой.

– Мистер Брайтон, там пришел какой-то итальянец и утверждает, что он ваш шофер. Я в растерянности.

– Он сказал правду. Проводите его в гараж, пусть выгоняет машину. Я сейчас спускаюсь.

– Слушаюсь, сэр.

Он нырнул в кабину лифта. Через десять минут мы уже выехали с бульвара. Я передал свою визитную карточку Луки и спросил его, знает ли он, где находится вилла.

– Да. Это к северо-западу, милях в тридцати от Гаивота. Там целая цепь таких вилл. «Долорес» мы найдем без труда. У каждого поворота к морю есть указатель.

О'кей. Поднажми.

Дорога заняла чуть больше часа. Указатели пролетали один за другим, наконец, появился нужный: «Осторожно: частная дорога! Вилла „Долорес“. Прием по предварительной договоренности!»

Таковая у нас была, и мы смело свернули на гудронированную дорогу. Вдали виднелось белое помпезное здание. Нижнюю его часть загораживал высокий забор, увитый зеленым плющом.

У ворот Луки посигналил, и через минуту они открылись. Высокий негр поклонился нам и отошел в сторону. Мы въехали на территорию. Именно такой я представлял себе обитель миллионера: ухоженные клумбы с массой цветов, ярко-зеленые газоны, напоминающие бильярдный стол, посыпанная песком главная аллея и целый отряд китайцев садовников, копошившихся на солнцепеке. В таких дворцах женщины поднимаются по длинной изогнутой лестнице в гостиную, мужчины курят сигареты с монограммами и щелкают золотыми зажигалками, а прислуга таскает тяжелые подносы с бутылками и стаканами к плавательному бассейну величиной с озеро Мичиган, только более правильной формы.

Машина нырнула под пальмы и подъехала к главному входу обширной террасы с мраморными ступенями. Невысокий мулат в ливрее подошел к «бентли» и открыл мне дверцу. Я вышел. Не успел я осмотреться, как около дома выросла фигура Дагера. В легком белом костюме он был похож на картинку с обложки «Тайме». Хозяин шел мне навстречу с таким видом, словно мы были закадычными Друзьями и не виделись вечность.

– Дорогой Ник, как я рад, что вы приехали. Наше рукопожатие было долгим.

– Прошу в дом.

– У вас неплохие бытовые условия, Тэд, – заметил я, поднимаясь по ступенькам.

Он рассмеялся.

– Это дает мне возможность уединяться от мирских забот. Хотя не могу похвастать, что такие минуты выпадают часто.

Мы пересекли холл с небольшим фонтаном посередине и поднялись на второй этаж в гостиную. Обитые голубым шелком стены, паркет из дорогих пород дерева, сверкающий как зеркало, и бесконечное количество мягких кресел и ажурных столиков.

– Обед скоро подадут, не хотите ли пока выкурить сигару?

– Благодарю. Я привык к сигаретам.

Мы устроились в креслах у одного столика, уставленного разной формы бутылками с напитками на все вкусы.

– Что-нибудь выпьете?

– Виски, пожалуй, не повредит.

Дагер налил мне виски, предварительно бросив в стакан несколько кубиков льда, а сам предпочел коньяк.

Я сделал небольшой глоток и спросил:

– Скажите, Тэд, вам не бывает одиноко здесь? Он вновь рассмеялся.

– Нет, Ник. Я не одинок. Было бы страшно видеть мужчину моего возраста одиноким.

– Это меня и смутило.

– А вот и ответ на ваш вопрос. Он встал.

Я оглянулся и увидел входящую в дверь женщину. Не знаю, как мне удалось не пролить на себя виски. В роскошном бирюзовом платье с низким декольте, с прекрасно уложенными в замысловатую прическу волосами к нам приближалась Веда…

Ее глаза лучились мягким голубым светом, губы, чуть тронутые улыбкой, были влажными. Она не отрывала от меня взгляда.

– Познакомьтесь, – продолжал Дагер, – это моя супруга, Веда Дагер. – Он поцеловал ей руку. – А это мой друг, мастер игры в гольф, доктор Николе Брайтон.

От меня не ускользнуло, что брови Веды слегка приподнялись, но выражение ее лица не изменилось.

– Очень рада, мистер Брайтон, что вы посетили наше одинокое пристанище. Мой муж так занят работой, что гость для нас – большая радость. Такое событие можно приравнять к празднику.

– Страшно подумать, миссис Дагер, что такая женщина, как вы, проводит дни в тоскливом одиночестве. Это – преступление, Тэд! – Я с трудом оторвал взгляд от Веды, чтобы не наделать глупостей. – Нельзя же прятать такую красоту от мира даже в золотой клетке. Человечество вам этого не простит!

– Что вы, Ник! Моя супруга достаточно свободна. Могу добавить, что мир она балует своим присутствием чаще, чем меня.

В зал вошел слуга в голубой униформе и громко произнес:

– Обед на столе, господа!

– Прошу, Ник. Отведайте стряпню моего повара – Дагер жестом указал на раскрытую дверь.

Веда шла впереди, я за ней. Дагер замыкал шествие. Я не мог оторвать от нее взгляда. От ее волос, шеи и гибкой, узкой спины. В голове все перепуталось. Я совершенно забыл, зачем здесь нахожусь, зачем здесь Дагер. Мой мозг сверлил лишь один неотступный вопрос: почему мы не вдвоем с Ведой?

Я готов был отдать все на свете, только бы быть сейчас с ней… А потом пусть весь мир катится ко всем чертям!

На белоснежной скатерти с рельефным рисунком были поставлены приборы, цветы, подсвечники с горящими свечами.

– Веда, дорогая, усаживай гостя, а я пока сделаю необходимые распоряжения, – коротко сказал Дагер и прошел в одну из дверей.

– Прошу вас, садитесь, где вам покажется удобным, мистер Брайтон. – Веда взяла меня за руку и усадила рядом с собой.

– Веда? Это ты? Я не верю своим глазам. Неужели я вновь встретил тебя?

– Так как же тебя прикажешь называть, мистер аферист? – прошептала она, улыбаясь.

– Ты же знаешь. Если бы я только мог предположить, что Дагер твой муж…

– Тихо, Крис, успокойся. На твоем лице все написано. То, что ты собираешься делать с Тэдом, меня не интересует. Я развожусь с ним, и мне безразлично, что с ним будет дальше. Ты же знаешь, этот человек отравил мне жизнь.

– Как нам встретиться? Сердце мое неистово колотилось.

– Я сама найду тебя. Я видела твою визитную карточку у него на столе, но я тогда не знала, что это ты. Жди…

Двери распахнулись, и вошел Дагер, за ним следовал отряд лакеев с подносами.

– Пора приступить к трапезе. Честно говоря, я проголодался.

Он сел напротив, развернул салфетку и бросил ее на колени. Стол начал заполняться блюдами. Дагер комментировал:

– Форель в соусе из рейнвейна, ягненок с трюфелями, глухари с шампиньонами, паштет из угрей…

Всего я не запомнил.

Обед прошел за болтовней о разной чепухе, я старался быть обаятельным, насколько это возможно, держался непринужденно и даже пустил в ход пару избитых острот из лексикона Джерри, когда он трезвый.

После обеда Веда простилась с нами, сказав, что ее ждут мелкие заботы, и ушла. Дагер пригласил меня к себе в кабинет, куда нам принесли кофе и ликер.

Мы закурили, потягивая ароматный напиток, и после нескольких довольно старых анекдотов Дагер как бы невзначай спросил:

– Скажите, Ник, в вашей клинике проводят обследование?

– Какого рода обследования вас интересуют?

– Я имею в виду обследование человека для выдачи ему заключения о состоянии здоровья в страховую компанию.

– Разумеется. Такие заключения вправе выдать каждая более или менее крупная больница.

– Вы знаете, дружище… У меня к вам просьба…

– Какая?

Я хотел было закончить за него фразу, но не стал. Мекли действительно видел этого человека насквозь.

– Моя бывшая клиентка, очень приятная особа, хочет застраховать свою жизнь, – он заговорщицки улыбнулся, – надо бы пойти навстречу ее прихоти. Нельзя ли ей пройти медицинскую комиссию в вашей больнице? Просто я подумал, что это ускорит дело… Но если есть какие-то трудности, то…

– Это несложно, Тэд. Пусть ваша знакомая подъезжает в понедельник к десяти часам к клинике, я ее встречу. Мне так или иначе надо быть там по делам, заодно мы все устроим с комиссией… Да, только передайте ей, чтобы она взяла с собой документы.

– Да, да, конечно. Вы очень любезны, Ник. Я не предполагал, что подобная возможность возникнет так быстро.

– Пустяки. Не думайте больше об этом.

Дагер перешел на спортивную тему и наговорил кучу комплиментов как лучшему игроку в гольф из всех, кого ему приходилось встречать на спортивной площадке. Затем мы гуляли по парку и он показывал мне редкие сорта роз.

Уехал я около одиннадцати часов, мы долго прощались и договорились в следующую среду встретиться в гольф-клубе.

С сознанием выполненной задачи я возвращался домой. На моем лице блуждала улыбка, настроение было восхитительным. Главное, судьба вновь свела меня с Ведой. Теперь я буду жить ожиданием нашей встречи.

Луки передал руль швейцару, и я отпустил его к горячо любимой мамочке, а сам отправился домой. Приятная усталость гнала меня в постель.

Я вошел в квартиру и зажег свет. Гостиная выглядела так же, как полдня назад, не считая женщины, которая устроилась в кресле, поджав под себя ноги. Так возник странный сюрприз: силуэт в черном платье с медовыми волосами, разбросанными по плечам.

Я замер на пороге и пригляделся. Да. Это была, несомненно, она, Кэрол. Та самая красавица, которую я встретил в Вентуре, а разыскал на пляже. Не слишком ли много сюрпризов для одного дня?

– Входите, что же вы встали на пороге?

– Благодарю вас. Вы на редкость любезны.

Я прошел через комнату к бару. Не знаю почему, но настроение мое начало увядать. Налив себе виски на два пальца, я предложил выпить и незваной гостье. Она в ответ кивнула. Я подал даме бокал и присел на подлокотник кресла. Теперь она мне не казалась такой уж красивой, в ней появилось что-то неуловимо змеиное – и во взгляде, и в замедленных гибких движениях.

– Как вы попали сюда? – спросил я, рассматривая ее.

– Какое это имеет значение? Важно то, что я нашла вас, Крис. Уверяю, это было значительно труднее, чем попасть сюда. Будем считать, что я тосковала о вас.

– Глупости. Говорите, что вам нужно. Я устал и хочу спать.

– Спать? Может быть, составить вам компанию? В постели разрешаются девяносто процентов разногласий между мужчиной и женщиной. – Она рассмеялась серебристым смехом. Впечатление было такое, будто зазвенели разбитые блюдца.

– Зачем вы пришли? Я начал раздражаться.

– Я пришла по делу. У меня есть к вам ряд предложений.

– Сожалею, но сегодня не принимаю.

– Это не отнимет у вас много времени. И потом, я не принадлежу к химическим блондинкам, о чью кожу можно зажигать спички. К бывшим прачкам с костлявыми ручищами, острыми коленками и вялыми грудями. И думаю…

– Я не знаю, к кому вы принадлежите, и меня не интересует, что вы думаете. Меня интересует, как вы забрались в мою квартиру и что вам здесь надо.

Она холодно взглянула на меня и произнесла тоном, который живо охладит любого разомлевшего на пляже:

– Будьте осторожней, мистер Дэйтлон. Вы висите на волоске, мне все о вас известно. К тому же эта квартира снята на имя Брайтона, и она такая же ваша, как и моя. Понятно?

– Не знаю, мне не приходилось читать письма ваших обожателей. Вы пришли шантажировать меня? Ничего из этого не выйдет. Зря тратите время.

Она рассмеялась.

– А в вас что-то есть. Только не растеряйте. – Кэрол беспечно разглядывала гостиную. – Миленькая квартирка.

– Не говорите «миленькая квартирка». Это из лексикона заурядных шлюх.

Она опять рассмеялась.

– А я и есть самая заурядная шлюха. Только вы ничего не знали.

– Меня это не интересует.

– Заинтересует. Если вы будете вести себя по-умному.

Она закинула ногу на ногу, и черное платье откинулось выше колен, обнажая точеные загорелые бедра.

– Вам идет черный цвет.

– Да. Он составляет волнующий контраст с моим телом.

В ее глазах заплясали чертики.

– Какова ваша цель? Хотите меня соблазнить? Ну, а дальше что?

– Не торопите события. Уверяю вас, от моего предложения вы останетесь в плюсе, а не в минусе. Но вы не готовы его выслушать. У вас слишком суровый вид, – сказала она, кисло-сладко улыбнувшись.

– Вы теряете время… Настроение мое не изменится, и вряд ли вы меня соблазните. Вам надо для этого выбрать другой объект, какого-нибудь голливудского режиссера – чудодея по части влажных поцелуев и порнографических наплывов.

– Вас не соблазнишь? Не знала, что есть такие мужчины.

– Довоенная фабрикация. С каждым днем нас становится все меньше.

– Хорошо! – Она одернула платье. – Если вы не хотите, чтобы я вас соблазнила, тогда попробуем перейти к делу.

– С этого надо было начать.

Я отпил глоток и поставил стакан. Вдруг заметил, как лицо Кэрол побелело, в глазах заметался страх. Она смотрела куда-то мимо меня. Я обернулся. Что-то блестящее сверкнуло у меня перед глазами, в то же мгновение потолок обрушился мне на голову и передо мной разверзлась черная пропасть.