"Лучшие подруги" - читать интересную книгу автора (Уилсон Жаклин)

Глава пятая

По дороге на станцию мы заблудились. Алиса подумала, что это совсем недалеко от бабушкиной церкви, потому что во время службы слышала грохот колёс. Я была почти уверена, что она не права, но было не до споров, поэтому нам пришлось проделать весь путь к церкви.

— А что, если твоя бабушка нас узнает? — спросила я.

— Глупая, она же у нас в гостях на барбекю, — ответила Алиса. — Бабушка ходила в церковь утром, а днём там закрыто.

Но церковь оказалась открытой. На лужайке была целая толпа народа. Все весело болтали и позировали перед фотоаппаратами. На дамах были нарядные цветастые платья и красивые шляпы, а мужчины мучались в костюмах и рубашках с тугими воротниками.

— Это свадьба? — спросила я.

Потом увидела пухленькую даму в розовом шифоне, похожую на французскую меренгу. Она держала на руках младенца в белой крестильной рубашке в оборочках.

— А, поняла! — воскликнула я. — Это крестины!

Я ходила к Алисе на крестины. Чтобы успокоить, мама дала мне слишком большую бутылку молока, и я срыгнула прямо на спину её сиреневого костюма. Ей это не понравилось. Я подарила Алисе маленькую кружку, миску и тарелку с крольчатами. Они у неё до сих пор стоят в гостиной, в горке для фарфора.

Алиса приходила на мои крестины. Проголодавшись, потому что мама на этот раз не рискнула меня кормить, и жалобно прохныкав всю церемонию, я залилась громким плачем, когда священник стал опрыскивать меня водой. Ему было очень тяжело меня держать, потому что я отчаянно брыкалась. Маме это совсем не понравилось.

Алиса тоже подарила мне маленькую кружку, миску и тарелку с крольчатами. Как только я подросла и научилась сама пить из кружки, она упала и разбилась. Миску я приспособила под формочку для пирогов из песка, поэтому её пришлось вскоре выбросить. У меня до сих пор хранится тарелочка с трещиной посередине и оббитыми краями.

— Почему я всё порчу, Алиса? — со вздохом спросила я.

— Меня зовут Жюстина, — ответила Алиса.

— Прости, — сказала я, с опаской оглядывая народ на крестинах и боясь, что нас подслушивают. — А меня — Майкл.

— Пошли, Майкл! — велела Алиса, намеренно громко назвав меня по имени.

— Почесали, Жюстина! — отозвалась я, пытаясь идти вразвалочку, как крутой пацан.

Вдруг кто-то позвал:

— Джемма! Алиса!

К нам навстречу бросился здоровый мальчишка. Сначала я его не узнала, потому что он нацепил на себя тесный серый костюм, который делал его похожим на слонёнка.

— Ох, нет! — прошептала Алиса.

— Ох, да! — отозвалась я.

Мальчик-слонёнок оказался Печенюгой, нашим одноклассником.

— Ты чего так странно ходишь, Джемма? А ты, Алиса, зачем нацепила на себя этот дурацкий чёрный парик?

— Заткнись, Печенюга! Мы переоделись, — прошипела я. — Я изображаю мальчика.

Печенюга с удивлением на нас уставился:

— Ты тоже мальчик, Алиса?

— Нет, она девочка, придурок. Не видишь, на ней юбка с топом? У неё чёрная косичка — она тоже замаскировалась.

— Молчи, Джем. Не рассказывай ему! — велела Алиса, потянув меня за руку.

Подруга никогда не была высокого мнения о Печенюге. Её всегда раздражало, когда мы с ним хотели поиграть в «Слабо?».

— Ну-ка рассказывай. Жуть как интересно! — воскликнул Печенюга. — Выкладывай, что ты там задумала, Джемма?!

— Лучше ты нам расскажи, с какой радости ты нацепил на себя этот дурацкий костюм? — спросила я.

— Ага, сам знаю, что выгляжу как идиот! — пожаловался Печенюга. — Меня мама заставила. — И он кивнул в сторону розовой тёти, которая держала на руках младенца в оборочках. — Это моя мама с младшей сестрёнкой Полли. Её только что покрестили. По этому поводу у нас дома приём. Будет шесть видов разных сандвичей, чипсов, сарделек и прочей вкуснятины. А ещё специальный торт, покрытый белой глазурью, с розовой надписью «Полли» и марципановым младенцем! Я помогал маме печь торт, и мне достанется кусок с младенцем! Она мне обещала!

— Фу! — сказала Алиса и снова потянула меня за руку. — Пошли!

— Куда это вы пошли? А где ваши мамы? Вы что, одни гуляете?

— Нет, — сказала Алиса. — Моя мама за углом.

Она не умеет врать гладко, как я.

— Чушь! — возмутился Печенюга. — За каким ещё углом? Эй, подружки, вы, случайно, не сбежали из дома?

Мы обе похолодели.

— Не будь придурком! — сказала я.

— А я и есть придурок. И горжусь этим! — воскликнул Печенюга, закатив глаза и высунув язык.

Потом он вновь напустил на себя серьёзный вид:

— Значит, сбежали? Сами дуры! Это из-за того, что Алиса уезжает, да?

— Нет, и никуда мы не сбежали! — возмутилась я, злясь, что он в одну секунду нас раскусил.

В этом весь Печенюга — вид глупый, почти всегда ведёт себя как дурак, — и ты забываешь, что внутри его большой башки скрыты проницательные мозги.

— Ты врёшь, Джемма! Я всегда знаю, когда ты врёшь. Помнишь, ты говорила, что нормально себя чувствуешь во время соревнования «Мерзкий сандвич», и тебе пришлось проглотить мой с противной брюссельской капустой и сладким кремом с комочками. И что потом произошло?

— Заткнись! — с трудом произнесла я, и в животе от одного воспоминания противно забулькало.

— Не суй свой нос, куда не просят, Печенюга, — сказала Алиса. — Ну же, Джемма, пошли!

— Вы просто играете, да? Вы же не совсем сбрендили?! А чем вы собираетесь питаться?

— Знаю, кроме еды, ты ни о чём думать не можешь! — фыркнула я. — Не волнуйся! У нас полно наличных. Ну-ка позвени монетками, Алиса!

— Ну куда же вы идёте? Кто будет за вами смотреть? А что вы будете делать, если к вам подойдёт какой-нибудь ненормальный псих?

— Мы торопимся на поезд в Лондон и сами о себе позаботимся. А если какой-нибудь псих осмелится к нам приблизиться, я в него плюну и так садану ногой… — свирепо ответила я, позволив Алисе себя увести.

Печенюга что-то громко прокричал нам вслед. Его мама и другие гости, которые пришли на крестины, тоже на нас уставились.

— На помощь! Бежим скорее! — воскликнула я.

Мы снова пустились бегом, прибавляя и прибавляя скорость. Вперёд и вперёд. Алиса опять стала ярко-розового цвета. Она держалась за бок. Я знала, что у неё колет в животе, но мы не могли остановиться, иначе нас бы поймали. С трудом пробежали по улице и не осмелились оглянуться назад — а вдруг за нами гонятся? Когда мы завернули за угол, я увидела автобус, на переднем стекле которого было написано «Вокзальный проспект».

— Быстрее! Прыгай, Алиса!

По дороге к станции автобус долго колесил вокруг домов, но было здорово просто плюхнуться на сиденье и перевести дух.

— Не знаю, зачем тебе понадобилось болтать с тупым Печенюгой? Терпеть его не могу! — возмутилась Алиса.

— Печенюга нормальный, хотя и правда нелепо выглядит в своём тесном костюме.

— Он и есть нелепый! Жирдяй! — продолжала Алиса, надув щёки и показывая, какой он толстый.

— Он в этом не виноват.

— А вот и виноват! Целый день только и думает о еде, еде, еде!

— Кстати, не напоминай мне про еду! Умираю от голода! Не надо было убегать, пока не поели барбекю, — пожаловалась я, поглаживая свой урчащий живот.

— Мы купим себе перекусить, как только сойдём с автобуса, — пообещала Алиса. — Когда же наконец мы приедем на станцию?

Мы вскочили и нажали на кнопку, как только автобус свернул на Вокзальный проспект — нам слишком хотелось побыстрее попасть на станцию, но проспект оказался очень длинным. Выйдя из автобуса, в киоске мы купили плитку «Гэлакси», огромный «Марс», пачку соленых чипсов с уксусом и мороженое «Корнетто» . Алиса выбрала пакет бело-розового зефира. По-моему, она его купила, потому что он красиво выглядел. Съела пару зефирин, и мне пришлось ей помогать.

— Если не будешь за собой следить, растолстеешь, как Печенюга, — предостерегла Алиса.

— Чем бедняга тебе не угодил? — спросила я, делая себе необыкновенный зефирно-шоколадный сандвич. — Может, и хорошо, если я немного поправлюсь. Мне нужно совсем измениться, особенно теперь, когда мы в бегах. Если бы я росла вверх, а не вширь, то куда-нибудь бы устроилась и заработала нам немного денег.

Я видела, как мальчишки подрабатывают на рынках — бегают, приносят и разбирают продукты. Я бы и сама прекрасно с этим справилась!

— Проще простого! — воскликнула я, схватив Алису за руку.

— Ты вся липкая! — поморщилась подруга, но ответила на рукопожатие. — Ладно, если найдёшь работу, буду ходить по магазинам, варить обед и вести хозяйство. Я умею готовить: могу поджарить тосты, сварить яйца… Знаю, что делать с консервами, например с тушёной фасолью…

— Обожаю тушёную фасоль! — облизнулась я и подумала про наше будущее. О каком хозяйстве мы говорим?

Алиса тоже задумалась:

— Где мы будем жить, Джемма? — очень тихо спросила она.

Похоже, подруга приготовилась разреветься.

— Вот увидишь — все будет нормально! — твёрдо сказала я.

Терпеть не могу, когда Алиса плачет, хотя у неё это почти вошло в привычку.

— В Лондоне полно заброшенных домов. Мы обязательно что-нибудь себе найдём. Залезу в окно… Ты же знаешь, у меня это великолепно получается! Уберёмся, превратим наше жилище в уютное гнёздышко. Помнишь, как в детстве мы строили домики из картонных коробок в саду?

— Да! Правильно! Помню… — закивала Алиса, хотя по щекам у неё катились слёзы.

Обе знали, что ничего тут правильного нет! Мы уже не пятилетние девчонки, которые играют с детскими пластмассовыми сервизами, плюшевыми мишками и куклами Барби. Две подружки пустились в бега взаправду и понятия не имеют, где будут жить в Лондоне. В голове роились страшные предсказания Печенюги.

— Ну погоди, Лондон! Скоро приедем! — сказала я, завидев вдалеке станцию.

Взявшись за руки, мы гордо и смело зашагали, улыбаясь и подбадривая друг друга. Слёзы продолжали катиться по щекам Алисы, но мы притворились, что их не замечаем. Вошли в здание вокзала и направились к кассе.

— Пожалуйста, два детских билета до Лондона, — уверенным тоном попросила я.

Последние пять минут я только и делала, что репетировала про себя эту фразу.

— С кем вы, девочки? — спросил кассир.

И к этому вопросу я была готова:

— Мы с папой. Он пошёл в киоск за газетой.

Кассир сверлил меня глазами-бусинами:

— А билет ему будете покупать?

— Папе он не нужен — у него сезонка, — соврала я.

Алиса с восторгом на меня посмотрела. Кажется, удалось убедить дядю!

— Только туда или туда и обратно? — спросил он.

— До Лондона, — вступила в разговор Алиса. — Мы не собираемся возвращаться.

— Пятнадцать фунтов, дорогуша, — сказал дядя.

Казалось, меня пятнадцать раз ударили кулаком в живот.

— Пятнадцать фунтов?!

— Это за двоих, — уточнил кассир.

Грабёж, да и только! Алиса стала рыться в кармане. Нашла аккуратно сложенные пять фунтов, потом выкопала пять позолоченных монеток по фунту… Потом ещё одну … И ещё… Две по пятьдесят пенсов… Вытащила оставшуюся мелочь… Кассир наблюдал за ней, пощёлкивая языком.

В животе крутилось и вертелось кисло-сладкое месиво из шоколада, чипсов и зефира. Если бы не моя прожорливость, нам бы хватило сполна! Стыда не оберёшься!

— Двадцать пенсов, пять пенсов, один, два, три, четыре, пять, шесть и две кучки по два пенса. Вот! — обрадовалась Алиса. — Набрала! Пятнадцать фунтов!

Она насыпала горку мелочи на маленький вращающийся подносик. Потратив уйму времени, кассир два раза пересчитал и перепроверил сумму. Потом наконец выдал нам билеты.

Мы быстро их схватили, пока он не передумал, и бросились бежать к платформе по пустому подземному переходу, в котором эхом отдавались наши шаги. Я издала боевой клич. Его поддержал целый хор диких голосов, будто вопила не одна Джемма, а целых пятьдесят.

— Тс-с… — прошипела Алиса.

Её упрек повторило пятьдесят тоненьких голосков.

Мы расхохотались, и громкий смех сопровождал нас на всём пути, пока мы неслись по тоннелю.

— Мы молодцы! — воскликнула я, крепко обняв Алису на платформе.

Из расписания мы узнали, что поезд на Лондон уходит через две минуты.

— У нас всё получилось! Лондон, скоро мы приедем!

Удача нам изменила.

И Лондон остался в мечтах.

Мы услышали, как нам кричат с автомобильной стоянки, которая находилась за платформой.

Потом увидели, как из такси выпрыгнули мои мама с папой, а за ними — родители Алисы. Они размахивали руками и звали нас.

— На помощь! — вскрикнула я, прижимая к себе Алису. — Скорее! Бежим!

Скрыться было некуда. Платформа оказалась капканом.

Вдалеке я заметила приближающийся поезд.

— Ну давай же, миленький, подходи быстрее! Пожалуйста!

До чего же захотелось прыгнуть на подножку и умчаться в нашу новую лондонскую жизнь! Но поезд был ещё очень далеко и казался игрушечным, а родители уже неслись по платформе.

Папа Алисы подхватил её на руки, а мама залилась слезами. Моя мама схватила меня за плечи и затрясла, как грушу. В ушах раздался грохот посильнее, чем от приближающегося поезда.