"Владимир Сергеевич Бушин. Эоловы арфы (Роман в новеллах) " - читать интересную книгу автора - Латынь и величие римлян здесь ни при чем, господин Энгельс.
- Пожалуй, - легко согласился тот, - но как бы то ни было, а лишь только Маркс вернется, я тотчас доложу ему, что под видом доктора юридических наук у нас в редакции скрывается беглый каторжник. - А я на вашем месте, - уже с прежней доброжелательностью в голосе сказал Гейгер, - еще до возвращения Маркса внимательно посмотрел бы вокруг себя в редакции. Одни из ваших редакционных сотоварищей были изгнаны из университетов, другие сидели в тюрьмах и бежали, третьи - тот же Дронке, Шаппер и сам шеф-редактор, - по сути дела, являются иностранцами... - Карл Маркс - иностранец! - засмеялся Энгельс. - Да, иностранец, - твердо повторил Гейгер. - Все названные мною лица не имеют прусского подданства. - Разве слово <подданство> не было сдано в архив революцией? И разве первый, уже утвержденный параграф германских основных прав не гласит, что всякий немец имеет общегерманское право гражданства? - К таким вопросам мы подходим чрезвычайно серьезно. - На подвижном лице Гейгера боролись волны притворной доброты и подлинной суровости. - Да, я знаю. Настолько серьезно, что вот уже несколько месяцев известный всей Германии и Европе общественный деятель не может добиться восстановления своего прусского гражданства; настолько серьезно, что, если бы не протест рабочих, вы еще две недели тому назад выслали бы из Кёльна и из Пруссии Карла Шаппера с женой и тремя детьми. Как видно, упомянутый первый параграф в вашем толковании означает, что всякий немец может быть выслан из всех тридцати шести немецких государств. Видно, наряду с законодательством Национального собрания существует и ваше личное - Я это уже слышал со страниц <Новой Рейнской газеты>. - Извините, что повторился, но в таком случае хотелось бы узнать, уж не располагаете ли вы сведениями о том, что Национальное собрание, это хилое, но все же законное дитя революции, скоро будет задушено? - Я не пророк, - уклонился Гейгер. - Тогда, чтобы покончить с этим вопросом, позвольте мне высказать одно пророчество. - Энгельс не сводил глаз с лица Гейгера, на котором суровость наконец победила доброту, но, в свою очередь, уже теснилась настороженностью. - Я вам скажу то, что хорошо следовало бы знать прусскому правительству и его чиновникам. Гейгер сложил руки на груди, внутренне напрягся, ожидая очередной дерзости. - Германия, - продолжал Энгельс, - со временем будет гордиться тем, что Карл Маркс ее сын. А у вас, господин Гейгер, имеется лучезарная перспектива остаться в истории человеком, который всячески препятствовал Марксу получить права прусского гражданства. - Ах, как мы далеко ушли от темы нашего разговора! - воскликнул Гейгер почти радостно, так как ожидал гораздо большей неприятности. - История... Будущее... Вернемся к нынешнему дню. - Его лицо опять залила доброта. - Ну, вернемся. - Энгельс и сам не хотел больше говорить об этом, ведь завтра в газете должна быть напечатана статья <Маркс и прусское подданство>. Там все будет названо своими именами. Статья состоит из нескольких фраз от редакции и довольно большого письма Маркса министру |
|
|