"Эдгар Райс Берроуз. Закоренелый преступник ("Билли Байрн" #2)" - читать интересную книгу автора

Они взобрались на вершину поросшего травой холма. Отягченные росой
стебли блестели под роскошными лучами восходящего солнца.
Бридж остановился и лениво потянулся. Он откинул голову назад и
подставил свое загорелое, как бронза, лицо под теплые лучи солнца.

В моей груди сиянье дня таится,
И вместе с ветром кровь моя поет...
И диких гор сродни мне вереница,
И верным другом лес меня зовет.
Я золотую юность расточаю,
Мое наследство солнечных лучей...
Бродяга я! И буду им - я знаю,
Пока своих не кончу дней...

Он простоял несколько минут, глубоко вдыхая в себя живительный воздух
молодого дня. Рядом с ним, на голову выше его, стоял Билли Байрн; его
широкие плечи были откинуты назад, молодая грудь высоко поднималась.
- Великолепно, не правда ли? - сказал он наконец. - Я никогда не знал,
что природа так хороша, и, пожалуй, никогда не узнал бы этого, если бы не
слышал ваших стихов! Я всегда считал, что все поэты тряпки, - продолжал
он, - но как могут они быть тряпками, когда они придумывают такие вещи,
которые заставляют кровь закипать в жилах?
Прежде мне казалось, что каждый человек, который не груб - мокрая
курица. Сам я был здорово грубым парнем и не мало этим гордился. Теперь-то я
уже далеко не тот! Но до этой перемены я бы сразу возненавидел вас, Бридж. Я
ненавидел бы вашу манеру разговаривать, ваши стихи и то, что вы гнушаетесь
выпрашивать подаяния. Я бы сам себя стал презирать, если бы подумал, что
могу говорить так, как теперь. Да! Тогда я был так груб, что дальше идти
было некуда. Однако девушка - очень милая, знаете, девушка - обозвала меня
хулиганом и трусом. И - честное слово! - это была правда, хотя у меня и была
репутация самого отчаянного парня в западной части Чикаго, и сам я считал
себя настоящим мужчиной. Я чуть не дал ей тогда пощечины. Подумайте, Бридж!
Да, но все-таки не дал. Потом мне было приятно думать, что быть может меня
остановило то хорошее, которое всегда жило в моей натуре, но было еще в
скрытом виде. С той самой минуты я и начал меняться. Очень медленно, правда.
Ведь я и сейчас еще порядочная скотина. И, знаете, главным образом мне
помогла тогда эта девушка, а теперь очень помогаете мне вы и ваши стихи.
Если какой-нибудь шпик не подцепит меня, то я, пожалуй, еще могу стать
человеком.
- Да, - повторил Бридж, - наши взгляды меняются с годами. Знаете,
Билли, ведь было время, и совсем не так давно, когда и я ненавидел бы вас
так же сильно, как и вы меня! Впрочем, я употребил неверное слово: я не
ненавидел, а скорее чувствовал непреодолимое презрение к людям, которые, как
мне казалось, не принадлежали к "моему кругу". Ах, как я гордился тогда, что
по рождению принадлежу к интеллигенции! На всех людей, которые были вне
моего класса, я смотрел как на "неумытых скотов". Мне было их слегка жаль,
но в глубине души я совершенно искренно верил, что они все-таки сделаны из
"другого теста", чем я и мои близкие, и что, если у них и есть души, то, во
всяком случае, души второго сорта, вроде, как у животных. Я тогда не мог бы
усмотреть в вас человека, Билли, точно так же, как и вы не сочли бы меня за