"Готфрид Бюргер. Удивительные путешествия барона Мюнхгаузена (барон Мюнхгаузен)" - читать интересную книгу автора

пятьдесят тому назад, во время одного из своих посещений Англии
познакомился с поэтом, который, хоть и не был плагиатором, но все-таки
охотился за чужой дичью. Имя его - Шекспир.
Этот поэт, в творениях которого в настоящее время, вероятно, в
отместку, гнусно браконьерствует немало немцев и англичан, иногда брал на
время у моего прапрадеда эту пращу и перебил ею так много дичи сэра
Томаса-Люси, что с трудом избежал судьбы моих двух гибралтарских
приятелей. Несчастного посадили в тюрьму, и моему прапрадеду удалось
добиться его освобождения совершенно необычным способом.
Правившая в те годы Англией королева Елизавета, как вы знаете, в
последние годы жизни опостылела сама себе. Одеваться, раздеваться, пить,
есть и кое-что другое, о чем незачем упоминать, - все это делало для нее
жизнь нестерпимой обузой. Мой прапрадед дал ей возможность совершать это
лишь по своему усмотрению, через посредство заместителя, а то и без него.
И как вы думаете, что он выговорил себе в награду за этот
изумительнейший образец волшебства? Освобождение Шекспира! Ничего другого
королева не могла заставить его принять. Этот добряк так полюбил великого
поэта, что готов был пожертвовать частью оставшейся ему жизни, лишь бы
продлить дни своего друга.
Должен вам, впрочем, сказать, милостивые государи, что метод королевы
Елизаветы - жить без пищи - не встретил при всей своей оригинальности
сочувствия у ее верноподданных, и меньше всего у гвардейцев, "пожирателей
говядины", как их по сей день принято называть. Она и сама пережила
введение нового обычая всего на каких-нибудь восемь с половиной лет.
Отец мой, от которого я получил эту пращу в наследство, незадолго до
моей поездки в Гибралтар рассказал мне следующий удивительный анекдот,
который от него часто слышали его друзья и в достоверности которого не
сомневался никто из знавших почтенного старика.
"Мне пришлось, - рассказывал он, - во время моих путешествий довольно
долгое время пробыть в Англии. Однажды я прогуливался по морскому
побережью вблизи Гарвича. Внезапно на меня накинулся разъяренный морской
конь. При мне не было ничего, кроме пращи, с помощью которой я так ловко
швырнул в моего врага два камешка, что выбил ему глаз. Вслед за тем я
вскочил ему на спину и погнал в море. Дело в том, что, потеряв зрение,
животное мгновенно присмирело и стало совершенно ручным. Пращу я вложил
ему в пасть вместо уздечки и без всяких затруднений поехал на нем верхом
через океан.
Менее чем за три часа мы добрались до противоположного берега, хотя от
него нас отделяло расстояние примерно в тридцать морских миль. В
Гельветслуисе я продал моего коня за семьсот дукатов хозяину трактира "Три
чаши", который выводил его напоказ в качестве редчайшего животного и
заработал на нем порядочно денег. Сейчас можно увидеть его изображение у
Бюффона (*8).
Как ни достопримечательно было мое путешествие, - продолжал мой отец, -
но еще удивительнее были сделанные мною в пути открытия и наблюдения.
Животное, на спине которого я сидел, не плыло, а с неимоверной
быстротой бежало по морскому дну, гоня перед собой массу всяких рыб,
причем многие из них вовсе не походили на обыкновенных. У некоторых голова
помещалась на середине брюха, у других на кончике хвоста. Одни сидели
кружком друг подле друга и распевали изумительно красивые песни, другие