"Энтони Берджесс. Пожизненный пассажир" - читать интересную книгу автора

в аэропорту Карачи, безобразном сооружении, переполненном бесполезными
коричнево-шоколадными служащими, утруждавшими себя так мало, как только это
возможно, поскольку был Рамадан и закатная пушка еще не выстрелила. Пакстон
выглядел неплохо, но страдал от жары. "Отказали кондиционеры... или их
вообще нет у этих итальяшек. Хотелось бы домой, в прохладу с ледяными
напитками". Он вытер шею полотенцем.
"Домой?"
"Да, так я их называю. Все самолеты одинаковы, ведь так? Садясь в
следующий, я как будто возвращаюсь в предыдущий. По сути, это и есть мой
дом".
"Как вы устроились, ничего?"
"Да, только питаюсь нерегулярно, и несколько нарушился сон. Я подарил
часы... арабскому мальчику... в Абу-Даби, мне ведь теперь безразлично,
который час. Там совсем другое время, наверху. Желудок слегка подвел меня,
но я принимаю вот эти. - Он проглотил таблетку. - Не могу пожаловаться: вижу
мир, и это почти всегда - море. Суши так мало. Пересек линию смены дат,
направляясь из Окленда на Гавайи, и потерял или выиграл день, уже не помню
точно. Стюардессы очень симпатичные, и чем дальше на восток, тем миловидней.
Даже почудилось, будто устраиваюсь с одной из этих японочек в кимоно. Еще
будто прикорнул на земле".
"Это то, что вам нужно. Неделю передохнуть в гостинице. Есть очень
приличная в Бангкоке".
"Знаю, слышал о ней, летел с группой янки, направлявшихся туда. Уж
очень громко смеются. Когда захочу провести несколько дней, так сказать, на
берегу, заворачиваю в Рим. Там, в аэропорту, есть маленькая гостиница вроде
приюта, совсем крошечная, но по эту сторону барьера, - и нет паспортной
бодяги. Отсыпаюсь, хотя мучают кошмары, принимаю ванну и даже стираю носки,
чтобы не покупать новые, затем просто шляюсь по аэропорту, выпиваю чашечку
этого кофе с пеной, иногда - небольшой перекус. Смотреть не на что - так я
пристрастился покупать книги. В мягкой обложке, чтобы не жалко было
выбросить. Теперь путешествую налегке. Только одна сумка, как видите. От
второй избавился в Хитроу".
"Значит, снова там побывали?"
"Пришлось, иначе никак. На пути из Рио в Рим. - Затем он мрачно
посмотрел на громадный боинг, распластавшийся на взлетной полосе. - А теперь
Бомбей. Вы тоже?"
"Нет, я дальше на восток. Вы сказали что-то о кошмарах".
"Да, таких у меня не было с детских времен. Некоторые очень страшные.
Моя старуха, вот уже семь лет покойница, царство ей небесное, закатила мне
скандал в одном из них: почему я погасил на плите газовую конфорку? "Еще не
готово", - заорала она - и вытащила здоровенную змею из кастрюли". Его
передернуло.
"Нарушение суточных ритмов", - сказал я.
"Вот-вот, то самое выражение, что употребил этот доктор, летевший со
мной рейсом Париж - Вашингтон. Симпатичный молодой человек, специалист по
раку. Он объяснил, что тело гнет свою линию независимо от перемещения в
пространстве. Бунтует на закате, когда настроено на полдень. И ваш сон, -
сказал он, - летит ко всем чертям".
"Да, - поддержал я и продолжил со значением: - Не странно ли, что
незыблемые константы на поверку оказываются относительными. Восход, полдень,