"Энтони Берджесс. Заводной апельсин. {журнальный вариант}" - читать интересную книгу автора

ножкой. Эту вещь я облюбовал для себя.
Распахнув дверь, я вошел в холл и насмешливо произнес:
-- Привет, красотка! Наконец-то мы встретились. Меня как-то не
удовлетворил разговор через замочную скважину, а тебя? Думаю, что и тебя
тоже, старая образина.
"Образина" медленно повернулась ко мне и гневно, но без должного
удивления спросила:
-- Как ты сюда попал, выродок? Не приближайся ко мне, а то я трахну
тебя вот этой бутылкой.
Меня очень насмешило прозвучавшее в ее устах наше надсадское словечко
"трахну". Я осклабился и стал не спеша подходить к буфету, с которого мне
призывно улыбалась прекрасная танцовщица. Старуха поставила бутылку на стол
и взялась за свой костыль. Я любовно погладил прохладный металл и вдруг в
глубине буфета заметил бронзовый бюст какого-то отдаленно знакомого мне мэна
с длинными всклоченными волосами, пустыми глазами навыкате и в старомодном
галстуке. И тут я понял, что передо мной мой идол -- Людвиг Иван Бетховен.
-- Какие прекрасные вещи, и, что самое интересное, сейчас они будут
моими...
Завороженный, я сделал еще шаг и... растянулся на полу, попав ногой в
одно из блюдец.
-- Мать твою!.. -- выругался я, пытаясь подняться.
Но старуха с непостижимой для своего возраста скоростью подскочила ко
мне сзади и принялась колотить меня палкой по голове, злорадно приговаривая:
"Вот тебе, вот тебе, сукин сын!"
Ее удары были несильные, но все равно неприятные.
-- Нас бьют, а мы крепчаем. Бьют -- крепчаем, бьют -- крепчаем,--
шутовски повторял я при каждом ударе.
Она же явно вошла во вкус и прошипела:
-- Я покажу тебе, задница ты эдакая, как врываться в дом к порядочным
людям.
И больно треснула меня костылем по лбу. Мне стало не до смеха, и при
следующем ударе я схватился за костыль и сильно дернул его на себя. Старуха
потеряла равновесие и, чтобы не упасть, ухватилась рукой за скатерть. Не
удержалась и грохнулась на пол, вместе со скатерью стащив со стола все, что
на нем стояло. Бутылки с молоком разлетелись вдребезги, а ведьма плавала в
луже, как вобла под белым соусом.
-- Чтоб тебя черти забрали, выродок рода человеческого,-- мужским басом
выругалась она, пытаясь подняться на ноги, но поднимая только сотни молочных
брызг.
-- Взять его, мои кошечки! Ату его! Ату! -- визжала старуха, в кровь
раздирая мое лицо своими когтями.
Будто поняв ее команду, несколько жирных скотин с истошным мяуканьем
набросились на меня. Я бешено махал кулаками, отбиваясь от осатаневших
тварей.
-- Не смей трогать животных,-- строго проговорила старуха, когда я
удачно задел одну из ее кошек и та отлетела к стене.
-- Ах ты, старая, дырявая кошелка,-- рассвирепел я и сильно вмазал ей
Иваном по безмозглому хэду.
Она слабо охнула, обмякла и затихла. Я выпрямился, стряхнул с себя
котов, раскрутив одного за хвост и шмякнув головой об угол буфета, и ...