"Энтони Берджесс. Заводной апельсин. {журнальный вариант}" - читать интересную книгу автора

хотите заставить меня смотреть эту порнографию по два раза на день?
Побойтесь Бога! Ведь это ужасно!
-- Конечно, ужасно! -- с улыбкой согласился доктор Брэном.-- Но ведь
раньше ты думал по-другому? Это первые плоды твоего лечения. Ты осознал, что
любое насилие -- ужасно. Постепенно у тебя выработается физическое
отвращение к нему. Весь твой организм будет восставать при одной только
мысли о насилии.
-- Меня уже начинает выворачивать при виде этих ужасных сцен. Раньше со
мной не было ничего подобного. Как раз наоборот. Ничего не понимаю...
-- Жизнь -- удивительная штука,-- голосом пророка изрек доктор
Брэном.-- Кто способен до конца постичь скрытый смысл жизненных явлений и
процессов, тайную механику и неизведанные возможности человеческого
организма? Доктор Бродский, конечно, замечательный человек, и его метода --
великое достижение человеческого гения. То, что происходит с тобой, и должно
происходить с любым нормальным психически и здоровым физически человеческим
организмом перед лицом воздействия сил Зла, исповедующих принцип разрушения.
Мы перетягиваем тебя на сторону Добра, и перетянем, хочешь ты этого или не
хочешь...
-- А на фига мне такое лечение, от которого мне все хуже и хуже? --
искренне возмутился я.
-- Чтобы выздороветь, нужно переболеть. Очищение через страдание. Все
вполне логично и в духе христианской морали.
Он встал, ободряюще похлопал меня по ноге и вышел, оставив наедине с
моими сомнениями. По его словам выходило, что все эти гнусные фильмы,
препараты и аппараты служили для моей же пользы. Я так толком и не решил,
сопротивляться ли завтра, когда они попытаются подсоединить их ко мне или
сделать инъекцию, устроить красивый файтинг или же смириться со своей
судьбой. Да, собственно говоря, кто они такие, чтобы определять мою судьбу!
6
-- Прекратите! Кончайте! Завязывайте! -- орал я как сумасшедший.-- Я
больше не могу! Сжальтесь!
Это происходило на следующий день, и хотя все утро я старался быть
примерным послушным мальчиком, под конец не выдержал и начал костерить своих
мучителей многоэтажным трущобным матом, начисто забыв о присутствии в зале
представительницы прекрасного пола. Как и во время первого сеанса, я сидел,
прикованный к креслу пыток, и вынужденно таращился на экран, на котором
мелькали полные грубого натурализма кадры. Поначалу в них не было ничего
страшного. Несколько веселых ребят лихо потрошили какую-то лавку, набивая
карманы деньгами и всякой всячиной и пуская кровь слабо сопротивлявшейся
старой жидовке-хозяйке. Но когда из ее разбитого рта, носа и ушей потекла
кровь, я ощутил зловещие симптомы, мучившие меня в течение последних суток.
Постепенно они переросли в нестерпимую боль, и я задергался в кресле, тщетно
пытаясь освободиться.
-- Превосходно! Высший класс! -- возрадовался д-р Бродский, не обращая
внимания на проклятия в свой адрес.-- Все идет как надо. Еще немного, и мы
закончим.
Перед моими глазами замелькали кадры немецкой военной кинохроники,
предваряемые свастикой, штандартами и хищным орлом. По дымным улицам
разбомбленных городов вышагивали высокомерные, надменные гусаки-нацисты.
Упитанные самодовольные мордовороты, орудуя прикладами, выгоняли из развалин