"Энтони Берджесс. Заводной апельсин. {журнальный вариант}" - читать интересную книгу автора

известно. О том, что ты вытворял и натворил, разбив сердца этих добрых
людей, твоих родителей. А теперь ты вернулся, да? Вернулся, чтобы опять
превратить их жизнь в ад? Ну уж накось выкуси,-- сделал смачную фигу и
поднес мне под нос.-- Только через мой труп. Потому что они для меня как
родные, и я никому не дам их в обиду!
-- Ах, вот как! -- процедил я, чувствуя, что к глазам подступают злые
смешанные слезы страха-боли-отчаяния-беспомощности.-- Даю тебе пять минут на
то, чтобы ты вымелся из моей румнаты.
И я двинул к своей берлоге и открыл дверь, прежде чем этот хмырь
преградил мне дорогу. При виде того, что стало с моей комнатой, мои болзы
опустились до самого ковра, а потом, как на резинке, подскочили куда-то к
горлу. Теперь это была вовсе нс моя комната, други мои. Услада моей души --
стерео -- исчезло бесследно, а на месте моих флагов и вымпелов красовались
наглые боксерские рожи, и среди них -- самодовольная, улыбающаяся пачка
постояльца.
-- Куда ты подевал мои вещи, вшивый козел? -- заорал я, поворачиваясь к
питекантропу Джо. Но вместо него вновь ответил дад:
-- Все конфисковала полиция, сын. В соответствии с новым постановлением
о возмещении ущерба пострадавшим от разбойного нападения.
Я обалдело присел на край стула, а этот благовоспитанный кретин
рявкнул, не замечая моего состояния:
-- Спроси разрешения, прежде чем плюхать свой грязный зад на чистую
мебель!
-- Не ори, а то пуп развяжется, козел! -- гаркнул я в ответ, но,
чувствуя предостерегающий прилив боли, жалобно улыбнулся и добавил уже тише:
-- В конце концов это мой дом, моя румната, не так ли, друг? Ну, и каково
будет ваше решение?
Дад сказал, избегая встречаться со мной айзами:
-- Все это надо толком обмозговать, сын. Мы не можем просто так
вышвырнуть Джо на улицу. Это было бы не по-людски. Да и потом у нас с ним
двухгодичный контракт, ведь правда, Джо?
Тот утвердительно кивнул массивной головой, продолжая стоять с нарочито
безразличным, "вам решать", видом. Я видел, что отцу очень неловко, но тут
во мне взыграла ревность, и я безжалостно сказал:
-- Па-а-нятна-а. Значит, с Джо по-людски, а с собственным сыном? Вы
печетесь лишь о своем спокойствии, а на меня вам наплевать. К тому же лишняя
деньга, которая никогда не бывает лишней. Сколько он вам платит? Я буду
платить вдвое...
-- Из воровских денег? Или прикончишь еще кого-нибудь? -- с горечью
выкрикнул дад, а мать съежилась, как от удара.
И тут, верите ли, я не выдержал и разревелся от жалости к самому себе.
-- Лучше бы я остался в тюряге. Там у меня был хоть кров над головой.
Ну да Бог с вами. Я двинул, и больше вы меня никогда не увидите. Я пойду
своей дорогой. Пусть все это останется на вашей совести.
-- Ты не должен уходить с тяжелым сердцем, сын. Ожесточение еще никого
не выводило на правильную дорогу.
-- Ну, это уже мое дело, отец. Прощайте! Я резко развернулся и пошел к
двери, краем глаза заметив, как Джо обнял за плечи и успокаивающе
поглаживает тихую плачущую женщину-- мою мать.
Так, други мои, я остался без дома, без семьи. Я бесцельно брел по