"Пьер Буль. Чудо (Перевод с французского Е.Ксенофонтовой)" - читать интересную книгу автора

меня обратились к господу с молитвой, ведь я не умею; нужно, чтобы вы
попросили его вернуть зрение моему сыну!..
- О бедная женщина, - проговорил взволнованный священник.
Он не знал, что сказать. Он был потрясен этой трогательной верой. Он
пробормотал жалкие слова утешения:
- Дочь моя, это страшное несчастье для вашего сына и для вас. Господь
послал вам тяжелое испытание. Но кто знает, не хранит ли он самые большие
благодеяния для того, кого так жестоко поразил? Я обещаю вам молиться за
вашего сына, но - увы! - я не обладаю чудодейственной силой. Я всего лишь
простой смертный, как и вы...
- Я на коленях умоляю вас, господин аббат. Я уверена, что, если вы
по-настоящему захотите, бог услышит вас. Мне сказали, что вы обратили в веру
многих неверующих ученых, потому что вы знаете слова, которые трогают душу.
Я чувствую, что вы можете сделать чудо. Те, кто вылечивал калек, не знали
сначала, что это в их власти: вы это сами сказали, господин аббат.
Он заставил ее встать. Он не знал, что ей ответить. Обычно так легко
находивший слова, священник упрекал теперь себя за недостаток доводов. Он
мучительно вопрошал свой разум.
"В самом деле, - думал он, - божьи избранники не подозревали о своем
даре до тех пор, пока он не открывался в них. Имею ли я право не
попытаться?.. Но как можно так думать! Я говорю вздор... И такой безнадежный
случай! Фэвр утверждает, что нет никакой надежды на выздоровление... С
другой стороны, как можно оттолкнуть ее просьбу? Как могу я, ничего не
попытавшись, обескуражить эту веру, столь наивную и возвышенную, я,
призывавший верить в бесконечное милосердие? Она обвинит меня в лицемерии и
навсегда отвернется от религии и ее служителей".
Наконец он принял решение.
- Дочь моя, - сказал он, - я буду молить господа смилостивиться над
несчастьем вашего сына, но при одном условии. Я не могу скрывать от вас, что
чудо - явление чрезвычайно редкое. Вероятность его свершения ничтожна...
Его речь еще носила отпечаток той изощренности и тонкости языка, какой
отличалась его проповедь. Он клял себя за то, что не мог найти в этот момент
более простых слов.
- Бог допустил, чтобы ваш сын ослеп. Как во всех его действиях, здесь
есть причина, которой нам не постичь. Я попрошу его вернуть ему зрение, но
вы должны обещать мне, что, если он не внемлет моей мольбе - а это, увы,
вполне вероятно ввиду моей недостойности, - вы должны обещать мне не
предаваться отчаянию и не таить в сердце никакой обиды. Пути господа
неисповедимы, и не нам, смертным, судить его.
Женщина поблагодарила его и пообещала. Ей было ясно одно - он
согласился, и она стала настаивать с внезапной страстностью:
- Сейчас же, господин аббат, нужно молиться сейчас же. И в церкви, у
подножия алтаря. Я уверена, что так будет лучше.
Она преобразилась. Вера придала ей такую властность, перед которой
священник чувствовал себя беспомощным. Она подавляла его; он согласился и
тут же раскаялся, охваченный стыдом, словно принимал участие в какой-то
преступной комедии. Но женщина уже взяла сына за руку и тащила его. Тот
подчинялся как автомат.
Она заставила его опуститься на колени перед алтарем, отошла на
несколько шагов и стала неподвижно, молитвенно сложив руки. Аббат Монтуар