"Николай Булгаков. Я иду гулять " - читать интересную книгу автора

С тех нор главное, чем занималась команда, было составление ее
многочисленных изменяющихся списков. Там же, в клубе, я дорвался до пишущей
машинки. Я сразу сказал, что нам необходимы удостоверения, и стал их
печатать, сидя в этой удаленной клубовской комнате.
Потом я попал в наш Дом пионеров в связи с этой командой. Какой-то дядя
с плешью говорил мне про нас какие-то складные слова и записал их потом на
бумажку: "Ребята нашего микрорайона...", "в деле помощи престарелым" и так
далее. Потом в один день я снова туда пришел, и нас всех повезли в Дом
культуры (что? зачем? как? - неясно). Мы собрались все за сценой, нам там в
нервозной обстановке выдали белые рубашки - пионерскую форму, и мне тоже
дали, хотя я был без галстука, октябренок (ах ты! - они были недовольны).
Из-за кулис был виден "костер": снизу дул воздух, который колыхал красные
тряпочки, из зала похожие на пламя. А потом я вышел на сцену с каким-то
незнакомым мне пионером... Темный зал, полно людей. И я начал говорить
туда - слова, которые мне сказали (оказалось, для этого): "Ребята нашего
микрорайона..." Больше ничего не помню, все было непонятно...
А что касается того, что происходило во дворе, то Нинка (дочь того
самого своего отца, который на меня кричал, чтобы я Коле не кричал) помогала
старушке из заднего флигеля в черном одеянии, которая являлась
представителем духовенства в нашем дворе, монашенкой. Но Нинка и без
тимуровской команды ей помогала. И в конце концов, когда нам не дали комнату
в каком-нибудь подвале (а такой свой "штаб", хоть внутри сложенных во дворе
бревен - это была мечта!), нам надоели списки и наши большие значки с буквой
Т из картонки, обтянутой красной материей; все кончилось тем, что я ходил
иногда к одной бабушке (ей ведь действительно это нужно было), приносил
что-нибудь из овощного (хотя для своей семьи этого не делал) - обычно
зеленый лук, который она ела на мое удивление с сахаром и рассказывала мне
что-нибудь: она была учительницей русского языка в цирковой школе, учила
Олега Попова.
Так была у нас эта команда. Шпана долго еще называла меня иронически
"Тимур".
А шпана у нас была знаменитая, "тихвинская". Когда кто-нибудь
сцеплялся, дело доходило до угроз:
- А я всю Тихвинскую позову!
- А я всю Хуторскую позову!
Хуторская - от нас далеко: за Савеловским! Так что понятно, какие тут
масштабы.
Но меня они никогда не били (хотя опасность такая была). Потому что я
знал Григу с нашего двора.


Моя мама не очень любила, что я все время пропадал во дворе. Особенно
до школы. Банальная фраза - но она опасалась дурного влияния улицы. Хулигана
Сашки (Григи), которого я обожал так, что даже целовал его в веснушчатые
щеки. Сашка был из переднего флигеля. У них была большая семья - два брата,
три сестры. Они жили в странной комнате, в которой паркет посередине вздуло,
и пол был как морская волна. Они все были маленькие, не выросшие.
Однажды я увидел, что Сашкина мать берет чужое белье, чтобы стирать...
Сашкин отец был рабочий. Мы иногда спорили. Сашка говорил: почему его
отец должен получать меньше моего, что у него, работа легкая? А я отвечал