"Михаил Булгаков. Тайному другу" - читать интересную книгу автора

приобрел мировую известность".
Через некоторое время в ваши руки попадает измызганный номер
французского или немецкого иллюстрированного журнала, и вы видите избранника
судьбы. Он в белых брюках и синем пиджаке. Волосы его растрепаны, потому что
с моря дует ветер. Рядом с ним в короткой юбке и шляпе некрасивая женщина с
чудесными зубами. На руках у нее лохматая собачонка с острыми ушами. Видна
бортовая сетка парохода и кусок шезлонга, за сеткой лохматые волны.
Подпись показывает, что счастлив избранник, он уезжает в Америку с
женой и собачкой.
Отравленный завистью, скрипнув зубами, швыряете вы журнал на стол,
закуриваете, нестерпимый смрад поднимается от годами не чищенной пепельницы.
Пахнет в редакции сапогами и почему-то карболкой. На вешалке висят мокрые
пальто сотрудников. Осень, но один из сотрудников пришел в капитанской кепке
с белым верхом, и она мокнет и гниет на гвоздике. За стеклами идет дождь. Он
шел вчера, идет сегодня и будет идти завтра...
Не солгу вам, мой друг, мой роман не только не вышел в количестве
шестисот тысяч, но он не вышел и вовсе. Что касается же тех двух третей
романа, что были напечатаны в журнале Рудольфа, то они не были переведены на
датский язык, и в Америку с собачкой на яхте я не ездил. Даже более того, он
настолько не произвел никакого впечатления, что иногда мне начинало
казаться, будто он и вовсе не выходил. В течение месяцев двух я не встретил
ни одной живой души, которая бы читала мой роман. Сам я зато перечитал
напечатанное раз пятнадцать и пришел к выводу, что Рудольф ночью уволок у
меня из комнаты черновики. Если бы над этими черновиками я просидел еще
несколько месяцев, действительно можно было бы сделать приличный роман.
Итак, прошло два месяца. К концу второго месяца, я, наконец, убедился,
что люди, прочитавшие мое произведение искусств, на свете имеются.
В редакции встретил я развязного и выпившего поэта Вову Баргузина. Вова
сказал:
- Читал, Мишенька, я ваш роман в журнале "Страна". Плохонький роман,
Мишун, вы..!
[На этом текст обрывается.]
1929