"Михаил Булгаков. Тайному другу" - читать интересную книгу автора

редакции и писал, мысленно славословя Абрама.
Одно Вам могу сказать, мой друг, более отвратительной работы я не делал
во всю свою жизнь. Даже сейчас она мне снится. Это был поток безнадежной
серой скуки, непрерывной и неумолимой. За окном шел дождь.
Опять-таки не припоминаю, почему мне было предложено писать фельетон.
Обработки мои здесь не играли никакой роли. Напротив, каждую секунду я ждал,
что меня вытурят, потому что, я Вам только скажу по секрету, работник я был
плохой, неряшливый, ленивый, относящийся к своему труду с отвращением.
Возможно (и кажется так), что сыграла здесь роль знаменитая,
неподражаемая газета "Сочельник". Издавалась она в Берлине, и в ней я писал
фельетоны. Какая-то дама, вся в шелках и кольцах, представительница этой
газеты в Москве. [Здесь и далее - отточия авторские.]
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . .

- Из этой заметочки лучше всего бы фельетон сделать.
Секретарь взглянул на меня с удивлением.
- Но ведь вы не умеете?
Я покашлял.
- Попробуйте, - вдруг решительно сказал секретарь.
Я попробовал. Не припомню решительно, в чем там было дело. Какая-то
лестница в библиотеке обледенела, рабочие падали с книжками. На другой день
- это напечатали. Дальше - больше.
Среди скуки, в один прекрасный день ввалился наш знаменитый Июль,
помощник редактора (его звали Юлий, а прозвали Июль), симпатичный человек,
но фанатик, и заявил:
- Михаил, уж не ты ли пишешь фельетоны в "Сочельнике"?
Я побледнел, решил, что пришел мой конец. "Сочельник" пользовался
единодушным повальным презрением у всех на свете: его презирали за границей
монархисты, московские беспартийные и, главное, коммунисты. Словом, это была
еще в мире неслыханная газета.
Я побледнел. Но, оказывается, что Июль хотел, чтобы я писал такие же
хорошие фельетоны, как и в "Сочельнике". Я объяснил, что это, к сожалению,
невозможно, что весь "Сочельник" другого стиля, фельетоны в нем также, но
что я приложу все старания к тому, чтобы в газете Июля фельетоны выходили
тоже хорошими.
И тут произошел договор. Меня переводили на жалование повыше того, чем
у обработчика, а я за это обязывался написать восемь небольших фельетонов в
месяц.
Так дело и пошло.
И стал я писать. Я писал о том, как. . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
. . . . . . . . . . . . .