"М.Булгаков. Копыто инженера (Черновики романа)" - читать интересную книгу автора

строк иногда позволяет прочитать любопытнейшие тексты.
В свое время я высказывал предположение, что в первых редакциях романа в
образе Пилата проявились некоторые черты Сталина. Дело в том, что вождь,
навещая Художественный театр, иногда в беседах с его руководством сетовал,
что ему трудно сдерживать натиск ортодоксальных революционеров и деятелей
пролетарской культуры, выступающих против МХАТа и его авторов. Речь прежде
всего шла о Булгакове, которому, разумеется, содержание бесед
передавалось. Возникали некоторые иллюзии, которые стали рассеиваться
позже. Так вот, ряд зачеркнутых фрагментов и отдельные фразы подтверждают,
что Булгаков действительно верил в снисходительное отношение к нему со
стороны вождя. Приведем наиболее характерные куски восстановленного
авторского текста: "Слушай, Иешуа Га-Ноцри, ты, кажется, себя убил
сегодня... Слушай, можно вылечить от мигрени, я понимаю: в Египте учат и
не таким вещам. Но ты сделай сейчас другую вещь, покажи, как ты выберешься
из петли, потому что, сколько бы я ни тянул тебя за ноги из нее - такого
идиота, - я не сумею этого сделать, потому что объем моей власти
ограничен. Ограничен, как все на свете... Ограничен!! - истерически кричал
Пилат".
Очевидно, понимая, что такой текст слишком откровенно звучит, Булгаков
подредактировал его, несколько сглаживая острые углы, но сохраняя основную
мысль о зависимости правителя от внешней среды.
Таким образом, вторая глава существенно переработана автором в сравнении с
ее первым вариантом. Но, к сожалению, название ее так и не удалось
выяснить.
Название третьей главы сохранилось - "Шестое доказательство" (по-видимому,
"цензоров" этот заголовок удовлетворил). Эта глава менее других
подверглась уничтожению, но все же в нескольких местах листы вырваны. К
сожалению, почти под корешок обрезаны листы, рассказывающие о действиях
Толмая по заданию Пилата. Но даже по небольшим обрывкам текста можно
понять, что Толмай не смог предотвратить "несчастье" - "не уберег" Иуду.
Представляют немалый интерес некоторые зачеркнутые автором фразы. Так, в
том месте, где Воланд рассуждает о толпе, сравнивая ее с чернью, Булгаков
зачеркнул следующие его слова: "Единственный вид шума толпы, который
признавал Пилат, это крики: "Да здравствует император!" Это был серьезный
мужчина, уверяю вас". Тут же напрашивается сопоставление этой фразы
Воланда с другой, сказанной им перед оставлением "красной столицы" (из
последней редакции): "У него мужественное лицо, он правильно делает свое
дело, и вообще все кончено здесь. Нам пора!" Эта загадочная реплика
Воланда, видимо, относилась к правителю той страны, которую он покидал. Из
уст сатаны она приобретала особый смысл. Следует заметить, что этот
фрагмент текста до настоящего времени так и не вошел ни в одну публикацию
романа, в том числе и в пятитомник собрания сочинений Булгакова.
К сожалению, конец главы также оборван, но лишь наполовину, поэтому смысл
написанного достаточно легко воспроизвести. Весьма любопытно поведение
Воланда после гибели Берлиоза (в других редакциях этот текст уже не
повторяется). Его глумление над обезумевшим от ужаса и горя Иванушкой,
кажется, не имеет предела.
" - Ай, яй, яй, - вскричал /Воланд, увидев/ Иванушку, - Иван Николаевич,
такой ужас!..
- Нет, - прерывисто /заговорил Иванушка/ - нет! Нет... стойте..." Воланд