"Юрий Буйда. Беспричинный человек (рассказы)" - читать интересную книгу автора

вновь отправлялась на берег реки с ведрами, чтобы вернуть своему жилищу
прежний вид. Если же мужчины предлагали ей помощь, она набрасывалась на
доброхотов с руганью: "Выискался! Пьянь! Ты вон лучше своей бабе помоги, а
то ей скоро с петухом спать придется: хоть кто-нибудь да потопчет!"
Во дворе у нее рос каштан, под которым летними вечерами собирались
доминошники и выпивохи. Женщины знали, где искать загулявших мужей, но на
старуху обид не держали. Дважды - весной и осенью - соседки приходили
большой компанией, чтобы помочь бабке по-настоящему прибраться в доме,
покрасить-побелить, выскоблить-оттереть. После чего откупоривалась
бутылка-другая красного вина, пелись протяжные песни и плелись свежие
сплетни.
Це-це их всех, разумеется, облаивала с неутомимостью цепной собаки, но
прогнать не могла, сил уже не было: последние двадцать лет она умирала.
Доктор Шеберстов без обиняков сказал ей, что у нее рак легких.
"Ну да что ж, Цецилия, когда-нибудь надо и помирать". Она сердито
посмотрела снизу вверх на огромного доктора и сказала:
"Не дождетесь от меня". Даже узнав о неминуемой смерти, она не изменила
своим привычкам. По-прежнему весной обмазывала птичьей глиной свой домик,
по-прежнему летними вечерами привечала доминошников и выпивох, которые
давным-давно не обращали внимания на старухину ругань, по-прежнему каждый
день выставляла на крыльцо щербатую тарелку с молоком для бездомных
мяукающих "проституток". Если же кому-то приходило в голову пожалеть ее,
Це-це словно с цепи срывалась и так обкладывала жалельщика, что он не
знал, как ноги унести. "Старая ты труперда! - не выдержала однажды
Буяниха. - То тебе не так, это не этак. Зачем тогда живешь? Плюнь да помри".
Старуха сложила костлявые пальчики в фигу и сунула Буянихе под нос: "Выкуси!
Не для того я родилась, чтоб так просто помереть!"
Впрочем, вскоре люди каким-то образом узнали, что Цецилия обзавелась
причудой. Поздно вечером, оставшись одна и облачившись в "саванушку" (это
была длинная простая рубаха грубой ткани - старуха называла ее саваном), она
забиралась с ногами на широкий подоконник и пускала в сад мыльные пузыри.
Что происходило в ее душе, о чем она думала и что чувствовала в такие
минуты, никто не знал. Невесомые пузыри неслышно срывались с соломинки и
легко плыли в свете догорающего заката - серебряные шары, золотые шары, алые
цветы, лиловые цветы, и было удивительно, что дыхание этой злющей старушонки
с больными легкими может порождать такую красоту, пусть хотя бы и живущую
лишь несколько мгновений...
Вопреки предсказанию доктора Шеберстова старуха Це-це прожила много
лет. Проходя мимо ее домика, люди привычно спрашивали: "Ну что, все
помираешь?" И Цецилия, днями сидевшая у распахнутого окошка, привычно же и
даже почти беззлобно отвечала: "Да вот помираю..." Смерть стала ее жизнью.
В том, что она жива назло всему и всем, не было ничего необычного,
загадку, тайну усматривали в том, что она - жива. А что это была тайна - в
этом ни у кого сомнений не возникало.
Суеверные люди, особенно больные или родственники больных, чтоб не
сглазить, старались обходить ее дом стороной и избегать разговоров о
старухе: не дай Бог однажды узнать, что ее прибрала косая. Поэтому никто и
пальцем не шевельнул и ухом не повел, когда как-то летом двенадцатилетний
Никита Арзамасцев сообщил родителям, что видел, как в распахнутые окна
старухиного дома вольно влетают птицы. Туда отправился участковый милиционер