"Н.Бухарин, Г.Пятаков "Кавалерийский рейд и тяжелая артиллерия"" - читать интересную книгу автора

Бернштейн и К° "опровергали" теорию классовой борьбы указанием на то, что
существуют рабочие, у которых в банке лежит пятачок; так опровергают
Маркса буржуазные экономисты, когда заставляют своих "хозяйствующих
субъектов"
продавать на рынке падающие с неба метеоры и с восторгом сообщают, что
этим ниспровергается теория трудовой ценности. Словом, здесь грубое
смешение абстрактной теории с конкретным описанием. Конечно, чтобы
различать все это, нужна известная подготовка, нужно и знание Маркса. Но -
увы! - есть люди, которые высшую ступень науки видят в брюзжании. Что же,
о вкусах не спорят:
"тебе и горький хрен - малина, а мне и бланманже - полынь"...
Забавно, однако, как т. Ольминский, при своем глубоком понимании
Маркса, договаривается действительно до отрицания марксизма. Ведь т.
Ольминский признал, что при известных исторических условиях "товар теряет
свой товарный характер". А двумя абзацами ниже он опять возвращается к
старой песне: Ему (Бухарину, сиречь, нам обоим) "отказалось служить
понятие товара. Естественно... отказывается наш автор и от понятия меновой
ценности, цены, денег, заработной платы. От марксизма остается одно
воспоминание". Вот это так здорово сказано! Выходит, следовательно, что
если капитализм будет окончательно изничтожен и установится
коммунистическая форма - "от марксизма остается одно воспоминание". Нет, т.
Ольминский, решительно обстреливая нас, обстреливает уже не только
Маркса, но и самого себя.
Нам рисуется, в общем, трагическая картина. Тов. Ольминский доживает до
коммунизма. Веселые жители коммунистического общества в один прекрасный
день видят, как по улицам столицы растерянно и уныло бредет т. Ольминский.
Старый марксист мрачен. Он не видит денег. Нигде ничего нельзя купить.
Продуктов много, но их нельзя купить, нельзя продать - их раздают в
общественных распределителях.
Граждане не получают никакой заработной платы. При всем своем желании т.
Ольминский не смог определить даже цену своих старых штанов. Скорбь
запала в душу. Слезы покатились из глаз. И когда жители города подошли к
нему и участливо спросили: "что с вами, не больны ли вы?", он им печально
ответил: "Все пропало и - от марксизма остается одно воспоминание".
Мы настроены не столь мрачно. Мы думаем, что марксизм здравствует и
будет здравствовать еще много времени после того, как от капитализма
останется одно воспоминание, но именно потому, что мы видим в марксизме
прежде всего великолепное орудие познания живой, меняющейся, текучей
действительности. А т.
Ольминский, раздраженный спецами и бюрократизмом, хочет сорвать злобу
на нас и пробует взять своего читателя "на пушку".
Но пушка-то оказалась не пушкой, как кавалерийский конь тов.
Сарабьянова оказался вовсе не конем...


III. Пролетарский коммунизм против социализма старых баб.


Тов. Ольминский выставляет себя блюстителем ортодоксии. Так как он еще
в седой древности слыхал, что хороший марксист должен быть диалектиком, а