"Кристофер Бакли. Суматоха в Белом Доме " - читать интересную книгу автора

Марвина или смеяться над его постоянным требованием соблюдать секретность.
Кстати, без второго никак не может быть первого. Тем не менее система
Марвина давала сбои.
Если не считать меня, то дольше всех с президентом работал Майкл Фили,
который участвовал в кампании с самого начала. Филз, как мы его называли,
недолго - четыре дня - прослужил пресс-секретарем Джеральдины Ферраро. (У
него остались самые неприятные воспоминания об этом времени.) Филз был
драчливым парнем ирландских кровей с багровым лицом и буйной шевелюрой (я
частенько просил его причесаться перед пресс-конференцией). И его никак
нельзя было обвинить в излишней чувствительности. Впрочем, ни один
пресс-секретарь не может себе ее позволить. Его коронным номером был уход в
отставку. Крики "к чертям собачьим этот бардак!" были делом столь же
обычным, как упоминание о Духе Величия или, скажем, нашем Боинге 707. Был
такой день, когда он подал в отставку дважды. Президента забавляли
недостатки Фили, к тому же у него был удивительный дар подбирать злых
шакалов и беспринципных свиней для пресс-службы Белого дома; естественно, о
дамах только хорошее.
При любом президенте штат сотрудников Белого дома делится на два
класса: тех, кто допущен к президенту, и тех, кто не допущен. Допуск -
денежная единица двора, и к нему относятся со всем почтением. Хал Джаспер,
помощник президента по средствам связи, был до того испуган перспективой
"выпасть из обоймы", как здесь говорят, что, даже подхватив тяжелую
ветрянку, являлся на работу. Ему приходилось пользоваться косметикой, чтобы
замазать следы болезни на лице. Бедняжка Хал был убежден, что если
президент сможет обойтись без него неделю, то наверняка решит вообще без
него обойтись. К несчастью, он заразил ветрянкой президента, который,
несмотря на всем известное свое великодушие, остался недоволен и отлучил
Хала от себя.
Различные кабинеты, или "конторы", внутри Белого дома не очень
отличаются от средневековых герцогств или графств. Там тратят столько же
времени на интриги и заговоры друг против друга, сколько на руководство
страной. Это печальный, но факт из жизни Белого дома. Мне приходилось из
кожи лезть, чтобы свести до минимума напряжение между управлениями
внутренней политики, пресс-службы, внешней политики и прочими. Иногда мои
усилия ни к чему не приводили, и я только удивлялся, до чего глубоки
противоречия между отделами.
Например, однажды в четыре тридцать утра раздался телефонный звонок.
Голос в трубке назвался чиновником, обслуживающим зал совещаний, и сообщил,
что президент приказал особо приближенным сотрудникам немедленно прибыть в
Белый дом. Испугавшись, не случилось ли чего с президентом, я рванул туда,
ведя машину на недопустимой скорости. Однако вбежав в зал заседаний,
обнаружил там только дежурного, который, зевая, сказал, что президент спит
и все как будто спокойно.
У меня порядок с чувством юмора, но подобные "детские шалости" в Белом
доме недопустимы, и я попросил генерального прокурора поручить ФБР
расследование инцидента, а также составил довольно суровую бумагу,
предупреждающую младших чиновников, что подобные шутки будут
рассматриваться как достаточная причина для увольнения.
Со временем я стал ощущать себя амортизатором. Когда я возвращался
домой, Джоан обычно говорила: "Милый, похоже, тебя использовали как