"Джордж Бьюкенен. Мемуары дипломата " - читать интересную книгу автора

разрешение, я сказал, что его величество вскоре будет принимать в прощальной
аудиенции японского посла по случаю его назначения министром иностранных дел
в Токио. Виконт Мотоно очень хорошо расположен по отношению к России, и его
величество может с успехом использовать его могущественное влияние для
помощи России. Япония уже снабдила русскую армию оружием и аммуницией, и в
настоящее время как раз возможно, что ее можно было бы побудить послать
контингент войск на русский фронт, если бы ей была предложена существенная
компенсация. Одобряя эту мысль в принципе, император спросил, не могу ли я
сделать каких-нибудь указаний на характер компенсации. Я ответил, что я не
могу сделать определенного предположения, но что я скорее делаю вывод из
одного замечания, сделанного виконтом Мотоно в одном из наших недавних
разговоров, что для его правительства была бы весьма приемлема уступка
русской, т.-е. северной, половины Сахалина. Император сразу же сказал, что
об этом нечего и говорить, так как он не может уступить ни одной пяди
русской территории. Я отважился напомнить его величеству знаменитое
изречение Генриха IV: "Париж стоит обедни", но без успеха. Когда я увидел,
что императору не совсем по себе, я не пытался продолжать разговора и
спросил в заключение, не предполагает ли его величество возвратиться в
Царское. "Да, - ответил император, - я надеюсь там быть через несколько
недель, и я буду очень рад вас видеть. У нас с вами будет тогда длинная
беседа".
Штюрмер и его могущественные придворные друзья, подозревавшие меня в
том, что я работаю против них, старались устроить так, чтобы я не мог иметь
частной беседы с императором. Однако, что меня удивило всего больше после
выражения его величеством горячей благодарности за внимание, оказанное его
флоту, так это то, что он за завтраком не поднял бокала, как этого требовал
обычай, за здоровье короля и не надел знаков ордена Бани.
Что Штюрмер боялся, как бы я не использовал своего влияния на
императора во враждебном ему направлении, было очевидно из перемены его
тактики, когда я попросил через несколько недель обещанной мне аудиенции.
Мне случилось быть у него на обеде в честь виконта Мотоно, отъезжавшего
японского посла, вечером того дня, когда я написал ему, что император
выражал желание видеть меня по своем возвращении в Царское. К моему большому
удивлению, я удостоился на этот раз впервые самого лестного приема как со
стороны хозяина, так и хозяйки. В ответ на восхищение, выраженное мною по
поводу цветов на обеденном столе, последняя спросила меня, какие из них
нравятся мне всего больше, и два растения, на которые я указал без всякой
задней мысли, были присланы на следующее утро в посольство. После обеда
Штюрмер подошел ко мне и сказал по-французски: "Вы видите, г. посол, что
ваши опасения по поводу назначения г. Б. (отъявленный германофил, против
назначения которого на высокий пост в министерство иностранных дел я недавно
протестовал) были неосновательны. Я глубоко сожалел бы, - продолжал он, если
бы сделал что-нибудь такое, что не встретило бы вашего одобрения. Мое
сильнейшее желание состоит в том, чтобы мы всегда работали вместе в самых
близких отношениях и с полным доверием, и чтобы вы и впредь на многие годы
продолжали представлять вашего государя в Петрограде".
На самом деле меня просили двое из членов императорской фамилии сделать
попытку убедить императора порвать со Штюрмером ввиду того, что он не
пользуется доверием союзных правительств, и позондировать у его величества
почву относительно возможности возвращения Сазонова. Я намерен был сделать