"Мартин Бубер. Встречи с Бубeром" - читать интересную книгу автора

недоступного опыту, но рассматривает их как средоточия продуктивной силы и
устремлений, в силу чего эти люди со свойственными им способностями должны
быть учтены и соответствующим образом использованы? Разве не обрушился бы на
него его мир, если бы он, вместо того чтобы складывать Он + Он + Он в Оно,
попытался получить сумму Ты и Ты и Ты, которая никогда не будет ничем иным,
как снова Ты? Разве не значило бы это променять формирующее мастерство на
кустарный дилетантизм, а светлый, могучий разум - на туманную
мечтательность? И если мы переведем взгляд с руководящих на руководимых,
разве сам ход развития и совершенствования того способа работы и обладания,
которые характерны для современности, не искоренил почти совершенно всякий
след жизни, в которой осуществляется пред-стояние, всякий след наполненного
смыслом отношения? Было бы абсурдным желать повернуть вспять этот процесс, а
если бы это абсурдное желание осуществилось, то чудовищный в своей точности
гигантский аппарат этой цивилизации был бы тотчас разрушен, но только он
один делает возможной жизнь чудовищно разросшегося человечества.
- Говорящий, речи твои запоздали. Только что ты мог еще верить своим
словам, сейчас ты уже не сможешь им верить. Ибо мгновение назад ты, как и я,
увидел, что государством уже не управляют; кочегары еще подбрасывают уголь,
но те, кто стоят у руля, лишь делают вид, что они управляют бешено мчащимися
машинами. И в тот самый миг, когда ты говоришь мне все это, тебе, как и мне,
слышен непривычный гул, который начинают издавать рычаги управления
экономикой; мастера снисходительно улыбаются тебе, но в их сердцах обитает
смерть. Они объясняют тебе, что они приспособили действие аппарата к
современным условиям, но ты замечаешь, что отныне они могут разве что сами
приспосабливаться к нему, пока он еще позволяет им это. Их ораторы поучают
тебя, что экономика вступает в права наследства, которое ей передает
государство; ты же знаешь, что наследовать нечего, кроме тирании буйно
разрастающегося Оно, под игом которой Я, все менее способное овладеть
ситуацией, все еще мнит себя повелителем. Общественная жизнь человека столь
же мало, как и он сам, может обойтись без мира Оно, над которым присутствие
Ты носится, как Дух над водами*. Воля человека к извлечению пользы и воля к
власти действуют естественно и закономерно, коль скоро они смыкаются с волей
к отношению, пока она является их носителем. Нет злых устремлений, пока они
не отрываются от сущности; устремление, которое смыкается с сущностью и ею
определяется, есть плазма общественной жизни, но, обособленное от сущности,
оно есть ее разложение. Хозяйственная сфера - ограниченное пространство, в
котором обитает воля к извлечению пользы, и государственная, в рамках
которой обитает воля к власти, до тех пор причастны жизни, пока они
причастны Духу. Отрекаясь от него, они отрекаются от жизни: ей, разумеется,
нужно время на то, чтобы завершить св^е дело; и еще довольно долго кому-то
может казаться, что он видит, как движется некое образование, хотя там давно
уже бешено вращается зубчатая передача. И введение какой-то доли
непосредственности на деле здесь ничем уже не поможет: расшатывание плотно
пригнанного каркаса хозяйства или государства в попытке придать некоторую
гибкость его соединительным звеньям не может перевесить того, что ни
экономика, ни государство более не находятся под верховенством Духа,
изрекающего Ты; никакое возбуждение периферии не может послужить заменой
живого отношения к центру. Образования общественной жизни человека черпают
свою жизненную силу из полноты силы отношения, которая пронизывает их
органы, а свою телесную форму - из связности этой силы в Духе. Повинующийся