"Мартин Бубер. Встречи с Бубeром" - читать интересную книгу автора

своему Ты. В воздействии этого центрального сущностного акта одна культура
может смениться другой, которая предана лучу центрального сущностного акта,
но может и обновиться в себе самой.
Болезнь нашей эпохи непохожа ни на одну из тех, которыми переболели
прежние, и в то же время она взаимосвязана с ними всеми. История культур не
есть некое поприще для состязания эонов, где бегуны, один за другим, бодро и
ничего не подозревая, должны отмерять все тот же круг смерти. Через их
восходы и закаты ведет безымянный путь. Не путь преуспеяния и развития:
нисхождение по спиралям преисподней Духа, которое следует назвать также и
восхождением к самому внутреннему, тонкому и потаенному вихрю, где нет более
никакого Дальше, и тем более никакого Назад, лишь неслыханное возвращение:
прорыв. Должны ли мы будем пройти этот путь до конца, до испытания последней
тьмой? Но там, где опасность, возрастает и то, что спасает.
Историософия и биологизм в теоретической мысли этой эпохи, сколь бы
различны они ни были в глазах друг друга, действовали совместно, дабы
восстановить веру в рок, более живучую и подавляющую, чем когда-либо прежде.
То, что ныне неотвратимо предрешает жребий человека, - это уже не власть
кармы и не власть звезд; многообразные силы притязают на господство над
человеком, но при беспристрастном рассмотрении мы увидим, что большинство
наших современников верит в некую смесь этих сил, подобно тому как в позднем
Риме пантеон представлял собой смесь всевозможных богов. Это тем более легко
распознать, если мы обратим внимание на характер этих притязаний. Будь то
"закон жизни", заключающийся во всеобщей борьбе, в которой каждый должен
либо сражаться, либо отказаться от жизни; или "закон души", согласно
которому происходит созидание психической личности из врожденных инстинктов
потребления; или "общественный закон" безостановочного социального процесса,
который воля и сознание могут лишь сопровождать; или "культурный закон"
неизменно равномерного становления и прохождения исторических образований; и
сколько бы форм мы еще ни назвали, это всегда означает, что человек
порабощен процессом, который неизбежен и которому он не может противиться,
разве что лишь в своих грезах. От насильственного влияния звезд освобождало
посвящение в мистерии, от власти кармы - осознанная жертва, приносимая через
посредство брахмана, сопровождаемая познанием; в обоих случаях
предуготовлялось избавление. Но идол, который представляет собой смесь
различных сил, не потерпит веры в освобождение. Считается глупым воображать
себе некую свободу: предполагается, что человеку остается лишь выбор между
рабством, на которое решаются по зрелому размышлению, и рабством безнадежно
бунтарским. Сколь бы много в этих законах ни говорилось о телеологическом
развитии и органическом становлении, все же в основе их всех лежит
одержимость представлением о неотвратимости происходящего, то есть о
неограниченной причинности. Догма о неотвратимости происходящего - это
капитуляция человека перед безудержно разрастающимся миром Оно. Человек
злоупотребляет именем судьбы: судьба - не колокол, опрокинутый над миром
людей; лишь тот встречает ее, кто исходит из свободы. Догма о неотвратимости
происходящего не оставляет места свободе, не оставляет места ее
всереальнейшему откровению, безмятежная сила которого меняет лик земли, -
возвращению. Эта догма не знает человека, который, осуществляя возвращение,
преодолевает всеобщую борьбу; который, благодаря возвращению разрывает
паутину инстинктов потребления; который в силу возвращения освобождается от
заклятия класса; который посредством возвращения возмущает, обновляет и