"Мартин Бубер. Образы добра и зла [R]" - читать интересную книгу автора

4 Написан сначала на иврите, впоследствии и по-немецки. Первая
публикация в 1941 г., в виде книги - в 1943 г. Публикация на немецком языке
вышла в 1949 г. См. также: Buber M. Werke. Bd. 3.
выполнить волю их создателя или воспротивиться ей. То, что они
преступают запрет, представлено нам не как выбор между до бром и злом, а как
нечто иное, и на эту инакость нам следует обратить внимание.
Уже в разговоре со змеем все происходит достаточно странно. Он говорит
не только двусмысленно, но и так, будто совсем не точно знает то, что он,
очевидно, знает очень точно. "А сказал ли Бог: не ешьте ни от одного дерева
в раю", - говорит змей и умолкает. Теперь в разговор вступает женщина, но
она усиливает запрет Божий, добавляя к нему слова, которых Бог не говорил:
"Не прикасайтесь к ним, иначе вы должны умереть". То, что змей оспаривает
это, является, как оказывается потом, и правдой и неправдой: они не должны
умереть, отведав плодов, но должны впасть в человеческую смертность, т. е.
обрести знание того, что им придется умереть. Змей играет словами Бога так
же, как играла с ними Ева. Затем начинается само событие. Женщина смотрит на
дерево. Она видит, что оно не только вожделенно для взора, она видит также
то, что не может быть увидено: что плоды его вкусны и дают знание. Это
видение объясняют как метафорическое выражение способности замечать, однако
как можно было это заметить, глядя на дерево? Здесь должно было иметься в
виду созерцание, но странное, близкое к грезам созерцание. И погруженная в
это созерцание женщина срывает плод, ест его и дает мужчине, мужчина же, о
котором до сих пор не было ни слова, ни намека, также ест плод;
вожделенно-мечтательной представляется она; как бы в состоянии вялой
мечтательности берет и ест плод он. Все происходящее соткано из игры и грез:
и ткет его ирония, таинственная ирония рассказчика. Очевидно, что оба они,
мужчина и женщина, не ведают, что творят; более того, они вообще могут
только действовать, а не знать. Здесь нет места для пафоса двух начал, для
известного нам из древнеиранской религии пафоса выбора, совершаемого этими
двумя для себя и для всех последующих людей.
И все-таки добро и зло можно найти уже здесь, но в странном,
ироническом образе, который толкователи не поняли как таковой и поэтому
вообще не поняли его смысла.
Дерево, запретные плоды которого ели первые люди, называется древом
познания добра и зла, так называет его и Бог; змей обещает, что, отведав эти
плоды, они станут как Бог, знающими добро и зло; Бог как будто подтверждает
это, говоря: узнав добро и зло, Адам стал "как один из Нас". Такие
повторения типичны для стиля Библии, наша пара антонимов "добро и зло"
появляется во все новых контекстах: должно стать предельно ясно, что речь
идет именно об этой паре понятий. Но нигде не указывается, что имеется в
виду при их противопоставлении. Эта пара антонимов может выражать
противоположность нравственных качеств, но также противоположности пользы и
вреда, наслаждения и отвращения; сразу же после сказанного змеем женщина
"увидела", что плоды дерева "хороши для пищи", и сразу же после запрета Бога
следует его изречение - "нехорошо" быть человеку одному*. Столь же
неопределенно прилагательное, которое переводится как "злое".
Нам неизменно предлагают три интерпретации того, что же обрели люди,
вкусив запретный плод. Одна из этих интерпретаций, указывающая на
возникновение половой близости, неприемлема как вследствие того, что мужчина
и женщина были сотворены как существа, достигшие зрелости, так и вследствие