"В.А.Брюханов. Заговор графа Милорадовича " - читать интересную книгу автора

правительствующем Сенате. Публике петербургской было очень известно, что
этим завещанием Николай назначался наследником престола, и, конечно, это
знала не одна петербургская публика. Как же этого не знал великий князь, до
которого это всех более касалось?" - как видим, Трубецкой, в свою очередь,
сам не знал о четвертом экземпляре документа.

Подобное же мнение пытался распространять граф Милорадович сразу после
событий 27 ноября 1825 года - имеется об этом свидетельство литератора
Р.М.Зотова; но это - из разряда всех прочих мистификаций Милорадовича того
времени, о чем подробнее будет рассказано ниже.

Трубецкому собственное заявление, что о завещании знали многие,
показалось несколько категоричным, и он решил обосновать его ссылкой на то,
что это должны были знать многие, если он сам, Трубецкой, и такие как он,
были в курсе событий - логика довольно своеобразная! "Это обстоятельство
известно было не одной петербургской публике; слух о нем должен был
распространиться между многими, проживающими внутри государства, когда
многим лицам, подобным пишущему эти строки, он не был тайною".

Если мнение Трубецкого о том, что многие были в курсе назначения
Николая престолонаследником, представляется все же натяжкой, то его
заявление, что Николай должен был быть больше чем иные люди (включая
Трубецкого) заинтересован в знании этого факта, выглядит бесспорным.

Но здесь, очевидно, нужно различать две степени знания. Утверждение
Николая, что 27 ноября 1825 года он впервые ознакомился с текстом Манифеста
от 16 августа 1823 года, вполне согласуется с той секретностью, какой было
окружено создание и хранение этого документа. Нам представляется, что в
данном случае Николай предельно честен, хотя 27 ноября ему и пришлось
соврать - на этом мы остановимся позже.

Что же касается того, что назначение его престолонаследником было ему в
принципе известно - в этом следует согласиться с Трубецким. Слухи, и не
только от матушки, до Николая, несомненно, доходили, но в чем именно
состояло содержание секретного документа и насколько юридически безупречно
он был оформлен - этого Николай знать не мог. Его утверждение, на которое мы
уже ссылались, что обо всем этом таинственно молчал сам царь, с которым
Николай регулярно общался - вплоть до конца августа 1825 года, мог бы
опровергнуть один только Александр I - но таких свидетельств не известно.

Александру с осени 1823 года было все-таки не очень трудно посвятить
Николая в суть секретного акта, т.к. вовсе не обязательно было открывать
младшему брату все нюансы и каяться во всех свершенных прегрешениях против
чести и совести - которых даже не удосужились заметить историки!
Неофициальный, но вполне серьезный и секретный разговор мог дать Николаю
полную уверенность в незыблемости полученных прав и спасти и самого Николая,
и всю державу от передряг, что случились впоследствии.

У Николая, разумеется, была вера в благоприятное для него разрешение
проблемы престолонаследия, а иначе вовсе бы не было никакого весомого повода